Ловец ласточек

Дикая магия

Как это часто бывает, после нескольких особенно холодных дней пришло потепление, и снегопады сменились дождями. Капли шуршали по окнам, искрились в свете янтарных фонарей, завораживая и усыпляя. Я и не заметила, как закрыла глаза и задремала. Юлиан разбудил меня. Раздражённо выдохнув и поведя плечом, он случайно пихнул меня локтем.

— Ох, извини. Не больно?

— Нет, всё нормально. — Ещё не до конца проснувшись, я обвела взглядом гостиную. — Что-то случилось?

По телевизору передавали экстренное сообщение. В юго-восточном округе Тьярны, близ одного из посёлков, произошёл разрыв трубопровода. На экране кричаще-яркими цифрами горел телефон службы спасения, всех проживающих в округе людей призывали готовиться к эвакуации.

— Это…

— Катастрофа. — Юлиан потёр лоб. — Судя по всему, разлив масштабный. Но города он всё равно не коснётся, так что можешь не бояться.

— Насколько это серьёзно?

— Ну-у… будут погибшие. Похоже, трубу прорвало где-то в лесу, а значит всё в том районе умрёт.

— И это совсем никак нельзя предотвратить?

Юлиан лишь мотнул головой.

— Но почему такое произошло? Трубы ведь должны быть очень прочными, да? Чтобы подобных прорывов не случалось. Могло ли что-то извне вмешаться?

— Смотрю, тебя это задело за живое? — грустно усмехнулся он. — Дело не в самих трубах. Дело в магии.

— А что с ней?

Направив пустой взгляд на мерцающий экран, Юлиан молчал. И вовсе не потому, что катастрофа так поразила его. Нет, он всего лишь пытался избежать нашего разговора. От того, как ясно читалось его намерение, мне стало не по себе. Неотрывно следя за выражением его лица, я несмело потянула Юлиана за рукав.

— О… Прости, задумался. — Хотя его песочные глаза помутнели, в словах слышалась ложь. — Магия, да? Иногда бывает, что она выходит из-под контроля. Точно неизвестно почему. Возможно, это какой-то другой сорт магии или что-то вроде примеси. Она куда более разрушительна и нестабильна, чем обычная. Её ещё называют дикой магией.

— Получается, из-за неё прорвало трубопровод?

— Получается, так.

Юлиан вздохнул и тяжело поднялся на ноги.

— Что-то я вымотался. Давай ложиться. — Протянув руку, он взъерошил мне волосы. — Завтра поговорим, ладно?

Нехотя встав с дивана, я побрела в свою комнату. Разочарование мелкой пылью осело в груди. Даже если бы к утру у меня появились вопросы, я знала, что всё равно не задам их. Не в ближайшее время. И точно не Юлиану.

Облетевший садик за окном террасы выглядел печальным и серым. В кафе, том самом, куда мы с Франтишкой заходили однажды после церковной службы, посетителей почти не было. С прорыва трубопровода прошло всего несколько дней, и Тьярна затихла, словно бы скорбела. Улицы, что были пропитаны атмосферой праздника от брусчатки до шпилей, поблёкли и опустели. И в кафе, где ненавязчивая музыка только нагоняла тоску, я ждала, потягивая зелёный чай и погрузившись в мысли.

— Марта! Прости, — Франтишка вошла на террасу и упала на стул, — задержалась по делам.

Вынырнув из размышлений, я подняла глаза на подругу. Вид у неё был потрёпанный, голос слегка осип. Она заказала кофе и, подперев голову ладонью, вяло крутила в пальцах солонку.

— Работа? — аккуратно спросила я.

Солонка стукнула о стол, Франтишка потёрла глаза.

— Дикая магия. Я уже и забыла, насколько она разрушительна.

— А-а, это… тебе приходится…

Выражение её лица отбило у меня всякое желание что-либо спрашивать.

За окном стало накрапывать, и вот уже дождь зашелестел по вялой траве.

— Ничего, если я закурю? — спросила вдруг Франтишка и, получив моё согласие, выудила из сумочки пачку тонких сигарет. Над столом заструился дым.

— Это настолько тяжело?

— Глупый вопрос, не находишь? Как ещё мне должно быть? Эти люди, которых уже не спасти… Им больно, они просят избавить их от страданий, даже если смерть — единственный вариант. И они благодарят меня. Свою убийцу.

— Не говори так. Ты ведь им помогаешь.

— Это не меняет того, что я их убиваю! — В сердцах Франтишка хлопнула по столу и тут же виновато опустила глаза. — Я больше не хочу ни с кем прощаться вот так, навсегда. Порой я думаю, вдруг однажды мне придётся проводить кого-то из вас. Не хочу… Лучше бы у меня вовсе не было способности.

Сердце щемило. И хуже всего было от того, что я совершенно не знала, как её поддержать.

— О чём таком ты хотела поговорить? — без особо интереса спросила Франтишка.

Поговорить я хотела очень о многом. Мои скудные воспоминания пробуждали во мне эмоции столь яркие, что их едва ли удавалось сдерживать внутри. Следуя совету Марии, я скрывала своё прошлое от Юлиана. И требующие выхода чувства доверить я могла только Франтишке. Однако, услышав о её тяжёлых переживаниях, уже не в силах была рассказать и половины.

— Я кое-что вспомнила о себе.

— Правда? — искренне обрадовалась Франтишка. — Что же это?

— Первая буква имени.

В дыме повисла тишина. Зелёные глаза смотрели на меня расстроенно, почти сочувственно.

— И… только?

— Хоть что-то.

— Если ты так говоришь, — Франтишка откинулась на спинку стула и глубоко затянулась, — то я не буду беспокоиться. Но неужели ты захотела встретиться только ради этого?

— Для меня это важно. Не могу же я остаток жизни прожить с чужим именем.

— Имя не определяет тебя, — холодно произнесла Франтишка, и в груди у меня кольнуло. — Так я считаю. Родители выбирают нам имя, ещё не зная, какими людьми мы вырастем. Много ли смысла тогда за него держаться?

— Но ведь в имена вкладывают какой-то смысл. Разве родители через имя не желают нам определённой судьбы?

