Луна, упавшая с неба. Древняя литература Малой Азии

Солнцу — слава! В сердце человеку

Смотришь, Солнце, прямо с высоты,

Сердца ж твоего никто не видит.

Если кто-нибудь поступит дурно,

Ты вверху увидишь и осудишь.

Я иду своей дорогой правды.[167]

Кто б ни поступил со мною дурно,

Солнце, пусть увидишь ты его!

Господин мой, Бог небесный Солнца,

Человечества пастух![168] Из моря

Ты приходишь в вышину,[169] небесный

Солнца Бог. Вступаешь ты на небо!

Бог небесный Солнца, господин мой,

Ты над человеком, над собакой,

Над свиньей да и над зверем диким

Ежедневно суд вершишь,[170] Бог Солнца!

Солнце, господин мой справедливый,

Суд вершащий! Царь земли и неба,

Ты страною правишь и даешь ты

Силу мужества, о справедливый!

Солнца Бог, всегда ты благосклонен,

Исполняешь только ты моленья!

Милостивый бог, благое Солнце!

Как ты милостив, о справедливый!

Только праведного человека

Возвышает бог, благое Солнце!

Сын Богини-Матери Нингаль,

Зрелости достиг ты совершенной,

Из лазури борода твоя!

Посмотри! Перед тобой склонился

Человек — твой раб. Тебе он молвит:

«В окоеме, где земля и небо,

Лучезарно, Солнце, только ты.

Царственный герой, благое Солнце,

Сын Богини-Матери Нингаль,

Всей страны обряд и договор[171]

Устанавливаешь только ты.

Царственный герой, благое Солнце!

Ты один среди богов сверкаешь!

Власть великая тебе дана.

Справедливый господин правленья,

Прародитель сумрачного мира![172]

Царственный, могучий Солнца бог!

Вложены тебе Отцом — Энлилем

Света стороны четыре в руку.

Суд вершишь, усталости не зная,

Ты — неутомимый судия!

Средь богов минувшего один ты

Царственный герой, благое Солнце,

Совершаешь для богов обряд.

Для богов минувшего один ты

Долю их определяешь верно.

Снова выход из небесной башни

Открывают только для тебя,

Выезжаешь из ворот небесных,

О сверкающий, лишь ты один.

Боги неба пред тобой склонились,

И склоняются земные боги,

Если с ними говоришь ты, Солнце.

Боги молятся тебе, склонившись.

Как родным, обиженным ты людям

Покровительствуешь сиротливым

И возмездие один даешь ты

За обиженных и сиротливых.

Если рано на рассвете, Солнце,

Ввысь ты поднимаешься на небо,

Верхние ты озаряешь страны,

Нижние ты озаряешь страны,

Все ты озаряешь страны, Солнце.

Ты вверху встаешь над нами, Солнце.

Суд ты совершаешь над собакой,

Над свиньей да и над зверем диким,

Тем, который говорить не может, —

Бессловесного ты судишь зверя.

Злого и дурного человека

Праведным судом ты судишь, Солнце.

Человека, что богами всеми

Был возненавиден и отвергнут,

Пренебрегнутого возвращаешь

Ты к себе. Ты милостив к нему.

Человека этого, раба

Своего, ты защищаешь, Солнце!

Хлеб и пиво в жертву принести

Для тебя всегда готов он, Солнце.

Верного раба возьми ты в руку!

Четверым коням твоей упряжки

Человек, твой раб, зерно насыпал.

Будет есть зерно[173] коней четверка,

Значит, будешь жить, о Солнце, ты.

Слышишь! Это раб твой — человек —

Слово произносит в честь твою,

Он твои слова услышать хочет,

Царственный герой, благое Солнце!

Объезжаешь ты на колеснице

Света стороны четыре. Слева

От тебя летят по небу Страхи,

Справа от тебя несется Ужас…

…Справа от тебя летит Бунене —

Колесничий и советник верный.

Мишару летит по небу слева,

Праведный помощник и слуга…

Небо все ты объезжаешь, Солнце!..»

О Солнечное Божество Земли!

Когда отец царя о нем злословит,

Не слушай ты его, Богиня Солнца!

И если мать царя о нем злословит,

О Солнце, матери царя не слушай!

И если братья о царе злословят,

То братьев царских ты не слушай, Солнце!

А если сестры о царе злословят,

То и сестер царя не слушай, Солнце!

Ни свойственнику ты царя, ни другу

Царя не верь, когда они злословят.

Глаза свои ты опусти на землю

И тысячу ресниц приподними![174]

Глаза твои пусть глянут благосклонно,

И на царя взгляни благим ты взглядом,

О Солнечное Божество Земли!

Склони к царю ты уши благосклонно!

Словам молитвы ты моей внемли!

Пределы жизни ты царю раздвинь,

От зла его храни! В благое место

Царя поместишь — расцветет страна.

Пусть расцветет страна, пусть урожаи

В ней будут, и достанутся богам

Тогда в обилье жертвоприношенья.

Будь милостиво, Божество-Защитник,

Ты Солнечное Божество Земли

Хранишь! Пусть все по слову твоему

Свершается! А ты и ешь и пей!

Прими ты жертвы и вином и хлебом!

А Солнечному Божеству Земли

По-дружески ты о царе скажи!

И назови царя благое имя

Ты Солнечному Божеству Земли!

А если мать царя, его отец,

Брат и сестра, и свойственник, и друг

О нем злословить будут — ты не слушай!

Будь милостиво, Божество-Советник![175]

Ты Солнечному Божеству Земли

Даешь советы. Пусть свершится все

По слову твоему. И ешь и пей!

Вы смилостивьтесь надо мною, слуги,

Что Солнечное Божество Земли

Ведут в постель и поднимают снова.

По слову вашему пусть все свершится!

Вы ешьте! Пейте! Принимайте жертвы!

Будь милостив, о Тару! Все свершится

По слову твоему! Ты ешь и пей!

И Солнечному Божеству Земли

Ты о царе по-дружески скажи!

И назови царя благое имя

Ты Солнечному Божеству Земли.

А если мать царя, его отец,

Брат и сестра, и свойственник, и друг

О нем злословить будут — ты не слушай!

…Если пойдешь в Нижний Мир, Солнечное Божество,

То моему ты тогда богу сказать не забудь[176]

То, что услышишь сейчас от Кантуцилиса ты.

