Лунокровные ягоды

Глава 15

Химир выдержал ещё три круга. Когда он выпал из чадящего шара в пятый раз, Олган не узнал высокомерного старосту. Очертания человека с мёртвым лицом стали зыбкими, а крик, с которым он покинул сферу заставил невольно отпрянуть назад. Не обращая внимания на пронзившие его плоть шипы, Химир подполз к некроманту, и взмолился:

— Отпусти, прошу! Не мучай меня! Отпусти!

Безразлично рассматривающий призрака некромант поставил на подлокотник серебряный кубок с водой и негромко произнёс:

— Я всё ещё жду твоего рассказа. И отпущу тебя только после того, как узнаю всё, что мне необходимо.

— Я расскажу! Расскажу!!! Только не бросай меня снова туда! Ты хотел знать про культ?! Слушай!

Информация полилась из обезумевшего от боли старосты настолько обильным потоком, что за время рассказа Олган сменил три записывающих голос амулета. И чем дольше рассказывал староста, тем больше хмурился Ганор, а рука Каланара всё сильнее и сильнее сжимала ошейник Тагора. Голос же мёртвого старосты со временем потерял все эмоции, и лился безжизненной рекой.

— Пророки Луны готовят земли к приходу Великого Сияющего. Они вырастили много деревьев, которые заменяют им целые колдовские артели. Одни выращивают целебные плоды и дают сок лунного Единения, другие заражают людей и животных, меняя их тела и наделяя безумной живучестью, третьи сами пожирают живые и мёртвые тела, выращивая взамен особо ценные плоды. Дневной свет вреден для этих существ, и они либо затягивают небо облаками, либо спускаются под землю, где роют огромные сети тоннелей. Необходимый растениям свет они могут получать либо от луны, либо заменить его кровью живых существ. Для существ Луны кровь теплокровных вообще настолько же ценна и полезна, как для людей зелье исцеления, омоложения и амброзия одновременно. В каждой деревне есть свой пророк Луны, он же её страж. Внутри него готовится к приходу в мир Голос Луны. После рождения, Голоса́ Луны начнут воссоздавать здесь природу Луны, которая, запустив корни вглубь континента, начнёт питать их энергией силовых потоков земли, усиливая и без того могущественных существ. Их голос и язык могут понимать лишь те, в ком живет благословение Луны, то есть в чьем теле уже пустили корни семена существ Луны.

— Кто такой великий сияющий? — перебил Олган без умолку говорящего Химира.

— По рассказам пророков, это тот, кто родится из Перводрева. Тот, кто подарит людям благодать и вознесёт их. Тот, кто откроет всему миру истину, и изгонит ложных богов.

— Что за перводрево? Где оно находится?

Плывущие очертания старосты вновь замерли, и бесформенное тело вернулось в прежний облик. Косматый мужик в кровавых лохмотьях пристально посмотрел Олгану в глаза, и негромко ответил:

— Перводрево это дитя Луны, которое она направила на землю. Плод Луны упал в руины эризианского храма, и там что-то произошло. Я был там. Совершал паломничество. Рядом с Перводревом ты чувствуешь, что это живой бог, единственный настоящий, истинный смысл жизни. Но сейчас, когда дурман больше не застилает мои глаза, я понимаю, что Перводрево ранено. Там, в руинах храма, оно встретилось с чем-то, или кем-то. Сейчас в пещерах у деревни Зелёная Низина выращивают истинных воинов Луны. Они будут намного сильнее, чем изменённые люди. Но это потребует много времени. Ещё лет пять, не меньше. К руинам эризианского храма можно попасть по дороге, идущей через деревню Тёмный Ручей. Он находится между холмами за Оленьим водопадом.

