Лучшие подруги

Глава 29

– Не смеши меня, Райн. Конечно же, на День благодарения мы пойдем к моим родителям. – Карен снова раскрыла журнал.

– Я еще не кончил с тобой разговаривать, – выхватив из рук жены журнал, почти рявкнул Райн. – Надо обсудить это раз и навсегда.

– По-моему, нечего обсуждать, – как ни в чем не бывало отвечала Карен. – Мы пятнадцать лет ходим к ним на все праздники, и в День благодарения тоже.

– А в этом году я хочу провести День благодарения со своими родителями, с Брэди и его женой. Мы еще, кстати, не видели их ребенка.

– Все новорожденные похожи друг на друга. К тому же твой брат со своей женой мне не нравятся.

– Как ты можешь так говорить? За все это время ты с ними толком и не поговорила.

– Райн, я не хочу ехать в Боулдер. Вечно там скука смертная.

– Тогда мы поедем туда на Рождество, – не сдавался он.

– Как ты себе это представляешь? Мама сойдет с ума, если нас не будет на Рождество в городе.

– Я устал жить, потакая твоей матери!

Карен с отвращением посмотрела на мужа:

– Каждый год, в одно и то же время, ты становишься таким неприятным. Почему?

– Потому, что ты никогда не прислушиваешься к моим просьбам. Мы женаты почти шестнадцать лет, и за все это время мы были у моих родителей всего два раза!

– Они довольно часто приезжали к нам.

Райн встал и подошел к окну:

– Послушай меня внимательно, Карен. Дело не в том, где мы проведем этот день, дело в том, что будет с нами.

– Ну, к чему все усложнять? Это же предельно просто: мама уже купила индейку, отец заказал вина… Если ты так безудержно хочешь попасть в Боулдер, то мы могли бы съездить туда через неделю после Дня благодарения.

– Тогда там не будет Брэди и Сюзан. Может быть, тебе и нет до них дела, но я скучаю по брату. Несмотря на разницу в возрасте, в детстве мы были с ним близки. И мне нравится Сюзан.

– Как можно хорошо относиться к тем, кто только и говорит, что о своем ребенке?

– Они поздно поженились. И все, что с ними сей час происходит, для них в первый раз.

– Эшли просто умрет, если узнает, что мы собираемся уехать из города на праздники. В этот день у нее наверняка назначено свидание.

– Она каждый вечер ходит на свидание. – Райн задернул занавеску. – Я волнуюсь за нее.

– Опять ты за свое. Я лично не вижу повода для беспокойства. – Карен снова взяла в руки журнал. – Значит, Эшли пользуется успехом у мальчиков.

– Ее парень мне не понравился. Неудивительно, что она не хотела его нам показывать! Эшли сказала тебе, куда она собиралась пойти и когда вернется?

Выйдя из больницы, Эшли немного смягчилась и позволила родителям познакомиться со Скоттом Старком. Он побывал у них в доме два раза, и два этих раза Райн не находил себе места: этот юноша походил на отпетого бандита.

– Ты же сейчас дома. Мог бы поинтересоваться и сам, – заметила Карен.

– Черт побери, Карен! Прояви хоть немного интереса к нашей дочери! Она же у нас одна.

Терпению Карен пришел конец, отбросив журнал в сторону, она закричала на мужа:

– Мне следовало бы знать, что ты не оставишь меня в покое! Господи! Как я устала! Все, я ухожу.

– Куда?

– Подальше отсюда! – С этими словами Карен в один момент выскочила из комнаты.

Райн устало опустился в кресло. Карен ушла, и в доме стало сразу как-то спокойно. Райн закрыл глаза и вытянул ноги. Пять лет, целых пять лет!

Нет, он не сможет так долго ждать.

Райн реже стал видеть свою дочь. После того как Эшли вернулась из больницы, она стала больше времени проводить со Скоттом. Райн попытался вспомнить, каким сам был в ее возрасте. Интересовался ли девчонками? Он этого не помнил.