— Далеко не всегда. А если и желают, с чего должны мы их желания исполнять? Что это за жизнь, если с самого рождения ты живёшь так, как этого хотят другие?

— Детям нужна направляющая рука. Для их же блага.

— Да, да, конечно, для блага. Очень удобное оправдание.

Франтишка всё больше раздражалась, и я поспешила закрыть тему. Надавила ли я на больное или просто завела разговор не в то время, понять было сложно. С Франтишкой часто было сложно. Когда казалось, что я наконец разглядела все грани её характера, она поворачивалась ко мне новой, неожиданной стороной. И по какой-то причине я была убеждена: то, что Франтишка прячет в глубине своего сердца, навсегда останется для меня загадкой.

Встретившись с ней в агентстве на следующий день, я внезапно почувствовала между нами напряжение. Правда, потом решила, что мне почудилось. Возможно, так на Франтишке сказывалась усталость: не было ни широких улыбок, ни лёгких движений. Только Лайонел, пусть и ненадолго, возвращал радость в её глаза.

— Кстати, я собираюсь устроить небольшую вечеринку, — с предвкушением сказал он, — для нашего скромного коллектива. Завтра после работы все вместе поедем в мой загородный дом. Как вам идея?

— Завтра вторник, — заметил Кир.

— И что? Вы с Петером всё равно не работаете.

— Но вечеринка в начале недели…

— Почему бы и нет, — поддержал вдруг Петер. — Недавний пикник прошёл не слишком удачно.

— К тому же Мария уже всё одобрила, — довольно улыбнулся Лайонел. — Считайте, что прийти — это ваша обязанность.

Кир только покачал головой.

Легка на помине, Мария спустилась со второго этажа и заглянула в кухню.

— Все в сборе? Идём в гостиную, у меня есть к вам дело.

Звучало слегка угрожающее. Непохоже, чтобы кто-нибудь знал, о каком деле шла речь. Молча и с некоторой настороженностью мы прошли в гостиную и выжидающе наблюдали за действиями Марии. Она же с привычным спокойствием выдвинула средний ящик комода, извлекла из него фотокамеру и, встретив наши вопросительные взгляды, сказала:

— Хочу сделать общее фото, пока вы не разъехались кто куда по Приглашениям.

Франтишка пришла в восторг.

— Маричка, почему же ты раньше не сказала, что у нас есть камера? Мы бы уже столько фотографий сделали! Ой, а это обязательно сегодня? Сказала бы заранее, я бы оделась подобающе. Подождите чуток, хотя бы макияж пойду поправлю и причёску.

Договаривая последнюю фразу уже на ходу, она умчалась в ванную.

— Как, оказывает, легко её приободрить, — усмехнулся Кир.

— Каждый раз удивляюсь, — отозвался Лайонел. — Ну что, Мария, где нам расположиться?

— На диване, — ответила она, параллельно осматривая камеру на предмет поломки. — Все должны поместиться.

Вскоре в гостиную влетела Франтишка, посвежевшая и заразительно радостная. Она окинула диван критическим взглядом и энергично принялась нас рассаживать.

Когда мы были почти готовы, в дверь позвонили.

— Серьёзно? В такой момент! — Франтишка вскочила на ноги.

— Я открою, — невозмутимо произнесла Мария и вышла в прихожую.

— Если это клиент, пусть ждёт. Мы не настолько благородные, чтобы браться за работу по первому зову.

— Фани, полегче, — рассмеялся Лайонел. — С таким отношением клиентов у нас совсем не останется.

— И пожалуйста. Не так уж они и нужны.

— Без них правда было бы спокойнее, — тихо согласился Петер.

— Прошу, входи, — донеслось из прихожей и в гостиной ко всеобщему удивлению показался Бертран.

— Ты! — воскликнула Франтишка. — Ну конечно, кто ещё мог всё испортить.

— Да что опять… — начал было Бертран, но осёкся и раздражённо выдохнул.

— Прошу без грубостей, — строго сказала Мария. — Франтишка, пожалуйста, держи себя в руках. Бертран пришёл по делу.

— Не хочешь с нами сфотографироваться? — предложил Лайонел. — В каком-то роде ты тоже часть агентства, пусть и не сотрудник.

Бертран нахмурился.

— Нет, всё-таки я здесь не работаю, и будет неправильно…

Он замолчал: Мария подтолкнула его в спину, взглядом приглашая присоединиться. Сдавшись, Бертран приютился с краю дивана, рядом со мной.

— Подождите! Раз так, то Тим тоже должен быть на фото!

— А-а, Фани, — простонал Кир. — Сколько можно. Давайте побыстрее с этим закончим.

Но она всё же в очередной раз вскочила со своего места, придвинула горшок с лимонным деревом к дивану и разметила его возле меня. Так, чтобы как можно сильнее заслонить Бертрана.

— Теперь готовы? — спросила Мария, терпеливо ожидавшая всё это время. — На счёт три. Раз. Два.

Вспышка. Мне показалось, что я забыла улыбнуться.

— По-моему, я моргнул, — забеспокоился Петер.

— Ты ещё и дёрнулся, — сказал Кир, от чего Петер принял совсем удручённый вид.

С тихим жужжанием из камеры вылезла тонкая пластинка. Взявшись за уголок, Мария дёрнула её в сторону и отцепила от крепления.

— Можно посмотреть? — в нетерпении спросила Франтишка.

— Конечно. — Окинув снимок беглым взглядом, Мария отдала его нам.

— Уже проявилось? — удивилась я.

— Да, это флюоритовая бумага, на ней изображение появляется буквально мгновенно, — пояснила Франтишка. — Похоже на полароид, но не то же самое. Ещё и стоит гораздо дороже. А, Маричка, так дело в деньгах? Поэтому ты ничего про камеру не говорила? Если тебе такое не по карману, не нужно молчать. Наших с Лвичеком денег хватит на миллион таких фотографий!

— Деньги здесь ни при чём. Я просто берегла её для особого случая.

— Тогда тебе тоже надо сфотографироваться.

— Не стоит, это лишнее.

— Ладно тебе, Маричка, не стесняйся! — Франтишка потянула её за руку.

— Если я буду в кадре, кому-то другому придётся снимать.

