Лукавое светило

Погожим майским днём из слухового окна двухэтажного дома № 17 по Ягодной улице выглядывали два человека. Один из верхолазов, одетый в защитный костюм военного покроя, был управляющий домами Антон Никитич Васютин, известный среди жильцов под именем Ангела-домохранителя. Он только что осмотрел крышу с чердака и теперь хотел сделать то же самое и снаружи, но, чтобы не подвергать себя опасности, махнул рукой и остался на прежнем месте.

— А ну тебя к шутам в болото вместе с твоей крышей! — сказал он своему спутнику, престарелому жильцу квартиры № 8 Маркелову, — Ну, что ты меня на несчастный случай толкаешь, а? Посмотрели с чердака — и хватит. А зачем же на крышу-то?

— Чтоб ты убедился, какой тут ремонт нужен, — ответил Маркелов, поблёскивая очками в металлической оправе. — Полезай, посмотри!

— А что я, не знаю, что ли? — гудел Васютин, с опаской поглядывая на край крыши. — Раз сказал, сделаю, — значит, всё, крышка!

— Ты и прошлой осенью обещал, — не унимался Маркелов, — А на деле вышел пшик. В прошлом году было две дырочки, а теперь их вон сколько, не сочтёшь. И балка гнить начала и угол. Надо было тогда ремонтировать, осенью.

— Чудак ты, да и только! — усмехнулся Васютин. — Право, чудак! Ну кто же, скажи на милость, осенью ремонтирует крыши, а? Чтоб починить крышу, нужно сменить железо, да то, да сё! И вот представь себе такую картину; мы сняли старый лист железа, а в это время осадки в виде дождя или мокрого снега. Всё это набьётся на чердак. Начнёт гнить потолок. И так далее и тому подобное. Вы потом будете обвинять меня, а на самом деле виноваты атмосферные осадки. Ты же человек пожилой, наверно, знаешь, что погода от управдомов но зависит. Мы не распоряжаемся ни солнцем, ни тучами. Другое дело, если бы солнцу, так же, скажем, как и дворнику, я смог отдать, к примеру, такое распоряжение: «А ну-ка, брат солнце, наведи порядок на небе, убери-ка вон те тучки! Мне, видишь ли, нужно крышу ремонтировать…»

Антон Никитич одной рукой вцепился в створку окна, а другой поводил по шершавой кровле. Давно не крашенное железо оставило на его ладони бурый след ржавчины. Потом из водосточного жёлоба, сплошь засыпанного землёй и прошлогодними листьями, Васютин выдернул сухую былинку крапивы, повертел её в руках, зачем-то понюхал и выбросил вон.

— Что ж, крыша как крыша, — снова заговорил Антон Никитич, скрываясь вглубь чердака, — Ничего особенного. Пустяки. Заменить три листа — и всё! Раз плюнуть да несколько раз молотком ударить… В общем, сегодня уж как-нибудь, а завтра я подошлю кровельщика. Сн мигом залатает. Кстати, и погоду на завтра обещали хорошую. Своими ушами сводку слышал…

На следующий день погода как будто специально решила поддержать авторитет синоптиков: с утра и до вечера она была в полном соответствии с объявленным прогнозом — малооблачной и без осадков; В этот день Антон Никитич Васютин, воспользовавшись золотым денёчком, старательно трудился под окном своей квартиры, рассаживая кусты крыжовника и малины. В контору он вернулся только под вечер, когда единственный в домоуправлении кровельщик — он же слесарь, он же и электромонтёр, — не дождавшись управляющего, занялся отхожим промыслом, подрядился в артели «Прогресс» ремонтировать тележный ход.

Вскоре в контору домоуправления пришёл и Маркелов. Прежде чем старик успел открыть рот и сказать кое-что в адрес управдома, Васютин страдальчески сморщил лицо и затараторил:

— Ругай меня, гражданин Маркелов, критикуй! Я этого вполне достоин. Но ты понимаешь, как сложилась ситуация: кровельщик один, а домов шестнадцать. Вот и вертишься, словно чёрт на горячей сковороде. Туда надо, сюда надо. Прямо хоть разорвись на мелкие кусочки! Но ты, пожалуйста, пе беспокойся. Завтра обязательно сделаем. Вот увидишь… Я своему слову хозяин… С утра на крыше начнётся такая канонада, что хоть уши затыкай!..

Ни завтра, ни послезавтра никакой канонады на крыше не было, если не считать за таковую осторожных шагов дымчатого кота, охотившегося за молодыми воробьями. Потом с неделю шёл дождь, иногда один, иногда вперемешку с мокрым снегом. В такие дни, закутавшись в брезентовый плащ-дождевик, Антон Никитич сам шёл к Маркелову и, сдувая с кончика носа дождевые капли, говорил:

— Опять, гражданин Маркелов, нам с тобой не повезло. Опять небесное светило, будь оно неладно, сыграло над нами злую шутку!