Как родила меня мать, ты меня, боже, растил,

Дал мне веревку, чтоб я сбиться с пути не посмел.[177]

Ты средь хороших людей, боже, меня воспитал.

Ты научил меня, что делать мне в трудные дни.

Стал я слугою души — сердца слугой твоего;

Так Кантуцилиса ты верным слугою назвал.

В детстве своем я не знал милости, боже, твоей,

Боже, тогда я еще мудрости не понимал.

Вырос когда, я узнал мудрость и милость твою.

Если я клялся тобой, клятвы я не нарушал.

Пищу святую твою — пищу, что не для меня,

Я для тебя оставлял. Не прикасался я к ней.

Тело свое никогда, боже, я не осквернил.

В хлеве быка от тебя, боже, я не утаил,[178]

Как и в загоне овец не утаил от тебя.

Был я умерен в еде — часто не ел я совсем!

Был я умерен в питье — не пил[179] я часто совсем!

Можно ль здоровье вернуть, боже, по воле твоей?

Можно ль мне силы вернуть, боже, по воле твоей?

К смерти привязана жизнь. К жизни привязана смерть.

Вечно никто не живет. Годы для нас сочтены.

Если же вдруг человек вечно живущим мог стать,

Мы б не боялись болеть, смерть не грозила бы нам!

Сердце и душу свою ты мне, о боже, открой!

Боже, мой грех обличи, чтобы его я признал!

Ты мне во сне расскажи,[180] боже, в чем я согрешил!

Сердце свое мне открой. Все мне поведай во сне!

Боже, мой грех обличи, чтобы его я признал!

Скажет оракул пускай о прегрешенье моем,

Или по печени пусть мне нагадают о нем.[181]

Сердце и душу свою ты мне, о боже, открой!

Боже, мой грех обличи, чтобы его я признал!

Волю свою мне открой! Свой приговор измени!

Боже, не вижу тебя! Смилостивься надо мной!

Я истомился, молясь, но безответна мольба.

Только уходит беда, новую шлешь ты взамен!

Пусть же, мое божество, сердце смягчится твое!

Дай избавленье, мой бог, ты от несчастий моих!

Солнечный Бог, ты велик! Предки могучи твои!

Боже, родили тебя некогда Син и Нингаль!

Твой Кантуцилис, слуга, милости просит твоей.

Солнцу пою я хвалу. Я, Кантуцилис, молюсь!

Я непрерывно молюсь. Пусть же услышит мой бог!

Жертвы тебе приносил в прежние я времена,

…Ты мне богатство давал, силу давал мне тогда!

Жертву тебе приношу я, Кантуцилис, теперь!

Держит торговец весы перед тобою[182] — и лжет!

Но неужели тебе я неугоден, как он?

Чем я обидел тебя, Солнечное Божество?

Из-за болезни моей дом мой стал домом тоски,

Из-за печали моей им тяготится душа —

Кровлю худую пробьют слезы, как капли дождя.

Словно я годы уже — десятилетья болел,

Выросла в сердце печаль, стал тяжелее недуг.

Должен признаться тебе в этом, мое божество!

Ночью в постели томлюсь. Сладкого сна не видать!

К ложу ночному тогда вести дурные идут.

Бога-Защитника мне мощного в помощь впряги!

Раз до рожденья еще ты начертал мне болезнь,

То почему не сказал через оракула мне?

Перед тобой, божество, я о пощаде молюсь!

Боже, услышь ты меня и от несчастий избавь!

Царский дворец омрачить бедами я не хочу!

Пусть же несчастье мое не оскорбляет людей!

Те, кому делал добро, молятся ли за меня?

Ты как отец мне, как мать![183] Кроме тебя, божество,

Матери нет и отца, нет никого у меня!..

Пусть слушают прежние боги![184]

…Да слушают боги большие!

Бог Нарас-Напсарас рассказ пусть услышит

И боги Минкис и Аминкис

Пусть слышат, и пусть Аммецадус

Рассказу на небе внимает.

Нас боги-отцы да услышат!

Пусть слышит Исхарас — отец наш,

Пусть слышат Энлиль и Нинлиль!

Пусть вечные боги услышат:

Прежде, в минувшие годы,

Был Алалу на небе царем.

Алалу сидел на престоле,

И даже бог Ану могучий.

Что прочих богов превосходит,

Склоняясь у ног его низко,

Стоял перед ним, словно кравчий,

И чашу держал для питья.

И девять веков[185] миновало,

Как царствовал в небе Алалу.

Когда же настал век десятый,

Стал Ану сражаться с Алалу,

И он победил его, Ану.

Алалу бежал от него

В далекую Темную Землю.

Он вниз убежал от него —

В далекую Темную Землю.

Бог Ану сидел на престоле.

Сидел на престоле бог Ану,

И даже Кумарби могучий,

Склоняясь у ног его низко,

Стоял перед ним, словно стольник,

Еду он ему подавал.

И девять веков миновало,

Как царствовал на небе Ану.

Когда же настал век десятый,

Стал с Ану сражаться Кумарби.

Кумарби, потомок Алалу,

Стал на небе с Ану сражаться.

Тот взгляда Кумарби не вынес,

Из рук его вырвался Ану,

И он ускользнул от Кумарби.

Бог Ану бежал от Кумарби,

Взлетая все выше на небо.[186]

Кумарби, его настигая,

Схватил его за ноги крепко,

Вниз с неба он Ану стащил.

И он укусил Ану в ногу,

Откусил ему силу мужскую,

И стала, как бронза, литьем[187]

Она у Кумарби во чреве.

Когда проглотил бог Кумарби

Всю силу мужскую врага,

Он радостно захохотал.

Но Ану, к нему повернувшись,

Сказал ему речи такие:

«Ты радуешься, проглотив

Всю силу мужскую мою.

Но радуешься ты напрасно!

Я тяжесть в тебе оставляю,

Во-первых, теперь ты чреват

Отважнейшим Богом Грозы.

Чреват ты теперь, во-вторых,

Рекою огромной Аранцах,

И, в-третьих, теперь ты чреват

Отважнейшим богом Тасмису.

Родятся три бога ужасных,

Как тяжесть в тебе их оставлю.