— Я сделаю, — поднялся на ноги Лайонел. — Моей красоты и на одном фото более чем достаточно.

Франтишка усадила Марию на диван и приобняла за плечи, светясь от счастья. Сама Мария, с идеально ровной спиной и серьёзным лицом, как будто фотографировалась на паспорт. Кир вздохнул и закатил глаза. Петер ёрзал и после каждого движения одёргивал пиджак. Бертран задумчиво рассматривал листья лимонного дерева.

— Жаль, что я не сотрудник агентства, — еле слышно произнёс он.

— Все смотрим в объектив! — скомандовал Лайонел.

Вспышка. В груди разлилось тепло.

— Кажется, я снова моргнул.

— Скорее, дай посмотреть, как вышло!

— Ну и шуму от вас иногда. Бездельники, по-другому и не назовёшь.

Высвободившись из объятий Франтишки, Мария собралась уходить, но Лайонел остановил её, тронув за плечо.

— Не посмотришь?

Она перевела безразличный взгляд на протянутую фотографию. Помедлив, взяла её в пальцы. Так долго Мария обычно смотрела только на бумаги. Вдруг она отвернулась, как если бы хотела спрятать лицо. Смахнула со лба чёлку, коснулась серёжки на правом ухе. Уже знакомый мне странный жест.

— Ну, как тебе?

Опустив фотографию, Мария молчала ещё несколько секунд.

— Получилось хорошо, — заключила она, и в голосе её слышалась улыбка. Которая, правда, сразу же испарилась. — Бертран, по какому делу ты приехал?

— Я приехал за Мартой. — Деликатно отодвинув горшок с лимоном, он поднялся с дивана и обратился ко мне: — Лукия хочет с тобой увидеться.

Размытые дорожки, голые деревья и ещё не убранные кучи мокрых листьев, как бы уныло они ни выглядели, не могли затмить великолепие королевского дворца. Хотя на таком фоне он смотрелся чужеродно, точно неудачная деталь коллажа.

— Лукия ждёт в оранжерее, — сказал Бертран, когда мы вышли из машины. — Идём. Туда можно войти с улицы.

— Что я вижу, — раздалось со стороны. — Верно говорят: плохая погода сулит неприятные встречи.

Бертран напрягся и медленно повернулся на голос. Испугавшись, я не спешила следовать его примеру. Адресованные нам слова прозвучали величественно и гордо, но вместе с тем в них слышалась угроза.

— Помнится, я просила не попадаться мне на глаза, ворон.

— Искренне сожалею, ваше величество.

Страх развернул меня к ней лицом. Королева Тамара стояла в нескольких метрах от нас. Скрестив руки на груди, она смотрела с холодной яростью и вселяла тревогу куда большую, чем сопровождавшие её телохранители. Даже под пасмурным небом её волосы сияли янтарём. И даже неброское длинное пальто на её плечах казалось королевской мантией. Одним своим присутствием она как будто разрежала воздух.

— Такого больше не повторится, — выдавил Бертран и склонил голову.

— Очень на это надеюсь. А теперь потеряйся уже.

Небрежно махнув рукой, королева направилась к автомобилю, у которого ожидал водитель. Меня она оставила без малейшего внимания. И пока я в растерянности пыталась определить, что чувствую по этому поводу, Бертран подхватил меня под локоть и спешно потянул за собой.

— Всё будет в порядке?

— Я бы на это не рассчитывал. О себе можешь не волноваться, к слову. Но вот меня явно не ждёт ничего хорошего.

— Ты в чём-то провинился перед её величеством?

Бертран сбавил шаг и наконец отпустил мою руку.

— Нет. У её неприязни другие причины, и чтобы напомнить об этом, ей даже повод не нужен.

— Почему она назвала тебя вороном?

Он остановился, удивлённо посмотрел на меня.

— Думал, ты знаешь. Я могу превращаться в ворона. Показать?

— А, ну, необязательно, я и так верю. Но посмотреть было бы интересно.

Ничего не ответив, Бертран отступил на пару шагов, и меня вдруг ослепило вспышкой. В который раз за тот день. А когда зрение вернулось, на ветке ближайшего дерева я увидела ворона. Чернильно-чёрного. Только на правой стороне шеи ярким пятном горело несколько белых перьев.

Ещё одна вспышка. Передо мной снова стоял Бертран. Его густые волосы казались чернее, чем обычно.

— А эта белая прядь?..

— Эта? — он коснулся правого виска. — Она у меня с рождения, досталась от отца. Что, моё превращение тебя совсем не поразило?

— Ах, нет, просто мне уже давно интересно…

— Спокойно, я не обижаюсь. — Бертран оправил пальто и устало выдохнул. — Идём. Нехорошо заставлять Лукию ждать так долго.

Вечерело, и промозглый воздух карабкался в рукава и за шиворот. Поэтому в оранжерее, где от разогретой влажной земли поднималось тепло, мне сразу стало жарко. Дышалось с трудом.

— Марта!

Лукия махнула рукой. Она сидела на плетёном диванчике, утопая в мешковатой шерстяной кофте, укрыв ноги пледом. Платок на её голове был нежно-розовым с цветочным узором.

— Я так рада тебя видеть! Извини, что позвала так внезапно, надеюсь, я не отвлекла тебя не от каких важных дел? И кстати, ты ведь не против, если Анна побудет сегодня с нами?

Она сидела рядом с Лукией, отстранённая, безразличная к происходящему вокруг. Тусклых, едва доходивших до плеч локонов давно не касалась расчёска, а зеленовато-голубые глаза остекленели, стали похожи на два белёсых аквамарина. Скорбь приглушила её естественную красоту, точно вуаль, однако ничуть не умалила.

Медленно переведя на меня взгляд, Анна кивнула.

Я опустилась на соседний диванчик, и Лукия налила мне чай. Бертран, словно охранник, встал у стеклянных, ведущих на галерею дверей, явно не намереваясь участвовать в нашей беседе.

— В городе сейчас так тихо, — заметила я.

— Да-а, — с некоторой печалью протянула Лукия. — Такое затишье нам хорошо знакомо.

