Луна, упавшая с неба. Древняя литература Малой Азии

Перевод с хеттского и лувийского языков

ИЗ ЛЕТОПИСИ СУППИЛУЛИУМАСА. РАССКАЗ О СВАТОВСТВЕ ВДОВЫ ФАРАОНА К ХЕТТСКОМУ ЦАРЕВИЧУ

Кочевые племена пришли в несметном множестве и ночью начали нападение на войско моего брата. Тогда боги моего отца помогли моему брату, и он разбил кочевые войска неприятеля и убил врагов. И когда он победил кочевников, страна врага увидела его силу, и все области стран Арция и Кархемыша с ним заключили мир, и город Мармурига тоже с ним заключил мир.

В стране Кархемыша только сам город Кархемыш не заключил с ним мира. И тогда Жрец — мой брат[242] — оставил шестьсот человек, и колесницы, и Лупаккиса, начальника десятских в войске, в стране Мармурига, а сам пришел в Хаттусас повидаться с отцом. Но мой отец был в городе Уда и совершал религиозный обряд. Там он его и встретил.

Но когда хурриты увидели, что Жрец ушел, войска и колесницы хурритской страны пришли, и Такухли, амумикуни,[243] был среди них, и они окружили Мармуригу. И их было больше по числу, чем войск и колесниц хеттов, что были там. К стране Кинца, которую мой отец завоевал, пришли воины и колесницы Египта, и они напали на страну Кинца. И отцу моему принесли слово: «Тех воинов и колесницы, что в стране Мармурига, хурриты окружили!» Тогда отец мой собрал войска и колесницы и пошел в страну хурритов. И когда он пришел в город Тегарамма, он сделал смотр своим войскам и колесницам в городе Тальпе. Тогда он послал сына своего Арнувандаса и Цидаса, главного над придворными — мешеди, из Тегараммы вперед, в страну хурритов. И когда Арнувандас и Цидас пришли в страну хурритов, противник вышел им навстречу. Тогда боги моего отца помогли ему, и они разбили врага… Когда отец мой пришел сам в страну хурритов, он не встретил врагов из хурритской земли. И тогда он спустился к городу Кархемышу и окружил его с одной стороны и с другой.

Когда отец мой был в стране города Кархемыша, он послал Лупаккиса и Тархунтацалмаса в область Амка. И они отправились, и напали на Амка, и привели захваченных военнопленных, быков и овец к моему отцу. Когда же люди Египта услышали о нападении на Амка, они испугались. А кроме того, их господин Нибхутурияс как раз в это время умер, поэтому царица Египта, которую звали Дахамунзус, послала гонца к моему отцу и так ему написала: «Мой муж умер. Сына у меня нет. А у тебя, говорят, много сыновей. Если бы ты мне дал из них одного твоего сына, он стал бы моим мужем. Никогда я не возьму своего подданного и не сделаю его своим мужем! Я боюсь такого позора!» Когда мой отец услышал это послание, он созвал по этому поводу Совет великих сановников и сказал им: «Прежде со мной ничего похожего не случалось!» И так вышло, что мой отец послал в Египет Хаттусацитиса, постельничего, наказав ему: «Иди! Принеси мне назад слово о том, что там на самом деле! Уж не обманывают ли они меня? Может быть, в действительности у них есть сын их господина? Принеси мне назад слово о том, что там на самом деле!»

Тем временем, пока Хаттусацитис еще не вернулся из Египта, отец мой победил город Кархемыш. Он его осаждал семь дней, а на восьмой день он дал сражение. И в жестоком бою на восьмой день он покорил город. А когда он покорил город, из-за того, что отец мой боялся богов, он никому не позволил подойти к образам богов Кубабы и Божества-Защитника, и ни к одному из храмов богов близко он не приблизился. Нет, он даже поклонился им и принес подношение. Но из нижнего города он увел военнопленных, серебряные, золотые и бронзовые изделия и отправил их в Хаттусас. А военнопленных, что он отправил в царский дворец, было три тысячи триста тридцать. А тем, что хетты увели с собой в страну хеттов, не было счета. Тогда он призвал своего сына Саррикусуха и дал ему страну Кархемыш и город Кархемыш в правление. И он сделал его отдельным царем.

Но после того, как он учредил царство Кархемышское, он пошел назад, в страну Хатти, и в стране Хатти он перезимовал.

А когда настала весна, Хаттусацитис вернулся из Египта, и посланник Египта Хани, господин, пришел с ним. Отец мой, когда посылал Хаттусацитиса в Египет, так ему наказывал: «Может быть, у них есть сын их господина? Уж не обманывают ли они меня? Может быть, они вовсе и не хотят, чтобы мой сын у них царствовал?» Поэтому царица Египта так написала в ответ моему отцу на клинописной табличке: «Почему ты так говоришь: «Они меня-де обманывают»? Коли у меня был сын, разве стала бы я писать в чужую страну о своем собственном унижении и унижении моей страны? Ты мне не поверил и даже сказал мне об этом! Тот, кто был моим мужем, умер. Сына у меня нет. Но я никогда не возьму своего подданного и не сделаю его моим мужем. Я не писала ни в какую другую страну, только тебе я написала. Говорят, у тебя много сыновей. Так дай мне одного своего сына! Мне он будет мужем, а в Египте он будет царем».

А отец мой был милостив, поэтому он внял словам женщины и начал приготовления к женитьбе своего сына.

…Он сказал Хани, послу Египта: «Я был к вам благосклонен. Но вы мне внезапно причинили зло. Вы напали на человека Кинца, которого я защитил от царя страны хурритов. Когда я услышал об этом, я прогневался. И я послал воинов, и колесницы, и военачальников. Они отправились и вторглись в ваши пределы, в страну Амка. И когда они напали на страну Амка, то вы, должно быть, испугались. И поэтому вы все просите у меня моего сына, будто я должен его вам дать. Но он же будет у вас как заложник, а царем вы его так и не сделаете». Так отвечал тогда Хани моему отцу: «О мой господин! Это унижение нашей страны! Если бы у нас был сын нашего царя, разве пошли бы мы в чужую страну, разве стали бы мы просить господина прийти к нам править нами? Тот, кого звали Нибхурурияс, умер, а сына у него не было. Вдова нашего господина одинока. Мы просим, чтобы сын нашего господина стал царем в Египте, мы просим, чтобы он стал мужем женщины, нашей госпожи. Больше ни к какой другой стране мы не обращались. Только сюда мы пришли. Теперь, о наш господин, дай нам своего сына!» И тогда для них отец мой занялся делом женитьбы своего сына. Тогда мой отец попросил, чтобы ему снова дали клинописную табличку, где говорилось, как прежде Бог Грозы взял людей Курустама, сыновей Хатти, и послал их в Египет, и сделал их египтянами; и как Бог Грозы заключил договор между странами Египта и Хатти, и как они постоянно были дружны между собой. И когда клинописную табличку перед ними прочитали, отец мой сказал так: «В прежние времена страна Хатти и Египет были дружны между собою, и теперь между ними также установится согласие. Страна Хатти и Египет пусть постоянно будут в согласии друг с другом!»

…А когда принесли глиняную табличку, они сказали так: «Люди Египта убили Цаннанцаса». И слово принесли: «Цаннанцас умер!» И когда отец мой услышал об убийстве[244] Цаннанцаса, он стал жалеть о Цаннанцасе и к богам обратился так: «О боги! Я не совершал зла, но люди Египта его совершили, и они напали на границы моей страны».

ИЗ ЛЕТОПИСИ МУРСИЛИСА II

…И пока отец мой был в стране Митанни, Пихуния выступил и совершил нападение на Верхнюю страну. И далее он достиг Цациса.[245] И Верхнюю страну он взял и передал ее стране каскайцев. А всю страну Иститина он взял себе и сделал ее местом, где он сам пасся.

Правил же там Пихуния не по обычаю страны каскайцев. Потому что в стране каскайцев не было правления одного человека. А этот Пихуния внезапно стал править по обычаю царской власти…

…И когда я привел в порядок страну города Кархемыша, я из страны города Кархемыша поднялся вверх, и я вошел в страну города Тегараммы. И я вошел в страну города Тегараммы. И когда я достиг города Тегараммы, ко мне Нуванцас, главный виночерпий,[246] и все военачальники пришли в город Тегарамму. И они меня там нашли. Я собирался было пойти и в страну Хайясу, но год для этого был слишком коротким. И военачальники мне сказали: «Год для тебя слишком короток. Господин наш, не ходи в Хайясу!» И я в Хайясу не пошел. Я пошел в Харрану. И мое войско достигло города Харраны.

И там я устроил смотр войску. А мне в то время были враждебны области Ияхресса[247] и Пиггаинаресса. И я поэтому пошел к городу Ияхрессу. И я превратил дни в ночи.[248] И я заставил войско идти быстрыми переходами. И я, Великий царь, шел со своими пешими воинами и колесницами никем не видимый. И мне на помощь могущественный Бог Грозы, господин мой, позвал бога Хасамиля, господина моего. И он спрятал меня от взоров. И меня никто не видел. И так вышло, что я напал на город Пиггаинарессу, когда его жители были все в постели. И я там город Пиггаинарессу сжег. На следующий же день я пошел обратно в город Ияхрессу. И я его сжег дотла, этот город Ияхрессу. И в нем я взял военнопленных, быков и овец. На следующий же день я пошел дальше, к городу Таптине. Но когда я достиг города Таркумы, я его сжег дотла. И навстречу ко мне вышли люди города Таркумы, люди города Таптины, люди города Хурсамы, люди города Пикурци. И они встали передо мной на колени. И они сказали так: «Господин наш! Не губи нас! Возьми нас в свое подданство! И сделай нас своими пешими воинами и колесничими![249] И вместе с тобой мы будем ходить в походы!» И я взял их в свое подданство. И я сделал их своими пешими воинами и колесничими. На следующий же день я пошел дальше. И я сжег дотла города Хаисехлу и Кантиссу. Потом я вернулся в город Хакписсу. И я вернулся в Хаттусас… И в городе Анкуве я зазимовал.

