Лунокровные ягоды

Глава 6

Каланар быстрым шагом спустился с крыльца дома старосты, и обвёл взглядом деревню. Безмятежность и спокойствие. Просто идиллия! Если бы не одно большое НО.

Жрец перевёл взгляд на жадно грызущего мясо Тагора и нахмурился. Пока они с Олганом ехали к дому старосты, его посетила мысль, что во всей деревне он не увидел ни одного пса. Хорошо знающий сельский быт мужчина понимал, что собаки — это неизменный спутник человека. Так было во всех мирах, где обитали люди, и уже многие годы Каланар пытался понять, что же это за связь между людьми и собаками. И когда въехавший в деревню жрец не услышал характерного лая, это заставило его внутренне напрячься. Ни одна известная ему человеческая религия не призывала истреблять собак.

Коротко цыкнув, Каланар привлёк внимание Тагора, и издал негромкий переливчатый свист. Одним движением проглотив оставшийся кусок мяса огромный серый пёс попятился назад, и сойдя с деревянной площадки, растворился в воздухе. Удовлетворённо кивнув, Каланар быстро зашагал к почерневшей церквушке.

Воздух перед стенами и дверью дрожал, словно от нестерпимого жара, и Каланару стоило огромных усилий коснуться мощной деревянной двери, украшенной кругом железных рун. Ощутив тепло, идущее от дерева, жрец КоаДива на несколько мгновений закрыл глаза.

Перед его внутренним взором открылся солнечный луг с высокой травой, в центре которого возвышалась высокая белая арка. Каланар нахмурился. Плохой знак, обычно такие места предстают полными жизни, а луг, по которому нужно пройти — чистым, с хорошо видимой тропой. Мысленно собравшись, Каланар осторожно пошел вперёд, раздвигая руками траву перед собой.

Чем дальше проходил мужчина, тем более жутким казалось происходящее. Кроме звука шагов и раздвигаемой травы, вокруг стояла абсолютная, неестественная тишина, и даже безоблачное небо казалось мёртвым. Густая трава не давала увидеть, что находится впереди, и Каланар шел вперёд, ориентируясь только на едва видимое в просветах смутное белое пятно.

Когда по ощущениям жреца половина пути уже была пройдена, до его ушей донёсся тихий, едва слышимый женский плач. Замерев, Каланар прислушался, и сокрушённо покачав головой, медленно направился в сторону, на новый источник звука.

Остановившись, мужчина всмотрелся в желтое пятно, проглядывающееся через стебли всего в двух шагах впереди. Надрывный, полный боли и горя плач, сопровождавший его всю дорогу стал громче, и вздохнув, мужчина решительно шагнул вперёд.

Молодая худенькая девушка сидела на земле, и укрыв лицо в ладонях, горько плакала. В золотой длинной косе отчётливо белели седые волосы, и проведя ладонями по лицу, судорожно вздохнувший Каланар примял сапогом траву и опустился рядом.

Услышавшая Каланара девушка всхлипнула, и подняла лицо. Кровавые слёзы, стекающие по когда-то красивому лицу, капали на простое жёлтое платье, а наполненные болью голубые глаза начали затягивать мужчину, размывая всё вокруг, и утягивая в кружащуюся темноту.

Захрипев, Каланар, с трудом удерживаясь в сознании, натренированной волей сопротивляясь сползанию в чёрную бездну, поднял руки и осторожно прижал ладони к щекам девушки.

— Мир тебе, дочь Рикаты! Я не враг! — слова с трудом вырывались из сжимающегося в судорогах боли горла.

Бесполезно. Давление на волю усилилось, и зарычав, Каланар с размаху влепил девушке пощёчину. Вспышка!

Плач мгновенно стих, а давление на волю исчезло. Оглядевшись, Каланар с облегчением увидел, что высокая трава исчезла, а поднявшийся ветерок наполнил воздух тихим шелестом. Белая арка со светящимся переходом расположилась всего в двадцати метрах, а стоящий рядом с ней олень внимательно разглядывал Каланара.

Сидящая рядом молодая девушка неземной красоты печально улыбалась, глядя на мужчину. Опустив взгляд, она первой начала разговор.