— Наверное, мне не стоило поднимать эту тему…

— Нет-нет, всё в порядке, — голос её встревоженно зазвенел. — Прошу, не думай, что можешь задеть нас подобными словами.

Я смущённо опустила глаза.

— У странников такие порядки, что я всегда боюсь сказать что-то не то.

— Понимаю. — Лукия искоса посмотрела на Бертрана. — Но мы не странники, поэтому ничего не бойся. Даже если ты нас обидишь, я знаю, что это будет не нарочно.

Её доброта трогала до слёз. Вот только чем я заслужила подобное отношение, было мне неведомо.

— Вообще-то, я и сама хотела об этом поговорить. Вся эта шумиха вокруг разлива магии… навевает воспоминания.

Анна зажмурилась, обхватила себя руками. Лукия приобняла сестру за плечи.

— Это тяжело. Тем не менее, я хочу, чтобы ты, Марта, знала. Хочу постепенно рассказать тебе всё о тех событиях. Наверное, ты спросишь, почему я выбрала именно тебя. — В нерешительности она провела пальцами по лбу. — Пока что я не могу назвать причину. Извини. Если тебе сложно довериться мне, я пойму. Просто… для меня это действительно важно.

— Выслушай, — полушёпотом произнесла Анна. — Пожалуйста. Больше некому.

Гнетущее чувство закопошилось под сердцем. Сложившаяся ситуация совсем не нравилась мне, было в ней нечто беспокоящее. Оно намекало, что простым выслушиванием я не отделаюсь, что я буду так или иначе вовлечена в происходящее, которое, возможно, ещё даже не началось. Мне хватало собственных нерешённых проблем. Я должна была отказаться, как бы потом ни мучила меня совесть. Но я не увидела возможности. Как будто моё участие уже было решено кем-то другим.

— Конечно, я выслушаю.

Лукия облегчённо выдохнула, но во взгляде Анны промелькнула жалость. Или мне померещилось?

— Та авария… Прошло уже больше года, а многие вопросы так и остались неотвеченными. И точная причина аварии всё ещё не известна. — Лукия наполнила опустевшую чашку и сделала глоток. — Почему водитель внезапно потерял управление? Что такое могло случиться с дорогой, по которой сёстры ехали всего днём ранее? Середина лета, солнечная погода… Разве это не вызывает подозрения?

— Хочешь сказать, — в горле у меня встал ком, — авария была кем-то подстроена?

Она отвела печальные глаза, оправила платок под подбородком. Простой жест, чтобы дать мне понять: Лукия знает это наверняка.

— Не думаю, что водитель был соучастником. Ну, во всяком случае, его об этом уже не спросишь.

— Он тоже погиб?

— Все мы должны были погибнуть. — Лукия вжалась в спинку дивана, съёжилась, как от холода. — Не то чтобы я чувствую вину за то, что выжила. Просто это нечестно. У Адама было гораздо больше причин жить дальше.

— Лу! — встрепенулась вдруг Анна. В голосе её слышались испуг, и горечь, и возмущение. — Как ты можешь говорить нечто подобное.

— Мне жаль, — Лукия съёжилась ещё сильнее. — Жаль, что я даже не поблагодарила его. Почему Адам защитил меня? Почему именно он должен был спасти меня, а не наоборот?

Она резко смолкла. Поникла, провела ладонями по лицу, точно в попытке смыть нахлынувшие эмоции, потёрла виски.

— Извините. Не пойму, что вдруг нашло на меня.

Лукия перевела дыхание, выпрямила спину. До чего же сильным был её дух, раз она могла так быстро вернуть самообладание? Раз после всего, через что она прошла и что ей приходилось выносить до сих пор, она сохраняла волю двигаться вперёд? На её фоне я чувствовала себя такой слабой.

— Ход расследования намерено тормозят, — продолжила Лукия. — Более того, даже когда становятся известны какие-то детали, меня в них не посвящают. Однако я не настолько глупа, чтобы не искать правду самостоятельно. Что-то я уже знаю, до чего-то только догадываюсь, но не сомневаюсь, мои догадки верны.

— Что это за догадки? — осторожно спросила я.

— Они использовали дикую магию, — твёрдо и холодно ответила Лукия. — У меня есть веские основания так думать, но пока что я не стану их называть. Посуди сама, дикая магия легко объясняет неполадки в работе автомобиля, даже прорыв топливного бака. И всё же представить, что они решились обречь нас на такую ужасную смерть…

— Они? — Сердце забилось быстрее. — Неужели ты уже нашла виновника.

Анна спрятала глаза, прикрыла ладонью рот. Лукия поджала губы. Её пальцы беспокойно зарылись в складки шерстяной кофты.

— Пожалуй, хватит на сегодня об этом. Лучше поговорим о чём-нибудь хорошем.

Она переменилась в лице, просияла, словно только что мы обсуждали вовсе не аварию, а последние сплетни, собравшись всего лишь на очередные девичьи посиделки.

— Я хочу послушать про агентство! Про других странников. Бертран рассказывал мне, но совсем немного. У вас ведь Лайонел Холт работает, да? Он правда такой замечательный, как о нём говорят? А другие странники какие? Расскажи! Я так хочу узнать о вас побольше!

Резкая смена настроения привела меня в растерянность. Однако у меня не было другого выбора, кроме как исполнить её просьбу. Проглотить появившиеся вопросы, подыграть ей и начать с радостью рассказывать о своих коллегах и друзьях. Пусть даже в тот момент это казалось совершенно неправильным.

Моими историями Лукия была очарована. Хотя на мой взгляд, очаровываться в них было нечем. Ненадолго я забыла, что сижу в обществе двух принцесс. И вспомнила, что в этом мире не являюсь обычным человеком.

— Кажется, вам пора закругляться, — сказал Бертран и кивнул на двери. — Катерина идёт.

Не успела я осознать услышанное, как она вошла в оранжерею. «Законодательница моды», — назвала её однажды Франтишка. И правда, такие складчатые юбки до колен и свитера с высокими воротниками я часто видела на улицах и по телевизору. Даже слишком часто. Стукнув каблучками зелёных, в тон свитеру, туфель, Катерина ласково произнесла:

— Лулу, Нана. Уже поздно. Думаю, вашей гостье самое время возвращаться домой.