— Хоть временно залатайте, — просил Маркелов, — Дом гниёт!

— Весь не сгниёт, — бодро отвечал Васютин. — А что сгниёт, подправим. Тем временем проглянет солнышко, установится. вёдрышко, тогда и за ремонт возьмёмся. Потерпи денек-другой. Сейчас не осень…

Только через два месяца управдом деловито вошёл в квартиру Маркелова и, едва переступив порог, с торжественной ноткой в голосе сказал:

— Попрошу, гражданин Маркелов, подписать акт! Дескать, так и так, работа выполнена, крыша починена, в чём и подписуюсь.

— Позвольте. Антон Никитич! — изумился Маркелов. — Кто же её чинил-то? И когда?

— Чинят. Слышишь, поверху кровельщик лазает? — В подтверждение своих слов Васютин поднял вверх палец и искоса посмотрел на потолок, — Пока подпишем актин, крыша будет готова. Только давайте оформим приёмо-сдаточные формальности…

Не успел Антон Никитич вывести на бумаге: «Мы, нижеподписавшиеся, управляющий домами А. Н. Васютин, с одной стороны…», — как в квартиру вошёл кровельщик (он же слесарь, он же и электромонтёр) и, почёсывая шею, тихо доложил управдому:

— Антон Никитич, неувязка! Вы мне дали три листа железа, а там нужно по крайней мере восемь. Да желобки сменить. Да водосточные трубы.

— Ты брось панику сеять! — прикрикнул на него управдом. — Я своими глазами видел, что там три листа прохудились.

— Эва, когда это было-то! — нараспев сказал кровельщик, — При царе Горохе, когда грибы на войну ходили. Оно, конечно, если бы тогда подремонтировать да, к примеру, покрасить, тогда было бы, как и быть положено. А теперь что ж… Теперь подходящий момент упущен. Ведь всё хорошо в своё время: летом свежий огурец, а зимой кислая капуста.

— И чего же ты хочешь?

— Я-то? Я ничего не хочу. Только одному мне с такой работой никак не управиться. Тут нужна помощь ремонтной конторы. Но ремонтная контора, сами знаете, за спасибо работать не станет. Ей на стол денежки клади. Чего доброго, рублей восемьсот запросит, не меньше.

— Если нужно, заплатим и тысячу! — после некоторого раздумья ответил управляющий. — А восемьсот рублей — нешто деньги? Чепуха!.. В общем, гражданин Маркелов, прошу не беспокоиться! Моё слово — кремень… До завтра…

Две недели Маркелов старался уловить хоть какой-нибудь шорох на крыше, но сверху не было слышно ничего, даже осторожных шагов дымчатого кота. Потом старик сам пошёл на поиски управляющего. Он навещался в домоуправление, подкарауливал Васютина на улице, возле его дома и даже у пивной. Антон Никитич пропал, будто дым на ветру. Правда, несколько раз Маркелов видел Васютина издали, но стоило ему приблизиться к управдому, как тот исчезал в первых же воротах.

Так прошли лето, осень и половина зимы.

Как-то ясным морозным днём Маркелов, выдувая клубы пара, торопился на заседание исполкома горсовета, где должна была обсуждаться его заметка о запущенности дома № 17 по Ягодной улице. Он шёл и думал о том, что теперь-то, после выступления газеты да после обсуждения на исполкоме, Васютин наконец-то примется за ремонт. И Маркелов потужил, что об этом раньше не написал.

— Значит, в газетах пишем, людей баламутим? — раздался за его спиной голос Антона Никитича Васютина. — Пожилой человек, а такими нехорошими делами занялся, завёл в заблуждение читателей газеты, передёрнул фактики! Ты пишешь, будто на ремонт дома нужно пятьдесят тысяч рублей. Ничего подобного! Эта цифра голословная, с потолка списана! Если хочешь знать, требуется не пятьдесят, а всего-навсего сорок семь с какими-то копейками. Могу смету показать.

Васютин бросил в воробья недокуренную папироску и продолжал:

— А ещё ты пишешь, будто я затянул ремонт дома. Опять неправда! Нешто ты не знаешь, какое было лето? Небось, помнишь? Не лето, а какая-то дырявая лоханка!

— Значит, опять атмосферные осадки подвели? — улыбнулся Маркелов.

— Ты, гражданин Маркелов, не смейся, когда речь идёт о деле! — с упрёком сказал Васютин. — Не думай, что я не болею за сохранность жилищного фонда. А что прикажешь делать, если за всё лето солнца, как надо, не видел?

— Вот оно, посмотри, — старик прищурился и кивнул вверх.

— Теперь вижу. Да что толку-то?! Ни пылу от него, ни жару. Только слава одна, что светило.

Васютин бросил недовольный взгляд на солнце, но в тот же миг зажмурился и отвернулся.

— У, лукавое! — процедил он сквозь зубы и, закрыв варежками глаза, добавил: — Коптилка ты семилинейная, а не солнце!..