Когда же настала весна, я пошел во второй раз в страну Ацци. И в городе Инглаве я сделал смотр пешим войскам и колесницам. Люди города Ацци прежде тревожили войска Моего Солнца. Поэтому под городом Каннуварой Нуванцас, главный виночерпий, их разбил. И со мной сразиться днем они никоим образом не отваживались. Но они на меня стали нападать ночью.[250] И они обо мне говорили: «Ночью мы его тесним!» Я, Мое Солнце, услышал такие речи: «Люди Ацци ночью на середину твоего войска стали нападать!» И я, Мое Солнце, отдал тогда распоряжения своим войскам. Я велел, чтобы днем воины шли в легкой одежде, а ночью вооружались бы как следует…

В город Арипсу я шел на сражение. Этот город Арипса лежит на большом озере. И то население, что было в городе, ушло в горы и скалы. А горы там очень высокие. И вся эта страна очень высоко расположена. И они собрали целое войско. Но я, Мое Солнце, с ними сразился. И передо мной вперед устремлялись, мне споспешествуя, могущественный Бог Грозы, господин мой, Богиня Солнца города Аринны, госпожа моя, Бог Грозы города Хатти… и все другие боги. И город Арипсу я взял без труда. И всю добычу я предоставил городу Хаттусасу. И мои пешие воины и колесничие нашли там много добычи, доставшейся им во взятой крепости, — военнопленных, быков, овец. И я, Мое Солнце, в тот день остановился на ночлег в городе Арипсе. На следующий же день я долго шел в город Дукамму для сражения. Когда же люди города Дукаммы лишь завидели меня издали, они вышли ко мне навстречу. И они передо мной стали на колени. И они мне сказали: «Господин наш! Не допусти, чтобы у нас все разграбили для города Хаттусаса, как это было в городе Арипса… И нас не отводи в город Хаттусас! А ты нас сделай своими пешими воинами и колесничими!» И тогда я, Мое Солнце, не дал разграбить город Дукамму. Те три тысячи военнопленных, которых из Дукаммы взяли для царского дворца, я сделал своими пешими воинами и колесничими.

МОЛИТВЫ МУРСИЛИСА ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ

О вы, все боги, все богини… вы, все боги минувшего, вы, все богини! Вы, боги, которых по этому случаю я созвал на совет, чтобы вы были свидетелями, вы, горы, реки, источники, сторожевые башни!

Смотрите, молюсь вам я, Мурсилис, Великий царь, ваш жрец и раб! А по какому случаю я вам совершаю молитву, вы о том мое слово услышьте!

Вы, боги, мои господа! В стране Хатти случилась чума. И страна Хатти чумою отягощена. И она очень страдает от чумы. Тому идет уже двадцатый год. И оттого, что страна Хатти вся умирает, надо мною стало тяготеть давнее дело Тудхалияса Младшего, сына Тудхалияса. И я спросил о нем у божества с помощью оракула. И божество ответило, что нужно вспомнить о деле Тудхалияса Младшего. Тудхалияс был господином страны Хатти. И ему присягнули царевичи Хаттусаса, полевые начальники тысяч, сановники, все пешие воины и колесничие. И мой отец ему присягнул.

Но мой отец стал оттеснять Тудхалияса, и в городе Хаттусасе все царевичи, полевые начальники тысяч и сановники встали за отца моего. И боги, которыми клянутся, взяли себе Тудхалияса. И его убили. И какие у него были братья, которые ему помогали, тех убили; других сослали на остров Аласия, и те там остались. И какие у них были дома, те у них взяли. И так все они нарушили клятву богов…

…Но боги, господа мои, вы охраняли отца моего. Потому что раньше Хаттусас был сожжен врагом и в пределы страны Хатти вошел враг, а мой отец отправился в поход и поразил вражеские земли, и он их разбил, и земли страны Хатти он взял у них обратно, он взял у них земли прочь и заселил их заново. Потом он побеждал и другие чужие страны во время своего царствования. И страна Хатти процветала, и для нее он завоевывал все новые и новые земли. И при нем в стране Хатти дела шли хорошо. И при нем умножилось число людей, быков и овец. И все больше военнопленных он приводил из вражеских стран. И люди процветали. И никто не погибал. Но тут так случилось, что вы, боги, господа мои, стали тогда мстить отцу моему за дело Тудхалияса Младшего. И тогда отец мой умер из-за пролитой крови Тудхалияса. И те царевичи, полевые начальники тысяч и сановники, которые встали когда-то за отца моего, и те умерли по той же причине. И это случилось со всей страной Хатти, и из-за этого же страна Хатти начала умирать, и страна Хатти с тех пор погибает. А теперь чума свирепствует еще пуще. Страна Хатти чумою крайне отягощена. И все меньше людей остается в живых. Я же, Мурсилис, ваш раб, с волнением в сердце своем никак не справлюсь. И со страхом в сердце своем я никак не справлюсь.

Вы, боги, мои господа, которые услышали мои молитвы, придите ко мне на помощь! Вы, боги, которых по этому случаю я созвал на совет, чтобы вы были свидетелями!.. Вы на суде прежде не покидали тех, кто кровью Тудхалияса осквернил присягу, а теперь вы, боги, господа мои, стали жаждать той крови!..

Я признал перед вами грех отца своего: мой отец убил того Тудхалияса Младшего. И отец мой свершил жертвоприношение, когда он убил его, но город Хаттусас не совершил тогда жертвоприношения. Так случилось, что я теперь совершил это жертвоприношение. Страна же раньше не совершила этого жертвоприношения, и никто не совершил этого для страны.

А теперь страна Хатти очень отягощена чумою, и страна Хатти умирает. И дело Тудхалияса тяготело над страною. Это определило божество посредством оракула, а я об этом и спрашивал оракула — какое жертвоприношение вам, богам, господам моим, и вашим храмам должно быть определено из-за присяги, нарушенной страной, что и привело к чуме. И перед вами, богами, совершают сейчас жертвенный обряд, чтобы искупить нарушение присяги, которое и привело к чуме. И я возмещу вам, боги, мои господа, то, что возмещают, когда нарушена клятва.

Вы, боги, мои господа, жаждете отомстить за кровь Тудхалияса. Те, кто убил Тудхалияса, возместили уже эту кровь. И эта кровь страну Хатти привела к гибели. Уже прежде страна Хатти возместила за эту кровь. А теперь я, царь Мурсилис, сам возмещу своим имуществом то, что возмещают, когда нарушена клятва. И пусть у вас, богов, господ моих, смягчится душа. Смилостивьтесь надо мною вы, боги, мои господа! И пусть вы меня увидите! А когда я вам буду молиться, услышьте меня. Потому что я не совершил никакого зла. А из людей, живших в те дни, кто совершил зло, тех никого уже нет в живых, все они давно умерли. Но меня коснулось дело моего отца. И вот смотрите! Я вам, боги, господа мои, за страну по причине чумы вам дам то, что возмещают, когда нарушена клятва, и вам все возмещу. И то возмещение, и то искупление, которое я принесу, возьмите его, о боги, господа мои, и смилостивьтесь надо мною!.. Из-за того, что страну Хатти отягощала чума, жрецы, приносящие в жертву хлеб, и жрецы, совершающие жертвенные возлияния, приносили жертвенный хлеб и жертвенные возлияния вам, боги, господа мои! Но страну Хатти очень отягощает чума, и от чумы кругом умирают. И если чума не уменьшится и люди будут умирать по-прежнему, то и те немногие жрецы, приносящие в жертву хлеб и совершающие жертвенные возлияния, что еще остаются в живых, — тогда и они умрут, и некому будет приносить вам в жертву хлеб и возлияния.

И вы, боги, господа мои, ради этого жертвенного хлеба и жертвенных возлияний, которые я вам приношу, смилостивьтесь надо мною. И пусть вы меня увидите! Изгоните чуму из страны Хатти! И те немногие жрецы, приносящие в жертву хлеб и совершающие жертвенные возлияния, что еще остались в живых, пусть их не тронет чума, пусть они не умрут! И пусть они останутся у вас как жрецы, приносящие хлеб и совершающие жертвенные возлияния! Пусть так случится, о боги, господа мои, что вы чуму повернете прочь от страны! И все, что есть плохого, изгоните отсюда во враждебные страны! То, что из-за Тудхалияса случилось в стране Хатти, вы, боги, господа мои, прочь из нее изгоните во враждебные страны! А к стране Хатти будьте милостивы! И пусть в ней чума пройдет! Вы же меня видите — вашего жреца и слугу. Так будьте ко мне милостивы. И изгоните из сердца моего волнение, и изгоните из души моей страх!

Конец первой таблицы: «Как Мурсилис по случаю чумы молился богам».

Бог Грозы города Хатти, мой господин, и вы, боги города Хатти, господа мои! Меня послал Мурсилис, Великий царь, ваш раб, сказав мне: «Иди и так скажи Богу Грозы города Хатти, господину моему, и богам, моим господам: вот как вы поступили! В страну Хатти вы чуму допустили. И чумой страна Хатти отягощена». Еще во времена правления отца моего и брата моего от чумы умирали, а с тех пор, как стал я жрецом богов, и перед моим лицом умирают, и этому уже идет двадцатый год. Ту чуму, от которой умирают в стране Хатти, никто прочь из этой страны не уводит. И с волнением в сердце своем я никак не справлюсь. И со страхом в сердце своем я никак не справлюсь.

Когда я совершал обрядовые праздники, я служил всем богам, и входил я в разные храмы. По поводу чумы я совершал моления всем богам, и всем вам я совершил жертвенные возлияния, так говоря: «Услышьте меня вы, боги, господа мои, и изгоните чуму прочь из страны Хатти! Город Хаттусас чумы сам никак не осилит! По какой же причине умирают в стране Хатти, это пусть будет открыто посредством оракула, или пусть во сне я это увижу, или пусть человек, знающий волю богов, об этом скажет!» Но меня боги не услышали. И в стране Хатти чума не кончилась. И страна Хатти была крайне отягощена.

И умирали уже и те немногие жрецы, приносящие в жертву хлеб, и те немногие жрецы, совершающие жертвенные возлияния, что еще оставались в живых. И мысль об этом тяготела надо мной. И о причинах гнева богов я стал спрашивать у оракулов. И я нашел две старинные таблицы. Одна таблица была о жертвоприношении у реки Мала.[251] Прежние цари всегда совершали жертвоприношения у реки Мала. Но теперь, с тех пор как со дней отца моего в стране Хатти умирают, мы ни разу не совершили жертвоприношение у реки Мала.

Вторая же таблица — о городе Курустамме. В ней говорилось, как Бог Грозы города Хатти привел людей Курустамма в Египет, и как Бог Грозы города Хатти между ними и людьми Хатти заключил договор, и поклялись в том договоре именем Бога Грозы города Хатти. И люди Хатти, и люди Египта были связаны клятвой перед Богом Грозы города Хатти. Но так вышло, что люди Хатти повернули все по-иному. И клятву перед божеством люди Хатти разорвали. И мой отец послал пешие войска и колесницы. И они нанесли удар по границам Египта, вторглись в страну города Амка. И снова он послал войска, и снова они наносили удары. Когда же люди Египта испугались, они пришли и просили у отца моего сына его на царствование. Но когда отец мой дал им своего сына и они его увели с собой, там они его убили. Мой же отец разъярился. И он пошел в Египет. И он поразил пешее войско и колесницы Египта. И тогда Бог Грозы города Хатти, господин мой, по суду возвысил отца моего. И он победил пешее войско и колесницы Египта. И он их разбил. Но тех военнопленных, которых он захватил там, он их вел с собой назад, в страну Хатти, а среди них началась чума, и они начали умирать.

Когда же взятые в плен были приведены в страну Хатти, тогда военнопленные привели с собой чуму в страну Хатти. И с того дня в сердце страны Хатти продолжают умирать от чумы.