— Но, Кати, мы только-только заговорили о самом интересном. Дашь нам ещё несколько минут? — Лукия невинно хлопала ресницами, но кулаки её были сжаты.

— Нет, Лулу, — отрезала Катерина и покачала головой. — Вам с Наной давно пора отдыхать. Помнишь, что сказал доктор?

— Тишина и покой после восьми вечера, — тихо ответила Анна.

— А сейчас почти девять. Давайте по своим комнатам, пока я не рассердилась.

— Необязательно обращаться с нами как с детьми.

Анна встала и медленно зашагала в сторону галереи. Лукия тоже поднялась, но задержалась возле меня. Взяла мои руки в свои, стиснула пальцы.

— Спасибо, что пришла сегодня. И что выслушала. Это много значит для меня, правда.

Она хотела сказать что-то ещё, но не осмелилась. Опустила плечи и, не попрощавшись, поспешила следом за Анной. Бертран лишь проводил их взглядом, оставшись стоять на месте.

— Вам лучше уйти, — обратилась Катерина ко мне, беззлобно, но до того холодно, что волосы на моём затылке зашевелились. — В девять выпускают собак. Будет досадно, если кто-то из них на вас набросится. Они надрессированы атаковать чужаков.

— Я провожу гостью, — сказал Бертран. — Со мной волноваться о собаках не придётся.

— На ваше счастье, подбитые птицы их не интересуют.

Воздух потяжелел. Я набросила пальто и первая направилась к выходу, лишь бы скорее покинуть оранжерею.

— Очень надеюсь, у вас нет дурных намерений, — остановил меня ледяной голос Катерины. — Лукия наивная и доверчивая девочка, к тому же впечатлительная. Если я узнаю, что вы воспользовались её расположением в личных целях — будьте уверены, ваш особый статус как странницы не спасёт вас. Потворствовать её глупым затеям я бы на вашем месте тоже не стала. Мало ли, как это растолкуют. Полагаю, лишние проблемы вам не нужны.

Она снисходительно улыбнулась, ожидая ответа. Но я не могла произнести ни слова.

— Ваше высочество, если я правильно понял, вы хотели, чтобы гостья поскорее удалилась. Предлагаю на этом закончить разговор, — вступился за меня Бертран.

— Конечно. — Довольство сошло с лица Катерины. — Не смею более вас задерживать.

Оказавшись на улице, я едва не рухнула на землю. Колени тряслись. Бертран подошёл ближе и протянул мне руку.

— Забудь всё, что она сказала. Ничего, кроме лишних тревог, это тебе не принесёт, поверь.

Бертран был на стороне Лукии. И на моей стороне. Потому я с благодарностью опёрлась на его руку.

— Часто ты выслушиваешь такое?

Он вздохнул, поднял глаза к небу.

— Чаще, чем хотелось бы.

— И ты так спокойно это терпишь?

— К сожалению, Марта, у меня нет выбора.

Свет из окон приятно золотил его смуглое лицо. Но блики быстро меркли в глазах.

— Придёшь на вечеринку к Лайонелу?

— Он меня, конечно, пригласил, — задумчиво протянул Бертран. Продолжать он не спешил. — Не знаю. Как я уже говорил, я не сотрудник агентства.

— Пусть так. Но для Лайонела ты в первую очередь друг, разве нет?

— Друг… — Казалось, ему сложно было произнести это вслух. — Друг, значит.

— Я тоже буду рада, если ты придёшь.

Бертран глянул на меня, и губы его тронула улыбка.

— Раз так, то я подумаю.

Кир отчаянно боролся со сном. Хлопал себя по щекам, щипал за руки, тёр глаза. И всё равно его голова то и дело заваливалась и падала.

— Уломали меня пойти на вечеринку, — ворчал он, — чтобы мы веселились все вместе. Почему тогда я опять работаю бензоколонкой? Внезапно кончились деньги, или что?

Мы вдвоём сидели в машине и ждали, когда остальные вернутся из супермаркета. Кир, понятно, был там сейчас бесполезен, а меня оставили на парковке, видимо, за компанию.

— Ты так не хочешь веселиться?

— Я не люблю вечеринки. — Он зарылся пальцами в и без того растрёпанные волосы. Мне подумалось, что ему бы не помешала стрижка. — Слишком они утомительные. И шумные. От полного провала их спасает только выпивка.

— Кстати… не подумай, что я читаю нравоучения, но тебе уже можно пить?

Кир посмотрел на меня оскорблённо.

— Шутишь? Не знаешь, сколько мне лет?

— Мы это как-то не обсуждали…

— Девятнадцать. — Обиженный, он отвернулся и скрестил руки на груди. — Спасибо за беспокойство, мам, но я уже сам могу решать, как распоряжаться своим здоровьем.

— Прости, прости, спросила не подумав.

— Забей. Сегодня я особенно не в духе. О, — Кир стукнул костяшками пальцев по окну, — идут.

Пакетов у них было больше, чем я ожидала. Пока Лайонел и Петер загружали продукты в багажник, Франтишка заглянула в салон.

— Ещё жив, Кир?

— Заткнись. Еле держусь, не видишь?

— Давай помогу. — Она порылась в бардачке и высунулась из-за пассажирского кресла. — Смотри сюда.

В её поднятой руке сверкнул фонарик. Кир отпрянул и заслонил лицо.

— С ума сошла? Решила меня ослепить?

— Ну вот, взбодрился немного, — обрадовалась Франтишка. — Слушай, а раз ты выделяешь чистую магию и от этого устаёшь, можно ли тебя заправить?

— Заправить? — я подозрительно сощурилась.

— Да, как машину. Станет тебе полегче, если выпьешь стакан-другой магии?

— Ты, походу, решила меня на тот свет отправить, — ужаснулся Кир.

— Что? Я просто предположила. Чего в этом преступного?

— Не стоит так шутить, Фани, — серьёзно сказал Петер и сел к нам на заднее сиденье. — При приёме внутрь магия опасна даже для нас.

— С чего бы? Как тогда внутри нас могут быть источники этой самой магии?

— Парадоксально, но это факт, — сказал Лайонел, садясь за руль. — Помнишь, как магия покалывает кожу? А теперь представь, насколько сильнее она будет жечь во рту.

