Лучший из худших-2

Глава 19

Вот он, тот самый характерный звук домофона. Дверь распахнулась, я стремительно вылетел из подъезда, сел в машину и сразу тронулся с места.

Да уж, помню, какое у меня тогда было настроение. Мы с Катей поцапались из-за ерунды. С какого-то перепуга она решила, что в гостях я уделял лишнее внимание её подруге, хотя у меня и в мыслях такого не было.

Катя терпела до дома, а когда мы пришли — слово за слово и понеслось. Я долго пытался свести всё в шутку и объяснить, что ничего не стряслось, что я держался в культурных рамках и никаких мыслей, насчёт её подруги не имел. Но… иногда бывает сложно объясняться с женщиной, если она уже что-то вбила себе в голову.

Наверное, тогда мне стоило быть немного мудрее, не распаляться, дождаться, когда всё утихнет само собой, но несколько Катиных фраз серьёзно ранили моё достоинство. Я послал её на три буквы и выскочил из квартиры, хлопнув за собой дверь.

Меня трясло от дикой ярости, перед глазами плыло. Я сел в машину, завёл двигатель и погнал прочь… Понятия не имею куда, но лишь бы как можно дальше отсюда.

Чтобы прийти в себя и успокоиться, понадобилось не меньше часа. Хватило ума сообразить, что на нервах могу не справиться с управлением и попасть в аварию. Я остановился в нескольких кварталах отсюда, заглушил двигатель и остался сидеть на водительском кресле, унимая вскипающие эмоции.

То, что недавно произошло, казалось мне лютым трешем, жестью… Меня несправедливо обидели, наговорили кучу всяких гадостей (Кати в запальчивости могла порой выдать такое: хоть стой, хоть падай — язычок у неё в такие момент был ой-ёй-ёй!).

Если опустить некоторые детали того, что я услышал в свой адрес, выходило, что придурка, хуже меня, ещё стоило поискать.

Я в сердцах врезал по рулевому колесу. Вот же…

Меня так колбасило, что я решил поехать к себе, нажраться, а чтобы вышибить клин клином, звякнуть одной из знакомых девчонок, которая, как я догадывался, давно положила на меня глаз.

Решение показалось правильным, я снова тронул внедорожник, но потом, уже на центральном проспекте, передумал. В конце концов, та ссора была далеко не первой. Катя, при всей её горячности, далеко не дура, и она любит меня. Да и чего греха таить: в общем-то не все мои взгляды на её подружку были сугубо платоническими: мужик есть мужик, от природы никуда не денешься и в монаха не превратишься.

Да, мы ругались, но потом не менее страстно мирились. А я ведь тоже любил Катю и собирался на ней жениться, понимая, что как только на её пальце появится обручальное кольцо, она успокоится (хотя, наверное, многие мужики посмеялись бы надо мной за такую наивность).

В общем, я принял решение сделать первым шаг к примирению. Вернулся к Катиному дому, открыл дверь своими ключами и стал свидетелем страшной сцены: моей Кати в луже крови.

Внутри всё оборвалось, я обезумел от горя, кинулся к невесте, надеясь, что она жива… Потом приехала полиция и ужас продолжился. Сначала меня задержали, потом арестовали и поместили в СИЗО. Примчался отец с адвокатом, сходу начал башлять всем и каждому, иначе меня бы тупо закрыли на много лет: ни следак, ни опера не верили в мою невиновность, все улики были против меня.

Иногда взятки, хоть и являются нарушением закона, помогают восстановить справедливость. Странно, но факт.

Меня оправдали, выпустили из СИЗО. Папа приставил ко мне телохранителей. Он догадывался, что Катин отец будет мстить.

Так и произошло…

Не знаю почему, но я оказался в другом мире, а вот сейчас вернулся в свой и чувствую себя в нём совершенно чужим: ведь здесь есть другой я: вот он, только что укатил прочь на дорогой машине.

Что я могу — заменить самого себя? А как? Убить этого парня… ну то есть меня?

Нет, это выше моих сил… Но я хотя бы попробую сделать так, чтобы ему было легче. Вдобавок, я просто обязан выяснить, кто же убил Катю. И не просто выяснить, а предотвратить.

