Люби меня в полдень (ЛП)

Глава 17

Беатрис бежала туда, где, она знала, он не найдёт её.

Какая ирония — прятаться от Кристофера в том самом месте, которое ей больше всего хотелось с ним разделить. И она прекрасно понимала, что не сможет прятаться от него вечно. Час расплаты придёт.

Но увидев его лицо в тот момент, когда он понял, что именно она его обманывала, Беатрис желала отложить этот час настолько, насколько только возможно.

Она сломя голову верхом летела к тайному дому в поместье лорда Уэстклифа и, прискакав на место, привязала лошадь и поднялась наверх, в башню. Мебели в комнате почти не было — пара потрёпанных кресел, древний диванчик с низкой спинкой, ветхий столик, и остов кровати, прислонённый к стене. Беатрис содержала комнату в чистоте, подметала полы и вытирала пыль, а стены украсила не заправленными в рамки зарисовками пейзажей и животных.

На подоконнике стояло блюдо с остатками фитилей сгоревших свечей.

Впустив в комнату свежий воздух, Беатрис нервно зашагала из угла в угол, лихорадочно бормоча себе под нос:

— Он, наверное, меня просто убьёт. Ну и хорошо, это лучше, чем если он будет меня ненавидеть. Придушит быстренько, и дело с концом. Да когда б я могла, придушила бы себя сама и избавила его от хлопот! Может быть, мне стоит выброситься из окна. О, если б только я никогда не писала этих писем! Если бы я была честна! О, а вдруг он поедет в Рэмси-Хаус и будет ждать меня там? Что, если...

Она резко остановилась, услышав шум снаружи. Лай. Подкравшись к окну, она обнаружила мохнатую фигуру Альберта, бойко бегущего вокруг здания. И Кристофера, привязывающего свою лошадь рядом с её.

Он её нашёл.

— О боже, — бледнея, прошептала Беатрис. Она отвернулась от окна и прислонилась спиной к стене, чувствуя себя, как узник перед казнью. Это был худший момент в её жизни... и, учитывая, с чем Хатауэям приходилось сталкиваться в прошлом, это кое о чём говорило.

Всего через несколько секунд в комнате появился Альберт и подбежал к ней.

— Это ты привёл его сюда, да? — яростным шёпотом обвинила Беатрис. — Предатель!

Альберт, приняв извиняющийся вид, отошёл к креслу, запрыгнул в него и, положив морду на лапы, задёргал ушами при звуках размеренных шагов по лестнице.

Кристофер вошёл в комнату — ему пришлось наклониться, чтобы не стукнуться головой о низкую средневековую притолоку. Выпрямившись, он быстро огляделся вокруг, прежде чем вперить пронзительный взгляд в Беатрис. Он воззрился на неё, едва сдерживая гнев, с видом человека, которому слишком много пришлось вытерпеть.

Беатрис пожалела, что она не из тех девиц, кто падает в обмороки. Потеря чувств казалась единственным подходящим ответом в её положении.

К сожалению, как бы она ни надеялась упасть в обморок, её сознание оставалось невыносимо ясным.

— Мне так жаль, — прохрипела она.

Ответа не последовало.

Кристофер приближался медленно, будто опасался, что она попытается снова сбежать. Подойдя, он крепко схватил её за плечи, так, что вырваться было невозможно.

— Скажите мне, почему вы сделали это? — спросил он голосом низким и подрагивающим от... ненависти? Ярости? — Да не плачьте, чёрт бы вас побрал. Это было игрой? Или всё только для того, чтобы помочь Пруденс?

— Нет, это не было игрой... – жалко всхлипнув, Беатрис отвернулась. — Прю показала мне ваше письмо, и сказала, что не собирается отвечать. А я ... не могла не ответить. Казалось, будто оно написано для меня. Предполагалось, что так будет только однажды. Но потом вы написали ещё, и я не удержалась, ответила ещё раз... а потом ещё раз, и ещё...

— И сколько в них было правды?

— Всё, — выпалила Беатрис. — Кроме подписи Прю. Всё остальное было настоящим. Пожалуйста, поверьте этому, даже если вы не верите ничему больше.