Сколько лет Скотту? Эшли говорила, что ему шестнадцать, но Райн в это не верил. Слишком уж уверенным и самостоятельным был Скотт для шестнадцати лет. Во время своих визитов к Морганам Скотт откровенно насмехался над Райном. И Райн это видел. Он попытался отговорить Эшли встречаться со Скоттом, но Карен за его спиной дала разрешение на это. Райну было очевидно, что ни жена, ни дочь не считаются с его мнением.

Так почему он продолжает жить с ними?

Достав свой кошелек и открыв ту его часть, где лежа ли водительские права и пропуск на работу, Райн раздвинул пластиковую перегородку между ними и вытащил фотографию Челси.

Никто не знал, что у него была эта фотография. Райн сделал ее перед тем, как Челси улетела в Париж.

Сейчас Челси была более спокойна, чем тогда, когда она вернулась в Даллас. Райн понимал, что у нее были связаны с мужчинами невеселые воспоминания, и не хотел, чтобы она снова страдала.

Зазвонил телефон. Прежде чем ответить, Райн спрятал фотографию в кошелек. Звонила Эшли.

– Папа? Ты можешь заехать за мной?

– Эшли? Ты плачешь? Где ты? – От дурных предчувствий у него заныло в груди. Его девочка плакала!

– Я в Мескуите. В полицейском участке.

– Говоришь, ты в полицейском участке? Что ты там делаешь? – на секунду замешкавшись, спросил Райн.

– Можешь ты меня отсюда забрать? И не говори маме! Пожалуйста, папа!

Давно она его так не называла:

– Конечно, я приеду. Тебе больно?

– Нет, со мной все в порядке. Папа, попроси, пожалуйста, приехать тетю Чел.

– Что, черт возьми, происходит, Эшли? Ты арестована?

– Да нет же! Просто приезжай и забери меня отсюда!

– Еду.

Райн положил трубку и набрал номер Челси. Через минуту он был уже в машине.

Полицейский участок в Мескуите найти было не трудно. Когда офицер полиции провел Райна и Челси в свой кабинет, Эшли подбежала к ним, глядя словно побитая собачонка. Казалось, она была сильно напугана.

– Что случилось? – спросил Райн сидевшего за столом мужчину.

– Мы задержали парня, который находился за рулем в нетрезвом виде. Ваша дочь была с ним. Он несовершеннолетний, и нет никого, кто бы смог поручиться за него. Сейчас он вместе со своими дружками в камере. Эшли, как и все остальные, проверялась на наличие алкоголя в крови. Результат отрицательный. Таким образом, вы можете забрать ее, но сначала предъявите доказательства, что вы ее родители или опекуны.

– Я ее отец. – Райн достал свое удостоверение личности и, протянув его офицеру, внимательно посмотрел на Эшли. – Ты пила?

– Нет. Клянусь!

Челси погладила девочку по голове:

– Успокойся, дорогая. Все уже позади… Лучше расскажи нам, что случилось.

– Как обычно, Скотт встретил меня на углу школы. Майк и Сэм были в машине. Они иногда катались с нами. Мы нашли место, где играла музыка, и они подцепили двух девчонок. – Эшли замолчала.

– Продолжай, – ласково попросил ее Райн.

– Мы поехали дальше. Я и Скотт сидели на переднем сиденье, а остальные сзади. Купили пива, кто-то предложил съездить на озеро, очень скоро нас остановила полиция.

Офицер добавил:

– Водитель был пьян. Другие тоже. Машину качало из стороны в сторону. Ребята из патрульной службы с трудом остановили их. Судя по тесту, водитель выпил больше, чем две бутылки пива.

Эшли всхлипывала, не поднимая глаз. Челси достала из кошелька носовой платок и протянула ей.

– Нужно, наверное, заплатить штраф? – несколько растерянно спросил Райн. – Я никогда не делал этого раньше.

– Нет. Девочка не пила, а стало быть, не нарушала закона. Просто несовершеннолетних полагается выпускать только с родителями или опекунами. Ваша дочь свободна.

Выйдя из участка, Райн решил не откладывать раз говор с Эшли до дома. Им было, что сказать друг другу. Но главное не вспугнуть ее, не сделать ей больно.

– Почему ты не стала пить вместе с другими? – осторожно спросил он.

– Мне еще рано, – еле слышно ответила Эшли.