Теперь ты беременен ими:

Придется тебе головою

Удариться óб гору Тассу,

Разбиться о камни придется!»[188]

Так Ану слова свои кончил

И взмыл он в высокое небо,

Невидимым стал в вышине.

И тотчас Царь, мудрый Кумарби,

Выплевывать стал все, что было

Еще у Кумарби во рту

И что не успел проглотить он.

Он выплюнул все, что осталось,

Скорей изо рта своего.

И выплюнутое Кумарби

Вдруг стало горою Канцура —

Огромной Горою Богов.

Кумарби в невиданном гневе

Отправился к богу Энлилю

В Ниппур за советом поспешно.

Он дружески встречен Энлилем.

Тот месяцы будет считать,

Оставшиеся до рожденья.

Вот месяц седьмой настает,

А боги — во чреве Кумарби…

Бог Ану теперь заклинает

Богов у Кумарби во чреве:

«О, выйди из тела Кумарби!

О, выйди из духа Кумарби!

О, выйди из места благого!»

Из чрева Кумарби в ответ

Вещает ему Бог Грозы:

«Да будет тебе долголетье,

Властитель высокий, премудрый!

Я вышел бы скоро отсюда,

Когда бы я выход нашел.

Я — часть твоя та, что была

Откусана богом Кумарби.

Земля подарила мне силу,

А доблести дало мне Небо,

Бог Ану мне мужество дал,

И дал мне Кумарби премудрость.

Бог Нарас уменье мне дал,

Могущество дал мне Энлиль!

Мне боги премудрость дарили,

Достоинствами наделили!

Но то, что все боги мне дали, —

Во чреве и в духе Кумарби!

…Бык Серри поможет мне в битвах,

Его мне дадут с колесницей![189]

Враги меня не остановят,

И я за тебя отомщу!

Мне только совет получить бы,

Как выйти скорее отсюда!»

…Бог Ану теперь заклинает

Богов у Кумарби во чреве:

«О, выйди из тела Кумарби!

О, как за тебя я боялся!

Я — Ану, я жизнь тебе дал!

О, выйди из чрева Кумарби!

Как женщина, пусть он родит!

А ты изо рта его выйди,

Из уха ты выйди его!

Грозы Бог великий, отважный!

Пусть будет во всем тебе благо,

Ты выйди из места благого!»

В ответ Бог Грозы нерожденный

Из чрева Кумарби воззвал:

«Как место найти мне благое,

Чтоб выйти из чрева Кумарби?

Едва появлюсь, как тростник,

Кумарби меня переломит.

Как выйти из тела Кумарби

И не оскверниться при этом?

Из уха Кумарби я б вышел,[190]

Но ухо меня осквернило б!

Как выйти из места благого?

Родятся же дети у женщин!

О, как бы на свет мне родиться?»

Ответную речь он услышал:

«Назначено место, где выйдешь:

Ведь Богу Грозы надлежит

Пройти через череп Кумарби,

Пробьет его камень большой,

И в это отверстье он выйдет,

Родится на свет Бог Грозы,

Грозы Бог великий, отважный».

Кумарби отправился в путь

И к Эа приходит в покои.

Так низко склонился пред Эа

Кумарби, что нá пол упал:

Он сам был не свой, бог Кумарби,

Искал божество он Намхэ.[191]

Он к Эа тогда обратился,

Сказал он такие слова:

«Бог Эа, отдай мне ребенка!

Когда он родится, бог Эа,

Я съем его сразу — ребенка,

Что женщиной сделал меня.

Кто против меня замышляет,

Тот Бога Грозы породил.

Я съем его сразу — ребенком,

Его, как траву, затопчу!»

Бог Эа ему возразил:

«Ты знаешь, тебе надлежит

Родить божество, бог Кумарби!»

Бог Эа на этом окончил.

На пир пригласили Кумарби

И видел Бог Солнца небесный:

Кумарби к еде приступил,

Но камень большой Кункунуцци[192]

Во рту его был, и внезапно

Он зубы о камень сломал.

Он выплюнул зубы,[193] и громко

От боли вскричал бог Кумарби, —

Пробил ему череп тот камень!

И тут же Кумарби промолвил:

«Чего я сейчас испугался?»

Бог Эа ответил Кумарби:

«Пусть молятся камню теперь,

Он будет положен во храме,[194]

Тот камень большой Кункунуцци,

Что ты отшвырнул от себя.

Пусть сразу свершают обряд,

Пусть все и к тебе воззовут,

Богатые люди приносят

Пусть в жертву героев и войско,[195]

Быков и овец пусть даруют

Богатые люди для жертвы.

А бедные люди муку

Пускай принесут для обряда.

Пусть выплюнутый изо рта

Кумарби прославится камень,

Пусть все совершают обряд,

Пусть Нижние страны в обряде

Участвуют вместе со всеми,

Пусть Верхние страны в обряде

Участвуют вместе со всеми».[196]

Богатые люди для жертвы

Даруют быков и овец.

А бедные люди муку

Несут для свершенья обряда.

Обряд посвящают Кумарби

И череп его освятили.

Из черепа бога Кумарби —

Из места благого выходит

Грозы Бог могучий, великий!

Богини-Защитницы взяли

Ребенка из места благого,

Как будто подняли с пелен.

Вторым был рожден бог Аранцах,

А третьим — могучий Тасмису.

Богини-Защитницы стали

Помощницами для Кумарби,

Как если бы женщиной был он,

Ему помогали рожать.

Рожденные боги пошли

К горе поднебесной Канцура.

Отправился в скалы Канцура

Грозы Бог могучий, великий.

И Ану увидел с небес,

Как бог отправляется в горы…

…«Нам надо его уничтожить!

Сын Ану ужасный грозит нам.

Должны мы врагов уничтожить!

Намхэ — божество уничтожим!

Мы Бога Грозы уничтожим!

Его, как тростник, переломим!

Ведь Ану его породил,

Чтоб он уничтожил Кумарби

И сел на престоле его.

Мы Бога Грозы уничтожим,

Пока он не вырос еще!»

И боги готовились к битве,

Но Эа, властитель премудрый,

Сказал: «Ты послушай, Кумарби,

Оставь его лучше в покое,

Кумарби, не трогай его!

Царем его лучше ты сделай!..»