Замолкнув, Химир немигающим взглядом уставился в землю перед собой, вновь начав терять четкие очертания. В воцарившейся тишине, прерываемой только треском брёвен домов в пожаре, трое мужчин переваривали услышанное. Пока картина складывалась слишком… размытая. И Олган задал следующий вопрос:

— Территория княжества Риккатис в Дремучих Болотах состоит из трёх крупных деревень. Сколько в Болотах ещё деревень, и о скольких пророках ты знаешь?

Безжизненный ответ последовал незамедлительно:

— Сто сорок пять небольших деревень под защитным куполом. Деревни от двадцати до ста сорока человек. Свой Пророк Луны есть в каждой. Кроме деревень есть ещё хутора. Их сотни. Семена Луны пустили корни во всех жителях болот.

— Тьма и все её обитатели… Что произошло на дороге? Кто напал на княгиню?

— На неё никто бы не посмел напасть. Чистильщики Перводрева вышли ночью за барьер, чтобы встретить княгиню. Так было уже много раз. Обратно через Звездопад они прошли все вместе. Княгиня была в ярости, а чистильщики шли следом и вели лошадей. На многих из них было оружие.

— Чистильщики, это, судя по всему, слизни… Как княгиня вообще оказалась связана с лунным культом?!

Химир снова обрёл четкую форму и устало покачал головой. В его голосе вновь мелькнули чувства, впервые за долгое время.

— Дремучие Болота не просто так не осваиваются приграничными странами, охранитель… Это территория беззакония. Это охотничьи угодья. Это земля вседозволенности. Все тропы через барьер хорошо знакомы людям с властью. Людям, которым сытая жизнь и доступные развлечения приелись настолько, что они ищут всё более и более извращённые забавы, которые смогут хоть немного взволновать их развращённые души. Деревни, которые прикрыты дланью княжества Риккатис, ещё хоть как-то были защищены от скрывающих лица за золотыми масками безумцев, которые с одинаковым удовольствием охотились и приносили в жертву что лесных чудовищ, что людей. Некоторые строили себе охотничьи особняки. И то, что творилось там, не может происходить на землях под защитой светлых богов. Оказалось, что богам нет дела до молитв десятка людишек, живущих в глухих землях. Они не приносят богам пользы. Они не возводят храмы, не отправляют им во служение могучих героев, не собирают армии, что сокрушают их врагов. И это было бы справедливо, не называй они нас своими детьми, своими творениями. За все годы, что мы здесь живём, Риката направила нам всего одного охотника на чудовищ. Он убил Хозяина Болот и ушел, а вскоре его логово облюбовал культ «Золотого Зверя», среди которых была и молодая Марита На Тарра, на тот момент ещё не княгиня. Поэтому люди Дремучих Болот так легко отказались от старых покровителей, и приняли дары Луны.

— Ты не ответил! «Золотой Зверь» стал культом Луны? — раздраженно рявкнул Олган, и осёкся, наткнувшись взглядом на Каланара.

Лицо жреца стало таким же серым, как и его одежда. Глаза потускнели, и вперились в какую-то очень далёкую отсюда картину. Сам мужчина стал как будто меньше, но внимательно слушал старосту, медленно кивая в такт рассказа. Химир же, не обратив внимания на вопрос Олгана, продолжил.

— Семнадцать лет назад культ сотворил какой-то страшный ритуал. Он принёс в жертву больше восьми сотен отловленных жителей деревень, а многие из его членов принесли себя в жертву в финальной оргии. Огромную каменную чашу доверху наполнили золотом и кровью, и Марита была одной из тех, кто собирал кровь в финальной части ритуала. Тварь, родившаяся из чаши, сожрала все трупы, и напоила оставшихся в живых культистов своей кровью. С тех пор культ золотого зверя исчез, и мы больше никогда не видели сотворённую ими тварь. Выжившие ушли, и больше никогда не возвращались в своё логово. Через время, от охотившихся в этих краях картов мы узнали, что все, кто выжил в ту ночь, добились высоких постов, и вообще, их, как будто, поцеловала сама удача. А когда с неба сошел сын Луны, и в наши деревни пришли Пророки, травница из Тёмного Ручья направила весточку своей старой подруге — Марите, которая к тому времени уже стала княгиней. Княгиня сразу примчалась в Дремучие Болота, но что ей нужно от культа, и почему она им помогает — я не знаю.