– Не говори мне этой чепухи. Думаешь, я не замечал, что ты разбавляла мой бурбон? – Он горько усмехнулся. – Я молчал не потому, что ты мне безразлична. Я боялся обидеть тебя, надеясь в глубине души на то, что ты делаешь это не для себя. Впрочем, мне надо было быть умнее. Ну да не важно… Итак, почему ты не пила со всеми?

– Я испугалась девчонок, которых подобрали ребята, они зло так смотрели на меня! Похоже, и та, и другая накурились марихуаны. Представляю, что было бы на озере. Мне очень не хотелось ехать вместе с ними, но я не могла уйти.

– Я убью этих ублюдков!

– Папа, ты только сделаешь хуже! Я больше не буду с ними встречаться. – Снова всхлипнув, Эшли потупилась.

– Почему я должен верить тебе? – Райна всего трясло от злости. Он был рад тому, что Скотт в камере, в противном случае ему бы пришлось несладко. – Ты хоть сама-то помнишь, когда в последний раз говорила мне правду?

Эшли не ответила. Она тихо плакала. Челси положила руку на плечо Райну:

– У твоего отца есть повод для сомнений. Помнишь, в больнице ты говорила, что больше не будешь встречаться с этим парнем.

– Тогда все было по-другому. А теперь я вижу, какой он на самом деле. – Эшли посмотрела заплаканными глазами на Челси. – Можно, я поговорю с тобой наедине?

Челси согласно кивнула и сказала Райну:

– Дай нам, пожалуйста, несколько минут. Хорошо?

Он молча вышел из машины.

Проводив глазами отца, Эшли утерла слезы и начала свой печальный рассказ:

– Скотт предложил Майку и Сэму обменяться на озере девчонками. Иными словами, он уходит с их подругами, а меня оставляет им.

Челси была ошарашена услышанным.

– Он так и сказал?

Эшли кивнула:

– Есть еще кое-что. Скотт возил меня в клинику и достал там противозачаточные пилюли. Вот почему я больше не обращалась с этой просьбой к тебе.

– Ты должна все рассказать отцу!

– Да ты что?! Он же убьет Скотта! Я не буду больше встречаться с ним. Обещаю! Теперь ты знаешь правду и сможешь меня понять… Скотт не любил меня, иначе не продал бы Майку и Сэму!

– Ты права, – мрачно сказала Челси.

Эшли снова посмотрела на отца, одиноко стоявшего поодаль.

– Я не знаю, как жить дальше. Все рушится, все валится из рук. Мне страшно… Знаешь, почему я попросила папу привезти тебя? Я не хочу рассказывать маме о случившемся.

– Как ты себе это представляешь? Рано или поздно она все равно узнает.

– А как, если вы с отцом будете молчать? Ты только скажи ему, чтобы он ей ничего не говорил.

Челси нахмурилась:

– Мне это не нравится.

– Ну, а что мне делать, тетя Чел?

– Расскажи отцу о противозачаточных пилюлях. Если не сможешь сама, то могу я…

После долгой паузы Эшли утвердительно кивнула:

– Ладно, я расскажу. А надо рассказывать о том, что хотел сделать Скотт?

– Нет. Пусть твой отец ничего не знает. Только помни, ты не должна больше встречаться со Скоттом. Если бы вы все-таки доехали до озера, тебе было бы очень больно.

– Это меня и испугало.

Челси вышла из машины и подошла к Райну:

– С тобой все в порядке? Я могу сесть за руль.

– Спасибо, я сам. Мне необходимо отвлечься. Что, черт возьми, мне делать? Я не могу следить за ней все двадцать четыре часа в сутки, а Карен, кажется, забыла, что у нее есть дочь. Когда я думаю о том, что могло бы случиться сегодня, я… – Райн осекся на полуслове.

– Не надо, Райн. Все ведь обошлось, лучше иди к Эшли. Она хочет поговорить с тобой.

– Не знаю, смогу ли я ее слушать. Из-за этого подонка Эшли чуть не покончила с собой. Я готов разорвать его на кусочки!

– Успокойся и поговори с Эшли.

Немного подумав, Райн кивнул:

– Ты права.

