Ловушка для Мегги

ГЛАВА 25

И вот этот день настал…

К их дому быстро мчался экипаж, запряженный тремя лошадьми. Мегги, вместо того чтобы побежать навстречу, кинулась к себе в комнату, схватила маленькое зеркальце, припудрила свой носик, поправила локоны светло-рыжих волос, покрутилась перед большим зеркалом, любуясь своей тонкой талией, зачем-то притронулась к груди, посмотрев на нее в профиль, и только уж потом почти бегом бросилась навстречу любимому.

На пороге стоял темноволосый молодой человек в офицерском мундире и улыбался до боли знакомой улыбкой.

– Оскар! – только и смогла вымолвить, бросившись к нему в объятия. – Оскар!

Он сильно прижал ее к своей груди, прерывисто дыша.

– Мегги! Милая Мегги! Как я скучал! Теперь я приехал, чтобы забрать тебя с собой, ты не против? Ты хочешь стать моей женой? – Вместо ответа Мегги только вздохнула.

– Оскар! Ты мог погибнуть от руки Алекса, – запоздало упрекнула она.

– Об этом не стоит говорить, Мегги, – возразил он. – Дорогая, прежде чем услышать твой ответ на мой вопрос, я должен тебе кое-что объяснить. – Он как-то поник и выглядел так, будто его окатили холодней водой.

– Давай пройдем в гостиную, что же это мы стоим на пороге, – заторопила его Мегги девушка. Они прошли в гостиную и присели в кресла.

– Устраивайся поудобнее, любовь моя, – попросил он ее, – рассказ будет долгим… – Я должен был давно признаться, что влюбился в тебя с того самого момента, когда увидел впервые. Ты поразила меня своей красотой и острым умом. Но Алекс пришел на тот вечер только из-за тебя. Я знал, что он ждет встречи с тобой. И я не имел права мешать ему – это мой принцип.

– Ты ведь даже не обратила на меня внимания… А позже в моем поведении ты могла усматривать что угодно, но мне всего лишь хотелось убедиться, что тебе нужен я, а не он. Ведь часто бывает так: трудно понять, кого девушка предпочтет, не так ли?

Мегги хотела что-то возразить, но он слегка прижал ладонь к ее губам и покачал головой.

– Нет, нет, дорогая, прошу, не перебивай меня… Ни для кого не секрет, что мы с Алексом выходцы из Англии. Наши семьи лишь понаслышке знали друг о друге. Семья Алекса Стоктона принадлежит к старинному аристократическому роду. У них было двое детей – дочь и сын. Наш род Кемпбеллов не менее богат и знатен. В нашей семье двое сыновей. – В ее глазах читался вопрос. – Да, у меня есть младший брат Иоанн.

– Ты никогда не говорил мне о нем, – вставила она реплику в его монолог. – Где он живет?

– Он живет в Англии. Не говорил я тебе о нем потому, что это не имело тогда никакого значения.

– А теперь? – посмотрела она в его карие глаза.

– Подожди, не торопи события. Потом поймешь, для чего я затеял этот разговор… Когда меня еще не было на свете, мой отец граф Кемпбелл, как я уже сказал, один из самых богатых и знатных аристократов Англии, решил жениться. Красивый, хорошо воспитанный и образованный джентльмен хотел выбрать себе в спутницы жизни непременно самую красивую девушку. Его выбор пал на прелестную красавицу сезона Кейт Андерсон. Его обворожительная красавица всем была хороша, но поведения, как бы это мягче выразиться, была легкомысленного. Родив ему двоих детей, она совершенно ими не интересовалась. Мы выросли благодаря чуткому участию к нам со стороны отца, совершенно не зная материнской ласки.

Мегги непроизвольно подалась вперед, чтобы обнять его и облегчить его переживания, вызванные воспоминаниями. Но он отстранился мягко, но настойчиво.

