Луна предателя

Глава 16. Вечерние развлечения

«Лихорадка» не отпускала Теро и на следующий день.

Сам будучи укушенным, Алек не разделял настроения Серегила, подтрунивавшего над юным магом, и охотно согласился хранить в тайне истинную причину недомогания.

Он был благодарен Клиа: принцесса сочла, что от него будет больше толку, если он станет свободно разгуливать по городу, а не заседать с лиасидра. Обсуждение любого вопроса в совете плелось со скоростью черепахи; каждая проблема имела многовековую предысторию и хвост прецедентов. Алек иногда забегал на заседания, чтобы быть в курсе дел, но в основном находил для себя более приятные занятия.

В результате в течение дня он почти не виделся с Серегилом, а вечера были заняты бесконечной чередой празднеств — каждый клан, большой или малый, преследуя собственные тайные цели, хотел заполучить к себе скаланцев.

Когда друзья наконец добирались до своей комнаты, зачастую за несколько часов до рассвета, Серегил или мгновенно засыпал, или исчезал в коллосе и вышагивал там в темноте. И все же Алек видел достаточно, чтобы представлять, с каким отношением со стороны окружающих ежедневно сталкивается возлюбленный. За исключением нескольких друзей, ауренфэйе держались от него на расстоянии. Хаманцы не скрывали своей враждебности. Но, как всегда, Серегил предпочитал сам бороться со своими демонами. Нет, он был не против любви Алека, но сочувствия с его стороны не принимал.

Однажды ночью, когда друзья сопровождали Клиа на очередной пир, Адриэль заметила, как ее брат пытается отгородиться от возлюбленного и как молчаливо страдает от этого Алек. Обняв скаланца за плечи, она прошептала:

— Он по-прежнему очень привязан к тебе, тали. Оставь пока все, как есть. Когда он будет готов, он сам придет к тебе.

Алеку ничего не оставалось, кроме как последовать совету Адриэль. К счастью, у него хватало забот. Когда он чуть-чуть освоился в городе, он начал гулять один, и постепенно у него стали завязываться знакомства — в тех кругах, которые всегда были ему близки.

Пока лиасидра и влиятельные члены кланов проводили дни в официальных дебатах, менее важные представители семей коротали время в городских тавернах и игорных домах. Лук Алека легко открывал ему доступ в подобные компании. В противоположность Серегилу большинство ауренфэйе неплохо стреляли и обсуждали форму и вес лука с не меньшим удовольствием, чем охотники из северных земель. Одни ратовали за большие луки; другие отдавали предпочтение миниатюрным шедеврам из отполированного дерева или рога. Но никто здесь не видел ничего похожего на Черный Рэдли, и интерес к оружию Алека почти всегда переходил в дружескую беседу о подвигах стрелков.

Алек смастерил несколько шатта из скаланских монет; подобные трофеи пользовались большим спросом у ауренфэйе, но потери восполнялись сторицей: вскоре колчан молодого человека обзавелся солидной коллекцией позвякивающих украшений.

Такое времяпрепровождение принесло и иные плоды; Алеку стал доступен весьма ценный источник информации — болтовня слуг о делах их хозяев. Слухи всегда были золотой жилой для любого шпиона, и Алек не упускал счастливой возможности. Так он узнал, что кирнари Катме, Лхаар-а— Ириэль, проявляет интерес к постоянным вечерним верховым прогулкам Клиа и юного силмайского наездника, Таанила-и-Кормаи. Алек ухитрился и сам пустить несколько сплетен по этому поводу, хотя на самом деле принцесса находила своего спутника ужасно скучным.

Ходили также слухи, что кирнари нескольких влиятельных малых кланов, вроде бы ориентирующихся на дружественную Дацию, под покровом ночи нанесли визит рабазийцам.

Но, пожалуй, самым важным открытием Алека был тот факт, что кирнари Лапноса поссорился со своим предполагаемым союзником, Назиеном-и— Хари, из-за поддержки скаланцев, и что несколько хаманцев поддержали лапносца. Во главе недовольных стоял злой гений Алека — Эмиэль-и— Моранти.

— Это новый поворот событий, — сказал благородный Торсин, выслушав ночной отчет юноши принцессе. — Клиа подмигнула Алеку.

— Вот видишь, благородный господин, я же говорила, что от парня будет много пользы!

Десятая ночь в Сарикали принесла долгожданный отдых. Впервые со дня их прибытия в Сердце Драгоценности скаланцы не были никуда приглашены, и Клиа распорядилась устроить скромный общий ужин в главном зале.