И когда я нашел ту таблицу о стране Египта, я стал спрашивать у божества с помощью оракула: «Этот вопрос надлежит решить, узнав у Бога Грозы Хатти. Потому ли он рассердился, что люди Египта и люди Хатти были связаны клятвой перед Богом Грозы Хатти; потому ли, что демоны были в святилище Бога Грозы Хатти, господина моего, и что слово свое люди Хатти нарушили? Не по этой ли причине Бог Грозы Хатти, господин мой, рассердился?» Такой вопрос был задан оракулу.

И относительно жертвоприношения у реки Мала я спросил у оракула, не было ли его отсутствие причиной чумы. И оракул тогда определил, что я должен обратиться к Богу Грозы Хатти, господину моему. Смотрите же! Я признал свою вину перед Богом Грозы: «Это истинно так, мы это сделали».[252] Но это не перед моим лицом совершилось, а произошло еще во время отца моего, и об этом я узнал теперь. Вот причина чумы: Бог Грозы города Хатти из-за того рассержен и оттого в середине страны Хатти умирают… Услышьте мою молитву. И уведите чуму прочь из страны Хатти!

Когда я задал вопросы оракулу и на них мне был дан ответ, тогда я стал давать возмещение за содеянное. И я постоянно буду давать возмещение.

С тех пор как оракул ответил о причине гнева божества, ставшего причиной чумы, я совершал жертвоприношения Богу Грозы города Хатти… Тебе, Бог Грозы города Хатти, я совершал жертвенные обряды и буду их совершать. А что касается жертвоприношения у реки Мала, о котором оракул дал ответ, что и оно было причиной чумы, так я как раз иду сейчас походом к реке Мала, и позвольте мне, Бог Грозы города Хатти, и вы боги, мои господа, возместить тогда за не совершенное прежде жертвоприношение у реки Мала. Я совершу жертвоприношение у реки Мала, и я его выполню, как должно. Я его совершу по причине чумы, и вы, боги, смилостивьтесь надо мною, и пусть в стране Хатти чума пройдет.

Бог Грозы города Хатти, господин мой, и вы, боги, господа мои, так все и совершается: кругом грешат. Вот и отец мой согрешил. Он нарушил слово, данное Богу Грозы города Хатти, господину моему. А я ни в чем не согрешил. Но так все совершается: грех отца переходит на сына. И на меня перешел грех отца моего. Но смотрите! Этот грех я признал воистину перед Богом Грозы города Хатти, господином моим, и перед богами, моими господами: «Это истинно так, мы это сделали».

Но после того, как я признал грех отца своего, да смягчится душа Бога Грозы, моего господина, и богов, господ моих. Смилостивьтесь теперь надо мной и изгоните чуму прочь из страны Хатти! И те немногие жрецы, приносящие в жертву хлеб, и те немногие жрецы, совершающие жертвенные возлияния, что еще остались в живых, пусть у меня больше не умирают.

Видите, из-за чумы я совершил молитву Богу Грозы, господину моему. Услышь меня, Бог Грозы города Хатти, господин мой, и оставь меня в живых! Я так тебе скажу об этом: «Птица возвращается в клетку, и клетка спасает ей жизнь. Или если рабу почему-либо становится тяжело, он к хозяину своему обращается с мольбой. И хозяин его услышит его и будет к нему милостив: то, что было ему тяжело, хозяин делает легким. Или же если раб совершит какой-либо проступок,[253] но проступок этот перед хозяином своим признает, то тогда что с ним хозяин хочет сделать, то пусть и сделает. Но после того, как он перед хозяином проступок свой признает, хозяин его смягчится, и хозяин этого раба не накажет. Я же признал грех отца моего: «Это истинно так. Я это сделал». Если же нужно возместить, то возмещение давно уже было сделано: эта чума и была многократным возмездием. Военнопленные, которых привели из Египта, и земледельцы, которых привели из Египта, с них все и пошло. То, чем город Хаттусас во время чумы возместил за грех, было двадцатикратным возмездием. И это совершается уже с давних пор. Но все же у Бога Грозы города Хатти, моего господина, и у богов, моих господ, душа не смягчилась. Если же вы от меня хотите особого возмещения, то скажите мне об этом посредством сна, и я вам дам это возмещение».

Услышь меня, я тебе молюсь, Бог Грозы города Хатти, господин мой. Оставь меня в живых! А если по этой же причине — потому, что возмещение еще не дано, — кругом умирают, то до тех пор, пока я не совершу всего необходимого, те немногие жрецы, приносящие в жертву хлеб, и те немногие жрецы, совершающие жертвенные возлияния, что еще остались в живых, пусть больше не умирают. Если же и по какой-либо другой причине кругом умирают, то пусть я это либо во сне увижу, либо пусть это будет открыто посредством оракула, либо пусть человек, одержимый богами, об этом скажет, либо же я поручу всем жрецам, чтобы они спали на обрядово чистом ложе, дабы им это открылось. Бог Грозы города Хатти, господин мой, оставь меня в живых! И пусть боги, мои господа, явят мне божественное чудо. И пусть это чудо кто-нибудь из жрецов увидит во сне. По какой причине кругом умирают, пусть это станет известно. И на разящий серп мы наденем тогда чехол. Бог Грозы Хатти, господин мой, оставь меня в живых! И пусть чума будет уведена из страны Хатти.

Конец второй таблицы: «Как Мурсилис по поводу чумы молился богам».

РАССКАЗ МУРСИЛИСА О ТОМ, КАК ОН ПОТЕРЯЛ И ВЕРНУЛ СЕБЕ ДАР РЕЧИ

Так говорит Мурсилис, Мое Солнечное Божество, Великий царь. Я направлялся в разрушенный город Кунну. Разразилась гроза. Бог Грома ужасающе прогремел. Я испугался. Слов, что были в моем рту, стало меньше, и слово с трудом выходило из моего рта. Но я не обратил тогда внимания на это свое состояние. Потом пришли и прошли годы. И так случилось, что это мое состояние стало мне сниться. И во сне меня коснулась рука бога, и дар речи от меня ушел. Я обратился к оракулу. Оракул ответил, что это был Бог Грозы города Мануцци. Соответственно этому я обратился к оракулу Бога Грозы города Мануцци. Тот мне ответил, что божеству надо дать обменного быка, дабы сжечь его в огне, и птиц, чтобы сжечь их. Тогда я обратился к оракулу с вопросом по поводу обменного быка. Оракул мне ответил, что его надо привести в назначенное место в стране Куманни в храм божества. Тогда обменного быка украсили. И я, Мое Солнце, положил свою руку на него. И быка повели в страну Куманни. Я же, Мое Солнце, перед ним склонился. В тот самый день, когда украшали обменного быка, я, Мое Солнце, совершил омовение. Перед этим же, в предыдущую ночь, я, Мое Солнце, избегал женщины. Когда же наутро рано я, Мое Солнце, совершил омовение, после того только я, Мое Солнце, наложил руку на обменного быка.

Когда же обменного быка увели, я, Мое Солнце, после отправления обменного быка семь дней совершал омовения в обрядово чистой воде. Когда я наложил руку на обменного быка, тогда же были отправлены прочь те праздничные одежды, которые я в тот день, когда прогремел Бог Грома ужасающе, надевал, а вместе со всеми этими одеждами были отправлены прочь пояс, кинжал и обувь. И их унесли прочь. Также и запряженную колесницу вместе с луком, колчаном и конями они отправили. И их увели прочь. Тот стол, за которым я обычно ел, ту чашу, из которой я пил, и то ложе, на котором я обычно лежал, и тот кувшин для воды, которым я пользовался при умывании, и вся та утварь, какую только можно назвать, всем этим впредь нельзя было пользоваться, — так определил оракул божества. Праздничные одежды, колесницы и кони были взяты прочь по этому слову божества. Те же одежды, в которых я был в тот день, когда Бог Грома прогремел ужасающе и когда разразилась гроза, и ту колесницу, на которой я в тот день стоял, все те одежды и ту запряженную колесницу, все это отправили прочь…

АВТОБИОГРАФИЯ ХАТТУСИЛИСА III

Так говорит Табарна Хаттусилис, Великий царь, царь страны Хатти, сын Мурсилиса, Великого царя, внук Суппилулиумаса, Великого царя, царя страны Хатти, потомок Хаттусилиса, царя города Куссара.

Я говорю о божественном чуде Иштар. Да услышит о ней человечество. И в будущем среди богов Моего Солнца, сына, внука и потомства Моего Солнца да будет оказываться почтение Иштар.

Отец мой Мурсилис породил нас четверых детей — Хальпасулуписа, Муваталлиса, Хаттусилиса и дочь по имени «Рабыня богов». Из них всех я был самым младшим. И когда я еще был ребенком и у меня была придворная должность конюшего, богиня Иштар, госпожа моя, Мурсилису, отцу моему, посредством сна послала брата моего Муваталлиса с такой вестью: «Года Хаттусилиса коротки. Не жить ему. Но мне отдай его. И да будет он моим жрецом. Тогда он останется в живых». И мой отец взял меня еще ребенком и отдал меня божеству в услужение. И, служа божеству как жрец, я совершал жертвенные возлияния. И так, когда в руку свою меня взяла богиня Иштар, госпожа моя, я увидел благоденствие. И Иштар, госпожа моя, взяла меня за руку, и она мне являла свое божественное чудо.

Когда же отец мой Мурсилис стал богом и мой брат Муваталлис сел на трон своего отца, я перед лицом своего брата стал военачальником. И брат мой поставил меня главным над придворными — мешеди, и он мне дал в управление Верхнюю страну. И тогда я стал править Верхней страной. Но передо мной Армадаттас, сын Цидаса, правил ею. И оттого что богиня Иштар, госпожа моя, оказывала мне милость и брат мой Муваталлис был ко мне расположен, когда люди увидели милость ко мне Иштар, госпожи моей, и расположение брата моего, они мне позавидовали. И Армадаттас, сын Цидаса, и другие люди начали строить козни против меня. И они зло мне причинили. И я попал в беду. Брат мой Муваталлис предназначил меня к испытанию у колеса.[254] Иштар же, госпожа моя, мне во сне явилась, и мне она посредством сна сказала вот что: «Злому божеству разве я тебя отдам? Ты не бойся». И я от наваждения злого божества очистился. И оттого, что меня богиня, госпожа моя, держала за руку, она никогда не отдавала меня ни злому божеству, ни злому суду. И оружие врага моего меня не могло поразить. Иштар, госпожа моя, оберегала меня от всех напастей. Если я заболевал, даже больной я видел божественную власть Иштар. Богиня, госпожа моя, всегда держала меня за руку. Я был тем человеком, кому была явлена власть богини, и перед лицом богов в божественном чуде я шел. Мне не случалось делать дурного дела человеческого. Божество, госпожа моя, оберегала меня ото всех напастей. Разве не так это было? Иштар, госпожа моя, мимо меня не проходила во время, когда было страшно. Врагу меня она не оставила, и тому, кто со мной по суду тягался, завистникам моим она меня не оставила. Кто бы ни угрожал мне — враг, противник по суду или решение царского двора, — Иштар, госпожа моя, держала щит ото всех. И она от всего оберегала меня. Врагов моих и завистников Иштар, госпожа моя, в руку мне положила, и я покончил с ними.