– Одним словом, мать стала распутничать, – продолжал он, давая понять, что держит свои эмоции под контролем. – Она тратила деньги, ни о чем не думая. Финансовое положение нашей семьи стало нестабильным. Отец же все время стремился выправить это положение, с этой целью он отправился в американские колонии. Как только я вырос, он отправил меня учиться в Эдинбург. С матерью к тому времени он развелся. Потом поехал учиться во Францию мой брат. Отец содержал плантации, где выращивались табак, потом пшеница. Благодаря его стараниям мы с братом получили образование, а ему удалось сохранить даже родовой замок в Англии. Он воспитал нас так, чтобы мы были осмотрительны в выборе спутницы жизни, и любил повторять, что в девушке редко сочетаются такие качества, как красота, ум и преданность.

– От кого-то я это уже слышала, – перебила его Мегги.

– Некоторое время я жил в Европе, но страны, их обычаи и нравы меня не привлекали. Во Франции я познакомился с Алексом. Скажу честно, развлечений там было предостаточно. Парижские женщины самые любвеобильные и беспечные. Алекс преуспевал по части ухаживания за дамами. После смерти отца мы с братом получили наследство: земли и родовой замок отошли к нему, а мне следовало отправляться в Америку и принимать управление колониальным наследством отца.

Мегги слушала, затаив дыхание. «Какая непростая у него жизнь», – думала она.

– И как тебе жизнь в Америке? – едва коснувшись его рукой, – спросила она.

– Здесь меня ждал недостроенный дом в Ньюберге, земли, которые надо было возделывать. Сначала я, как и он, возделывал табак, но он почему-то не приносил много денег, вернее, наличных денег от английских торговых компаний, поэтому вместо наличности приходилось закупать у них товар, который часто был не самым первосортным. Мне пришлось начать возделывать пшеницу, овес, ячмень, которые я продавал прямо без посредников, и стал получать наличные деньги. Я пытался вести экономику собственного хозяйства. Мне стало очевидно, что труд рабов непроизводителен.

– Я тоже против использования рабского труда, – поддержала его Мегги.

– К сожалению, – продолжал он, – наша система такова, что рабство пока не отменено. Негры – это собственность, орудие труда – как сельскохозяйственный инвентарь, который необходимо содержать в порядке. Мне искренне жаль видеть их изможденные, безжизненные лица, и я, как заботливый хозяин, слежу, чтобы они были сыты и не болели. У меня есть контракт с местным врачом, который раз в год проверяет их здоровье.

– Как это правильно с твоей стороны, – одобрила она действия Оскара. Мегги слушала его с замиранием сердца. «Я его совсем не знаю, – думала она».

– С женщинами не принято говорить о политике, – продолжал он, – но ты особенная, ты поймешь меня. Мне хочется, чтобы негры были свободными. Поверь, нельзя ждать хорошей работы от людей, которые работают по принуждению. И это, по-моему, дело времени. Мой сосед посоветовал мне заняться рыболовством. Часть рабов, таким образом, превратилась в рыбаков. Это тоже приносило мне немалые доходы. Сельдь вылавливали тысячами штук, засаливали в бочки, а продавали весной, когда цена на нее была самая высокая. Часть улова экспортируется в Вест-Индию. Мои действия не нравятся британским купцам, которые привыкли все скупать, а потом распродавать товар в Европе по той цене, которая им выгодна. Почти все американские колонисты, занимающиеся земледелием и скотоводством, терпят убытки. Мне удалось во многом сократить убытки отца и иметь свои наличные деньги.

В память об Англии я хотел заняться и овцеводством, но, как выяснилось, привести породистых овец для разведения поголовья я не могу… В Англии на их вывоз существует запрет, а я закон нарушить не мог – это не в моих правилах. Я покупал их потомство и добивался рождения породистых овец. Сейчас я могу похвастаться: у меня больше двухсот породистых овец. Я также хочу обзавестись конюшней, такой, чтобы мне завидовали все в штате. Разведение первоклассных скакунов – это мечта, которую отец не успел осуществить. Когда он брал меня с собой на скачки, то передо мной возникал образ совершенно другого человека! Неудержимый азарт овладевал им. В Америке – это востребованное животное, и не только для скачек, но и для повседневного пользования, например как средство передвижения.