Алек на конюшенном дворе болтал с подчиненными Бракнила, когда Серегил в одиночестве вернулся с заседания лиасидра.

— Как дела, господин? — окликнул его Минал.

— Не слишком успешно, — бросил Серегил и, не останавливаясь, прошел в дом.

Подавив вздох, Алек последовал за ним.

— Пальчики Ауры, я никогда не собирался быть дипломатом, — взорвался Серегил, как только они вдвоем очутились в комнате. Серегил сорвал с себя кафтан, пуговицы брызнули во все стороны. Кафтан, а вслед за ним и пропитавшаяся потом рубашка полетели в угол. Схватив кувшин для умывания, Серегил выскочил на балкон и вылил воду себе на голову.

— Ты мог бы быть поласковее с бедным Миналом, — сказал, прислонившись к двери, Алек. — Он о тебе очень высокого мнения.

Не обращая внимания на юношу, Серегил протер глаза и ринулся мимо него обратно в комнату.

— Что бы ни говорили Клиа или Торсин, кто-то умудряется так переиначить их слова, что в них начинает звучать угроза. «Нам нужно железо» — «Ого, вы собираетесь захватить Ашекские горы!»; «Позвольте нам использовать северный порт» — «Вы хотите завладеть торговыми путями рабазийцев?»

И хуже всех этот Юлан-и-Сатхил, хоть он и редко выступает в лиасидра. О нет. Он просто сидит там и улыбается, как будто согласен со всем, что мы предлагаем. А затем одним едким замечанием затевает очередной кавардак и молча наслаждается развлечением. Ты бы посмотрел, как все сомневающиеся собираются вокруг него, а он им что-то нашептывает, грозя пальцем. Потроха Билайри, скользкий червяк! О небо, как бы я хотел, чтобы он был на нашей стороне!

— Что ты можешь сделать? Серегил фыркнул.

— Будь моя воля, я бы вызвал их всех на конное соревнование — и пусть все решит победа. Так уже делалось не раз, знаешь ли. Над чем ты смеешься?

— Над тобой. Ты рвешь и мечешь. И с тебя капает. — Алек протянул компаньону полотенце.

Серегил вытерся и с извиняющейся улыбкой посмотрел на Алека.

— А как твои дела сегодня? Есть что-нибудь новенькое?

— Нет. Похоже, я выудил все, что можно, из представителей дружественных кланов, но никак не могу подобрать подход к хаманцам или Катме. — Алек решил не рассказывать возлюбленному, как часто его появление вызывало враждебные взгляды и шепот «гаршел». — В Римини достаточно было переодеться и смешаться с толпой. А здесь они сразу узнают во мне чужака и придерживают язык. Думаю, пора устроить ночную вылазку.

— Я обсуждал это с Клиа, но принцесса, как женщина порядочная, велела подождать. Прояви терпение, тали.

— И это ты советуешь мне быть терпеливым? Вот это новость!

— Только потому, что не вижу другого выбора. Во всяком случае, впереди у нас целая ночь. Как проведем время?

Когда друзья спустились к ужину, все уже сидели за столом. По скаланским традициям, в большом зале были накрыты длинные столы; Бека указала приятелям на места рядом с Клиа.

— Интересно, куда она пропадала на весь день, — пробормотал Серегил, завидев рядом с Бекой Ниала.

— Веди себя как следует, — буркнул Алек.

— Благодарите капитана за сегодняшний великолепный десерт и сыр, — провозгласил Ниал, когда друзья наконец уселись.

— Меня? — засмеялась Бека. — Ниал вчера узнал о караване, прибывающем из Дации. Мы встретили их еще за городом и выторговали все самое лучшее, пока не нашелся еще кто-нибудь такой же умный. Алек, ты никогда не пробовал подобного меда?

— Мне и показалось, что ты нашла себе что-то сладкое, — невозмутимо заметил Серегил.

Воспользовавшись появлением Теро, Алек пнул под столом Серегила.

Клиа встала, подняла свой кубок и обратилась к солдатам как к товарищам по оружию:

— Среди нас нет жрецов, поэтому я возьму эту почетную роль на себя. Во имя Пламени Сакора и Светоносного Иллиора! Да будут они благосклонны к нашим трудам! — Принцесса повернулась, брызнула несколько капель на пол и осушила кубок. Остальные последовали ее примеру.

— Что говорят в лиасидра, коммандер? — раздался из-за соседнего стола голос Зира. — Укладывать нам вещички или еще подождать?