Мрачно слушающий Ганор огорчённо ударил кулаком по подлокотнику, и два монструозных призрака, проявившиеся на секунду рядом с некромантом, заскользили вокруг, выискивая опасность.

Олган, не выказывая никаких эмоций, кивнул, и уже собрался убрать записывающий голос амулет, когда о чём-то вспомнил, и произнёс:

— Последний вопрос. Как ты получил память Вивара Ла Тарриса?

— Княгиня. Она привезла с собой тела членов самых влиятельных семей, и скормила их Перводреву. Пожирая человека, оно выращивает на себе плод, в котором хранится запечатанная личность съеденного. Его умения, способности, память. Если Перводрево съедает живого человека, то получившийся плод передаст тому, кто его съест ещё и дни, которые мог бы прожить съеденный Перводревом. Княгиня хотела получить все секреты домов, и потом вертеть ими, как ей удобно. Я получил плод с личностью Вивара, узнав всё, что знал он. Теперь Ла Таррисы у неё в кулаке, ибо имеют достаточно тёмных секретов, которые я ей поведал. Зачем ей это нужно, она тоже не говорила. Я знаю ещё о семи семьях картов, тайны которых узнала княгиня.

Охранитель провёл ладонями по лицу, и обернулся к некроманту.

— Спасибо, Ганор. Призрак мне больше не нужен. Я попрошу тебя передать Кагару и Талагу мои указания. И… пару вещей Витории с детьми.

Внимательно всмотревшись в глаза Олгана, старый некромант медленно кивнул, и поставив кубок на подлокотник, медленно соединил и развёл ладони, развеивая цепи на тут же начавшем бледнеть и исчезать призраке.

Химир, на несколько секунд вновь приобретя четкие очертания, благодарно кивнул Ганору, и умиротворённо прикрыл глаза, развеиваясь, но внезапно повернул лицо к охранителю и заговорил:

— И ещё, Олган. Вивар завидовал тебе. Хотел быть похожим на тебя. Вашу дружбу погубило не назначение тебя старшим охранителем. И не брак с Виторией. Мать Вивара хотела, чтобы, возненавидев тебя, он добился ещё большего успеха, и все эти годы отравляла его жизнь, унижая и сравнивая с тобой. Но даже несмотря на ненависть, он к тебе тянулся. Дружба с тобой осталась самым светлым его воспоминанием. В первый раз он вызвал тебя на дуэль только потому, что больше не мог терпеть боль внутри. На последней дуэли, когда твой клинок пробил его сердце, в мгновения, когда он умирал, он вспоминал детство. Когда вы верхом мчались наперегонки, и оба были счастливы. Без зависти, без обид, без интриг. Его последняя мысль была: «Прости, Олган».

С последними словами призрак Химира испарился окончательно, оставив после себя только лёгкий запах озона, оставив старшего охранителя в оцепенении. Быстро придя в себя, Олган тряхнул головой, и ударив себя кулаком по ноге выплюнул:

— Плевать! Сейчас не до этого! Ганор!

Старый некромант кивнул, и щелчком пальцев распахнул походный сундук. Вылетевшее оттуда оборудование, будто живое, застыло в воздухе вокруг Олгана, и пристально взглянув в зависшую в воздухе светящуюся призму, Олган снял шляпу и глубоко поклонился.

