Ловушка

* * *

Утром следующего дня женщины Венуа пришли возложить цветы на их могилы. Они снова приходили вечером, потом в последующие дни, все в большем и большем количестве. Очень скоро могилы скрылись под цветами. Немцы не препятствовали. Но, поскольку эти манифестации стали принимать враждебный характер и, казалось, были продиктованы не уже воспоминанием, а стремлением к провокации, из префектуры пришел приказ их запретить. Два жандарма были поставлены у входа на кладбище. Женщины, тем не менее, попытались пройти. Те их осторожно отталкивали, призывая к спокойствию в тоне не слишком любезном при таких обстоятельствах. "Давайте-ка, мои милые дамы, не выводите нас из себя, уходите, не упрямьтесь, у вас и дома дел хватает". Поскольку те остановились в нескольких шагах, один из жандармов обернулся на кладбище, взглянув на могилы с видом человека, бессильного перед роком. Потом он сказал: "Вы же видите, все кончено. Все, что вы делаете, никак не изменит их судьбы. Давайте, мои милые дамы, расходитесь по домам". Другой жандарм добавил: "Уже шесть дней прошло", – и жестом показал, что жизнь продолжалась.

В этот момент из толпы вышла женщина. С худым лицом, с голубыми глазами. Она была высокого роста и слегка сутулилась. На плачах у нее был черный вязаный платок. Она подошла к жандармам. Неожиданно, словно в нервном припадке, она с кулаками бросилась на жандармов и стала колотить, словно в стену. Они пытались ее утихомирить. Теряя над собой всякий контроль, она хватала их за портупеи, ремни карабинов и касок, царапала и пинала их. При этом она кричала: "Убийцы, убийцы".