Клиа скорчила гримасу.

— Ну, капрал, судя по тому, как нас пока что принимают, я бы сказала, что можно располагаться тут с комфортом. Похоже, время имеет огромное значение только для нас, а не для ауренфэйе. — Она запнулась и приветственно подняла кубок, глядя на Серегила и Алека. — Я не имею в виду присутствующих, конечно.

Серегил насмешливо усмехнулся и тоже поднял кубок.

— Если мне когда-нибудь и было свойственно спокойствие ауренфэйе, я давно его растерял.

Через окно и двери в зал залетал свежий ветерок; пение птиц вполне заменяло застольную музыку; тени медленно ползли по полу. Идиллию нарушал лишь кашель Торсина.

— Ему стало хуже, — пробормотал Теро, глядя на пятна на платке, который советник прикладывал к губам. — Он, конечно, это отрицает, ссылается на дурной климат.

— Может, у него тоже лихорадка, как у тебя? — спросила Бека.

Волшебник недоуменно уставился на нее, потом покачал головой.

— Вряд ли. Я вижу темное облако вокруг его груди.

— Доживет ли он до конца переговоров? — Алек с беспокойством бросил взгляд на старика.

— Во имя Светоносного, нам только не хватало его смерти в разгар событий, — проворчал Серегил.

— Почему он не позволил племяннице заменить себя? — прошептала Бека. — Благородная Мелессандра знает об ауренфэйе не меньше его.

— Эти переговоры — достойное завершение долгой и блестящей карьеры, — пояснил Серегил. — Думаю, Торсин не мог смириться с тем, что не он доведет дело до конца.

Когда ужин подошел к концу, Клиа обратилась к собравшимся:

— Сегодня нам повезло — можно целый вечер ничего не делать, друзья мои. Кита-и-Бранин говорил, что с коллоса открывается великолепный вид на закат. Не хотите ли присоединиться к нам?

— Мы скоро сделаем из тебя настоящую ауренфэйе, госпожа, — ответил Серегил, поднимаясь со своего места.

— Чудесно. Думаю, вы с Алеком будете сегодня вечером нашими менестрелями.

— Госпожа, прошу меня извинить, мне придется пораньше лечь, — обратился к принцессе, не поднимаясь из-за стола, Торсин.

Клиа положила руку на плечо старика.

— Конечно. Хорошего отдыха, друг мой.

Слуги отнесли в коллос вино, пирожные и подушки для сидения. Серегил сбегал к себе в комнату за арфой. К моменту, когда он вернулся, компания уже расселась и наслаждалась прохладой вечера. На западе медленно угасал зеленый отблеск заката. На востоке на небо уже поднималась полная луна.

Серегилу с Алеком были предоставлены почетные места напротив принцессы. Бека с Ниалом устроились на полу, прислонившись спинами к стене.

При первых аккордах «Тихо над водой» у Серегила к горлу подкатил комок; с его места ему был виден коллос на доме Адриэль. Сколько раз он вот так же вечером играл там для своей семьи! Однако прежде чем кто— нибудь заметил его запинку, Алек уже подхватил мелодию, бросив на друга вопросительный взгляд. Борясь с неожиданно нахлынувшей тоской, Серегил сосредоточился на трудных аккордах и скоро смог подхватить припев вместе с остальными; голоса друзей заглушили дрожь в его собственном голосе.

Алек все еще не мог привыкнуть к своей близости к особам царской крови. Ведь еще совсем недавно он почитал за счастье пристроиться у дымящего очага в грязной таверне, а ауренфэйе были для него существами из легенд, а уж никак не родичами.

Постепенно Серегил приободрился и на пару с Алеком блеснул искусством менестреля. Когда горло у певцов пересохло, бардов сменил Теро и принялся развлекать собравшихся замечательными иллюзиями, которым научился, путешествуя вместе с Магианой.

— Вино кончилось, — объявил в конце концов Кита.

— Я помогу его принести, — предложил Алек, чувствуя необходимость облегчить мочевой пузырь. Они с Китой собрали пустые кувшины и отправились вниз по лестнице для прислуги — она располагалась в конце длинного коридора на третьем этаже. Их путь лежал мимо комнаты Торсина, дверь которой оказалась чуть приоткрытой. В комнате было темно.

«Бедный старик, — подумал Алек, осторожно прикрывая дверь. — Должно быть, он совсем плох, коли так рано отправился спать».