Франтишка передёрнула плечами.

— То-то же. Извини, что так подставили тебя с заправкой, Кир. Отсыпайся, пока мы едем.

— Спасибо за заботу.

Кир привалился к Петеру и, кажется, сразу уснул. Щёлкнули пряжки ремней безопасности, машина тронулась. Вечер обещал быть долгим.

Дом Лайонела находился в элитном посёлке, построенном из расчёта на странников. Ухоженные участки, свежий ремонт и меблированные комнаты, всегда готовые принять нового жильца. Хозяева здесь сменялись очень часто.

— Уходя по Приглашению, много вещей с собой не заберёшь, поэтому свои сбережения странники обычно тратят на недвижимость, — объяснял Лайонел, когда мы подъезжали. — Конечно, есть бесплатная общага, но зачем ютиться там, если можешь позволить себе большее? Здесь дома сдаются внаём. Цены заоблачные, зато включён всевозможный сервис. Уборка, уход за садом, и никаких забот о счетах. Короче, роскошная жизнь. Самое то для странников при деньгах.

— Ты ведь здесь почти не бываешь, — заметила Франтишка. — Деньги на ветер.

— Естественно, цена снижается, если не живёшь здесь постоянно. Меня вообще несколько месяцев в Тьярне не было.

— Дом никому другому не сдали?

— Было бы смешно. Но нет. Я звонил на выходных, просил прибраться к нашему приезду.

Несмотря на слякотную погоду, посёлок выглядел аккуратным и чистым. За участками действительно хорошо ухаживали. Дома не походили друг на друга, но были выдержаны в одном стиле и все вместе, точно кусочки пазла, составляли единую, приятную глазу картину. Наверное, будь у меня достаточно денег, я бы тоже переехала сюда.

Странно, но думать о переезде было гораздо легче, чем раньше.

Лайонел припарковал машину, и мы вышли под моросящий дождь. Именно в тот момент, стоило нам начать разгружать багажник, полило как из ведра.

— Фани! Лови ключи. — Лайонел перекинул ей связку. — Бегите внутрь, мы дотащим пакеты.

Вода пузырилась под ногами. Повезло, что она не просочилась в сапоги. Волосы же всего за минуту промокли насквозь, и отчего-то меня это очень расстроило.

— А-а-а, весь макияж насмарку! — прорычала Франтишка, отперев дверь. Она быстро скинула обувь и рванула куда-то в глубь дома. Из-за стены доносила её приглушённая ругань.

— Марта, дорогу.

Я отступила, пропуская внутрь Лайонела.

— Парни, не стойте под дождём!

— Да уже как-то без разницы, — отозвался Кир, но всё же вошёл. — Как знал, что ничего хорошего из этой вечеринки не выйдет.

Петер тряхнул головой, как собака, обдавая нас холодными брызгами.

— Ничего, сейчас быстро высушимся, — раздался весёлый голос Франтишки. Она вернулась со стопкой полотенец.

Пока в прихожей вода стекала с наших пальто и курток, мы обтирали волосы и грелись под феном. Франтишка только поправила макияж и, собрав ещё влажные кудри в пучок, понесла пакеты на кухню.

— Ты сразу за готовку, Фани? — окликнул Лайонел. — Может, хотя бы за приезд сначала выпьем?

— Давайте дождёмся Маричку. Она с минуты на минуту будет тут.

Мария и правда приехала меньше чем через десять минут. Войдя в дом, она остановилась у порога и окинула взглядом сначала мокрый пол, потом нас, взъерошенных и слегка уставших.

— Ба! Кто бы мог подумать, что никто из моих сотрудников не удосужится посмотреть прогноз погоды.

Казалось, настроение у неё было приподнятое. Помахивая зонтиком, будто не зная, куда его пристроить, Мария медленно прошагала в гостиную.

Франтишка оперативно заставляла кофейный столик закусками, Лайонел открывал бутылки с пивом и сидром. Наконец, последняя крышка брякнула о столешницу.

— За встречу!

Зазвенело стекло. Шипящий сидр полился в горло, приятно обдавая его холодом. Я и забыла, что раньше очень любила выпивать.

— За встречу, — буркнул Кир. — Ну и тосты у тебя. Мы таким составом почти каждый день собираемся, чему тут радоваться?

— Сегодня особенный день.

— Чем же?

Лайонел не ответил. Кир, в свою очередь, не придал этому никакого значения.

Вечеринка началась, хотя она мало чем отличалась от наших посиделок в агентстве в конце рабочего дня. Всё те же неспешные разговоры ни о чём, но под музыку и с алкоголем. Даже присутствие Марии было едва заметно, настолько тихо и неподвижно она сидела в кресле.

Голос Кира становился всё громче. Они с Лайонелом что-то бурно обсуждали, а Франтишка то и дело вставляла свои комментарии, которые собеседники упрямо игнорировали. Я пыталась вслушаться в их разговор, но быстро потеряла нить. Впрочем даже просто наблюдать со стороны было увлекательно.

Сбоку донёсся вздох. Я обернулась: Петер задумчиво рассматривал мокрые следы, оставленные на столике пивной бутылкой. Всё ещё не расчёсанный, он выглядел более потерянным, чем обычно.

— Тебе скучно?

— А? — Опомнившись, он поднял на меня глаза. Серые, но не такие тусклые, какими я привыкла их видеть. — Нет, вовсе нет.

— Тогда в чём дело? — Алкоголь развязал мне язык. Если бы не это, я бы уже оставила Петера в покое. — Чувствуешь себя не в своей тарелке?

— Это настолько очевидно?

— Я просто предположила.

Петер покрутил бутылку в ладонях и поставил на столик.

— Ты довольно проницательна, Марта. Я давно заметил, что многого от тебя не спрячешь.

— Спасибо, наверное. Не пойму, это комплимент или… наоборот.

Он лишь пожал плечами. Что бы ни имелось в виду, его слова меня смутили.

— Кир отлично проводит время. — Петер глотнул пива и поморщился. — Я немного завидую. Хотел бы так же, но я совсем не пьянею.