– Мой отец тоже разводил рысаков, да еще каких! – воскликнула Мегги. – Я сама часто пропадала в его конюшне, знала лучших рысаков по именам и хорошо с ними ладила. Я была не прочь сесть на лошадь и проскакать милю-другую, чтобы развеять грустные мысли…

– Как, ты не боишься скакать на лошади? – заинтересовался он.

– А как, по-твоему, мы с мамой добирались к дяде Малкому? И оттуда с братом мы скакали несколько дней, так что спина ныла и не разгибалась.

Возникло неловкое молчание. Мегги не решалась спросить его об Алексе.

– А Алекса ты считаешь своим другом? – потупившись, решилась она наконец задать вопрос.

– Мегги! Мы с Алексом, помнишь упоминал я, познакомились во Франции, а потом встретились вновь в Америке. А дружбы как таковой между нами не было, мы были компаньонами. По работе нас связывали очень многие обстоятельства. А настоящая дружба – это что-то совсем другое. Мы очень разные люди.

– Его отец, – продолжал он, – был очень состоятельным человеком, из высшей аристократии. Он славился гостеприимством – сам ездил в гости и любил принимать гостей у себя дома. Занимался с увлечением охотой, но одновременно много играл в карты, которые были его страстью. Эти увлечения, а также излишне расточительная жизнь его жены привели его почти к банкротству. Родив первого ребенка, это была девочка, жена уехала к родственникам во Францию. Отец принялся восстанавливать пошатнувшееся состояние. Случилось так, что как раз перед отъездом мать Алекса забеременела. Родив вдали от отца, она дала ему повод усомниться в том, что мальчик является его ребенком, тем более, что до него доходили слухи, что родственники жены вовлекли ее в распутство… Вернувшись в Англию, мать стремилась наладить семейные отношения. Но она была отвергнута как собственным мужем, так и его родственниками. Ей ничего не оставалось, как вернуться снова во Францию. Подросшему мальчику надо было дать хорошее образование. Стремясь доказать отцу, что она сможет обойтись без его помощи, мать добилась своей цели, – она сделала все, чтобы он образование получил.

Когда мы познакомились, я сочувствовал ему, потому что трудно, наверно, сознавать, что от тебя отказался отец и в обществе ты слывешь бастардом. Алекс стремился в жизни достичь всего, желал показать, что он не хуже других джентльменов. Но родовые пороки достались, похоже, ему по наследству. Очень скоро он стал вести распутный образ жизни, вызывая мое удивление. Он часто менял женщин, вступал в разные связи, склонял молодых леди к сожительству, волочился за зрелыми дамами… Будучи в Англии, познакомился с Кристиной Хаммильтон, которая была старше его, замужем за неким министром при короле. Она воспылала к нему необъяснимой любовью. Ее супруг боготворил свою молодую жену, поэтому выполнял все ее прихоти. Алекс почувствовал, что ему очень выгодно иметь такую любовницу. Он умело пользовался этой связью, получая от нее деньги, потом звания. Но когда-либо все тайное становится явью. Слухи стали доходить до знатного министра. И последнюю точку поставил сам Алекс, который убил на дуэли человека, который якобы обесчестил его сестру.

– Так это правда, что он убил человека? – воскликнула Мегги. «Он и вправду мог обесчестить меня, – пронеслось в ее голове. – Он способен на все! Как я неосмотрительна!»