— Отличная женщина ваша принцесса. — В голосе ауренфэйе явственно звучала симпатия; они добрались до кухни. Кита немного перебрал и проглатывал часть слов. — Жаль только…

— Что жаль?

— Что в ней так мало ауренфэйской крови, — со вздохом ответил боктерсиец. — Ты даже не понимаешь, как тебе повезло, что ты яшел. У тебя впереди еще несколько сотен лет.

Повара оставили дверь на двор открытой, чтобы с улицы задувал свежий ветер. Проходя мимо двери, Алек заметил закутанную в плащ фигуру, спешащую к задним воротам. Покатые плечи неизвестного показались юноше знакомыми, приглушенный кашель подтвердил его подозрения; Алек сунул Ките пустые кувшины и выскользнул на улицу.

— Ты куда? — крикнул ему вслед Кита

— Подышать воздухом, — и Алек быстро пересек двор, так что боктерсийцу не удалось продолжить расспросы.

Стража у дозорного костра не обратила внимания ни на Торсина, ни на Алека. О чем беспокоиться — они тут поставлены. чтобы внутрь не прокрался враг, а не чтобы следить за своими. Выйдя за ворота, Алек помедлил, пока глаза не привыкли к темноте. Кашель прозвучал слева.

До этого момента юноша действовал инстинктивно; теперь он вдруг осознал, в какую дурацкую ситуацию попал: стал следить за ближайшим доверенным советником Клиа, как за пленимарским шпионом. Что он скажет, вернувшись, и что будет делать, если благородный Торсин обнаружит за собой хвост? Как будто в ответ большая сова — первая, которую он увидел со времени их отъезда из Акхенди, — бесшумно пролетела мимо него и исчезла в том же направлении, что и посол.

«Скажу, что видел знамение», — подумал Алек.

Торсином, болен он или нет, явно руководила более важная цель, нежели желание подышать ночным воздухом. Таверны в этот вечер были набиты битком, и казалось, что музыка несется буквально отовсюду. Ауренфэйе, наслаждаясь великолепным вечером, прогуливались парами или группами. Алек обменялся приветствиями с несколькими знакомыми, но не стал задерживаться для разговоров.

Покинув тупу Боктерсы, Алек вслед за Торсином углубился в хитросплетение улиц Сарикали; они миновали опознавательные знаки Акхенди и Хамана. Когда старик наконец замедлил шаг, у Алека екнуло сердце. Улица была помечена полумесяцем — символом Катме. К счастью, народу здесь встречалось немного, и все же юноша старался держаться в тени дверных проемов и аллей. Нет, он вовсе не незваный ночной гость, убеждал он себя, надеясь, что ему не придется доказывать это кому-нибудь еще. Он просто присматривает за больным стариком.

Торсин остановился перед внушительных размеров домом, который, как предположил Алек, принадлежал Лхаар-а-Ириэль. Когда Торсин входил в дом, отблеск свечи упал на его изможденное лицо; Алек, оказавшийся достаточно близко, прочел на нем обреченность.

Даже Алек не видел способов пробраться внутрь этого дома. Хорошо охраняемые виллы Римини представляли разительный контраст с домами в Сарикали. Через стены можно было перелезть, от собак сбежать или приручить известным ему способом; практически всегда преграды, воздвигаемые тирфэйе, знаток своего дела мог так или иначе преодолеть. А здесь были всего лишь наглухо запертые двери и недосягаемо высокие окна.

Не улучшал ситуации и тот факт, что вплотную к интересующему Алека зданию, чем бы оно ни являлось, стояли другие дома, причем все — обращенные к нему глухими стенами. Юноша уже готов был сдаться, когда у него над головой раздались голоса.

Посмотрев вверх, он увидел темный выступ балкона. Голоса были слишком тихими, чтобы можно было разобрать слова, но знакомое покашливание не оставляло сомнений — подопечный Алека тут.

Кроме Торсина, на балконе находились еще как минимум двое, мужчина и женщина, возможно, сама Лхаар-а-Ириэль.

Совещание продолжалось недолго. Невидимые конспираторы вскоре вернулись обратно в дом. Алек подождал пару минут, не появится ли кто на балконе, потом вернулся ко входу в дом.

Торсин вышел через несколько минут, но не один. Его спутник какое-то время шел вместе со стариком, а затем повернул в другую сторону.

Алек все никак не мог решить — за кем из двоих идти, когда из теней возник знакомый силуэт.

— Серегил?