Они сели в машину. Райн молча ждал, когда заговорит Эшли. У него разрывалось сердце, когда он глядел на нее. «Почему все так по-дурацки получилось? – спрашивал себя Райн. – Отчего моя девочка так несчастна?..»

– Я принимала противозачаточные пилюли, – почти прошептала Эшли.

Это было совсем не то, к чему готовился Райн.

– Противозачаточные пилюли?

– Я просила тетю Чел достать их для меня, но она не согласилась, сославшись на то, что я должна сначала рассказать об этом тебе и маме. Я не стала этого делать, а позже Скотт достал их для меня.

Райн посмотрел на Челси:

– Ты мне ничего не говорила.

– Я не могла нарушить слово. К тому же мне и в голову не приходило, что она сможет их достать, – Челси взглянула на девочку, – или забудет о своем обещании относительно этих пилюль.

– Я не обещала, – сквозь слезы произнесла Эшли.

– Не играй словами, – сказала Челси. – Ты знала, что я имела в виду, когда спрашивала у тебя, зачем понадобились тебе эти пилюли.

– Прости. Мне очень жаль, что так вышло!

Поначалу Райн, похоже, плохо понимал, зачем его тринадцатилетней дочери понадобились противозачаточные пилюли. Но когда до него, наконец, дошло, в чем тут дело, он аж затрясся от гнева. Это означало, что…

– Я привлеку к суду этого сукиного сына! – сжимая кулаки, воскликнул Райн.

– Нет, нет! – воскликнула Эшли и схватила его за руку. – Именно поэтому я не хотела говорить тебе об этом раньше!

– Ты несовершеннолетняя! А то, что он сделал с тобой, называется изнасилованием!

– Он не насиловал меня, папа.

Райн посмотрел на свою дочь. Внутри него все клокотало. Он хотел, и обнять ее, и накричать на нее одновременно. А больше всего Райн хотел хорошенько приложиться к лицу Скотта так, чтобы тот надолго запомнил его кулак. Теперь он, наконец, понял те ухмылки, которые были на лице этого парня во время их встреч. Ярость охватила его.

– Райн, – произнесла Челси, коснувшись его плеча. – Я тоже расстроена. Но Эшли будет только хуже от твоих криков и угроз.

– Черт побери, Челси! Посмотри, что этот сукин сын сделал!

– И все-таки, пожалуйста, сделай, как просит Эшли.

Райн снова повернулся к дочери и спросил:

– Это все?

– Со Скоттом покончено. Я обещаю это! Я ни за что не встречусь с ним вновь.

Райн угрюмо покачал головой:

– Ты слишком много раз меня обманывала. Я, видел, как, несмотря на мой запрет, ты уходила из дома. Ты пропускала школу, чтобы встречаться с этим подонком. А ведь я тебе говорил, что он с первого взгляда мне не понравился! – Райн снова начал заводиться, но, взглянув вдруг на плачущую Эшли, остановился. – В общем, что было, то было. Но впредь постарайся забыть об этих подонках как можно быстрее. Если ты будешь продолжать с ними встречаться, я подам на них в суд! Это понятно?

– Да.

– И смотри мне, больше никаких прогулов, никаких панковских нарядов!

– Хорошо, – кротко произнесла Эшли.

Райн обнял ее и почувствовал, как она ответила тем же.

– Без тебя моя жизнь потеряла бы всякий смысл. – Его голос был глухим и тихим.

Челси счастливо улыбнулась, глядя на них.

– Ты расскажешь все маме? – робко спросила Эшли.

– Не знаю. Думаю, что нет.

Через какое-то время Эшли перестала плакать и не много успокоилась.

– Я так виновата, – сказала она. – Мне и в голову не приходило, что со мной могло такое случиться. Если мама узнает об этом, она никогда не простит меня.

Потрепав дочку по голове, Райн сел за руль и, заведя машину, выехал со стоянки. Он не был согласен с Эшли по поводу реакции Карен. Райн был уверен, что та в лучшем случае просто примет информацию к сведению.

Следующая неделя прошла без каких-либо происшествий. Если даже Карен и заметила перемены в поведении Эшли, то она ничего не сказала. Мир, в котором она жила, вращался вокруг нее. Райн тяготился их семейной жизнью, но никуда не уходил, поскольку Эшли держала свое обещание.