– Да, Мегги. Ему грозил суд, который трудно сказать, чем мог закончиться. Ему пришлось уехать в американские колонии. Здесь он присвоил себе титул графа, купил на деньги Кристины дом и занялся продажей разной продукции, не гнушаясь никаких сделок. Когда я стал сбывать продукцию местным торговцам, мы вновь с ним встретились и стали компаньонами. Львиная доля работы падала на мои плечи. Теперь мы не только не компаньоны, но разошлись с ним во взглядах на происходящие события, – закончил он свой монолог.

Мегги с волнением слушала его рассказ и многое становилось на свои места.

– Ты расскажешь мне, за что вызывал его на дуэль?

– Это, Мегги, наши с ним разборки, они тебя не касаются, – ответил он неохотно. – Алексу после этой дуэли скорее всего приходится туго. В Англию он вернуться не может, а здесь без поддержки Кристины ему во многом придется умерить свой пыл. Хотя до меня доходили слухи, что он подумывает о том, под каким предлогом ему вернуться в Англию.

– Почему ты так долго не решался рассказать о себе – ведь обо мне ты знал все или почти все? – вопросительно посмотрела на него Мегги.

– Мегги, мне хотелось дать тебе время, чтобы ты сама разобралась во всем, – сказал он откровенно. – Воспитанный джентльмен должен дать возможность девушке решить все самой – я так думаю.

– Я так долго ждала твоего объяснения… – грустно почему-то произнесла она.

– Мегги, дорогая! – он с мольбой посмотрел на нее. – Не грусти, все будет хорошо.

Оскар какое-то время помолчал, а потом произнес:

– Мегги! Я люблю тебя! – Он так тепло улыбнулся, что у нее защемило сердце. Потом притянул ее нежно к себе, тыльной стороной руки слегка коснулся ее осунувшихся щек. От избытка чувств она тихо всхлипнула. В его глазах тотчас вспыхнула тревога.

– Ну-ну, моя любимая, – нежно посмотрел он на нее. – Ужасно, что тебе пришлось так много пережить. Ты что, осуждаешь меня за то, что я так долго не решался сделать тебе предложение?

Она стала плакать еще громче, кивая головой.

«Только этого мне не хватало», – подумал он, потому что до смерти не любил, когда женщины плачут.

– Ты больше не оставишь меня одну? – продолжала она рыдать.

– Нет! Конечно, нет! – Оскар улыбнулся, заглядывая в ее заплаканные глаза. – Я выполню обещание, данное мною твоей матери! – сказал он торжественно.

– Что я слышу, Оскар? Ты дал обещание моей матери, что женишься на мне? Поэтому ты делаешь мне предложение? – краска залила ее лицо. – Я-то думала, что это исходит от твоего сердца! – возмутилась она, пытаясь смотреть прямо в его глаза.

– Мегги! Что ты говоришь? – раздосадовано произнес он. – Не надо насмехаться над моими чувствами! Да, я действительно вел себя, как последний идиот! Был нерешительный! Присматривался к тебе! – его голос стал серьезным. – Я прошу у тебя прощения, если на то пошло.

– Ты просто хочешь заставить меня поверить, что действительно собираешься на мне жениться, – у нее слезы снова подступили к горлу.

– Мегги! Я хочу, чтобы мы… как это тебе сказать, жили вместе. Обещаю, что ты ни в чем не будешь нуждаться. Я достаточно богат, чтобы ты жила в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Ты будешь блистать на вечерах, не уступая никому ни в нарядах, ни в украшениях. Я хочу создать для тебя достойную жизнь. У нас родятся дети, им нужно будет дать имя, надежную защиту, дать им образование, – говорил он взволнованно, стараясь понять ее настроение.

Ее гнев постепенно проходил, и она почти успокоилась. Видя перемену, происходящую с ней, он решил закончить свою мысль:

– Мы должны, Мегги, пожениться, произнести клятвы в присутствии священника. Я обещал миссис Синтии сделать это. С содержанкой в американских колониях не принято появляться на людях. Что плохого в том, что я поклялся твоей матери, что сделаю все по закону?