— Это ничего. — Повинуясь минутному порыву, я похлопала его по голове, пригладила волосы. — Всё у тебя будет хорошо.

Петер вдруг изменился в лице. Испугавшись, я отдёрнула руку. Такая глубокая грусть читалась в его взгляде, что казалось, он вот-вот заплачет.

— Прости, я не…

Меня прервал дверной звонок. Голоса стихли, и все в комнате замерли, застигнутые врасплох нежданным гостем.

— Кого это принесло? — возмутилась Франтишка. — Сиди, Лвичек, я сама открою.

Под наше молчание она вышла в прихожую. Мы слушали её шаги, затем клацанье дверного замка.

— Вау, какие люди! — Я очень живо представила, как Франтишка всплеснула руками в раздражении. — Какого чёрта ты забыл здесь, Берти?

— К твоему сведению, Фанфан, я по приглашению.

Он вошёл в гостиную, махнул нам в знак приветствия. В неизменном чёрном костюме и почему-то с мокрой головой.

— Не подашь мне полотенце? — обратился Бертран к Франтишке, с мрачным видом стоявшей за его спиной.

— Повтори-ка, как ты меня назвал?

— Фанфан. Что, на твоей родине не принято такое сокращение? Извини уж, не буду так тебя звать, если прекратишь моё имя коверкать.

— Ты! Да ты!..

Не выдержав, Кир прыснул.

— С таким угрюмым лицом тебя только Фанфан и называть! — смеялся он. Так громко и заразительно, словно совсем другой человек.

— Рад, что ты пришёл, Бертран, — сказал Лайонел. — Или вернее, прилетел?

— Как видишь.

Франтишка швырнула в Бертрана полотенце.

— Прогонять не буду, но лучшего сервиса не жди.

Он выдохнул и всё же не смог сдержать улыбку. Окинул гостиную взглядом.

— Смотрю, у вас тут весело.

— Кстати о весёлом, — начал Кир. Он пил уже вторую бутылку. — Оказывается, Марта до сегодняшнего дня не знала, сколько мне лет. Представляете? Может, ты и имён наших не помнишь?

— Эй, хватит! Знать возраст друг друга разве так важно?

— Марта всё ещё новенькая в агентстве, — заступилась за меня Мария. — Конечно, она пока многого не знает.

— И что ты предлагаешь, нам всем по очереди представиться?

— Так неинтересно, — Франтишка хитро усмехнулась, явно что-то задумав. — Давайте каждый расскажет о себе то, чего больше никто не знает. Ну, отличная идея? Дополнительные баллы за стыдные факты! Я первая, покажу пример. — Она прокашлялась и выдержала драматическую паузу. — Меня зовут Франтишка, мне двадцать два года. Я работаю в детском саду. Когда воспитательница выводит детей на прогулку, я, пока никто не видит, играю в куклы.

— Откровенно, — присвистнул Кир. — В детстве не наигралась?

— И что с того? — надулась Франтишка. — Я это признаю и не стыжусь этого. Давай, теперь твоя очередь.

— Ладно. Кир, девятнадцать лет. И я, эм… мне нравится петь.

— Правда? Как насчёт собрать дуэт?

— Ни за что, Фани. Я никому никогда не позволю услышать моё ужасное пение.

— Вообще-то, — Петер несмело поднял руку, — я его слышал пару раз.

— Что?! — Кир залился краской. Румяный и неловкий, он куда больше походил на молодого человека своего возраста. — Серьёзно? Ты это даже не упоминал. Я настолько ужасно звучу, да? Не надо, не отвечай. Лучше я проживу остаток своих дней в неведении.

— Петер, давай теперь свой секрет.

— А, ну… мне двадцать пять лет…

— Уже? — удивилась я. — Когда был твой день рождения?

— В сентябре. Не переживай, я не собирался его отмечать. — Петер нервно раскручивал пустую бутылку в ладонях, бегал глазами из угла в угол. — Сойдёт за секрет, что я ненавижу свой день рождения? Ничего лучше я придумать не могу.

— Это какой-то грустный секрет, — разочаровалась Франтишка.

— Ладно-ладно, и этого достаточно. — Лайонел приобнял её за плечи. — Секреты не должны быть весёлыми. Моя очередь? — Он обвёл нас довольным взглядом. — Я Лайонел, и мне тоже двадцать пять. А мой страшный секрет — только не упадите — у меня на самом деле нет водительских прав.

— А! И ты сегодня был за рулём! — воскликнул Кир.

— Отсутствие прав не значит, что я не умею водить.

— Как тебя ещё не поймали? — сощурилась Франтишка.

— Это потому что я странник. И потому что у меня много денег, — Лайонел развёл руками. — Кто следующий? Бертран?

— Как скажете, — охотно отозвался тот. — Мне двадцать семь, и я…

— Стой! — прервала его Франтишка. — Ты у нас самый загадочный. Поэтому я хочу выведать у тебя кое-что конкретное, Берти.

— Ну давай, Фанфан, порази меня.

— Вот принцесса Лукия… Скажи, она же неспроста тебя рядом держит? Между вами что-то есть, да?

— Думай, что говоришь, — вспыхнул Бертран. — Ей ещё нет восемнадцати.

— Ой, когда это кому-то мешало? Любовь не знает границ! Хорошо, пусть не Лукия, но с кем-то из принцесс у тебя точно роман. Или даже с королевой?

— Мечтай. Хотя, если тебе так интересны отношения…

— Я знала! Ну, ну, что за невероятная особа способна терпеть твой характер?

Бертран закатил глаза и ответил:

— Рут.

— Да ладно, та рыцарша?

— Не называй её так.

— Ничего себе, Берти, а ты полон сюрпризов. Как тебя угораздило влюбиться в эту снежную королеву?

— Без комментариев. И прекрати оскорблять Рут.

— Ничего я её не оскорбляю, это просто речевой оборот.

— Ребята, ребята, хватит, — примирительно сказал Лайонел. — Мы на вечеринке или где? Оставим разногласия и насладимся компанией друг друга.

Франтишка вздохнула.

— Ладно, но только потому что ты просишь, Лвичек. Так, теперь очередь Марички! Разрешаю назвать только возраст, так как это само по себе уже большой секрет.