— Мой князь, докладывает старший охранитель княжества Риккатис, карт Олган Ва Коррис. Информация в докладе имеет наивысший ранг секретности, и не подлежит ознакомлению лицам с допуском к тайной информации ниже золотого! Седьмой день месяца гроз двести восемьдесят третьего года от создания империи Карнас, утро, деревня Звездопад княжества Риккатис, край Дремучие Болота…

Доклад Олгана для князя и двух его советников длился четверть часа. Чтобы не мешать другу, Каланар отошел к своему одушевлённому, и сняв сумку, ещё раз всмотрелся в её содержимое. Руны на стеклянных колбах слегка светились, остановив время для содержимого колб, и жрец поднёс к глазам первую, всматриваясь в сердце существа.

Замершее в момент биения, оранжево-желтое сердце больше всего напоминало плод иномирного древа. Если он вернётся из этого края, то обязательно исследует все добытые органы в своей мастерской. Но Каланар понимал, что ему необходимо как можно скорее войти в Сплетение Путей, чтобы поведать КоаДиву и братьям о новой опасности, что может распространиться по этому, и другим мирам. И пусть разрывов реальности в этом мире всего два, и находятся они в самых защищённых крепостях возле столиц двух империй, никогда не стоит выбрасывать из расчета неизвестные, или стихийно появляющиеся разрывы. Зараза всегда живуча, и желает распространиться. Затянув горловину сумки, жрец подошел в величественному старику, и с лёгким поклоном протянул ему свой багаж.

— Мастер Ганор, здесь собранные мной органы существа, которого староста назвал Голосом Луны. Могу ли я просить вас сохранить их для меня? Если я не вернусь через неделю, то позже к вам придут люди из храма. Передайте это им.

Кивнув, некромант принял из рук Каланара поклажу, и внимательно вгляделся в глаза жреца.

— Вижу, ты и сам понимаешь, что шанс вернуться у вас слишком мал. Собрать отряд боевых магов и наёмников для экспедиции сюда займёт не один час. К тому же, обеспечить тайну операции и необходимую разведку. Олган тоже пойдёт вперёд, за княгиней. Но вам я могу помочь. Могу создать новые тела, которые примут ваши души, в случае смерти. Мне будет нужна только малая склянка вашей живой крови. Но, если для Олгана я точно смогу это сделать, то вот с тобой всё сложнее. Создающий Пути позволит тебе вернуться в новое тело?

Каланар благодарно прижал руку к сердцу, и отрицательно покачал головой.

— Благодарю вас, мастер! Но я откажусь от вашего предложения. Я вверил свою жизнь КоаДиву, и должен пройти созданный им путь от начала и до конца. Что бы нас не ждало в конце.

Некромант ещё несколько секунд пытался что-то высмотреть в глазах Каланара, и наконец кивнув, аккуратно убрал сумку жреца в сундук и направился к закончившему доклад Олгану.

Каланар не стал слушать их разговор, а присев на одну из отрубленных лап Талана, начал готовить заклинания, чтобы в нужный момент не тратить время на их сотворение. «Щит», «прокол пространства», «ледяная стена», «каменные бомбы»… Привычные чары сплетались легко, стянутыми пружинами замирая в ауре жреца. Бросая короткие взгляды в сторону беседующих, жрец удовлетворённо кивнул, когда Ганор достал из кармана склянку, и вытянув из неё пробку, полоснул коротким кинжалом по запястью Олгана. Набрав кровь, некромант протянул внуку пузырёк с тёмно-синим зельем, и проследив, чтобы тот выпил всё до капли, удовлетворённо кивнул. «Лепестки клинков», «пузырь воздуха», «тяжесть земли»… Не обращая внимания на быстро гаснущее свечение собственных глаз, Олган что-то негромко говорил Ганору, и сняв с шеи небольшой кулон, а с пальцев два перстня, передал их некроманту.

Потускневший лицом старик крепко обнял Олгана, и щелчком пальцев убрав все вещи в сундук, исчез со своим багажом во вспышке телепортации.

Несколько минут Олган продолжал смотреть отсутствующим взглядом в никуда, но быстро подобрался, и Каланар встретился взглядом уже с уверенным в себе, дерзким и рвущимся вперёд воином.