…Грозы Бог великий, могучий

Услышал слова боевые,

Он в духе своем помрачился,

И Серри-быку он сказал:

«Со мною готовят сраженье,

Но не победит нас Кумарби,

Бог Эа его не смирил!

С ним Солнечный Бог заодно!

Тех, кто на сраженье спешил,

С Кумарби кто был заодно,

Я проклял богов тех навеки!

Так проклял я бога Забаба,[197]

В свой город привел я его!

Но боги другие теперь

Со мною готовят сраженье!»

Бык Серри ему возражал:

«О мой господин и властитель!

Зачем проклинаешь ты их?

Зачем проклинаешь богов?

О мой господин и властитель!

Ты Эа зачем проклинаешь?

Бог Эа услышал тебя!

Он с властью твоей был согласен!

Он отдал большую страну

Тебе, чтобы ты ею правил!..

Зачем ты его проклинаешь?

Зачем оскорбляешь ты Эа?»

…Бог Эа те речи услышал,

Он в духе своем помрачился

И слово такое сказал:

«Проклятий ты не говори!

Тот, кто проклинает меня,

Не знает, что делает сам!..

Зачем ты меня проклинаешь?

Напрасно меня проклинаешь!

Наполнен был пивом сосуд,[198]

Вдруг вдребезги он разобьется!»

…Приехал Возница небесный

На Звездной своей Колеснице[199]…

…Шесть дней миновало. Возница

Тогда сочетался с Землею

И семя свое в ней оставил…

Вернулся Возница небесный

Назад к себе. Был он в Апсуве,

Где мудрость он в душу вобрал.

Там царствует Эа премудрый.

Земля приезжает в Апсуву.

Все знает бог Эа премудрый,

Он месяцы ей сосчитает:

Первый месяц идет — и второй.

Третий месяц идет — и четвертый.

Пятый месяц идет — и шестой.

Вот и месяц седьмой — и восьмой.

Вот и месяц девятый — десятый.

На месяц десятый кричит

От боли ужасной Земля.

Когда же Земля закричала,

Она родила близнецов.[200]

Посланник приходит с известьем.

Бог Эа, на троне сидящий.

Внимает ему с одобреньем:

«Я слышу известье благое:

Земля близнецов родила»

Услышав известье благое,

Царь Эа отправил подарки,

Он им посылает одежду,

Он их одарил серебром,

Волшебное веретено[201]

Он им посылает в подарок.

…Кумарби, отца всех богов, я пою.

Кумарби в душу свою мудрость вбирает.

Как злодей, он день дурной[203] породит.

Он против Бога Грозы зло замышляет:

Он соперника Богу Грозы породит.

Кумарби в душу свою мудрость вбирает,

Как драгоценный камень, мудрость на нее надевает.

Когда Кумарби в душу свою мудрость вобрал,

С трона своего вверх он быстро взлетел.

Взял он в руку жезл,

А ноги обул

В буйные ветры, как в сапоги.

Из города Уркиса он отправился в путь,

И к Холодному Озеру он прилетел.

А в Холодном Озере том

Большая лежала Скала —

Три версты в длину, полторы в ширину.

То, что было внизу, в полверсты!

У Кумарби подпрыгнуло сердце.

Со Скалой сочетался Кумарби,

И оставил он семя в Скале.

Сочетался пять раз со Скалою,

Десять раз со Скалой сочетался…

…Повивальные бабки родиться ему помогли,

И Богини Судьбы, и Богини-Защитницы взяли

Малыша, на колени Кумарби его положили.

Тут начни Кумарби ему радоваться,

Тут начни Кумарби его покачивать,

Ему имя придумывать поласковее.

Тут начни Кумарби со своей душой говорить:

«Как мне сына назвать,

Что Богини Судьбы и Богини-Защитницы дали мне?

Он из чрева родного, как меч, при рождении прыгнул,

Пусть идет он. Его назову Улликумми.

Пусть на небо идет он и станет царем.

Славный город Куммию Улликумми растопчет,

Улликумми ведь Бога Грозы поразит,

Как мякину развеет, наступит пятою,

И раздавит его он, как муравья!

Позвоночник Тасмису, как тростник, он сломает!

Всех богов распугает на небе, как птиц,

Как пустые горшки, разобьет их!»

Только кончил Кумарби ту речь свою,

Снова начал с душой своей он говорить:

«Кому же мне сына дать?

Кто же сына возьмет моего как дар?

Кто на Темную Землю его отведет?

Чтоб никто не увидел его —

Ни Бог Солнца, ни Бог Луны,

Чтоб не видел его Бог Грозы, мощный Куммии царь,

Чтобы тот не убил его!

Чтоб Иштар не видала его, Ниневии царица,

Чтоб она, как тростник, не сломала ему позвоночник!»

Обратился тогда к Импалури Кумарби:

«Импалури! К словам, что скажу я тебе,

Пусть внимателен будет твой слух!

Жезл ты в руку возьми,

А ноги обуй

В буйные ветры, как в сапоги!

Ты к богам Ирсиррам иди,

И скажи ты Ирсиррам-богам

Это веское слово: «Приходите!

Вас Кумарби, отец всех богов, в дом богов призывает,

Но зачем он зовет вас,

Не знаете вы.

Приходите скорей!»

Пусть Ирсирры возьмут малыша,

Отведут его в Темную Землю,

Пусть невидим он будет великим богам».

Как услышал ту речь Импалури,

Взял он в руку жезл,

А ноги обул

В буйные ветры, как в сапоги,

И отправился в путь Импалури,

И к богам он Ирсиррам пришел.

Импалури Ирсиррам-богам повторил:

«Приходите! Кумарби, отец всех богов, вас зовет.

А зачем он зовет вас,

Не знаете вы.

Приходите скорей!»

Как услышали слово Ирсирры,

Заспешили и заторопились,

Поднялись они с тронов своих,

Путь мгновенно они совершили,

И к Кумарби Ирсирры пришли.

Ирсиррам Кумарби так стал говорить:

«Этого сына возьмите,

Сына как дар вы примите,

На Темную Землю его отведите!

Торопитесь! Летите быстрей!

Пусть на правом плече Упеллури лежит он, как меч! Положите

Вы его на плечо Упеллури.

Каждый день пусть растет он на сажень,

Пусть за месяц растет он на четверть версты.