– Так… Значит, если бы ты не дал моей матери обещания, не унималась она, – то и жениться было бы не обязательно? – слезы снова застилали ее глаза. – Как ты можешь быть таким жестоким? – голова ее опустилась. Он застыл на месте, не зная, как ее успокоить.

– Мегги! – заговорил он надломленным голосом, – зачем ты это говоришь? Я люблю тебя так, как никого никогда не любил. И ты любишь меня – не отрицай, пожалуйста! Мы должны пожениться и жить вместе долго-долго… Разве не так? Не понимаю, что тебе не нравится? Любая мать поступила бы точно так.

«Чего я добьюсь, если откажусь от его предложения?» – подумала она вдруг.

– А будешь ли ты меня так же любить, когда женишься на мне? – робко спросила она, подняв на него свое побледневшее лицо.

– Мегги! Я человек слова, – он посмотрел на нее изучающим взглядом. Только сейчас он понял, что перед ним очень ответственная девушка. И это ему понравилось.

– И что будет входить в мои обязанности? Выходить с тобой в свет, принимать гостей, вести приятные беседы, ублажать тебя в постели, рожать детей, воспитывать из них хороших людей? – вскинула она на него взгляд зеленых глаз.

– Да, Мегги, ты должна быть верной, преданной женой, любящей матерью – это мои главные требования, – ответил он.

– Оскар, у меня тоже есть требование, которое ты должен выполнить, если… – почти неслышно произнесла Мегги.

Он удивленно посмотрел на нее, не подозревая, что она потребует от него.

– Тогда ты должен пообещать мне, что если разлюбишь меня, то я должна узнать об этом первой.

– Да, я обещаю тебе, что никогда не разлюблю тебя, что буду наслаждаться твоей красотой долго-долго, что буду гордиться тобой всегда и что мы поженимся при первом же удобном случае, получив благословение священника.

– Оскар, я так долго ждала твоего признания в любви, твоего предложения. Ведь я была такая беззащитная, хотя в душе всегда верила, что ты меня не оставишь, что мы будем обязательно вместе! – говорила она, озаряя его своей неповторимой улыбкой.

– Могу я считать, что мы помолвлены? – он с нежностью взглянул на нее. – Могу я теперь приблизиться к своей невесте? – лукаво устремил он на нее свои карие глаза и тотчас она оказалась в его крепких объятьях. Его губы прильнули к ее рту, а руки стали нежно ласкать ее спину, стремясь ощутить пленительное тепло любимой женщины. Но вдруг он отскочил от нее, как ужаленный.

– Ох, что это такое? – изумленными глазами он уставился на нее. – У моей нежной розы есть, оказывается, шипы, кто бы мог подумать? – тряс он в воздухе правой рукой.

– Оскар! Осторожно! Эти застежки на корсете достаточно острые, чтобы мужчинам жизнь не казалась очень легкой, – пошутила Мегги и звонко рассмеялась.

– Спасибо, дорогая, ты очень вовремя меня предупредила! Но лучше узнать позже, чем никогда. Да, и хорошо, что это всего лишь крючки, а не иголки, – смотрел он на ее улыбающееся лицо, злясь на свою неосмотрительность. Мегги понравилось, что он поддержал ее игру.

– Впредь будь осмотрительнее! – сказала она лукаво.

Он взял ее руки в свои и заставил посмотреть в глаза. Она ожидала увидеть в них осуждение, а разглядела огромную нежность и любовь.

– Ты что, меня разыграла? – произнес он с такой теплотой, что у Мегги защипало в глазах. – Скажи мне, что ты любишь меня, почему ты редко говоришь мне это самое главное слово?

– Прекрати, Оскар, не смей мне устраивать допрос! – попыталась она вырваться из его рук. Но он лишь сильнее сжал ее и стал осыпать зардевшееся лицо страстными, горячими поцелуями. Мегги хотела пожурить его, но он упредил ее ответ.