Когда же брат мой Муваталлис увидел, в чем было дело, и по поводу меня никаких дурных мыслей у него не осталось, он призвал меня обратно. И он дал мне под начало пешее войско и колесницы страны Хатти, и я правил всем войском страны Хатти. И меня мой брат Муваталлис часто отправлял в походы. А оттого, что Иштар, госпожа моя, ко мне благоволила, я свой взгляд храбро обращал на враждебную страну, а на меня враг не смел взглянуть. И я побеждал все новые и новые вражеские страны. Со мной было благоволение Иштар, госпожи моей. И какой бы враг ни был тогда в пределах земель Хатти, я его изгнал из земель Хатти. А о всех тех вражеских странах, что я победил, пока еще был молодой, об этом я составлю особую клинописную табличку, и я ее помещу во храме перед лицом божества.

Когда же мой брат Муваталлис по слову божества, своего покровителя, пошел в Нижнюю страну и оставил Хаттусас, мой брат взял с собой богов Хатти и изображения мертвых царей, и он перенес их в Нижнюю страну. И снова тогда страна Каска, страна Писхуру, страна Исхупитта[255] и страна Даистинасса восстали. И они взяли себе страну Ландас, страну Марикта и укрепленные города. И враг перешел реку Марассанда… и стал нападать на страну города Канес. Жители городов Курустамас и Гациурас в своих областях против страны Хатти стали воевать, и они стали нападать на опустошенные города Хатти. Враг же из страны Дурмитта начал нападать на страну Тахуппия. А из-за того, что страна Ипнассанема была опустошена, враг оттуда стал совершать набеги на страну Суватара.

И только два города —…и Истахараса — избежали этой участи. Но в тех областях, которые были отторгнуты врагом, десять лет еще потом не сеяли. Далее, в те годы, когда брат мой Муваталлис был в стране Хатти, все области страны Каска стали вести войну, и они разорили страну Садуппа и страну Данкува. И тогда брат мой Муваталлис послал меня в бой и определил мне ставку в Паттияриге. Но он мне дал мало пешего войска и колесниц. Но я взял с собой немного вспомогательных отрядов из запасных войск страны. И я пошел в поход, и я оттеснил врагов в город Хахху, и я дал им сражение. И Иштар, госпожа моя, мне споспешествовала, и я их разбил. И я увековечил себя той победой. И каждого хетта, которого враг держал у себя, я взял от него прочь и снова поселил его на прежнем месте. А помощников врагов я взял и отправил их к моему брату. И это был мой первый подвиг мужа. Иштар, госпожа моя, в этом походе в первый раз возвестила мое имя.

Так случилось, что враг из Писхуру снова вторгся, и Карахна и Мариста были посреди враждебной земли, и с одной стороны Таннаста была его границей, а с другой стороны Тальмалия был его границей. Колесниц у него было восемьсот, а его пешему войску не было счета. Но меня мой брат Муваталлис послал ему навстречу, и мне он дал сто двадцать колесниц. А из пеших воинов со мной не было ни одного. И мне тогда Иштар, госпожа моя, споспешествовала. И теми лишь силами, что у меня были, я победил врага. Когда я поубивал каждого, кто помогал врагу, враг бежал. Жители же городов, которые были отторгнуты от от страны Хатти, снова выступили, и они стали нападать на врага. И я увековечил себя победой в Виставанде. Со мной было благоволение Иштар, госпожи моей. Оружие же, которое у меня было в том сражении, я украсил золотом богато, и я его положил перед богиней, моей госпожой.

За мной следом пришел мой брат Муваталлис и отстроил заново города Анциллию и Тапикку. И он ушел прочь, близко ко мне он не подошел. Войска и колесницы страны Хатти, которые он перед тем прислал, он увел прочь. Потом он собрал вместе в одном месте богов города Хатти и изображения мертвых царей и отправил их вниз, в город Даттассу, после того, как он взял этот город Даттассу, а потом он в нем расположился. Но он не пошел к городам Дурмитте и Курустаме. В тех странах меня он оставил. Он отдал мне эти разоренные земли, чтобы я ими управлял. Я правил страной Исхупитта, страной Мариста, страной Хиссасхапа, страной Катапа, страной Ханкана, страной Драхна, страной Хаттена, страной Дурмитта, страной Пала, страной Тумана, страной Гассия, страной Саппа, страной Желтой Реки, всеми колесницами и всеми людьми золотого копья. Страну же Хакписса и страну Истахарас он мне отдал в подданство, и в стране Хакписса он сделал меня царем. И в тех разоренных землях, которые он мне отдал из-за того, что Иштар, госпожа моя, меня за руку взяла, одних врагов я покорил, другие заключили со мной мир. И Иштар, госпожа моя, мне помогала. Эти опустошенные земли я сам вновь заселил, и я их снова сделал хеттскими.

Когда так случилось, что брат мой однажды пошел походом на Египет, тогда население, пешее войско и колесницы этих земель, которые я снова заселил, я повел в поход против Египта на помощь своему брату. Перед лицом своего брата я ведал пешим войском и колесницами страны Хатти, и ими я правил. Когда же Армадаттас, сын Цидаса, увидел благосклонность ко мне Иштар, госпожи моей, и моего брата, он нисколько не стал мне содействовать. Напротив, он вместе с женой своей и сыновьями меня стал околдовывать. Самуху, город божества, он наполнил колдовством. Когда же я шел походом обратно из Египта, я пошел в город Лавацантию, чтобы совершить жертвенные возлияния богине, и я поклонился богине. И по слову богини я взял в жены Пудухепу, дочь Пентисарриса, жреца. И мы соединились с нею, и нам божество дало любовь мужа и жены. И у нас родились сыновья и дочери. Потом богиня, госпожа моя, мне сказала: «Ты со своим домом иди ко мне в услужение». И вместе с домом я перешел под защиту божества. И к нам в дом, который мы устроили, божество пришло.

Когда же Хакписса восстала, я изгнал прочь людей страны Каска, и я их покорил. И я стал царем страны Хакписса, а ты, Пудухепа, стала царицей страны Хакписса.

Когда же так случилось, что из царского дворца пришло судебное обвинение, Иштар, госпожа моя, знамением своим явила в то время божественное чудо. И она на судебное обвинение послала ответное обвинение. Армадаттаса вместе с его женой и сыновьями уличили в колдовстве, и ему представили обвинение. Он наполнил колдовством Самуху, город божества. И его передо мной богиня, госпожа моя, унизила. Брат мой его передал мне и сказал: «Сиппацитис в этом не замешан». И оттого, что мой брат меня, невиновного, сделал победителем в судебном споре, я Армадаттасу в ответ не сделал зла. И поскольку Армадаттас был моим родственником, и он был уже стариком и был больным человеком, я его отпустил. Я отпустил и Сиппацитиса. Отпустив их и ничего им не сделав, я послал Армадаттаса и его сына на остров Аласия, я взял половину его имущества, а половину отдал назад Армадаттасу.

…И мой брат умер. Из почтения к своему брату я тогда не сделал ничего дурного. В то время у моего брата не было законного сына. Я взял Урхитессупа, сына второй жены брата, и я его поставил господином в стране Хатти. И я дал ему в руки все войско. И в землях Хатти он был Великим царем. Я же был царем в Хакписса. И я ходил в поход с пешим войском и с колесницами. И поскольку город Нерик с дней Хантилиса был разрушен, я его взял и отстроил заново. Все страны, что соседствуют с Нериком и граничат с городами Нерой и Хассурой, все те страны я покорил и их сделал данниками.

…Когда же Урхитессуп увидел такое расположение божества ко мне, он мне позавидовал и стал чинить мне зло. Он отнял у меня всех моих подданных. Он отнял у меня Самуху. Опустошенные земли, что я заселил снова, все их у меня он отнял, и он меня унизил. Но по слову бога Хакписсу он у меня не отнял. Потому что я был жрецом Бога Грозы города Нерика,[256] поэтому он не взял его прочь от меня. А я не сделал ничего дурного из почтения к своему брату. Семь лет я все терпел. Но он по слову бога и по слову человека стремился меня погубить. И он отнял у меня город Хакписсу и город Нерик. Тогда уже больше я не стерпел. И я с ним стал воевать. Но когда я с ним стал воевать, я не сделал ничего, что оскверняет. Разве я восстал против него в колеснице или во дворце восстал против него?[257] Я объявил ему войну, как подобает врагу: «Ты со мной враждовал. Теперь ты Великий царь. Я же царь одной крепости, что ты мне оставил. Иди! Иштар города Самухи и Бог Грозы города Нерика рассудят нас по суду». Когда я так писал Урхитессупу, если бы кто-нибудь в это время сказал мне: «Зачем раньше ты его поставил на царствование? И почему сейчас ему ты пишешь о войне?», то я бы ответил: «Если бы со мной он сам не стал враждовать, разве боги унизили бы праведного Великого царя перед малым царем? Но теперь из-за того, что он враждовал со мной, боги по суду его унизили передо мной». И когда эти слова я ему объяснил — «Иди!» — он перешел Марассанду и прошел в Верхнюю страну. И с ним был Сиппацитис, сын Армадаттаса. И он ему велел собрать войска Верхней страны. Но из-за того, что тот был ко мне дурно расположен, он не имел успеха.

Богиня Иштар, госпожа моя, еще до того мне обещала царствование. А в то время Иштар, госпожа моя, явилась моей жене во сне и сказала ей: «Я помогу твоему мужу. И всю страну Хатти поведет твой муж. Я его возвысила. Я его никогда не отдавала ни злому суду, ни злому божеству. Теперь я его вознесу. Я его поставлю жрецом Солнечной Богини Аринны». И Иштар, госпожа моя, богиня-покровительница, мне помогала. И что она мне сказала, так все и случалось. И Иштар, госпожа моя, многими знамениями являла мне божественное чудо. Тем сановникам, которых Урхитессуп когда-либо отстранил, им она являлась во сне, говоря: «Ваша сила вам возвращается. Я, Иштар, повернула все земли Хатти на сторону Хаттусилиса». И тогда я много раз видел проявления божественной власти Иштар. Раньше она никогда не оставляла Урхитессупа, а теперь она заперла его в городе Самухе, как свинью в хлеву. А меня поддержали даже те люди из племен Каска, что были прежде враждебны. И весь Хаттусас поддержал меня. А я из почтения к своему брату не сделал ничего дурного. В город Самуху к Урхитессупу я пошел, и его как пленника я вниз доставил, и я ему дал укрепленные города в земле Нухассе, и он там остался. Он было замыслил другой замысел и чуть было не отправился в страну Карадупия, но я об этом деле услышал, и я его схватил, и я послал его на ту сторону моря. А Сиппацитиса отослали за границу, и я взял его владения и передал их Иштар, госпоже моей, со словами: «Это я дал Иштар, госпоже моей; Иштар, моя госпожа, вела меня вверх от почести к почести».