Но тот камень, что в голову брошен ему,

Пусть глаза одевает его».[204]

Как услышали речь ту Ирсирры,

Сына взяли они у Кумарби с колен,

Подняли сына Ирсирры

И прижали к груди его, как украшенье.

Подняли сына, как ветры,

На колени к Энлилю его положили.

Поднял глаза Энлиль,

Посмотрел он на малыша —

Тот перед богом стоял,

Тело его — Кункунуцци — из камня.

Начал Энлиль со своею душой говорить:

«Кто же он, этот сын,

Что Богини Судьбы и Богини-Защитницы вырастили?

Кто же он? Не ему ли пойти суждено

На тяжелые битвы великих богов?

Лишь Кумарби один

Мог замыслить подобное зло:

Он, кто Бога Грозы породил,

Породил и соперника Богу Грозы».

Только кончил Энлиль говорить,

Положили Ирсирры на правом плече Упеллури ребенка, как меч.

Кункунуцци, он рос,

И могучие боги растили его.

Каждый день вырастал он на сажень,

Вырастал он за месяц на четверть версты.

Но тот камень, что в голову брошен ему был,

Одевал ему очи.

На пятнадцатый день

Вырос Камень высоко.

Словно меч, на коленях он в море стоял.

Из воды поднимался он, Камень,

В вышину был огромен,

Море было как пояс на платье его.

Он, как молот, вздымался, тот Камень,

Храмов он достигал и покоев богов в небесах.

Солнца Бог посмотрел с неба вниз

И увидел внизу Улликумми:

Улликумми, казалось, на бога глядел.

Солнца Бог начал так со своею душой говорить:

«Что за бог это в море растет не по дням — по часам?

Телом он не похож на богов».

Повернулся Бог Солнца небесный,

И направился к морю Бог Солнца,

И когда он до моря дошел,

Руку он положил на чело,

Он узнал: Улликумми из камня, —

Исказилось от гнева лицо у него.

Как увидел Бог Солнца небес Улликумми,

Через горы он снова пошел

И направился к Богу Грозы.

И, увидев его приближенье,

Тасмису стал так говорить:

«Почему приходит Бог Солнца небесный, царь страны великой?

То, из-за чего он к нам приходит, важно.

Этим мы не можем просто пренебречь.

Тяжело сраженье,

Тяжко столкновенье.

Это — на небе мятеж,

А в стране и смерть и голод».

Бог Грозы начал так говорить, обращаясь к Тасмису:

«Чтоб мог сесть он, вы трон приготовьте,

Чтоб мог есть он, накройте на стол!»

Но пока говорили они меж собою,

Солнца Бог в их покои пришел.

Чтоб мог сесть он, поставили трон.

Но не сел он на трон.

Чтоб мог есть он, поставили стол, —

Не притронулся к пище.

Дали чашу ему для питья,

Но к губам не поднес ее он.

Бог Грозы Богу Солнца так стал говорить:

«Уж не тот ли прислужник плох,

Что поставил трон,

Раз ты не хочешь сесть?

Уж не тот ли стольник плох,

Что поставил стол,

Раз ты не хочешь есть?

Уж не тот ли кравчий плох,

Что чашу тебе предложил,

Раз ты не хочешь пить?»

Бог Грозы как услышал речь Бога Солнца,[205]

Исказилось от гнева лицо у него.

Бог Грозы Богу Солнца небес говорить снова начал:

«На столе хлеб да будет сладким,

Ешь теперь!

В чаше вино да будет сладким,

Пей теперь!

Ешь теперь и насыщайся,

Пей теперь и угощайся,

А потом ты поднимайся,

К небу вверх лети потом!»

Как услышал слова те Бог Солнца небесный,

Сразу развеселился душою,

На столе хлеб ему стал сладким,

Он поел.

В чаше вино ему сладким стало,

Он попил.

И поднялся потом Бог Солнца,

К небу вверх он отправился сразу.

Как Бог Солнца небесный ушел,

Бог Грозы в свою душу стал мудрость вбирать.

Бог Грозы и Тасмису за руки взялись,

Из покоев своих и из храма они полетели,

А сестра их Иштар полетела отважно с небес.

И Иштар начала со своею душой говорить:

«Но куда же летят они, братья мои?

Я должна полететь, посмотреть!»

И отправилась быстро Иштар,

Перед братьями встала она.

И взялись они за руки тут же.

Полетели к горе они Хаззи.

Царь Куммии лицо свое к морю тогда обратил,

Повернулся к ужасному он Кункунуцци,

И увидел ужасного он Кункунуцци,

Исказилось от гнева лицо у него.

И тогда Бог Грозы сел на землю,

Потекли его слезы тогда, словно реки.

Весь в слезах, Бог Грозы тогда слово сказал:

«Кто же выстоит в битве с чудовищем этим,

Кто же сможет сражаться?

Кого же чудовище не устрашит?»

И сказала Иштар тогда Богу Грозы:

«Брат мой! Ничего он не знает совсем,

Хоть дано ему мужество десятикратно…

Я пойду к нему!..»[206]

…И взяла она лютню и бубен,

Запела Иштар перед ним.

И пела Иштар перед ним

На острых камнях побережья.

И встала из моря большая волна.

Большая волна обратилась к Иштар:

«Перед кем ты поешь, о Иштар?

Перед кем ты свой рот наполняешь звучанием сладким?

Человек этот глух,

Ничего он не слышит.

Человек этот слеп,

Ничего он не видит.

Милосердия нет у него!

Уходи, о Иштар,

Брата ты отыщи поскорее,

Пока воином страшным не стал этот Камень,

Пока череп его не разросся еще!»

Как услышала это Иштар,

Сразу петь перестала

И отбросила лютню и бубен,

Украшенья с себя сорвала золотые,

Плача в голос, ушла она прочь.

«…Приготовят пусть корм для быков!

Благовонное масло пускай принесут!

Пусть натрут благовоньями Серри рога!

Хвост у Теллы пусть золотом будет покрыт!

Дышло в упряжи бычьей пускай повернут!

Прикрепят эту упряжь к могучим быкам,

А снаружи на упряжь пусть камни наденут![207]

Поскорее пусть вызовут грозы такие,

Что за верст девяносто скалу разбивают,

Покрывая обломками области верст за восемьсот.