– Не надо, не говори ничего, – прошептал он, целуя ее обнаженную грудь, плечи, лицо. – Я сам знаю ответ. Пожалуйста, Мегги, любимая! Я так безумно соскучился по тебе, я сгораю от нетерпения.

Видя перед собой неповторимый взгляд карих глаз, Мегги не в силах была сопротивляться. Он подхватил ее на руки и понес в спальню. Она сделала последнее усилие, просто инстинктивно, чтобы освободиться от его стальных тисков, но все было бесполезно… Поднявшись в спальню, он опустил ее на кровать, и в следующую минуту их тела сплелись в страстной борьбе, более похожей на любовные игры. Потом все вдруг исчезло, кроме мерцания огней, горячих поцелуев и прерывистого дыхания Оскара.

– Оскар, – смущенно шептала она, – что ты собираешься делать?

– Мегги, дорогая, позволь мне любить тебя, – смотрел он на нее жадным взором. В ней тоже загорался огонь страсти. – Я хочу любить тебя, так как никогда не любил раньше. Я сходил по тебе с ума многие месяцы, то ожидая, то выжидая, теряя надежду и вновь обретая ее. Пожалуйста, Мегги, давай простим друг другу обиды, – пылко молил он ее о пощаде. – Позволь мне любить тебя, я буду необычайно нежен с тобой. Ты узнаешь, как может по-настоящему любить мужчина.

И в ту же минуту он нежно коснулся рукой ее лица, провел по светло-рыжим с матовым отливом волосам, разметавшимся по плечам, легкими поцелуями осыпал ее полуоткрытую грудь, чувственные изгибы шеи. Очень медленно, наслаждаясь каждым прикосновением, начал целовать ее виски, щеки, трепещущие веки. Мегги потянулась к нему всем телом. Он обвел ее пересохший от страсти рот своим влажным языком, словно давал ей живительную влагу. Все крепче Мегги сжимала его плечи, но он не торопился, а медленно разжигал огонь ее страсти, игриво шепча что-то на ухо. Мегги наслаждалась его ласками. Его руки заскользили ниже, пальцы натолкнулись на нежные холмики груди и замерли, давая Мегги несколько секунд для того, чтобы успокоиться, сдержать прерывистое дыхание. Потом они стали опускаться все ниже, словно очерчивая контуры ее тела, останавливаясь на мгновение на нежных сосках. Мегги инстинктивно смыкала ноги, когда новая волна его ласк пробегала по телу.

В следующее мгновение он прильнул к ее приоткрытому рту своим; и они слились в страстном поцелуе, от которого у Мегги закружилась голова. Он продолжал ее неистово целовать, словно поглощая. Его плоть напряглась и возжелала ее тела. Он потерял счет времени и пространства, хотелось только одного.

– Мегги, дорогая, приласкай меня, мне так этого хочется, – попросил он нежным шепотом. Видя, что он все еще одет, Мегги хотела взбунтоваться, но передумала и стала, не сказав ни слова, расстегивать пояс его бридж. Потом медленно расстегнула белую рубашку, прятавшую его все еще загорелое тело. Она была рада снова увидеть любимого во всей мужской красоте. Особенно ее восхищал прекрасный рельеф сильных мускулов, играющих при каждом вздохе. Сильные руки вновь привлекли девушку к себе, и она с готовностью укрылась в его мужских объятьях.

– Оскар, как ты красив, любимый, – произнесла она и нежно коснулась его губ своими руками, обвила его сильную шею, потрепала темные завитки волос. Она почувствовала, что, он инстинктивно приблизился к ней, словно хотел слиться с ее телом. Когда она прильнула губами к его соскам и стала ласкать их так, как это делал он с ее розовыми бутонами, он непроизвольно откинул голову назад и издал трепетный стон – признак того, что он более не может сдерживать себя.

