Ловушка для олигарха

Глава девятнадцатая

— Президент убыл в очередной отпуск, — с искренним сожалением произнес пресс-секретарь президента. — Но это вовсе не значит, что он будет отдыхать, когда страна находится в очередном политическом кризисе. Он будет работать с письмами трудящихся.

Очередной отпуск. Так как очередь на отпуск была очень небольшая — из одного человека — поэтому отпуск, соответственно, растягивался до полугода, не считая больничных. Большой Папа был болен — это знали все.

— А это правда, что президент решил остаться на четвертый срок? — осведомилась телеведущая третьего канала Светлана Синицина.

— Об этом вы спросите у президента, — хитро прищурился пресс-секретарь. Он обладал потрясающей способностью, необходимой для этой профессии, — чем сильнее он врал, тем более честным становился его взгляд и тем более искренним тон. Сейчас он прямо лучился как лампочка Ильича открытостью, значит, дела у его начальника обстояли совсем неважно. Назревали какие-то события.

— Спасибо, — с чувством произнесла Синицина. А потом весело закончила:

— И долгожданная рекламная пауза.

На экране возник истощенный ребенок, как из концлагеря смерти Дахау, и послышался замогильный голос:

— Ему нечего есть, потому что ты не заплатил налоги… Потом зажравшаяся псина, на которую, похоже, налоги нашлись, лопала со вкусом корм «Чаппи». После этого телезрителей просветили насчет подгузников, таблеток от боли в пояснице и пасты для здоровых зубов.

— Я знаю, уже поступил заказ на мое физическое уничтожение, — изрек выпрыгнувший на экран после рекламы зубной пасты Абрам Путанин на организованной им пресс-конференции.

— Кто? — крикнули из зала.

— Вам нужны фамилии, скажите? Нужны, да? Скоро я назову всех поименно, — пообещал он. — Всех, — погрозил он пальцем телеобъективу.

— Это связано с делом о залоговом аукционе по продаже компании «Нефтькам»?

— Это связано с тем, что политический экстремизм уже стучится в каждый российский дом. Они могут убить меня. Но этим выстрелом они целят в новую Россию. А Россию им не убрать…

И мне все чаще вспоминались слова Кухенбадена о близких событиях. То, что они назревали, было видно и по масляным, бегающим глазам теледикторов, и по галерее образов деятелей оппозиции, снятых широкофокусными объективами, отчего лица искажались, как в комнатах смеха, и принимали дебильные черты. И по огрызухам самой оппозиции: мол, не допустим неконституционных мер.

От заказчика пришло очередное понукание — активизировать расследование. Заказчик нервничал…

Активизироваться так активизироваться. Плохо, что я упустил кончик ниточки с Инженером. Ничего, найдем ее снова.

А пока надо попытаться разобраться в том, куда и откуда дуют политические ветры, плавно переходящие в ураганы. А кто у нас тут основной метеоролог? Правильно. Депутат.

Депутата я нашел, где и положено быть народным трибунам — на митинге. У Ярославского вокзала стоял партийный грузовик, оборудованный трибуной и громкоговорителем. По трибуне неистово колотил кулаком сам Эдуард Ширшиновский.

— Какой вам нужен президент? — кричал он, покусывая микрофон, — Такой, как я. Однозначно. Только идиот может не понимать, что я в силах озолотить страну. Деньги надо брать на Юге. Ирак даст пять. миллиардов России. Иран даст восемь миллиардов России. Америка? Америка ничего не даст. Америка меня боится. Мне сто миллионов долларов предлагала Америка, чтобы я не баллотировался в президенты. Сто миллионов. Чего смеешься, скотина?! — напустился он на кого-то из толпы. — Уберите его. Вообще уберите! Вот такая скотина и не дает жить России! Ну-ка! — он протянул руку.

Стоявший рядом в кузове грузовика Депутат вложил в его ладонь пустую пластмассовую бутылку, на дне которой плескалась какая-то мутная жидкость.

— Получи! — Ширшиновский швырнул бутылку в не понравившегося ему гражданина. — Шпион, однозначно!

Зрелище было занятное. Слова у лидера либеральной партии текли свободно и красиво, напористо, как горный поток, иногда вскипая, иногда закручиваясь водоворотами. Уж что, что, а трепаться он умел.

Митинг закончился. Ширшиновский слез с грузовика и на машине с мигалкой убыл в загородную партийную резиденцию. А Депутат, утомившись подавать бутылки, отправился к ресторану «Славянский базар».

У дверей ресторана я его и перехватил. Пока он не увидел меня, вид у него был благостный, как у человека, рассчитывающего сейчас хорошо, со вкусом поесть и выпить бокал вина.

— Привет, — сказал я.

— Опять ты? — простонал Депутат.

— В машину, — кивнул я на свой «Москвич».