Ветры вызовут пусть вместе с ливнями быстро,

И те молнии, что ужасают сверканьем,

Пусть из спальных покоев скорее выводят».

Как Тасмису слова те услышал,

Заспешил он и заторопился.

Он приводит с пастбища Серри,

И приводит он Теллу с Имгарру-горы,

Помещает во внешнем дворе их.

Благовонное масло приносит,

Натирает он Серри рога,

Хвост у Теллы он золотом стал покрывать,

Дышло в упряжи бычьей тотчас повернул,

А снаружи на упряжь он камни надел,

Грозы вызвал на помощь такие,

Что за верст девяносто скалу разбивают…

…Боевое оружье он взял,[208]

Колесницы он взял боевые,

С неба тучи привел грозовые.

Бог Грозы к Кункунуцци лицо свое вновь обратил,

И увидел его Бог Грозы:

В двести раз стал он выше…

…Как услышали боги то слово,

В колесницы свои они встали.

Громом грянул тогда бог Аштаби,

Громыхая, он к морю понесся,

И с ним семьдесят было богов.

…С Улликумми он сладить не мог,

И Аштаби низвергнут был в море

И с ним семьдесят вместе богов.

…Кункунуцци потряс небеса.

Небесами, как платьем порожним, встряхнул он.

Кункунуцци все рос,

Если прежде на две тысячи верст возвышался он в море,

То теперь Кункунуцци стоял на земле,

Он был поднят, как меч, Кункунуцци,

Достигал он покоев и храмов богов,

Высотою он был в девять тысяч верст,

Шириною же был в девять тысяч верст.

И стоит Улликумми в воротах Куммии,

Он стоит над Хебат и над храмом Хебат,

Так, что весть о богах до Хебат не доходит,

Так, что мужа не может увидеть Хебат.

И Хебат говорить тогда стала Такити:

«Я о Боге Грозы слова больше не слышу,

Я о всех богах важной вести не слышу,

Может быть, Улликумми, о ком говорили они,

Одержал на беду нам победу в сраженьях с супругом моим».

И Хебат говорила, опять обращаясь к Такити:

«Слово мое услышь!

Жезл ты в руку возьми,

А ноги обуй

В буйные ветры, как в сапоги!

Ты на поле сраженья лети!

Он, быть может, убил его, — Кункунуцци убил его, —

Бога Грозы, царя, моего супруга,

Так теперь принеси мне весть!»

Как услышала слово Такити,

Заспешила, и заторопилась,

И отправилась было в путь,

Но нет для Такити пути,

И Такити вернулась обратно,

И вернулась Такити к Хебат[209]…

…Как Тасмису услышал слово Бога Грозы,

Быстро вверх поднялся,

В руки взял он жезл,

А ноги обул

В буйные ветры, как в сапоги.

На высокую башню взлетел он вверх,

Место занял на ней он напротив Хебат,

И сказал тут Тасмису, обращаясь к Хебат:

«Бог Грозы мне велел уходить из Куммии,

Место мне он велел отыскать поскромнее,

Будем там, пока наш не исполнится срок».

А когда увидала Тасмису Хебат,

Чуть она не упала с крыши тогда.

Если б сделала только шаг,

То упала бы с крыши она.

Но дворцовые женщины все

Подхватили тогда ее

И не дали ей упасть.

Как Тасмису слово свое сказал,

Вниз он с башни тогда слетел

И к Богу Грозы пошел.

И Тасмису так Богу Грозы начал тогда говорить:

«Где же сесть нам? Не сядем ли мы на вершине Кандурна?

Если сядем мы там, на вершине Кандурна,

А другие решат сесть на Лалападува,

…Не останется больше царя в небесах!»

И Тасмису опять тогда к Богу Грозы обратился:

«О Бог Грозы, господин мой!

Услышь мое слово!

К словам, что скажу я тебе,

Пусть внимателен будет твой слух!

В Апсу пойдем и предстанем пред Эа.

Там мы спросим таблички древних слов.[210]

Но когда подойдем мы к воротам дворца,

Поклониться пять раз мы должны,

А потом подойдем мы к покоям, где Эа живет,

И еще поклониться должны мы пять раз пред дверями,

И когда мы до Эа дойдем,

Мы отвесим пятнадцать поклонов.

И тогда только Эа до нас низойдет,

И тогда только Эа захочет нас слушать,

И тогда пожалеет он нас

И вернет нам могущество прежнее, Эа».

Бог Грозы, когда эти слова от Тасмису услышал,

Заспешил он и заторопился,

С трона своего вверх он быстро взлетел.

Бог Грозы и Тасмису за руки взялись,

Путь мгновенно они совершили,

Прилетели вдвоем они в Апсу.

Бог Грозы подошел ко дворцу,

Поклонился пять раз он воротам,

Подошел он к покоям, где Эа живет,

Поклонился еще он пять раз пред дверями.

Бог Грозы и Тасмису до Эа дошли,

И пятнадцать они совершили поклонов[211]…

…Эа в душу свою мудрость вобрал,

И поднялся Эа тогда,

Вышел Эа во внутренний двор,

Боги все перед ним тогда встали,

Бог Грозы, царь Куммии отважный, встал перед Эа тогда…

…Эа начал Энлилю тогда говорить:

«Ты не знаешь разве, Энлиль?

Разве весть не донес до тебя никто?

Разве ты не знаешь его?

Как соперника Богу Грозы Кумарби его сотворил —

Кункунуцци, что вырос в воде,

Девять тысяч верст — высота его,

Он, как молот, вздымается к небу».

…Когда Эа окончил ту речь,

К Упеллури отправился он,

Упеллури глаза свои поднял,

Начал так Упеллури тогда говорить:

«Эа, жизни желаю тебе!»[212]

И поднялся тогда Упеллури,

И в ответ на слова Упеллури пожелал ему благоденствия Эа:

«Упеллури, живи ты на Темной Земле,

Ты, на ком боги строили Небо и Землю!»

Эа начал тогда Упеллури опять говорить:

«Упеллури, не знаешь ты разве?

Разве весть не донес до тебя никто?

Разве ты не знаешь его?

Бога, что быстро рос, сотворенный Кумарби, чтобы против богов он сражался?

Ты не знаешь, что смерти Богу Грозы Кумарби желает —

Он соперника Богу Грозы сотворил.