Но как-то ночью Райн вдруг понял, что больше не может так жить. Он попытался представить себе Карен в постели рядом с собой, и его передернуло от отвращения – она была омерзительна ему не только как человек, но и как женщина. Незаметно для самого себя Райн перестал хотеть близости с ней. Когда это случилось? Как? Он не знал и не помнил. Он не знал и не помнил даже того, почему она стала его женой.

Карен не раз говорила Райну, что она женила его на себе сама и лишь потому, что хотела досадить подружке. Глупая, злая и мстительная женщина! Она даже не догадывается о том, как сильно он любил и по-прежнему любит Челси.

Все чаще и чаще Райн звонил Челси, приглашая пообедать в каком-нибудь ресторане. Со временем эти встречи стали необходимы ему как воздух, он не мог прожить без них и недели. Только с Челси он чувствовал себя по-настоящему живым.

– Перед выходом мне позвонили по телефону. Догадайся кто. – Челси радостно рассмеялась. – Директор Медоулэйнской галереи! С предложением устроить мою персональную выставку.

– Да что ты говоришь! Это же одна из твоих первых галерей.

– Именно! Я так рада! Ты только подумай, что из этого может получиться!

– Я горжусь тобой. Я всегда знал, что в один прекрасный день ты станешь знаменитой.

Смеясь, Челси кокетливо наклонила головку:

– Ну, разве это не сон?!

– Уверен, что нет.

– Я так возбуждена, что не могу есть, – заказав себе только салат, сказала она. – Они пригласили меня! Теперь надо выбрать работы для показа. Как ты думаешь, мне стоит выставлять картины, написанные еще до Парижа?

– «Река времени» всегда была одной из самых моих любимых картин.

– Ты смог бы вечером после работы помочь мне с этим? Я так взволнована, что не могу думать.

– Да, конечно.

– Спасибо! – Челси облегченно вздохнула. – Как дела у Эшли?

– Вроде все хорошо. Даже Карен заметила, что по вечерам она сидит дома и учится.

– С Карен все в порядке? – спросила Челси, не много погрустнев: ее огорчало нежелание Карен мириться с ней.

– Наверное. Кто знает? Мы разговариваем с ней только тогда, когда ссоримся.

– Я до сих пор не пойму, что между нами произошло, – задумчиво произнесла Челси.

– Одно я знаю точно: понять ее не удавалось никому, – грустно сказал Райн.

– Карен стала похожа на свою мать. От этого все и беды.

– К сожалению, это так… Я никогда бы не женился на Сесилии Бейкер.

– Говорят, что все дочери похожи по характеру на своих матерей.

– Почему все? Ты же другая.

– Я росла не с родителями и поэтому похожа на свою бабушку. Тебе бы она понравилась.

– Если ты на нее похожа, то, конечно же, я любил бы ее всей душой.

После работы Райн поехал к Челси и, не успев подняться по лестнице, увидел, как она открыла ему дверь.

– Я услышала твою машину. Проходи.

На Челси были джинсы, сидевшие на ней, словно вторая кожа, и свитер гранатового цвета. Ее волосы, зачесанные назад, стягивала резинка. Райн был смущен ее красотой.

– Я расставила полотна вдоль дальней стены, – весело сказала она.

Он последовал за ней через всю комнату и подошел к картинам, уже давно ставшим ему родными. Райн приходил сюда намного чаще, чем Карен могла себе представить. Однако дальше просто дружеских визитов дело не шло.

– Мне нравится твой хрустальный шар.

– Картина называется «Мистический сон». Я только на прошлой неделе ее закончила.

– У тебя замечательно получается стекло. Выглядит как настоящее.

В своих новых работах Челси стала использовать технику фотореализма, но с сюрреалистическим сюжетом.

Он нагнулся ближе.

– Мне кажется, в отражении этого шара чье-то лицо.

Челси засмеялась.

– Это я. Решила просто пошутить.

– Думаю, теперь эта картина будет моей самой любимой.

– Лучше посмотри сюда. Как тебе эта работа? «Может быть». Я ее давно написала.

– Я помню, как ты над ней работала. Сейчас мне она больше нравится. Но когда я смотрю на нее, мне становится грустно…

Челси пририсовала одинокую фигуру человека, и от этого картина стала еще печальнее.