— В эту? — скривился он, будто ему предложили покататься на телеге с квадратными колесами.

— В эту, в эту.

Рванул я с места резко, на всех парах. Если Депутата и ведет сейчас наружка, то она должна проявиться, должна попытаться не упустить объект…

Нет, никого. Похоже, Депутат спецслужбы и политических конкурентов не интересовал.

— Ну кто так ездит? — воскликнул Депутат, трясущейся рукой тыкая в защелку ремнем безопасности, о котором внезапно вспомнил.

— С ветерком, — ухмыльнулся я.

— В голове у тебя ветерок. И угораздило меня с тобой связаться, — он очень переживал о несостоявшемся ужине.

— Теперь уж не развяжешься. До могилы…

Я поплутал по центру города, въехал в пустой дворик. И потребовал:

— Рассказывай. Что сейчас за расстановка в верхах?

— Какая-то неразбериха царит, — поморщился Депутат. — И источник ее — Путанин. Он мечется, скачет, как вошь на гребешке. Полез во все тяжкие. Обозлил всех конкурентов и соратников. Проглотил слишком много. Вспомнить залоговый аукцион по «Нефтькаму». Так нагло обходить всех на повороте, как обошел он, могут только лихачи, которым вообще нечего бояться.

— Может, он и не боится? — спросил я.

— Да? Я его видел позавчера. На нем лица нет. Он трясется, как картежник, поставивший на кон последнее папашино имение… Слишком много у него на кону стоит…

— Как в прошлую Большую Разборку?

— Точно.

Тогда группировке Абрама Путанина, которая балансировала на грани небытия, а сам Олигарх уже присматривал уютную страну для эмиграции, неожиданно удалось понавешать противникам по первое число, а потом маршем, как танковые дивизии Гудериана, пройтись по матушке Руси, прибрать большинство финансовых потоков и захватить командные высоты — расставить своих марионеток там, где ломятся деньги. Дошло до того, что таможня получала список, что не растаможивать, а просто пропускать, бесплатно, то есть даром.

— Ты видел его по телевизору? — спросил Депутат. — Он уже неприкрыто всем угрожает. Угрожает разогнать Госсобрание, Всех позапрещать.

— Госсобрание гудит?

— Как растревоженный улей. Все уверены, что режим опять шатается и не за горами долгожданный Большой Передел. Кто-то мечтает о министерских портфелях. Кто-то о переделе сфер влияния в нефтекомплексе, кто-то со вздохом готовится к разгону и танкам на улицах, примеряя перед зеркалом новый, выданный хозяйственным управлением Госсобрания, бронежилет.

— Может, Путанин нашел способ настрополить царя хлопнуть по столу кулаком?

— Вот тут самое интересное. Поговаривают, несколько дней назад Путанин дорвался до Главного тела. А царь мрачно посмотрел на него и вздохнул — мол, мерзавец, зачем ты насоветовал Сашу выгнать? Такой верный человек был?

Путанин очень удачно сожрал в период предпоследнего Большого Разбора могущественного начальника службы безопасности президента, пытавшегося что-то начать вякать против Олигарха и его прихлебателей.

— И указал Царь Путанину на дверь, — закончил Депутат торжественно.

— Совсем?

— Вряд ли.

— Кстати, царь долго продержится?

— Никто не знает, — пожал плечами мой собеседник, в четвертый раз за беседу поправляя перед зеркальцем заднего вида галстук. — Со здоровьем у него неважно. Поддерживают стимуляторами. Но сколько это будет продолжаться? Представляешь, если он сейчас уйдет?

— Это будет очень Большой Разбор.

— Разборище! Загляденье! Олигархам не выжить. Они на нем, как желуди на трухлявом дереве, висят. Дуб рухнет, и им всем конец. А Путанин не дурак. Он все понимает.

— И на что-то надеется?

— На что-то. Несмотря на то, что он хапнул несколько министерств, позиции у него сейчас, особенно в силовых структурах, не ахти какие. На что надеяться?

— На козырь в рукаве.

— На козырь? Ему нужно чудо. Чтобы Тело было здорово. И подконтрольно,

— Полный контроль, — задумчиво произнес я.

— Кстати, слышал о разборе, на Лукином проезде? — осведомился Депутат.

— Видел по телевизору, — бросил я. Мне этот вопрос не понравился.

— Там люди Баши Бадаева были.

— Точно?

— Они.

— Что этой нечисти надо?

— Трудно сказать, — он нервно опять поправил галстук.

— Откуда ты все знаешь? — покачал я головой.

— Знаю…

— Тогда попытайся узнать больше. О Бадаеве. И о той афере, которую готовит Путанин.

— Сколько? — деловито осведомился он,

И радостно хлопнул меня по плечу, когда я назвал сумму.