Кункунуцци, что вырос в воде,

Разве ты не знаешь его?

Поднят он, словно молот,

Небеса он, и храмы богов, и Хебат закрывает собою!

Далеко ты, на Темной Земле,

Оттого и не знаешь его, бога, что быстро растет!»

Упеллури тогда начал так говорить:

«Когда Небо с Землею построили боги на мне,

Я не знал ничего.

И когда Небеса от Земли отделили они резаком,

Я ведь этого тоже не знал.

Вот что-то мешает на правом плече мне теперь,

Но не знаю я, что там за бог».

Когда Эа слова те услышал,

Повернул Упеллури он правым плечом,

И на правом плече Упеллури, как меч, Кункунуцци стоял.[213]

Эа богам минувшего начал тогда говорить:

«Услышьте, боги минувшего, слово мое!

Вы, те, кто знаете древних времен дела!

Снова откройте склады родителей ваших и дедов!

И отцов минувшего пусть принесут печати!

Пусть запечатают снова потом эти склады!

Пусть достанут из них пилу минувших давнишних лет!

Той пилой отделили тогда Небеса от Земли,

А теперь Улликумми мы от подножья пилою отпилим.

Мы подпилим того, кого породил Кумарби как соперника всем богам!..»

…Эа Тасмису стал так говорить:

«С сыном моим уходи,

Передо мной не вставай!

Стала душа моя злою.

Мертвых я видел своими глазами на Темной Земле,

Праху подобны они…»

…Эа Тасмису начал так говорить опять:

«Я поразил его, Улликумми,

Теперь вы идите и поразите его.

Больше уже, как меч, он не сможет стоять».

Тасмису начал тогда веселиться в душе,

Трижды он прокричал,

Вверх к небесам он взлетел,

Боги услышали все.

Бог Грозы, царь Куммии отважный, услышал.

К месту собрания боги пришли,

В ярости на Улликумми

Боги ревели тогда, как быки.

На колесницу, как птица, взлетел Бог Грозы,

С громовыми раскатами к морю понесся,

И сразился тогда Бог Грозы с Кункунуцци[214]…

…Иштар увидала сраженье,

Бог Грозы великий, могучий

Оружье, как скипетр, держал,

И брату сказала Иштар:

«О брат мой, что делать теперь нам?

Те двое осилят тебя.

Я брату на помощь приду!»

Едва так сказала Иштар,

Как Бога-Защитника стрелы

Мгновенно за ней полетели

И обе ей груди пронзили.

А на колеснице стояли

Противники Бога Грозы.

Их стрелы его поражали.

Но он не склонялся пред ними

И с поля он не уходил.

Решил Бог-Защитник сначала

Расправиться с Богом Грозы:

Он снова напал на него,

И Камень напал на него,

И Небо напало на бога —

Бог Грозы подняться не мог,

Бог Грозы упал, обессилев.

Тогда Бог-Защитник поводья

Из рук его выхватил мигом.

Бог Грозы тогда повернулся

К нему и стал так говорить:

«Из рук моих взял ты поводья!

Но эти поводья чисты[215]

И надо обряд совершить,

Чтоб эти поводья очистить.

Пусть в жертву овцу принесут,

Но женщина пусть ни одна

Той жертвенной пищи не тронет!..»

…Бог-Защитник услышал слова,

Которые сказаны Эа,

И обрадован был Бог-Защитник.

Вволю ел он, и вволю он пил.

И поднялся он вверх — в небеса.

Стал вверху, в небесах, он царем.

И долгие годы потом

Бог-Защитник на небе царил.

И не были волки опасны,

Из шерсти овечьей наткали

Немало одежд дорогих.

И приготовляли съестное,

И пиво лилось, и вино,

А ночью светильник он жег

С бесценным оливковым маслом.

Как пиво лилось и вино,

Так в долы довольство лилось…

…Бог-Защитник Кубабе сказал:

«Что делать с большими богами?

Они предо мною гордятся.

Им будто бы есть не дают!

Но путь, по которому боги

Идут, путь, которым приходят,

Он мною, тот путь, предначертан,

Защитником-Богом небесным,

Царем и Владыкой богов!»

И Бога-Защитника речи

Подхвачены ветром могучим,

Что к Эа те речи отнес.

Стал Эа тогда говорить:

«Кумарби, ко мне приходи!

Придется обратно идти нам!

Как Бога-Защитника мы

Царем и Владыкой небесным

Поставить могли, о Кумарби!

Он стал непослушным, строптивым,

И страны строптивыми стали,

Ни хлеба богам не дают,

Ни жертвенных сладких напитков!»

Отправились Эа с Кумарби.

Бог Эа в Апсуву пошел,

Кумарби же — в город Дуддулу.

И вестника вызвал бог Эа

И начал посланье писать.[216]

И вестнику так он сказал:

«Отнеси ему слово мое:

«Поставили боги тебя

Царем и Владыкой небесным,

Ты ж не сотворил нам обряда,

В молении к нам не воззвал…

Не будешь царем ты на небе!»

И вестник от Эа пошел

И Богу-Защитнику слово,

Что Эа ему написал,

Он в точности передает.

Бог-Защитник услышал посланье

И с душою своей говорил.

А Эа тем временем речи

Свои обращает к Изумми:

«Ты в Темную Землю ступай,

И то, что теперь говорю,

Ты Нарас-Напсарас скажи,

Ты брату скажи моему:

«Слово мое да услышишь!

Бог-Защитник прогневал меня,

Я его низлагаю с престола,

Он уже не царит в небесах!

Бог-Защитник, которого мы

Поставили на небесах

Царем и Владыкой небесным,

Стал нам непослушным, строптивым,

И страны строптивыми стали,

Ни хлеба богам не дают,

Ни жертвенных сладких напитков!

Брат мой Нарас, услышь мое слово,

Всех животных, что есть на земле,

Собери на горе ты Насалма…»[217]

…Стал им так говорить он тогда:

«Слово мое да услышьте!

Слух свой склоните ко мне!

Расчлените на части его!

По спине колесница проедет!

Перережьте вы голень ему!..»

Бог Грозы и Тасмису схватили

Бога-Защитника крепко,

И они распластали его,

И его расчленили на части,

По спине колесница прошлась

И ему перерезала голень.

И воззвал Бог-Защитник тогда:

«Бог Грозы! Господин мой великий!