Я был царевичем, и я стал главой придворных — мешеди. Я был главой придворных — мешеди, и я стал царем Хакписса. Я был царем Хакписса, и я стал Великим царем. Иштар, госпожа моя, мне моих завистников, врагов и противников по суду в руки отдавала. Кто из них умер, сраженный оружием, кто умер в назначенный ему день, но я с ними со всеми покончил. И мне Иштар, госпожа моя, дала царскую власть над страной Хатти, и я стал Великим царем. Она меня взяла царевичем, и меня Иштар, госпожа моя, к царствованию допустила. И те, кто был хорошо расположен к царям, правившим до меня, те и ко мне стали хорошо относиться. И они стали мне посылать послов и посылать мне подарки. Но те дары, что они посылают мне, они не посылали ни моим отцам, ни моим дедам. Те цари, которые должны были меня почитать, меня почитали. Те страны, что были мне враждебны, я покорил. Край за краем я присоединил к землям Хатти. Кто враждовал с моими отцами и дедами, те со мной заключили мир. И оттого, что Иштар, госпожа моя, ко мне благоволила, я из почтения к своему брату не сделал ничего дурного. Я взял сына своего брата и поставил его царем в том самом месте, в Даттасе, который был владением моего брата, Муваталлиса. Иштар, госпожа моя, ты меня малым ребенком взяла, и ты поставила меня царствовать на престол страны Хатти. Я же дал Иштар имущество Армадаттаса. Я его отнял у Армадаттаса и ей передал. Что было у него раньше, то я ей передал. Что у меня было, я ей тоже отдал. Я взял это от себя и отдал божеству. Имущество Армадаттаса я дал ей, а в городах, что принадлежали Армадаттасу, устроят посвященные ей храмовые хозяйства, где будут потрясать сосудами для возлияний. Иштар — моя богиня, и да будут совершены жертвенные возлияния в честь прославляемой Иштар. И какие царские усыпальницы с их храмовыми хозяйствами я ни построил, я их передал богине. И сына моего Тутхалияса я передаю тебе в услужение. Пусть сын мой Тутхалияс правит домом богини Иштар. Я раб богини, пусть и он будет рабом богини. В храмовых хозяйствах, что я дал богине, пусть богине он все совершает обряды.

Если кто в будущем отстранит потомка Хаттусилиса и Пудухепы от службы Иштар или пожелает амбаров, кладовых, владения, утвари, гумна, принадлежащего Иштар из Самухи, то пусть Иштар из Самухи будет его противником по суду. Пусть никто не облагает потомка Хаттусилиса и Пудухепы налогами и не требует от него повинности.

В будущем тот сын, внук или потомок Хаттусилиса или Пудухепы, кто взойдет на престол, пусть среди богов почитает Иштар.

МОЛИТВА ПУДУХЕПЫ

Молитва Солнечной Богине города Аринны, моей госпоже, хозяйке страны Хатти, царице Неба и Земли.

О Богиня Солнца города Аринны, царица всех стран! В стране Хатти тебя зовут именем Богини Солнца города Аринны. Но в той стране, которую ты сделала Землей кедров,[258] тебя зовут именем Хебат.[259] Я, Пудухепа, издавна твоя служанка, я телка из твоего коровника, я камень в основании твоего храма! Ты, госпожа моя, воспитала меня, а Хаттусилис, твой слуга, за которого ты меня выдала замуж, был предан Богу Грозы города Нерика, твоему любимому сыну. Место, которое ты, Богиня Солнца города Аринны, моя госпожа, определила для нас, было святилище Бога Грозы города Нерика, твоего любимого сына. Ты знаешь, Богиня Солнца города Аринны, моя госпожа, что прежние цари пренебрегли тем святилищем. Прежние цари допустили опустошение тех земель, которые ты, богиня Солнца города Аринны, моя госпожа, дала им.

…Когда Хаттусилис был царем только в области города Нерика и в области города Хакписса, он сам и его пешие воины сражались, пока Муваталлис вел войну с Египтом.

Но когда Муваталлис, твой слуга, стал богом, Хаттусилис взял Урхитессупа, сына Муваталлиса, и сделал его царем. Ты знаешь, моя госпожа, Солнечная Богиня города Аринны, как Урхитессуп ограничил власть Хаттусилиса[260] городом Нериком. Ты знаешь, Солнечная Богиня города Аринны, моя госпожа, как Урхитессуп изводил господина и как он собрал всех военачальников: «Пошли! Идем на Нерик!»

Этот человек не боялся тогда разорения и запустения Нерика: «Пусть будет смерть в Нерике! Пусть Нерик опять будет в запустении!»[261]

…Так, как подобает совершать очистительные жертвоприношения, так, как вы, боги,[262] хотите, чтобы вам поклонялись, так, как подобает присутствовать на ваших праздниках, мы и будем совершать очистительные жертвоприношения, мы и будем поклоняться вам, боги, мы будем присутствовать на обрядах и праздниках, что вам положены, боги. А те ваши праздники, боги, которыми было пренебрегали,[263] те старые праздники, ежегодные и ежемесячные, их для вас будут праздновать, боги! Вашими праздниками, боги, никогда впредь не пренебрегут! Все дни наши мы, ваш слуга Хаттусилис и ваша служанка Пудухепа, будем поклоняться вам!

Вот о чем я, Пудухепа, твоя служанка, молюсь перед тобой, Солнечная Богиня города Аринны, госпожа моя, хозяйка земель страны Хатти, царица Неба и Земли! Солнечная Богиня города Аринны, моя госпожа, смилостивься надо мной, услышь меня! Люди говорят: «Божество исполняет желание женщины, когда она мучится при родах». А я, Пудухепа, женщина, мучаюсь при родах, и я посвятила себя твоему сыну, так смилуйся надо мной, Солнечная Богиня города Аринны, госпожа моя! Исполни то, о чем я прошу! Подари жизнь Хаттусилису, твоему слуге! Пусть долгие дни и годы ему дадут Богини Судьбы и Богиня-Матерь. Ты же, высокое божество, среди богов выше других, и все боги тебя слушают, и никто не обратится к тебе безответно.

В собрании всех богов попроси у них жизнь Хаттусилису! Пусть твою просьбу встретят благоприятно. Ты же, Богиня Солнца города Аринны, моя госпожа, показала мне свою милость, а добро страны и всей земли нашей близко твоему сердцу, мы всей моей семьей будем тебя чтить и тебе поклоняться. Я хочу смягчить твою душу, Богиня Солнца города Аринны, моя госпожа, услышь же то, о чем я тебе молюсь сегодня! Сделай же то, о чем я прошу! Пусть боги не отвергнут мольбы моей!..

НАЗИДАТЕЛЬНЫЙ РАССКАЗ О МАСТУРИСЕ

Не поступай подобно Мастурису. Тот самый Мастурис был царем страны реки Сеха. Муваталлис его взял и сделал своим зятем. Он ему дал в жены свою сестру по имени «Рабыня богов», и он его поставил на царствование в стране реки Сеха. Но когда Муваталлис стал богом, тогда Урхитессупа, сына того Муваталлиса, который его взял и сделал своим зятем, он его не защитил, но он замыслил заговор, и он выступил в поддержку своего отца. А я ему говорю: «Мой побочный сын — мой наследник, так защищай же моего побочного сына, смотри, ты не поступай подобно Мастурису!»

СОН ХЕТТСКОЙ ЦАРИЦЫ

Сон царицы, приснившийся ей в городе Анкуве: «Во сне в мои покои вошел кто-то, похожий на царевича, и ко мне он обратился так: «Подойди ко мне! Я тебе покажу, что в твоем доме неладно!» И он отвел меня в какое-то место. Там очень глубокие погреба.[264] Но те погреба как прежде были опустошены, так и остались пустыми. И там стояло что-то похожее на лари. В тех ларях старые сыры, старые смоквы, старый изюм сгнили совсем. А тот царевич мне и говорит:

И там все на самом деле опустошили, а потом очистили по обряду.

Потом он меня повел еще в какое-то другое потайное место. Там, где обычно богам совершают жертвенные возлияния и где богам накрывают стол, там тоже лари оказались не в порядке. В одном ларе что-то подобное сосуду аганни,[265] но он был наполнен запасами шерсти. В другом ларе камень киринни[266] и драгоценные камни. А в следующем ларе очень большая овца, которая вся светится. А маленькая овца совсем тощая. Маленькая овца величиной с пальчик. И царица перед ней сказала: «Что это?»

РАССКАЗ СУППИЛУЛИУМАСА II О БОЕ ЗА КИПР

И моря быстро достиг я, Суппилулиумас, Великий царь.

И против меня трижды корабли страны[267] Аласия посередине моря выходили на бой. И я их уничтожил. Корабли же я захватил и их посередине моря сжег.

Когда же с оружием в руках на берег с кораблей мое войско высадилось, тогда вражеские силы страны Аласия все вместе вышли на битву со мной. И я их поразил.

ЗАКЛИНАНИЕ

Если ребенок страдает болезнью желудка или если кто-нибудь из взрослых страдает болезнью, то тогда такое заклинание говорят по-лувийски:

ИЗ НОВОХЕТТСКИХ И ЛУВИЙСКИХ РИТУАЛОВ

…Старая Женщина берет две фигурки из теста и держит их перед Богом Солнца. Она совершает жертвенное возлияние и говорит такое заклинание: «О Господин Божественный, ты освободил этого человека от врагов, от ненавистников, от колдунов, от злоречья всех жителей страны, от заклятия. Человека, для кого мы совершаем обряд, ты освободил ото всех, кто его запятнал, ото всех, кто его загрязнял. Пусть это изображение — вместе с ним плоть этого человека, кости его, имя его, возраст его, юность его — по нитке цветной шерсти[269] пройдет дорогой богов. И пусть врага, что ему грозил колдовством и заклятием, если он живой, поразит вверху Бог Солнца, а если враг мертвый, то врага поразит Земное Солнце…»[270]

…Я избавила его ото всего этого. Я, Старая Женщина, все это стерла прочь: гневный взгляд жителей страны, царя и царицы, города, отчего дома, главных людей в городе, градоначальника, правителя области, сыновей дворца,[271] гневный взгляд я взяла прочь. Я стерла прочь пристальный гневный взгляд совета, который было уже готов был собраться для суда, и я избавила его от сглаза домочадцев…

Так говорит Туннави, Старая Женщина. Если человека, будь то мужчина или женщина, коснулась обрядовая нечистота,[272] или кто-нибудь о нем сказал, что он осквернен, или у женщины дети постоянно умирают, или у нее родятся недоношенные дети, или у мужчины или у женщины из-за обрядовой оскверненности нет потомства, если такой человек видит свою оскверненность, тогда такой человек, будь то мужчина или женщина, совершает обряд освобождения от нечистоты следующим образом.

Этот обряд называют обрядом Реки.[273] И все, что следует дальше, это все один обряд.