— Есть кое-какие выходы на окружение Путанина, — сказал он. — Думаю, они поделятся со мной сокровенным.

— Когда ждать? — спросил я.

— Дня за два управлюсь.

— Тебя к ресторану подбросить?

— Не, я с тобой ездить не хочу. На такси доберусь. — он распахнул дверцу.

— Вольному воля…

Следующим пунктом в моей программе было присмотреться к тому, что происходит в «Березовой роще». Я не самоубийца и ломиться внутрь у меня желания больше не было. Достаточно будет визуального контроля. Издалека. Эдак с полукилометра.

После налета на объект там могли быть усилены меры безопасности. Поэтому действовать предстояло с максимальной осторожностью.

Сюрпризы могли ждать меня еще на дальних подступах. Вроде разбросанных по лесу видеокамер и микрофонов. Во время войны во Вьетнаме американцы в джунглях разбрасывали микрофоны, и когда в поле контроля появлялись вьетконговцы, сигнал приходил на базу, и в воздух поднимались боевые самолеты с напалмом. Самолет на меня вряд ли пошлют. Но небольшую группу захвата — могут вполне. А мне шум нужен? Не нужен мне шум…

Пришлось мне предпринимать повышенные меры предосторожности. Поэтому дорога до «Березовой рощи» заняла многовато времени, зато я был уверен, что пробрался до лабораторного комплекса незамеченным.

Никаких перемен в объекте на первый взгляд я не различил. В «доте» дежурили те же два человека. Никаких признаков усиления охраны я не видел. Только музыку они слушать перестали. И в их действиях по — л, явилась настороженность, которая возникает у человека, раза два уже наступившего на грабли и ждущего, что они влупят ему по лбу в третий раз.

Я выбрал позицию поудобнее, подобрался как можно ближе. Нацепил на березку видеокамеру, а сам, замаскировавшись под никчемное зеленое насаждение, точнее, просто под ворох листьев, почти сутки знакомился с жизнью «Березовой рощи».

За это время на объекте побывали три машины — один грузовик ЗИЛ, зеленая «Ауди», да «Газель» с бойцами — это приехала смена охранников.

«Запорожец» Инженера я увидеть не надеялся, он стоит, припаркованный, у отдела милиции, куда его доставили после перестрелки и Лукином проезде. Но сам Инженер мог бы нарисоваться. Однако, насколько я мог видеть, он за сутки не почтил своим присутствием место своей работы.

Мало того — оживления и спешащих на работу сотрудников, спускающихся в бокс, чтобы переодеться там в фиолетовые халаты и приступить к своим малопонятным трудам, тоже не было видно. Может быть, конкуренты Паука во время налета похитили что-то настолько важное, что все работы застопорились?

Был вариант, что спокойствие на объекте чисто внешнее, и Инженер вкалывает вместе со своими коллегами в поте лица в бункере, восстанавливая утраченное. Но это сомнительно. Что их на цепь туда посадили? Не рабы же они. За сутки должны были хотя бы высунуть нос из бункера. Но на территории никто, кроме охраны, не появлялся.

Что пропало с объекта во время налета — это был для меня вопрос номер один, на который пока не было и намека на ответ.

Вопрос номер два — числится ли среди пропаж Инженер. Я видел его улепетывающим от горных воинов. Он мог погибнуть. Его могли все-таки нагнать ичкеры. А могли куда-то и спрятать свои.

Самая интересная возможность заключалась в том, что Инженер убежал и от ичкеров, и от своих, и прячется в настоящее время где-то в городе Москве. А город Москва — это такой город, что в нем можно сто лет искать человека, и все равно не найти.

Несколько версий достойны, чтобы по ним поработать. А я один. Разорваться мне, что ли?

В который раз я пожалел, что у меня нет небольшого сыскного бюро с парой десятков сыщиков, со службой наружного наблюдения, с техническим отделом. С другой стороны, не меньше поводов у меня бывает радоваться, что всего этого добра у меня нет. Голова болит только за себя. И на себя можешь положиться, как… ну, как на самого себя…

Вернувшись домой после вылазки, я чувствовал себя не лучшим образом. Почти сутки провести в лесу. Благо, что ночи теплые. Но комарье кусает, никакой крем не спасает.

Я сидел с распухшей от комариных укусов мордой, которую смазывал одеколоном, пил из двухлитровой бутыли замороженный в морозильнике до состояния льда тоник — лед постепенно подтаивал, и тогда я глотал холодную жидкость и злился на свое бездействие.