– Возникает чувство одиночества, – немного помолчав, добавил Райн.

– Это как раз то, чего я добивалась. Возможно, Менэйр все-таки чему-то меня научил. – Челси стояла и смотрела картины, словно видела их впервые.

Райн ходил вдоль полотен, внимательно вглядываясь в них.

– Замечательно, только вот… – Он пристально посмотрел на Челси. – Неужели тебе так грустно?

– Больше не грустно. Одиноко да, но не грустно. – Она немного подумала и улыбнулась. – Нет, я все-таки счастлива.

– Это звучит неубедительно для меня.

Челси подошла к самому большому своему полотну.

– Я написала эту картину в прошлом месяце и назвала ее «Осень». Что ты думаешь о ней?

– Она прекрасна, – сказал Райн.

Он смотрел на Челси, а не на картину. Их взгляды встретились, и им обоим стало понятно, что они чувству ют сейчас одинаково.

– Наш с тобой радар сегодня активен, – грустно усмехнувшись, заметил Райн.

– После всех этих лет он все еще работает.

Райн подошел к ней и спросил:

– Челси, зачем ты пригласила меня?

– Для того чтобы помочь выбрать картины.

– Ты лучше меня разбираешься в живописи. Тебе не нужна моя помощь.

– Я получила сегодня письмо от Жан-Поля. – Она старалась не смотреть на него. – Он просит меня вернуться в Париж.

Для Райна это было ударом:

– И ты поедешь к нему?

– Я не хочу. – Челси едва заметно нахмурилась.

– «Нет» и «не хочу» не одно и то же.

– Я не знаю, что делать. Он пишет, что Мариетта нашла кого-то и что ему очень стыдно за свое поведение по отношению ко мне.

– Он что, тебя бил? Ты ведь ничего мне не рассказывала.

– В сущности, он не такой уж и плохой.

– Почему я должен тебе верить?

Их взгляды встретились.

– Мне одиноко, Райн. Если я поеду в Париж, то совершу глупость. Я знаю это, но допускаю, что могу и поехать.

– Почему?

– Ты когда-нибудь был одинок?

– Часто. Но у меня никогда не возникало желания уехать и жить с Жан-Полем.

Она улыбнулась:

– У меня тоже. Он ударил меня. Это было один раз, но мне хватило. Я тут же отправилась в аэропорт.

– Я помню синяк на твоей щеке и не понимаю, почему у тебя возникает желание вернуться к человеку, который пусть даже однажды так поступил с тобой? Не понимаю и никогда не пойму!

– Но ведь были и хорошие моменты… Возможно, я сама спровоцировала его.

– Карен много раз выводила меня из себя, но я ни разу не ударил ее.

– Я знаю, но ты единственный… – почти шепотом сказала Челси.

– Не возвращайся к нему. – Райн нежно обнял ее за плечи. – Ты заслуживаешь большего.

Она не ответила.

Он наклонился и поцеловал ее.

Ее губы задрожали и раскрылись в страстном поцелуе. Господи, как давно это было!.. Как они жили друг без друга так много лет?..

Поцелуй, казалось, длился вечность. Они стояли, обнявшись, и молчали. Это были поистине райские мгновения.

– Что мы будем делать? – тихо спросил Райн.

– В Париж я не полечу.

– Я не имею права просить тебя остаться.

– А меня не надо просить. – Челси грустно улыбнулась. – Что мы будем делать?

– Я не знаю. Но одно я знаю точно. Может, это и плохо, держать тебя в своих объятиях, но больший грех для меня оставаться с Карен. Невозможно всю жизнь расплачиваться за ошибки молодости.

– Я не прошу тебя бросить ее.

– Карен здесь ни при чем. Меня держит только Эшли.

– Тогда ты не можешь уйти.

– Эшли почти уже выросла. Очень скоро она навсегда выпорхнет из родительского гнездышка.

Челси ласково улыбнулась:

– Не будем пока ничего загадывать. Хорошо уже то, что после сегодняшнего вечера нас перестанет пугать одиночество.

– Господи, как я счастлив, – еще крепче прижимая к себе Челси, прошептал Райн.