— Ты возьмешь на себя Торсина. А я прослежу за его приятелем. Остерегайся катмийцев. Тебе здесь не обрадуются. — С этими словами Серегил исчез так же быстро, как и появился.

Торсин сразу направился обратно; теперь он воспользовался главными воротами. Обменявшись парой слов с часовыми, старик исчез в доме. В коллосе все еще горел свет. Алек не слишком представлял, как он будет объяснять их с Серегилом исчезновение, поэтому предпочел пройти через конюшенный двор и подняться по задней лестнице. На полпути наверх он услышал голоса Клиа и Торсина.

— Я думала, ты уже спишь, — сказала Клиа.

— Прогулка на свежем воздухе помогает мне уснуть, — ответил Торсин; ни слова о том, где он был.

Алек помедлил; вскоре, судя по звуку, оба собеседника закрыли за собой двери. Юноша поднялся в свою комнату и стал ждать Серегила — ему не терпелось обменяться впечатлениями. Такой план нравился ему куда больше, чем перспектива рассказывать принцессе, что ее доверенный советник за ее спиной ведет переговоры с противной стороной.

На человеке, которого выслеживал Серегил, не было сенгаи, но, судя по покрою туники, он принадлежал к одному из восточных кланов. Вскоре Серегил убедился в своей правоте. Его подопечный привел его в тупу Вирессы, к дому Юлана-и-Сатхила.

Спрятавшись в ближайшем дверном проеме, Серегил гадал о возможных связях заговорщиков. Высокомерная кирнари Катме и практичный глава Вирессы; идеология разделяла два клана не меньше, чем горный хребет — земли их предков. Единственное, что объединяло их, насколько было известно Серегилу,

— это противостояние союзу со скаланцами.

Главный вопрос — знает ли обо всем этом Торсин.

Когда Серегил вернулся в дом, где жили скаланцы, свет в коллосе был уже потушен. У задних ворот на часах стояли Коран— дор и Никидес.

— Кто-нибудь еще выходил здесь сегодня ночью, капрал? — поинтересовался Серегил.

— Только благородный Торсин, господин, — ответил Никидес. — Он вышел некоторое время назад и с тех пор не появлялся.

— Я думал, он давно улегся спать, — заметил Серегил.

— Не спится — вот что он сказал. Ну, я и говорю — ночной воздух не лучшее лекарство для больных легких, да только разве эти благородные — прости меня, господин — станут слушать!

Серегил понимающе подмигнул солдату и с таким видом, будто сам тоже прогуливался ради пользы здоровью, прошел в дом.

Алек нетерпеливо ходил из угла в угол; все лампы в комнате были зажжены. Несмотря на все усилия юноши, в углах все равно таились тени.

— Похоже, без нас они решили не продолжать. — Серегил с усмешкой ткнул пальцем в сторону коллоса.

— Клиа спустилась примерно полчаса назад, — доложил Алек, остановившись наконец посреди комнаты. — А что они сказали, когда я не вернулся?

— Кита сказал что-то про то, будто ты несколько перепил, но при этом незаметно кивнул мне. А что произошло?

Алек пожал плечами.

— Удача в сумерках, если можно так выразиться. Я как раз выглянул во двор, когда Торсин выходил из ворот. Отсюда он пошел прямо в тупу Катме, где мы с тобой и встретились. Клиа наткнулась на него в коридоре, когда он возвращался.

— Она знает, где он был?

— Не могу сказать. А что твой подопечный?

— Догадайся.

— Виресса?

— Умный мальчик. Гораздо хуже то, что мы не знаем, о чем они говорили в обоих местах.

— То есть тебе тоже ничего не удалось услышать. — Алек опустился в кресло у камина. — Как ты думаешь, что Торсин там делал?

— Надеюсь, занимался делами царицы, — с сомнением произнес Серегил, устраиваясь в кресле напротив.

— Будем говорить Клиа?

Серегил закрыл глаза и потер веки.

— Хороший вопрос, не правда ли? Боюсь, принцесса взяла нас с собой не для того, чтобы мы шпионили за ее людьми.

— Наверное, нет, но Клиа сама говорила, что беспокоится — Торсин слишком симпатизирует Вирессе. То, что мы видели, подтверждает ее правоту.

— Ничего это не подтверждает, кроме того, что Торсин и кто-то, связанный с Юланом-и-Сатхилом, встретились в доме Лхаар-а-Ириэль.

— Что же все-таки мы будем делать? Серегил пожал плечами.

— Подождем немного и будем держать ухо востро.