Маны во мне предостаточно, а запрета на магию в этом мире не существует.

Я подошёл к подъезду и оглянулся. Прикид на мне военный, но сейчас никого камуфляжем не удивишь. Его таскают и рыбаки, и грибники, и дачники, так что за белую ворону меня не примут. Правда, у меня в руках штурмовая винтовка — и это уже проблема. Не приведи бог, кто-то заметил из окна и вызвал полицию…

Что тогда? Да ясень пень — попробую сделать себя невидимым.

А ведь приятно снова поработать с маной… даже соскучился по этому чувству.

«Вылепив» из себя человека-невидимку, я резко рванул на себя дверь: магнитный замок слабенький, при желании можно открыть столь варварским способом.

Поскольку со времени службы силушки у меня поднакопилось, дверь удалось открыть.

Ну вот… можно войти в подъезд, подняться по ступеням до квартиры Кати. В нос шибанула смесь запахов: от сырости, тянувшейся из подвала, до жареного лука.

Я с лёгкостью взбежал по ступенькам и остановился возле металлических дверей, ведущих в её квартиру.

Естественно, ключей у меня не было, а звонить в дверь и разговаривать с Катей я не собирался. Мне нужен тот, кто её убил.

Я поднялся на лестничный пролёт повыше и стал терпеливо ждать.

Какое-то время ничего не происходило, потом вдруг скрипнула дверь в соседской квартире, на площадку вышел долговязый парень в спортивной куртке. Капюшон зачем-то был низко надвинут на голову, но я всё равно узнал по фигуре и шаркающей походке Борю. Он лет на пять старше меня, учился в той же школе, что и Катя, работает в фирме по установке пластиковых окон.

Мы неоднократно пересекались с ним во дворе или на лестничной площадке. Вроде парень как парень, но уж больно часто шмыгает носом, что наводит меня на не очень хорошие подозрения. Нет, конечно, у него может быть какая-то аллергия или гайморит, но я достаточно насмотрелся на таких «аллергиков», чтобы с большой вероятностью предположить, что он плотно подсел на наркоту.

Правда, Катя посмеивалась над моим мнением, говорила. Что Боря — отличный парень, очень добродушный, несколько раз помогал ей поднести тяжёлые сумки из магазина до дома и так по мелочам: прокладку в кране поменять, лампочку ввернуть. И ничего дурного он лично ей не делал и употребить чего-то из запретных вещей не предлагал. В общем, дурак ты, Ланской, уши у тебя холодные и ни хрена ты не разбираешься в людях.

Тем временем, Боря оглянулся, убедившись, что никого нет (я по-прежнему был невидим, что тот бомбардировщик «Стелс» на радарах), на цыпочках подкрался к дверям Кати и, присев, стал ковырять в замке какой-то проволокой.

У меня в прошлом была история, когда в моей квартире с какой-то стати заклинило замок. Я позвонил в службу экстренного открытия дверей, приехал деловитый паренёк, достал из кейса что-то вроде струны, поковырялся с её помощью в «личинке» замка и минуты через две вскрыл без напряга дорогущую дверь с кучей степеней защиты. После этого я для себя понял, что если спец захочет попасть к тебе в квартиру, его ничего не остановит.

Боря, может, и не был «медвежатником» экстра-класса, но, чтобы вскрыть Катину дверь, ему понадобилось отнюдь немного времени. Щёлк… и готово.

Я напрягся. Так-так, кажется, что-то уже вырисовывается. Теперь я знаю, кто убийца.

Позволить ему снова сотворить чёрное злодеяние, я не могу… Видимо, этот нарик не знал, что Катя находится дома. Она его застукает, дальше… Дальше Борис схватится за нож и пустит его в ход, моя Катя умрёт, а я едва не займу его место на скамье подсудимых.

Нет, сука… Так не пойдёт. Катя будет жить!

Борис не понял, что за сила схватила его за шкирку, подтащила к лестничному проёму, врезала по рёбрам, заставив забыть о сопротивлении, а потом скинула вниз.

Он мешком свалился на голый бетон первого этажа, ударившись головой так, что из неё брызнула кровь вперемешку с мозгом. Если Боря и остался жив, то здоровым он точно не станет. В лучшем случае будет влачить жалкое существование парализованным калекой. И собственно по делам! Ведь это с его подачи произошло так много бед: погибла Катя, а её отец с горя совершил непоправимое — убил совершенно неповинного человека, меня.