Мария поболтала едва начатой бутылкой сидра.

— Отказываюсь.

— Ах! Нет, Маричка, не может быть! — Франтишка подскочила к ней, опустилась на корточки, накрыла её ладонь своей. — Как я и думала. Тебе больше тридцати?

Мария только отвела взгляд.

— Тут нечего стесняться. К тому же, ты очень молодо выглядишь.

— Фани, — Лайонел хлопнул её по голове, — не лезь к начальнице. Хочешь, чтобы тебя уволили?

— Увольнять не стану, но тему попрошу закрыть, — дипломатично заключила Мария и посмотрела на меня. — Думаю, настала очередь Марты.

В животе колыхнулось отрезвляющее волнение. Я была так увлечена разговором, что совершенно не подумала, о чём рассказывать самой. Мне не пришла даже мысль, что моя очередь когда-то настанет. Глаза друзей искрили любопытством.

— Меня зовут…

Я осеклась. На секунду захотелось назвать своё настоящее имя. Вернее, ту малую часть его, что не давала мне покоя с тех самых пор, как вспомнилась. Но я не решилась.

— Меня зовут Марта, мне двадцать один год, и я люблю рисовать.

Эти слова вызвали намного больший ажиотаж, чем я ожидала. Не успела опомниться, как раздала обещаний, которые вряд ли бы выполнила, ведь портреты никогда не были моей сильной стороной. И всё же, внезапно окружённая столь искренним интересом к собственному скромному навыку, я улыбалась от уха до уха.

Да, этого тепла, этого принятия мне не хватало уже очень давно.

За оживлённым разговором никто из нас не заметил, как дождь стих. Лишь когда мы сами замолкли, тишина за окном дала о себе знать. Умиротворяющая, мягкая, в неё хотелось нырнуть и никогда не выплывать на поверхность. В такой тишине приходят самые приятные сны.

— Ах, вспомнила! — Франтишка соскочила с колен Лайонела. — Пора заняться тортом!

Ей не нужно было повода, чтобы что-то для нас испечь. Но, как она любила говорить, нечего растрачивать силы на трудоёмкие торты без особого случая. И такой случай Франтишка долго ждала. Она перевязала покрепче растрепавшиеся волосы, совсем непослушные после дождя, и побежала на кухню, потащив с собой Кира, который практически не сопротивлялся. Петер увязался за ними.

— Не присоединишься? — спросила меня Мария.

— А должна? Или вы собирались поговорить о чём-то без нас?

— Если хочешь остаться, Марта, оставайся, — рассмеялся Лайонел. Но было что-то печальное в его смехе. Как и во взгляде, чересчур задумчивом в тот вечер. Куда он смотрел, и что виделось ему там? — Похоже, от твоих глаз ничего не скроешь. Мне это в тебе нравится. Однако у любопытства есть цена. Готова ли ты её заплатить?

Я растерялась, не зная, как реагировать. Но Лайонел не ждал ответа. Откинувшись на спинку дивана, он провёл ладонью по волосам и произнёс:

— Я получил Приглашение.

Мария испустила тихий вздох. Бертран же напрягся, точно эта новость напугала его.

— И что ты планируешь делать? Если откажешься, я помогу…

— Я уже принял его.

Бертран побледнел, опустил глаза.

— Почему? Ты мог бы остаться. Ещё не поздно…

Лайонел мотнул головой.

— Завтра я ухожу. Таково моё решение.

Руки у меня похолодели. Я глянула на Марию, ища в ней опору, но увидела в выражении её лица лишь горечь.

— Значит, — услышала я собственный голос, — это прощальная вечеринка?

— Выходит, что так. Только давайте без слёз. Особенно ты, Марта, мы же с тобой всего месяц знакомы.

— Просто… почему-то мне кажется, что без тебя всё здесь сильно изменится.

— В переменах нет ничего плохого. — Наклонившись, Лайонел снял с моих волос заколку. Дешёвую и простенькую, но однажды зацепившую мой блуждавший по прилавкам взгляд. Отпущенные пряди упали на лоб. Покрутив заколку в пальцах, Лайонел обратил её в золото. — Держи. На память обо мне.

Приняв подарок, я трепетно сжала его в кулаке.

— А как же Фани? Разве вы не хотели уйти вместе?

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Она ещё не знает?

— Нет. Я скажу ей позже.

Пусть Лайонел и говорил о своём уходе легко, я расстроилась. Пусть, как он и заметил, мы были едва знакомы. Возможно, именно его, казалось, несерьёзное отношение расстраивало больше всего. Я подняла на него глаза, но не нашла подходящих слов, способных выразить мои чувства.

— Знаешь, раньше, — Лайонел переглянулся с Марией, — в прошлой жизни я был никем. На самом дне, в нищете и голоде. Совершенно один. И когда на пике отчаяния я пожелал другой судьбы, мне ответил голос. Тот, что отвечает всем странникам. Я думал, что найду счастье здесь. Разве могло быть иначе, имей я деньги и славу? Но даже воплотив свои самые смелые мечты, я так и не стал счастливым. Не в этой жизни.

— Поэтому ты уходишь? В мир ещё лучший, чем этот, чтобы найти счастье?

Лайонел хмыкнул.

— Не уверен, найду ли я счастье там. Но покой точно обрету.

— Досадно лишаться такого сотрудника, — холодно произнесла Мария.

— Будешь скучать?

Она молчала, смотря себе под ноги.

— Ну же, Мария. — Лайонел подошёл к ней и взял за руки. — Скажи, что будешь скучать. Пожелай мне доброго пути. Без твоего напутствия, боюсь, я могу заплутать.

Мне показалось, что губы её дрожали. Медленно подняв голову, Мария набрала в лёгкие воздуха. Но не успела ничего сказать.

— Ребята! — В гостиную ворвалась Франтишка. — Торт скоро будет готов! Предлагаю потихоньку перемещаться на кухню.

Кир выглянул из-за её спины.

— Лайонел, надо тебе почаще устраивать такие вечеринки.

Он выпустил руки Марии. Неохотно. Выпрямился, расправил плечи. И широко улыбнулся, заставляя воздух вокруг себя переливаться золотыми искрами.

— Ничего не могу обещать.