— Здравствуй, служитель КоаДива. Прости, что едва не убила тебя, и спасибо, что вырвал меня из бездны отчаяния! Моё имя Ринтара, я хранительница этих земель! Бывшая хранительница…

На лицо девушки вновь наползла тень, и Каланар поспешно спросил:

— Мир тебе, Ринтара! Моё обретённое имя — Каланар. Скажи, что произошло в этих землях, и что произошло с тобой? Почему всё вокруг такое… странное?

Кивнув, девушка поднялась, и поманила Каланара за собой. Медленно шагая к арке перехода, существо с обликом молодой девушки начало рассказ:

— Как я сейчас понимаю, всё началось пятнадцать лет назад, когда в глубь наших закрытых болотами и барьером земель упала, как нам тогда казалось, звезда. Она упала прямо в руины храма древней империи, туда, куда люди больше не ходят. Поэтому появление существ, заражённых странными растениями, мы приняли за насланную посланником Тьмы болезнь. Это было страшно… — Ринтара сокрушенно покачала головой. — Сколько не пытались люди убить нападающих на деревни хищников — не помогало ничего, кроме огня. Вой сжигаемых заживо несчастных зверей я до сих пор вспоминаю с содроганием! Долгих три года мы пытались узнать причину происходящего, и все это время пропадали люди…

Остановившись у подёрнутого зеркальной пеленой перехода арки, Ринтара внимательно всмотрелась в отражение Каланара, и оставшись довольной, взмахнула рукой. Изображение потекло, показывая Каланару события минувших дней, но перед его взглядом всё ещё стояло отражение настоящего облика Ринтары — измождённой, обугленной от пожирающего её изнутри пламени высокой крылатой женщины. Стряхнув оцепенение, Каланар сконцентрировался на новом, ожившем изображении.

Застывшая в небе луна и огни костров освещали выходящих из леса существ, которые ещё недавно были людьми. Обнаженные, с отвратительно раздутыми головами, в которых явственно что-то двигалось, их тела были покрыты тысячами небольших отверстий.

— И вот однажды все они вернулись в свои деревни. Это были уже не те люди, которых мы знали, но у людей не поднялась рука заживо сжечь своих родных. И когда они вернулись в деревни, произошло самое страшное…

Изображение вновь изменилось. Теперь настороженные люди, вооружённые топорами и факелами, слушали деформированных, что-то фанатично рассказывающих бывших людей. Время понеслось вскачь, дни сменяли друг друга с чудовищной скоростью, и людей, собирающихся у вросших в землю проповедников, становилось всё больше и больше. Когда изображение замедлилось, показывая события одной из ночей, Каланар содрогнулся от омерзения.

Наверное, это был какой-то праздник. На уже знакомой Каланару площади перед домом старосты, в закатных лучах вокруг бывшего человеком существа собралась большая толпа, с горящими глазами слушая очередную проповедь, когда, растолкав слушателей, в круг ворвался молодой парень в робе священника Рикаты и начал что-то страстно втолковывать собравшимся. Однако, вросший в землю проповедник не остался безучастным, и вступил в спор с незваным гостем. Толпа, вначале явно пристыженная словами парня, с каждым словом своего нового пастыря всё больше приходила в веселье, потешаясь над священником, а тот… Понимая, что проиграл схватку за расположение паствы, он вскинул засветившийся ярким светом символ Рикаты, но в следующий же миг покатился по земле от сильного удара. В ударившем Каланар с удивлением узнал старосту Витара. Через несколько минут остервенелых побоев, избитый священник с трудом покинул площадь перед домом старосты, и хромая на обе ноги, скрылся в церкви, а распалённые люди вновь вернулись к своему подстрекателю.

В момент, когда солнце скрылось за горизонтом, а землю озарил свет луны, из тысяч отверстий на обнажённом теле твари начали прорастать зелёные побеги, быстро покрывая тело листьями и цветами. Кожа на вскинутой голове треснула, и осколки деформированного черепа распахнулись, выпуская наружу большой красно-серый цветок. Обрывки мяса отслаивались с медленно растущего ввысь ствола, а осколки костей опоясывали его страшной гирляндой. Всего через пару минут на месте человека возвышался пышный куст синих цветов с огромным красно-серым цветком посередине. Медленно ведя большим цветком по кругу, словно разглядывая собравшихся, растение исторгло из себя огромное облако золотой пыльцы, которое медленно осело на закричавших в восторге людей. А уже в следующий миг люди ринулись к цветку, подставляя ладони под истекающие соком бирюзовые шарики, растущие вокруг синих цветков. Глупое счастливое выражение, поселяющееся на лицах выпивших сок, заставило Каланара вспомнить о наркотических настойках трущоб Пылеграда.