…Когда Старая Женщина приходит на берег реки, она отламывает тонкий кусок хлеба для Божества Берега Реки, и она кладет его на берег реки, и она разбрасывает муку и куски пирога на берег, и льет на берег вино, и говорит:

«Божество Берега Реки! Смотри! Я пришла к тебе. И ты, Божество Реки, с берегов которой взята эта глина, возьми ее в свою руку, и очисти этого человека глиной; очисти все двенадцать частей его тела!» И жрица берет глину с берега реки. И потом она идет к источнику. Она отламывает тонкий кусок хлеба, и она кладет его на грязь возле источника, и она разбрасывает куски пирога и муку, льет на них вино и говорит:

«Как ты, Источник, уносишь грязь из Темной Земли, так же из тела этого человека, для которого совершается обряд, унеси злую нечистоту!»

…Потом она берет черную овцу и поднимает ее над человеком, для которого совершается обряд, и Старая Женщина, поднимая ее, произносит заклятие:

Потом она поднимает маленького поросенка над ним, и она произносит заклятие, положенное при принесении в жертву поросенка. Потом она поднимает маленького щенка, и она произносит заклятие, положенное при принесении в жертву маленького щенка[275]…

Потом она берет голубую шерсть и красную шерсть, которая намотана на тело заколдованного, и, разматывая, она говорит так:

«От колдовства тех, кто его сделал темным, кто тело его сделал жестким, оскверненным, или тех, кто сделал его нечистым перед богами, или тех, кто сделал его нечистым перед призраками мертвых, или тех, кто сделал его нечистым перед живыми людьми, — от их колдовства я его освобождаю, очищаю его.

И от него прочь я беру оскверненность, с двенадцати частей его тела я беру злую нечистоту, колдовство, грех, гнев богов я беру прочь, страх перед призраками мертвых я беру прочь, и злоречье всех живых людей я беру прочь».

И с этими словами она кладет на поднос голубую шерсть и красную шерсть…

Когда боги взяли Небо и Землю, они их разделили между собой,[276] и боги Верхнего Мира взяли себе Небо,[277] а боги Нижнего Мира взяли себе Землю и Нижний Мир. Каждый взял себе свое.

А ты, Бог Реки, взял себе очищение, жизнь потомства и силу плодородия. Если один человек другому скажет, что ему стало тяжело, то он придет к тебе, и к богиням Судьбы Берега реки, и к Богиням-Защитницам, которые создали человека…

Потом Старая Женщина совершает возлияние Духу Чудес. Она кладет сосновые шишки на большую сковороду, а поверх них разбрасывает зерна, и их поджаривает на сковороде. Потом она заливает загоревшиеся шишки водой и говорит: «Как я потушила этот огонь, так пусть зло погаснет и не вредит больше тому, ради кого мы совершаем обряд!»

Шарики из теста, лук с тугой тетивой, три стрелы и меховую одежду — все это она кладет на камышовый поднос.

Она берет веревку и набрасывает ее на того, ради кого совершают обряд, — веревка опутывает от ног его до головы. И веревкой она обвязывает его спину. Потом она снимает с него веревку, кладет ее на камышовый поднос и говорит:

«Расслабь напряжение у его головы, рук и ног, причиной чему было зло! Пусть это напряжение, причиной чему было зло, перейдет к его жестоким врагам! А ему самому дай жизнь, упорство и многолетие!» Она совершает такой же обряд над тетивою лука и произносит такое же заклинание.

Потом она так же заклинает меховую одежду и говорит: «Так же как скорняки скребут шкуру и очищают неровные места, и скребут до белизны, так пусть боги очистят этого человека и удалят болезнь с его тела!

Дух Чудес! Больше не терзай этого человека!

Перенеси все зло на ту меховую одежду!»

Она перевязывает маленький кусочек олова тетивой и привязывает его к правой руке и к правой ноге того, для кого совершается обряд. Потом она снимает кусок олова, перевязанный тетивой, с правой руки и с правой ноги человека и привязывает этот кусок к мыши,[279] говоря:

И Старая Женщина отпускает мышь, говоря: «Дух Чудес! Отправляйся за этой мышью! Я угощу тебя козленком!»

Она воздвигает алтарь из дерева и надламывает жертвенный хлеб для богов, покровителей Духа Чудес, она надламывает жертвенный хлеб для самого Духа Чудес, она надламывает жертвенный хлеб для Богини-Матери, и она кладет хлебы на алтарь.

Потом она приносит в жертву Духу Чудес козленка, говоря: «Угощайся!» Она закалывает козленка и отделяет от козленка правую лопатку. Она поджаривает ее на огне и кладет ее на алтаре поодаль от хлебов. И так же она приносит в жертву печень.

Левую лопатку козленка она тоже поджаривает и кладет ее на алтарь, посвященный богам Духа Чудес. Она кладет верхнюю часть ноги на алтарь Духа Чудес. А нижнюю часть — на алтарь Богини-Матери. И она совершает жертвенное возлияние.

Потом она так же приносит в жертву сердце козленка. Она помещает козлиную ногу и половину головы козленка на алтаре богов, покровителей Духа Чудес. Она кладет другую часть головы на алтарь самого Духа Чудес, а внутренности козленка — на алтарь Богини-Матери. И после этого она совершает жертвенное возлияние.

Потом варят козленка в котле, и все едят и пьют. А потом она рассыпает серебро, золото, лазурит, вавилонский камень, железняк, камень жизни, камень нарасхи,[280] железо, олово, медь и бронзу — всего понемногу, говоря:

«Дух Чудес! Я дала тебе серебро, золото, лазурит! Ступай же! Скажи обо мне доброе слово богам.

…Дозволь мне предстать перед тобою! А если кто-либо скажет обо мне дурное слово, ты, всесильный, скажи тогда обо мне доброе слово перед всеми богами!»

А когда она приходит домой, она берет вечнозеленое дерево — наверху оно остается как было, а у корня его подрезает — и водружает его справа от первых ворот дома. А под деревом она ставит котел для жертвоприношений.

Ради царя жрица Старая Женщина и ее помощники лечат травами того, кто был заклят словами хулы. И ради того, чтобы утварь царицы была очищена, они лечат этого человека травами. Жрица Старая Женщина передает сорную траву тому, кто держит в руках во время обряда утварь царицы, и, передавая ему сорную траву, она говорит так: «Если кто-либо перед лицом бога сказал в злости: «Пусть несчастье и хула войдут в этот храм и вырастут в нем как сорная трава! Пусть они расцветут здесь как сорняки и рассеются повсюду! И пусть никто не сможет вырвать их, как сорняки, с корнем!» — На это говорю я вот что:

После этого жрица Старая Женщина вручает луковицу тому, кто держит утварь царицы, и, вручая ему луковицу, она говорит так:

«Если перед лицом бога кто-нибудь скажет так: «Как эта луковица состоит из частей, вложенных друг в друга так, что их нельзя разъединить, так же пусть будут зло, проклятие, хула и нечистота завернуты, как в луковице, вокруг этого храма».

Но смотри: я отделила части луковицы друг от друга, и от нее остался только жалкий стебель.

Так же пусть злое слово, проклятие, хула и нечистота будут сняты с храма бога! Пусть бог и человек будут от этого свободны!»

А потом жрица Старая Женщина вручает тому, кто держит утварь царицы, веревку, закрученную влево. И пока эту веревку ему передают, она говорит так:

«Если кто-нибудь посягнул на бога злым словом, заклятием, хулой, проклятием и закрутил их, как части веревки, вместе, и если веревка та была закручена влево, я ее теперь раскрутила вправо.

После этого помощники жрицы делают водоем перед храмом и прорывают небольшой канал, ведущий от водоема к реке. В водоем они пускают лодку, отделанную серебром и золотом. Они делают образы Клятв и Проклятий из серебра и золота и кладут их в лодку. Потом лодка плывет из водоема в реку по каналу. Когда лодка исчезает из виду, жрица Старая Женщина говорит так:

Смотри же! Я нашла благовонного масла и меда для них. След умащен благовониями и медом!

После этого человек, для кого совершают обряд, поднимает кусок серебра весом в три шекеля,[282] и из кувшина жрица льет воду на этот кусок серебра. Пока это совершается, жрица Старая Женщина говорит так:

За царя тот, кто его представляет при совершении обряда, дает быка, а за утварь царицы — корову, овцу и козу. Пока приводят быка или корову, жрица Старая Женщина говорит так:

«Каким бы злым словом, хулой, проклятием и нечистотой бог ни был задет, пусть эти бык, корова, овца и коза унесут их от бога!

После этого тот, кто представляет царя или царицу при совершении обряда, поет песню и совершает жертву маленьким хлебцем и сыром.

…Жрица Старая Женщина достает грязь с земли возле источника и прикладывает ее к больному. Потом мы снимаем эту грязь с него. Она бросает грязь в яму, вырытую в земле, со словами: «Так же как Источник принес эту грязь из Нижнего Мира, а люди передали ее больному, так же принеси ему теперь исцеление и силу!»

Потом она берет виноградное сусло, оставшееся после приготовления вина, и прикладывает его к больному, а сама она идет в виноградник, берет жертвенный хлеб, разбрасывает вокруг крошки и говорит так:

«Угощайтесь, Боги Деревьев! Как благодаря вам, боги, исчезает до конца виноградный сок, так пусть исчезнет и зло этого человека!»

Она берет по ветке с каждого дерева, сплетает их и бросает в реку. Она идет назад, к глиняной яме, кладет в нее надломленный хлеб для Духов Глиняной Ямы и говорит им так:

«О вы, Духи Глиняной Ямы! Если жестокий колдун отдал образ этого человека[283] глиняной яме или течению реки, верните ему его образ!»

Но все, что Жрица уносила с собой в открытое поле, она теперь несет обратно в город, и там прячет все эти вещи в тайник во внутреннем помещении храма. Старая Женщина выходит и кладет перед Лицом Солнца три куска вара, держит в руке бронзовый кинжал и зажигает огонь. Она бросает надломленный хлеб в огонь и говорит так:

Старая Женщина берет куски вара, разбивает их и кладет в огонь. Старая Женщина берет веревку, раскручивает ее влево и раскручивает ее вправо и говорит так:

Старая Женщина бросает нити в огонь и говорит так: «Так же как я сожгла эти книги и они больше не вернутся, так же пусть эти слова колдуна будут сожжены». И она гасит огонь водой. Жрица говорит:

После этого жрица Старая Женщина плюет и говорит так:

«Пусть тысяча богов его проклянет, этого колдуна! Пусть Земля и Небо его проклянут!»

Вот слова Мастиггас, женщины из Киццуватны:

«Если отец ссорится с сыном, или муж с женой, или брат с сестрой, когда я мирю их, я поступаю так, и так поступают другие жрицы.

Жрица Старая Женщина берет черную шерсть и погружает ее в бараний жир. Шерсть в бараньем жире — это языки для обряда. Жрица передает языки тому, ради кого делается обряд, со словами:

И эти языки она бросает в очаг.

Потом Старая Женщина берет соль, кровь, сало и воск. Она лепит языки из воска и размахивает ими над двумя поссорившимися родственниками. Она поднимает над ними сосуд с кровью и солью, водит над ними сосуд и льет кровь на них, дает им кровь, и они ее размазывают левой рукой.