Так что справедливость восторжествовала!

Но и это не всё. Тут до меня дошло такое, что я, позабыв об осторожности, стремглав полетел по ступенькам.

Вдруг Борис выжил и сможет дать показания против меня? Вот уж хрен, так не пойдёт. Этот сука должен окончательно распрощаться с жизнью, я должен его добить.

Есть и другой момент. Допустим, он сдох, что даже не хорошо, а просто зашибись! Но убийство — есть убийство, даже если погиб наркоман. Дело будут расследовать, худо или бедно, просто потому, что таков закон.

В моём случае я обязан думать о последствиях.

Если за дело возьмутся хорошие эксперты, они могут обнаружить мои отпечатки на Бориной одежде или какие-то следы ДНК. Понятно, что Федеральная Экспертная Служба с её наворотами существует только в сериалах, в жизни всё куда приземлённей и проще, но если есть хотя бы одна тысячная процента того, что следствие может выйти на меня из этого мира, я себе этого не прощу.

Поэтому следующим моим ходом стал мощный файерболл. Я создал его, не жалея маны, и влепил в тело Бориса. Оно с треском загорелось, становясь с каждой секундой всё сильнее и жарче.

Пусть потом эксперты поминают недобрым словом инопланетян, «Секретные материалы», агентов Малдера и Скалли — это уже неважно. Катя останется жить! А я… А я этого мира, возможно, найду с ней своё счастье.

И пусть всё внутри меня даже не говорило, а кричало, что надо сматываться, я не мог уйти отсюда, не увидев её.

И я стал ждать, когда откроется её дверь.

Катя услышала шум, когда внизу начались крики: обгорелый труп обнаружили. Началась беготня, суматоха, вызвали полицию.

Дверь отворилась, Катя недоумённо посмотрела на открытый замок, потом прошла к лестнице и, облокотившись на перила, стала со страхом смотреть вниз.

— Господи, — пробормотала она.

Я наблюдал за ней из своего убежища и невольно любовался её красотой.

Страшная ностальгия охватила меня, внутри всё задрожало, на глаза навернулись слёзы… Не ожидал от себя такой реакции.

Любовь или что-то похожее на это светлое чувство, всколыхнуло меня.

Захотелось подойти к девушке, обнять её, поцеловать, раскрыться перед ней, рассказать, что произошло с ней и со мной.

Но тут внутри послышался телефонный звонок. Катя вернулась в квартиру, захлопнув за собой дверь.

— Толя?

Я замер от её голоса, который показался мне сладкой музыкой.

— Нет, это ты прости меня. Я… я вела себя как жуткая дура! Прости, милый. Приезжай, конечно, только не сейчас — у нас на первом этаже какие-то ужасы творятся. Нет-нет, со мной всё в порядке… Я тебе потом всё расскажу. Целую!

И тогда я понял, что теперь мне пора уходить отсюда.

Непохоже, что это как-то отобразится на мне нынешнем. При всех потенциальных хронопарадоксах я не растворялся в никуда, не исчезал, со мной не происходило ровным счётом ничего. Не знаю, радоваться этому или огорчаться.

Оставалось лишь пожелать счастья Кате и этому мне… По-своему забавно завидовать самому себе со стороны. Но это была исключительно белая зависть.

Эх, ещё бы увидеться с отцом, поглядеть на него хотя бы краешком глаза, но я уже понял, что моё пребывание здесь подходило к концу.

Прости, папа! Быть может, мне ещё удастся посидеть с тобой и поговорить. Я очень скучаю и знаю, как плохо тебе было, когда меня не стало. Но я сделал всё, что мог, и теперь той беды не произошло.

Я очень люблю тебя, папа!

Пространство вокруг меня искривилось, пошло волнами, и я внезапно оказался там же, где недавно был с Лизой.

Вот только моя спутница не появилась… И появится ли вообще, ведь первая моя встреча была с отнюдь не дружелюбными существами из иного мира.

И что тогда? Раз-два-три-четыре-пять… я иду искать?

Но куда?

Ответа на этот вопрос я не знал.