Изображение вновь понеслось вскачь, дни сменяли друг друга, а вокруг растущего день ото дня цветка, который продолжал исправно делиться соком, благодарные сельчане возвели постройку, крышу которой открывали каждую ночь, позволяя раскрывшемуся цветку нежиться в лунном свете. Однако, постройка, судя по количеству полнолуний, простояла меньше года. В какой-то момент растение, превратившееся во что-то совершенно противоестественное, начало рыть под собой огромную яму. Углубившись вниз на десятки метров, чудовище, превратившееся в чудовищную смесь кракена, богомола и покрытого зеленью тарантула, но сохранившее на своей вершине красно-серый цветок, начало отращивать из своего тела знакомые Каланару деревья, которые крестьяне позже спиливали, обрабатывали и складывали в закрывающую яму конструкцию, устилая её этими же досками.

С трудом отведя взгляд от жуткой картины, жрец КоаДива с трудом проговорил:

— Так эта тварь сидит под той площадкой, по которой я сейчас прошел???

— Да, Каланар. Тот, кто когда-то был целителем Таланом, уже давно потерял последние человеческие черты. И то, что он сделал с жителями — непростительно. Он превратил их всех в заражённых лунной скверной существ. То, что ты видел — всего лишь оболочки, в каждой частичке тела которых живёт сущность чудовища, которое ты увидел.

— Но почему ты не вмешалась, Ринтара?! Почему ты и твоя богиня не помогли этим несчастным?! Почему люди не слушали служителя твоей богини? — в недоумении воскликнул Каланар.

Ринтара всмотрелась в глаза служителя КоаДива и горько улыбнулась:

— Проповедники луны говорили людям то, что им было приятно слышать. Они обещали то, что люди никогда не получат, но им так хотелось этого, что они рады были просто верить, были рады быть обманутыми… Бессмертие, жизнь без страданий, полная свобода от земных законов и нравственных, вечное блаженство в свете луны, единение с Лунной Душой, что рождение в этом мире даёт право брать всё, что хочешь, а совесть — это кандалы правителей. А юный Итар учил их таким добродетелям Рикаты, как трудолюбие, целеустремлённость, аскетичность, безусловная любовь к родным и непрощение к своим порокам. Ты спрашиваешь, почему я не вмешалась в творящееся на землях, которые я должна защищать? Я не могу прийти в мир самостоятельно. Это очень сложно. Только богиня, или её служитель могут распахнуть врата между мирами, и впустить меня из изнанки мира в его живую часть. Когда Итар хотел меня призвать, ему помешал староста — Химир Древорез. Он потушил Очаг Призыва, который горел в церкви. Ты видел его — он ударил Итара, когда он хотел воззвать к богине.

— Стой, ты назвала его Химиром? Нам с другом он представился как Витар. Как это понимать?

— Прости, Каланар, этого я не знаю. После того, как испившие дурман Талана люди отреклись от своих душ, которые я должна была охранять, я закрыла последнего живого человека в этой деревне в церкви, и мой разум заполнила тоска и боль, выйти из которой мне помог только ты. Я помню только то, что чуть не погубила Итара, когда он пришел ко мне за помощью, но, слава Рикате, он смог сбежать в мир…

— Что с ним стало?

Прислушавшись к чему-то, после недолгой паузы Ринтара ответила:

— Он кается. Его сжигает изнутри чувство вины, и все эти десять лет он безостановочно кается перед Рикатой.

— А как он выживал здесь столько времени? — нахмурившись, спросил Каланар.

— Когда я заперла церковь, то наложила заклятие сохранения жизни на её территорию. Тело того, кто внутри, не чувствует течения времени. Ему не нужно ни питаться, ни чего-либо другого. У меня есть просьба к тебе, Каланар…

— Слушаю тебя!

— Передай мальчику, что я вернулась, и могу вытащить его отсюда, если он захочет…

Усмехнувшийся жрец только покачал головой, и сделал шаг к переходу арки, но остановился, и обернулся к посланнице Рикаты.

— А разве ты сама не хочешь выжечь этот сорняк, что взошел на твоей земле, Ринтара?

Однако, на её месте уже никого не было. Печально улыбнувшийся Каланар кивнул, и шагнул в марево перехода.