Старая Женщина говорит так: «Какие бы проклятия вы ни произнесли, пусть Бог Солнца эти проклятия и эти языки унесет прочь влево!»[284] И она бросает их в очаг.

Старая Женщина снимает красную шерсть и синюю шерсть, что была положена на двух поссорившихся. Она берет две фигурки из теста, которые положила перед ними, и руки и языки из теста, что она положила им на головы. Она разрезает путы, которыми привязали к поссорившимся эти образы, и жрица Старая Женщина разламывает эти руки и языки из теста.

Тогда она размахивает кусками теста над ссорившимися и говорит так:

И она бросает их в огонь.

После этого жрица Старая Женщина берет поднос и кладет на него семь языков и семь рук из теста. Она размахивает подносом над двумя ссорившимися и говорит так:

И она бросает их в огонь.

Жрица Старая Женщина берет тесто. Она брызжет водой на ссорившихся и очищает их. Потом она размахивает сосудом с тестом над ними и говорит так: «Очиститесь от вашего злого языка!» И она кладет тесто в очаг.

К ним приводят белую овцу, и жрица Старая Женщина подводит ее к ссорившимся и говорит так: «Это вам замена, замена ваших существ. Пусть этот язык и это проклятие останутся во рту овцы!» И они плюют овце в рот.

Жрица Старая Женщина говорит так: «Искупите эти злые заклятия!»

Они роют яму в поле, убивают овцу и кладут ее в яму.

Они кладут вместе с овцой жертвенный хлеб, совершают жертвенное возлияние вина, и они выравнивают землю.

Потом приводят черную овцу. Жрица Старая Женщина подводит ее к ссорившимся и говорит им так: «Эта черная овца — замена ваших голов и частей ваших тел. В ее рту и в ее языке — язык проклятий». И она размахивает над ними овцой.

Оба ссорившихся родственника плюют в рот овце. Они закалывают овцу и разрезают ее на части. Они зажигают очаг и сжигают части овцы в очаге.

Они льют мед и оливковое масло над принесенной жертвой. Она разламывает жертвенный хлеб и бросает его в очаг. И она совершает жертвенное возлияние вина.

Старая Женщина берет поросенка, она его подводит к ссорившимся и говорит им так: «Смотри! Он был вскормлен на травах и зерне. Как этот поросенок не увидит больше неба и не увидит больше других поросят, так и злые проклятья не увидят этих поссорившихся родственников».

Жрица размахивает поросенком над ссорившимися, и они убивают его. Они роют яму в поле и кладут поросенка в яму. Они кладут вместе с ним жертвенный хлеб. Жрица совершает жертвенное возлияние вина, и она выравнивает землю.

Старая Женщина делает из глины сосуд, чтобы месить в нем тесто. Она кладет в него немного теста, а в тесто бросает черное зернышко. Она размахивает сосудом над двумя ссорившимися и говорит так:

«Так же как эта глина не вернется в глиняную яму, а черное зернышко не станет белым и не пойдет на семена по второму разу, — как это тесто не пойдет на жертвенный хлеб для богов, так злой язык пусть не подобает двум поссорившимся родственникам!»

…Жрица Старая Женщина окропляет водой поссорившихся родственников и очищает их. И над поссорившимися жрица машет сосудом с тестом.

После этого она снова делает из глины сосуд, чтобы месить в нем тесто, и льет в него масло. Она разрывает голубую шерсть и достает разорванный конец мотка. И она прячет конец мотка под одеждой двух родственников. И она говорит так: «Это - сосуд, в котором месит тесто Иштар. Пусть добро для них сохранится в нем, а зло будет от них укрыто!»

…Они зажигают огонь справа и слева; посредине они ставят на землю семь столбов из камней, наложенных друг на друга. Жрица Старая Женщина дает жертвенный хлебец и сыр двум поссорившимся родственникам, и они касаются их своими руками.

Старая Женщина разламывает жертвенный хлеб, льет жертвенное вино и говорит так:

«Кто бы ни воздвиг здесь эти каменные столбы, смотри, сейчас они качаются! Что бы ни было сказано ртами и языками двух поссорившихся родственников в тот день, пусть эти слова так же качаются!»

Оба поссорившихся родственника переворачивают камни из каменных столбов своими ногами и бросают камни в огонь. Они сбрасывают с себя украшенные одежды, что на них были, и Старая Женщина берет эти одежды.

Она размахивает над поссорившимися горшком, снимает с них головные уборы и говорит так:

«Смотрите! Я сняла с вас головные уборы! Пусть также и злые слова будут унесены прочь!» Оба поссорившихся родственника разбивают ногами горшок, и она говорит так: «Пусть также они разобьют все слова, вылетевшие у них изо рта и сорвавшиеся с языка!»

Старая Женщина берет траву, называет ее травой Солнца и трет травой тело обоим родственникам.

Она приговаривает так: «Пусть злые слова рта и языка будут стерты с вас!»

Старая Женщина берет воду из чаши или сосуда и передает ее двум родственникам. В чашу бросают соль. Оба родственника льют воду на голову, они омывают ею себе руки и глаза.

Потом они наливают ее в бычий рог. Оба родственника запечатывают рог, и Старая Женщина говорит так:

Когда гадатели призывают богов, чтобы те пришли по девяти путям — с лугов, гор, рек, из морей, источников, из огня, из Нижнего Мира, с неба и из земли, — гадатели берут такие предметы: корзину, а в корзину кладут жертвенный хлеб из чистой муки, на хлеб кусок кедра, а к куску кедра привязывают красную шерсть.

Красную шерсть кладут на землю. Благовонное масло наливают в каменную чашу и этим маслом пропитывают шерсть. Сверху ее посыпают мукою тонкого помола. На нее кладут тридцать тонких хлебцев из чистой муки. Колос божьего зерна, мякину от колосьев, крыло орла и руно белой овцы кладут вместе и связывают воедино.

Отдельно от них ставится кувшин с вином и кружка со смесью вина, меда и масла, кувшин с чистым маслом, кувшин с медом, а также плоды деревьев, фиги, виноградные лозы, оливы, чеснок, надломленный хлеб, блюдо со сладким печеньем.

Гадатели выходят из Хаттусаса через Тавинийские ворота[286] и расставляют на дороге плетеный стол для богов Кедровых стран. На этот стол они ставят приготовленную ими корзину, и перед ним они строят очаг. Длинный кусок ткани свисает с плетеного стола: он как бы стал тропой, по которой ведет след. Перед этой тропою гадатели намечают другую тропу, разбрасывая чистую муку; с одной стороны от нее они намечают тропу медом, а с другой стороны — смесью из вина и чистого масла.

Потом один из гадателей надламывает тонкий хлебец, кладет на него сладкое печенье и кладет его на края дороги. Он надламывает тонкий хлебец, крошит его вдоль тропы и совершает жертвенное возлияние вином. Он отламывает тонкий хлебец, кладет на него сладкое печенье и кладет его на дорогу, он льет на дорогу вино. Один из гадателей берет красную шерсть, что была привязана к куску кедра, из каменной чаши, где шерсть лежала в масле, и тем маслом окропляет тропы. Один гадатель поднимает крыло орла, на котором лежит мякина, и он вскрикивает, потом он говорит молитву. Он кладет ткань на плетеный стол, убирает камешки с пути и с дороги и кладет их на стол. Он разбрасывает для богов хлеб и сыр, плоды и чеснок, совершает жертвенное возлияние вина и говорит так:

Гадатель разламывает тонкие хлебцы, разбрасывает сладкое печенье, совершает возлияние вина и говорит:

Гадатель окропляет пути маслом, пропитавшим красную шерсть, и говорит:

«Как этой шерсти придана яркость, так пусть яркость будет дана богам Кедровых стран!

Как это благовонное масло ублажает и как оно приятно богам и людям, так пусть царь и царица Хатти будут приятны богам! Пусть кедровый аромат, музыка струн и слова гадателя приманят богов, и пусть те придут сюда! Где бы вы ни были, боги, придите сюда! Если вы не услышали в первый раз, услышьте во второй! Если вы не услышали во второй раз, услышьте в третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой раз! Придите вновь к вашим дивным храмам, престолам и креслам! Обратите благосклонно свой взгляд на царя и царицу! Дайте им жизнь, здоровье, многолетье и долгие дни!»

К ногам богов они кладут хлеб и сыр, плоды деревьев и фиги. Они совершают жертвенные возлияния, смешивая вино, мед и благовонные масла. И гадатель говорит так:

Жрец говорит: «Как эта птица прежде могла видеть и находить свою пищу, а теперь ее ослепили на месте совершения клятвы, так кто бы ни нарушил эту клятву и ни предал царя страны Хатти и ни посмотрел враждебным взглядом на страну Хатти, пусть тогда эти заклятья обернутся против него! Пусть воины этого человека ослепнут и оглохнут! Пусть они не видят друг друга, пусть они не слышат друг друга! Пусть судьба их будет тяжкой! Пусть ноги их по земле не двигаются, а руки их будут связаны и не двигаются в воздухе. Как боги клятвы связали руки и ноги войска страны Арцава[287] и оно не могло двигаться, так же пусть они свяжут воинов и сделают их неподвижными!»

В руки воинов жрец кладет дрожжи, они их сдавливают в руках, и жрец говорит: «То, что у вас в руках, разве это не дрожжи? Как люди берут немного дрожжей, смешивают их с тестом в сосуде и оставляют сосуд стоять день, чтобы тесто поднялось, так же если кто-нибудь нарушит эти клятвы, обнаружит непослушание царю страны Хатти и враждебным взглядом посмотрит на страну Хатти, пусть он будет во власти этих заклятий! Пусть его охватит болезнь! Пусть судьба его станет тяжкой!» И воины восклицают: «Да будет так!»

Тогда жрец кладет воск и бараний жир им в руки. Он бросает потом воск и бараний жир в огонь и восклицает: «Как этот воск тает и как этот бараний жир топится, пусть так же тот, что нарушит эти клятвы и покажет непослушание царю страны Хатти, растает, как воск, пусть его растопят, как бараний жир!» И люди восклицают: «Да будет так!»

Жрец кладет части жертвенных животных и соль воинам в руки. Потом он бросает части жертвенных животных и соль в огонь и говорит: «Так же как эти сочленения распадаются на части в очаге и так же как соль рассыпается в очаге, так же точно тот, кто нарушит эти клятвы, обнаружит непослушание царю страны Хатти и посмотрит на страну Хатти враждебным взглядом, тот будет во власти этих заклятий! Пусть он распадется на части, как сочленения, пусть он рассыплется, как соль! Как у соли нет семени, так пусть погибнет имя этого человека, его потомство, дом, быки и овцы!»

Он кладет солод и солодовые лепешки им в руки, они их сжимают и надламывают, и жрец говорит так: «Как эту солодовую муку трут мельничные жернова, как потом ее мешают с водой, пекут и надламывают, так же точно тот, кто нарушит эти клятвы и причинит зло царю и царице, царевичам и стране Хатти, пусть он будет во власти этих заклятий! Пусть кости его перемелют на муку мельничные жернова! Пусть его пропитают водой! Пусть его надломают потом! Пусть судьба его будет тяжкой!» И люди восклицают: «Да будет так!»