Раньше я был покорен тебе

И теперь покоряюсь опять!..»

…«Чтоб мог сесть он,

Престол для него пусть готовят,

Пусть слоновою костью[225] украсится стол!

Пусть поест он, попьет,

Пусть насытится он,

Утолит пусть он жажду,

А потом мы попросим его нам помочь!»

Пока так говорили они меж собою,

Солнце-Бог к ним отправился в путь.

И когда он пришел к Океану,

Сел Бог Солнца тогда на престол.

Принесли ему есть,

Принесли ему пить.

А потом Океан начал так говорить:

«Не пришел к тебе, Солнце, служитель!

Не пришел к тебе, Солнце, гадатель!

И нужны тебе слуги, о Солнце!»

А Солнце, спустившееся в Океан,

Внимало словам Океана.

Бог Солнца ответил потом Океану:

«Нет ни в чем недостатка. Никто мне не нужен…»

…Так сказал Импалури,

Океана советник,

И выслушал речь Океан.

Он в духе своем омрачился,

И сделался сам он не свой.

Поник Океан головою

И жаловался на судьбу,

И слезы из глаз его тут потекли,

Как воды текут по каналам!

И с душою своей говорил Океан,

Он ей жаловался на судьбу:

«Что станется с телом моим?

Собаки и свиньи его растерзают!

О, кем же я стану теперь!

И тот, кто укусит меня, не будет растоптан,

Не будет растоптан пятой божества!

Тело мое — того, кто был Львом и Героем, —

Птицы и лисы съедят!..»

…И тело свое прикрыла одеждой гора.

И знал Кумарби о том, что будет с горою.

Начал он дни считать, и месяцы стал он считать,

Стал записывать он, как проходили дни.

Первый месяц идет — и второй.

Третий месяц идет — и четвертый.

Пятый месяц идет — и шестой.

Месяц седьмой идет,

И месяц восьмой идет,

Месяц девятый идет, и месяц десятый приходит.

Начинает рожать гора.

Гора Вашитта рожала.

Кумарби в доме своем услышал крики горы.

Гора Вашитта рожала.

Горы все пришли посмотреть, что случилось с горою Вашитта.

Горы все говорили ей так:

«Гора Вашитта, почему рожаешь ты?

О родах ты, гора, не знала с детства!

И не было начертано тебе

Богинями судьбы, чтоб ты рожала,

Не для того сама ты родилась!»

Всем богам отвечала Вашитта-гора:

«О родах я совсем не знала с детства,

Мне не было начертано никак

Богинями судьбы, чтоб я рожала,

Не для того сама я родилась!

Но в горы человек пришел чужой,

И он со мною ложе разделил,

И я с тех пор беременною стала,

И девять месяцев прошло с тех пор.

Десятый месяц наступил. Пришла

Пора рожать…»

…Как увидел Пишайшас тело нагое Иштар,

У него подпрыгнуло сердце,

Захотел он с Иштар сочетаться.

И покамест Иштар спала,

К ней он на ложе лег и сочетался он с нею.

Но проснулась Иштар и от него отшатнулась.

Тело свое прикрыла одеждой она.

«Кто это в час такой

Мой потревожил покой?

Тому, кто сюда пришел,

Бог Грозы станет злейшим врагом!»

Говорила гневно Иштар.

И гневную речь Иштар

Услышал Пишайшас тогда.

Испугался он и на колени

Перед нею, как яблоня, встал.

«Не убивай меня, Иштар, не убивай меня!

Тебе открою я, каким оружьем Бог Грозы

Осилил Океан, когда с ним горы воевали…»[226]

«Так, как горы стоят разделенные,

Так, как реки плывут разобщенные,

Так, как боги разделены,

Так же и я тебе скажу:

…И сказала богиня Ашерту Ваалу:

«Если мне воспротивился ты,

То и я воспротивлюсь тебе.

Словом своим я тебя оскорблю!

Веретеном своим я тебя уколю!

Ненависть к тебе я свою утолю!»

Услышал Ашерту слова Ваал,

В путь отправился он к истокам Мала.

Он пришел к Элькунирше, супругу Ашерту.

Он вошел к Элькунирше в шатер.

Элькунирша увидел Ваала.

Элькунирша Ваала спросил:

«Почему ты пришел, о Ваал?»

И Ваал отвечает ему:

«Как пришел я к тебе и в твой дом,

Ашерту служанок прислала ко мне —

Приходи, мол, со мною спать!

И когда отказался я,

Угрожать стала мне Ашерту,

Так она говорила мне:

«Если мне воспротивился ты,

То и я воспротивлюсь тебе.

Словом своим я тебя оскорблю!

Веретеном своим я тебя уколю!»

Вот почему, отец мой, я пришел!

Я вестника тебе не посылал,

А сам к тебе пришел я, мой отец!

Отвергла тебя, Элькунирша, супруга твоя!

И хоть ты ее муж, но ко мне посылает Ашерту служанок!»

«Так иди с нею спать!» — отвечает ему Элькунирша. —

Ты иди к ней, к Ашерту, к супруге моей,

Да унизишь ее ты теперь!»

Как услышал Ваал, что сказал Элькунирша,

Он к Ашерту отправился сразу.

И Ашерту сказал бог Ваал:

«Семьдесят семь сыновей твоих я убил.

Восемьдесят восемь сыновей твоих я убил».

О своем унижении слышит Ашерту,

И в душе своей помрачилась она.

Плакальщиц тогда призывает Ашерту,

Семь лет подряд она будет плакать с ними,

И питье она с ними разделит, и пищу…

«Словом своим я его оскорблю,

Веретеном своим я его уколю!

И с тобою тогда я буду спать!»

Элькунирша услышал слово жены,

И сказал он Ашерту такие слова:

«Ступай, во власть твою отдам Ваала,

Что хочешь, то и делай с ним!»

Услышала речи его Иштар,

И в чашу она превратилась,

Что Элькунирша в руке держал,

И в сову она превратилась,

Что сидела над ним на стене.

И слова, которые он

Говорил супруге своей,

Все услышала их Иштар.

Элькунирша с женою на ложе ушел,

Разделила жена с ним ложе.

А Иштар как птица летит по пустыне,

И в пустыне Иштар находит Ваала,

И ему говорить начинает Иштар…