Беззаботно чирикала Светлана Синицина последние новости. Скандал вокруг залоговых торгов по «Нефтькаму» не утихал. Финансовые группировки бросали друг другу обвинения через подконтрольные им телеканалы и призывали на голову противников прокуратуру, прекрасно понимая, что в такие разборы никакая прокуратура не полезет, с нее хватало и понавозбужденных на Олигарха. Правда, дела эти шли ко дну прямым курсом, одновременно с тем, как со дна поднимался реальный или выдуманный компромат на членов следственной группы и прокуроров. А в Госсобрании предпринимались попытки создать комиссию по разбору деятельности Путанина и его конкурентов по приватизации нефтекомплекса. На что Олигарх осыпал депутатов ласковыми упреками, которые сводились к тому, что некоторые понимают демократию как вседозволенность.

Ичкеры украли очередной взвод военнослужащих и восемь тракторов, одновременно упрекнув федеральное правительство, что оно задолжало им бесплатные поставки по газу, электричеству и пенсии из федерального бюджета за второй квартал текущего года для инвалидов войны с Россией.

В Подмосковье состоялось первое мафиозное танковое сражение. Балашихинцы угнали из Кантемировской дивизии танк «Т-80» и пригнали его на разборку с кавказцами. Танк передавил восемь иномарок и четверых кавказцев, пока атакованные не пробили гусеницу выстрелом из гранатомета.

По телевизору показывали кандидата в мэры Полянска.

— По последним опросам общественного мнения, — мило улыбалась Светлана Синицина, — независимый кандидат в мэры Полянска Анатолий Валидов, в миру криминальный авторитет по кличке Толик Щипач, по рейтингу на пятьдесят процентов опережает нынешнего главу города. Его призыв «Превратим город в зону образцового порядка» неожиданно нашел отклик в сердцах горожан.

В экран с трудом влезла потрепанная жизнью ряха Толика Щипача с добрыми, маленькими глазками.

— Когда я на зоне был паханом, — заявил он, по-американски улыбаясь, — то сам Хозяин плакал, когда меня выпускали. У меня знаете какой порядок был! Суровый, но справедливый. Все знали — Щипач порядок любит. А какой ныне в городе порядок? У нынешнего мэра только со взятками полный порядок. За общак я до копейки мог перед братвой в любой момент отчитаться. И за бюджет отчитаюсь. Гадом буду, землячки! — крикнул он, прослезившись и ударив себя в грудь.

В нем была подкупающая искренность. Дальше новости шли примерно в том же духе. Калейдоскоп катастроф, бандитских вылазок, рок-концертов на Красной площади.

Невольно вспомнились слова Наполеона Бонапарта: «Слабость верховной власти — самое страшное из народных бедствий».

Ладно, черт бы с ними со всеми. У меня сейчас задача номер один — попытаться найти Инженера. Если он в бегах, и я его найду, тогда сразу получу то решающее преимущество, которого никак не могу добиться.

Предположим, он в бегах, Где его искать? Есть несколько возможностей. Например, можно поместить объявление в газете с криком: «Откликнись». Можно написать по адресу «До востребования». Можно ходить по улицам и спрашивать — вы не видели такого, высокого, с длинными волосами, Витей зовут. Какие еще есть варианты?

А как ни крути — вариант один. Нужно искать его по связям.

И какие же его связи мы можем установить, если даже фамилии не ведаем?

Можем. Мы много чего можем. У нас для этого есть компьютер последнего поколения, забитый массой важной информации.

Вот мой каталог видеозаписей. Надо вернуться к тому не особенно приятному дню, когда я обшаривал бункер и хоронился по вентиляционным трубам, как крыса, за которой пришли из санэпидемстанции.

Вот они, нужные кадры.

На жидкокристаллическом экране возникла моя ладонь, в которой лежала визитка инженера… Так, тогда я перевернул ее и снял другую сторону… Вот она, другая сторона.

Я увеличил изображение. На обратной стороне красной ручкой было изображено пронзенной стрелой сердечко. И женским округлым неуверенным почерком написано «Марианна» и цифры телефона. Если судить по номеру, живет эта Марианна у метро «Улица 1905 года».

По всем признакам Инженер был холостяком и бабником. Наверняка зацепил на улице такую ципочку — девочку-одуванчика лет восемнадцати от роду, навешал ей лапшу на уши, что он приехал из Америки и работает на «Майкрософт», поэтому в визитке и стоит просто «инженер», да еще невзначай продемонстрировал портмоне, туго набитое баксами, полученными от олигарха. Я представил, как девчушка, хрупкая и прозрачная, прикусив язычок от усердия, старательно выводит это сердечко и пишет номер своего телефона. Я пробил телефон по компьютеру. Марианна Владимировна Невструева, двадцати шести лет от роду. Да, не восемнадцатилетняя, но и до сорока очень далеко. Проживала ближе к метро «Беговая» в восьмиэтажном доме, внизу которого располагался мебельный магазин. Я этот дом знаю.

Ну что же, опять маскарад.

Я приоделся под работягу. И «дядя Федя с автобазы» отправился проводить оперативную установку.