«Так же как у этого солода нет больше способности расти, его нельзя взять в поле и посеять там, как семя, как нельзя его больше использовать, как хлеб, и хранить на складах, так же тот, кто нарушит эти клятвы и принесет зло царю, и царице, и царевичам, тот пусть будет уничтожен богами клятвы! Они разрушат его будущее! Его жена не принесет ему сыновей и дочерей! Его земля и поля не принесут урожая, а на пастбищах его не будет травы. Пусть у коров его и у его овец не будет телят и ягнят!»

Помощники жреца приносят утварь женщины, прялку и зеркало, они ломают лук, и жрец говорит так: «Разве не видите вы здесь женской утвари? Ее принесли для клятвенного обряда. Кто нарушит эту клятву и кто принесет зло царю, и царице, и царевичам, того эти клятвы из мужчины пусть превратят в женщину! Пусть воины станут женщинами, пусть они наденут на себя женские одежды и покроют головы тканями! Пусть они сломают свои луки и стрелы и разобьют палицы, а в руки пусть возьмут прялки и зеркала!»

Перед воинами проводят слепого и глухого, а жрец говорит так: «Смотрите! Вот слепой и глухой. Кто бы ни сделал зла царю и царице, пусть им овладеют эти заклятья! Пусть заклятья его ослепят! Пусть заклятья его оглушат! Пусть его ослепят как слепого! Пусть его оглушат как глухого!

Пусть его уничтожат вместе с женой его, его детьми и всем его родом!»

Он кладет старую каменную фигурку человека им в руки и говорит им так: «Разве этот человек, которого вы здесь видите, не клялся? Некогда он поклялся перед лицом богов и нарушил клятву. Заклятья овладели этим человеком, и его внутренности вышли наружу, вот он держит свои внутренности в руках». Тот, кто нарушит клятву, пусть будет во власти заклятия! Пусть все его внутренности выйдут наружу! Пусть черви — сыны духов зла — разъедят его изнутри!»

…Помощники жреца зажигают факел, а потом растаптывают огонь, так что искры мерцают здесь и там, и жрец говорит:

«Так же как этот огонь разлетелся и распался, так и нарушитель клятвы пусть будет лишен всего, и пусть у него отнимут людей, быков и овец!»

Перед воинами помощники жреца ставят очаг. И еще перед воинами они ставят плуг, повозку, колесницу. Когда все это они сломают, то жрец скажет так: «Кто нарушит эти клятвы, у того пусть Бог Грозы сломает его плуг! Так же как трава не вырастет из-под очага в доме, так ячмень и полба не вырастут на его полях, а вырастут лишь сорняки!» Жрец льет воду на огонь и говорит им так: «Так же как этот горящий огонь угаснет, так тот, кто нарушит клятву, пусть будет во власти заклятья. Пусть мужественность этого человека, его сила и будущее счастье будут погашены вместе со счастьем его жены и детей! Пусть клятва наложит на него злое проклятье! Пусть у него ни в амбаре, ни на складе, ни в стойлах не будет ни урожая, ни скота! А на поле его пусть и трава не растет и ни одно семя не прорастет — ни в одной борозде!»

Ночью царь вместе с теми, кто его заменяет в обряде,[288] идет к святилищу Бога Луны. Царь показывает тех, кто его заменяет, Богу Луны и говорит: «О Син — Бог Луны, мой господин, послушай меня! Я уже тебе говорил об этом! Ты подал мне знак, явил мне дурное предзнаменование. Но если ты обнаружил какую-либо вину мою, смотри! Я даю их тебе в замену себе! Их возьми, а меня отпусти!» К святилищу подводят живого быка и приносят его в жертву… Царь идет к святилищу и говорит так: «О Бог Луны, ты подал мне знак, явил мне дурное предзнаменование. Но если ты обнаружил какую-нибудь вину мою, то увидишь своими глазами мое унижение: видишь, я сам, царь, пришел к твоему храму и даю замену себе! Видишь, они меня заменяют! Убей их! А меня не убивай!» Тех жертвенных животных, что заменяют царя, передают жрецу Бога Луны, и он их уводит. Когда жрец завершает обряд жертвоприношения, он читает над царем заклятие освобождения от беды.

Молодого и здорового пленного подводят к храму. Пленного умащивают благовонным маслом царствования, и жрец говорит так: «Этот человек — царь. Я ему дал царское имя. Я на него надел царские одежды. Я на него надел царский венец, Бог Луны! Помни вот о чем: это дурное предзнаменование означает краткость лет и краткость дней. Так пусть это все сбудется по отношению к нему, что стал заменой царю!» Один шекель серебра, один шекель золота, одну мину[289] меди, одну мину олова, одну мину железа, одну мину свинца, все это снимают с его одеяний. Одного богатого пленного отпускают на волю, и жрец повелевает, чтобы его отправили назад в его страну. Царь участвует в обряде прощания с ним, а потом приступает к очистительному омовению.

Когда рассветает, царь снова участвует в Обряде Прощания, а потом совершает Обряд Дома и Обряд Чистоты. Когда же наступает день, царь совершает Обряд Жертвы. А когда он возвращается к себе, он под открытым небом совершает омовение и приносит Богу Солнца в жертву овцу.

Слова молитвы он произносит так:

После этого он идет в подземное святилище и приносит одну овцу богу Нижнего Мира. Он молится при этом так: «О моя владычица! Тот знак, что мне дал Бог Луны, означает, что если он в чем-то увидел мою вину, тогда Боги Небес отдали меня в твои руки! Но ты возьми тех, кто меня заменил и кого я передал тебе, а меня отпусти! Я сам хочу еще видеть своими глазами Бога Солнца Небес». Жрецы приносят в жертву куски сырого и вареного мяса, и царь от себя самого совершает возлияния вина в чаши.

Когда же наступает ночь, царь под открытым небом приносит в жертву Богу Солнца одну овцу и говорит так: «Бог Луны, мой господин! Ты мне подал знак, что нашел в чем-то вину мою, и тем ты меня передал в руки богов Нижнего Мира. Но я уже примирился с богами Нижнего Мира, и им я передал замену себе. Возьми эти замены, а меня отпусти! Я хотел бы явиться не перед тобой, а перед Богом Солнца небесным». Царь приносит в жертву куски сырого и вареного мяса и совершает возлияния вина в чаши.

Это слова Уххамувы, жреца из Арцавы.

«Если люди в стране умирают, а вызвал это бог вражеской земли, тогда я поступаю так, и так поступают другие жрецы из Арцавы.

Приводят барана. Вместе связывают синюю шерсть, красную шерсть, желтую шерсть, черную шерсть и белую шерсть, сплетают из них венок и водружают венок на барана. Барана с венком на голове гонят по дороге, которая ведет к вражеской земле. И при этом говорят так: «О бог вражеской земли, вызвавший эту чуму, смотри! Мы гоним этого барана,[290] украсив его венком, чтобы смягчить тебя, о бог! Так же как стадо баранов сильно, но оно хранит мир с вожаком — бараном, так и ты, о бог, что вызвал чуму, храни мир со страной Хатти! Повернись благосклонно к стране Хатти!» Жрецы гонят барана, украшенного венком, в сторону вражеской земли.

А потом жрецы приносят корм для священных коней и бараний жир, и, пока они несут им корм, они говорят: «Ты запряг своих коней, пусть они едят и пусть утоляют голод! Пусть твою повозку смажут этим бараньим жиром! Возвращайся в свою страну, Бог Грозы! Будь благосклонен к стране Хатти».

После этого к жрецу подводят козла и двух овец. Он приносит козла в жертву Семи Звездам созвездия Плеяд. А одну из овец приносят в жертву Богу Солнца. Другую же овцу они закалывают и приготовляют для пищи. Потом приносят сыр, творог, мед, хлеб, вино, пиво, плоды. Так они готовят еду для бога, чтобы ему было что поесть в долгом пути.

Таковы слова Пишшуваттис, жрицы из страны Арцавы, что живет в городе Парассе.

«Если у мужчины нет потомства и его не влечет к женщинам…тогда я строю ворота из камышей и совершаю обряд.

Я свяжу веревку из красной шерсти и из белой шерсти. Я помещу зеркало и прялку в руки мужчины. Он проходит под воротами. Когда он выйдет из ворот, я возьму у него прочь зеркало и прялку. Я дам ему лук и стрелы, и я ему скажу так: «Смотри! Я взяла у тебя женственность и дала тебе мужественность. Ты отбросил прочь пути женщины, покажи теперь пути мужчины!»

Потом я ему покажу скопца и скажу так: «Вот скопец! О нем можно спросить у оракула: что ему указано — пути мужчины или пути женщины? Если он пошел в опочивальню к женщине, то все равно ему незачем было идти туда. Он способен только испражняться. Пусть же с тобой так не будет!»

О Божество плодородия, смотри! Этот мужчина встал на колени и ищет тебя ради твоей божественной силы.

Он будет поклоняться тебе, о Божество! Он найдет для тебя землю, он построит тебе дом. Он даст тебе рабов и рабынь! Он даст тебе быков и овец! Он будет славословить тебя в песнопениях.

Пусть жена этого человека родит ему ребенка, помоги ей! Повернись к этому мужчине и заговори с ним! Пусть женщина, посвященная тебе, о Божество Плодородия, будет в его власти и несет его ярмо! Пусть он станет властителем своей жены и пусть у него будут сыновья и дочери! А они пусть станут твоими слугами и служанками! Они всегда будут давать тебе жертвоприношения, жертвенные хлеба, еду и вино.

Ты видишь: этот мужчина не знал о тебе прежде. Ты видишь! Теперь он тебя ищет. Помоги же ему, о Божество! В том деле, где он ищет твоей поддержки, о бог, яви свою божественную силу и все пусть будет по-иному! Покажи этому человеку свою божественную власть, и он придет и будет тебе поклоняться!»

…И жрец говорит так: «О боги страны Каска! Мы вас вызвали перед лицом судебного собрания всех богов страны Хатти. Приходите, ешьте и пейте! И выслушайте, что по суду мы решаем против вас.

Боги страны Хатти ничего не сделали против вас, богов страны Каска. Они вас не притесняли.

А вы, боги страны Каскайской, начали войну. Вы изгнали богов страны Хатти из их пределов и сами заняли эти пределы.

И народ Каска тоже начал войну. У хеттов вы отняли их города,[292] и вы их согнали из их полей, пастбищ и виноградников.

Боги страны Хатти и народа Хатти жаждут мести. Месть богов Хатти и месть народа страны Хатти падет на вас, боги страны Каска и народа Каска…»

Когда жрец кончает, он проходит перед богами Хатти, и жрецы съедают мясо и хлеб. Он совершает жертву богам Хатти, Богу Грозы войска и Богу Войны. Жрецы дают им пить вволю. Распорядитель божественных обрядов берет пиршественную утварь и шкуры жертвенных овец. Потом жрецы возвращаются к войску, и все они идут на битву.