Крепче прижав ее к себе, он сделал такое немыслимое движение, что они в одно мгновение оказались на кровати, и ласки переросли в жгучие страсти, которые уже невозможно было остановить… Их губы не знали устали, лаская друг друга. Пылко и нежно она отзывалась на каждое его движение. Необузданное желание соскучившейся женщины проснулось в ней с неистовой силой. Она потеряла контроль над собой.

Но ему хотелось любить ее так, как никогда не любил никакую женщину. Его ласки стали не такими жгучими, более нежными, бережными, словно он хотел сохранить в памяти каждое ее движение. Мегги недоумевала, но поддержала эту перемену в их близости. Потом Оскар нежно приподнял ее бедра и переместил на край кровати. В тот же миг Мегги почувствовала, что он склонился к завиткам ее волос и стал страстно целовать саму плоть. Буря страстей, разрывающая ее грудь, не дала возможности воспрепятствовать этому. Ей казалось, что она теряет сознание или находится в состоянии невесомости. Она что-то бормотала, умоляла, просила, но он продолжал наслаждаться трепетным телом возлюбленной, лаская каждый сантиметр ее чувственного тела.

«Все, все, сейчас, достаточно, – молили ее глаза, но он почему-то все медлил, старательно распаляя ее. Как хороши его карие глаза! Как он нежен! Никто и никогда не сравнится с ним, – думала Мегги. – Ну почему он ведет себя так, почему… – Кажется, он хочет взаимности во всем», – догадалась Мегги. Она стала ласкать его так, как это делал он. Целуя его от кончиков ушей, до самого интимного места. Из его груди поминутно вырывался стон страсти. Мегги глазами показала, что он должен сесть на самый край кровати, и он повиновался ей. С чувством достоинства она опустилась на колени перед ним и, опустив голову, склонилась перед его естеством. Бурные ласки сделали его желание непреодолимым. В порыве страсти он сжал ее голову сильными руками, а мускулистые ноги обхватили ее бедра.

Сладострастные пытки заставили его так сильно возбудиться, что более он не мог сдерживаться. Он подхватил ее на руки, уложил в кровать и хотел зацеловать до полусмерти. Дальнейшее произошло так незаметно, что Мегги даже не поняла, что они уже стали одним целым…Она превратилась в чувственное наслаждение. Волны страсти пробегали одна за другой, сознание затуманилось, реальность перестала существовать. Иногда в самые проникновенные секунды вспыхивали огоньки, но Оскар тотчас прекращал двигаться, давая обоим передышку. Потом страсти становились еще более захватывающими. Оскар осмелился посадить ее спиной к себе. Мегги не поняла, как это ему удалось, краска стыда окрасила ее щеки.

– Дорогая, не надо смущаться, ты моя будущая жена. Я научу тебя получать еще большее удовольствие!

Мегги сначала опешила от столь ужасного положения, но потом быстро освоилась и забыла о стыдливости. Наслаждение было столь захватывающим, что она была готова продолжать эту всепоглощающую муку вновь и вновь. Но вдруг в ее теле как пружина вырвалась молния, раздались стоны радости, радости свершения…

Прошло немного времени, они пришли в себя. «Что он мне скажет теперь? Какими будут его первые слова?» – подумала девушка.

– Мегги мы созданы друг для друга, – начал он, лаская ее тело. – После нашей первой близости я ни на минуту не пожалел, что познал тебя. Ты для меня с тех пор стала еще желаннее, любимая! Выходи за меня замуж, доверься мне. Ты согласна? – посмотрел он на нее. В ее глазах блестели слезы радости, ответ был известен. – Завтра же мы покинем дом твоего брата, у тебя будет собственный дом, который надо будет превратить в наше родовое гнездо. Я уверен, у тебя это получиться!

– Оскар! Мне так давно этого хотелось! – слезы радости потекли по ее щекам.

Он подошел к своему багажу, достал оттуда какой-то сверток и очень долго разворачивал его. Потом вернулся к Мегги и попросил ее дать свой палец. Он бережно надел на него массивное кольцо.

– Это наше родовое, береги его, – сказал он. – Как только будет возможность, я куплю тебе другое, по размеру твоего пальца.

Мегги стояла потрясенная произошедшим, потом она громко рассмеялась от счастья, подпрыгивая как ребенок, пытаясь дотянуться до него, чтобы поцеловать. Он сам наклонился к ней, нежно привлек и крепко поцеловал.

– Теперь наши жизненные пути соединены навек, – твердо произнес он. – И последнее… – добавил грустно, чтобы не осталось недоговоренности в их отношениях: – Ты понимаешь, что у наших детей не будет графского титула? Это кольцо принадлежало мне, но я думаю, что его лучше переправить моему брату. Мне нет возврата назад в Англию, да и не за чем. Мой дом, моя семья здесь, а из того, что осталось в Англии, я ничего не хочу!

– Оскар, тебе, наверно, трудно остаться без родины? Ты действительно не убит горем? – спросила она с сочувствием.

– Нет, дорогая, – ответил он. – Ты знаешь о моих планах. Придется много работать, чтобы устроить нашу жизнь, – он внимательно посмотрел на Мегги. – Ты согласна?

– Да, я тоже очень много потеряла – дом, отца, мать, одного брата… Так что, думаю, вместе мы справимся, со временем сотрется боль утрат. Его глаза увлажнились, может быть, впервые в жизни.

– Мегги, ты такая умница и все понимаешь, с тобой мне ничего не страшно, – он притянул ее к себе и нежно поцеловал. – Завтра же поедем домой, нас ждут дома большие дела и еще один сюрприз, дорогая, – сказал он таинственно.

– Оскар, как ты можешь! Расскажи мне немедленно! – потребовала Мегги.

– Хорошо, сдаюсь, – поднял он руки вверх. – Дорогая, тебя ждет официальная церемония вступления в брак со священником, как и полагается, а также встреча с мамой.

– Как? Она живет в твоем доме?

– Нет, пока не живет, но, думаю, что ты будешь не против? Так вот, я отправил за ней Мартина. Когда мы все будем в сборе, состоится наше бракосочетание, – с гордостью произнес он.

Мегги ошеломило услышанное.

– Оскар, как ты можешь все решать без меня? – она возмутилась, но ее взгляд, обращенный к нему, говорил совсем другое. – На этот раз я прощаю тебе твою оплошность, потому что очень сильно люблю тебя. Учти, это никогда не должно больше повториться. – Она с любовью посмотрела на него, а он нежно поцеловал ее.

Утром лицо Мегги напоминало румяное яблоко, а кожа Оскара отливала бронзой. Спускаясь по лестнице в гостиную, они увидели внизу Харви и Элен, лица которых светились от улыбок. Давно Харви не было так хорошо, как сегодня. Пары бросились друг к другу чтобы поздороваться и обняться.

– Мегги! Так хорошо, что Оскар и ты наконец обрели друг друга, – сказал брат радостно.

– Мегги, Оскар! Я так рада за вас, – со слезами на глазах произнесла Элен, обняв Мегги.

Увлеченная своими делами, Мегги только сейчас заметила, что хорошенькая Элен и Харви как-то очень нежно смотрят друг на друга. И тут девушку осенила мысль, что они влюблены друг в друга.

– Что происходит между вами? – осмелилась спросить Мегги, бросая шутливо-серьезный взгляд в их сторону.

– Мне… нравится Элен, – запинаясь начал Харви.

– Я… люблю его, – продолжила Элен.

– А я не могу жить без нее, – закончил он.

– Мы поженимся через два месяца.

– Да, мы поженимся через два длинных месяца, – вторила Элен.

– Но сначала мы, – сказал Оскар и бросил на Мегги нежный взгляд, привлек к себе и поцеловал, стремясь, чтобы она ощутила всю силу его любви.