Кристофер долго молчал. Дыхание его стало тяжёлым.

— Почему вы перестали писать?

Она почувствовала, как трудно ему было спросить. Но, помоги ей боже, отвечать казалось неизмеримо тяжелее.

— Потому что было слишком больно. Слова слишком много значили. — Она заставила себя продолжить сквозь слёзы: — Я влюбилась в вас, и знала, что вы никогда не будете моим. Я больше не могла притворяться Прю. Я слишком сильно любила вас, и не могла...

Ей не дали договорить.

Он целует её, поняла Беатрис как в полусне. Что же это значит? Чего он хочет? Что... но мысли разбегались, и она перестала пытаться понять что-либо.

Руки Кристофера обхватили её, одна из ладоней легла сзади на шею. Потрясённая до глубины души, девушка прислонилась к нему. Ловя её всхлипы своим ртом, он целовал её глубоко, сильно, необузданно. Она, наверное, видит сон... но все органы чувств настойчиво твердили о том, что это наяву: его запах, его тепло, его сила окружали её. Он притянул её ещё ближе, так, что стало трудно дышать. Беатрис это не заботило. Удовольствие от поцелуя накрыло её, опьяняя, и, когда он поднял голову, она изумлённо застонала, протестуя.

Кристофер заставил девушку снова посмотреть на него.

— Любила? — хрипло спросил он. — Прошедшее время?

— Настоящее время, — кое-как выговорила она.

— Ты просила меня отыскать тебя.

— Я не собиралась отправлять ту записку.

— Но отправила. Ты хотела меня.

— Да.

Снова полились слёзы, и у неё защипало глаза. Наклонившись, он прижался к ним ртом, пробуя соль печали. А потом в её глаза заглянули серые его — уже не обжигающие леденящим адским холодом, а мягкие, будто подёрнутые дымкой:

— Я люблю тебя, Беатрис.

Может быть, ей всё-таки дано было падать в обмороки.

Во всяком случае, ощущения были сходные. Колени её подогнулись, а когда он опустил их обоих на вытертый ковёр, её голова скатилась на его плечо. Придерживая её за шею, Кристофер снова накрыл её рот своим. Беатрис беспомощно ответила, не в силах ничего удержать в себе. Ноги их переплелись, его бедро пристроилось меж её бёдер.

— Я д-думала, ты возненавидишь меня... – её растерянный голос, казалось, доносится откуда-то издалека.

— Никогда. Даже если бы ты убежала на самый край земли. Нет места, куда ты могла бы скрыться, чтобы я не любил тебя. Что бы ты ни предприняла, я бы нашёл тебя.

Она задрожала, почувствовав, что он делает, его руки расстёгивали её одежду и проскользнули внутрь. Грудь её горела, соски напряглись, когда он прикоснулся к ним.

— Я думала, ты готов убить меня, — едва выговорила она.

— Нет, — на его губах показалась едва заметная улыбка, — я хотел сделать кое-что другое, — и он накрыл её рот своим, целуя с грубоватым, голодным пылом. Расстегнув её бриджи, он добрался до упругой поверхности её живота. Его рука прокралась дальше внутрь одежды и обхватила её голое бедро. Пальцы исследовали её с нежным, но настойчивым любопытством, заставляя её поёживаться, покрываться гусиной кожей.

— Кристофер, — прерывисто выдохнула Беа, пытаясь справиться с застёжкой его брюк, но он поймал её за запястье и отвёл руку.

— Я слишком долго воздерживался, и не доверяю себе сейчас.

Прижавшись горящим лицом к его шее, там, где рубашка была распахнута, Беатрис почувствовала, как комок прокатился под её губами — он сглотнул.

— Я хочу быть твоей.

— Ты моя, помоги тебе Боже.

— Тогда люби меня, — она горячечно поцеловала его горло, — люби меня...

— Шшш… — прошептал Кристофер. — Я и так еле сдерживаюсь. Я не могу заниматься с тобой любовью здесь. Это будет неправильно, — он поцеловал её спутанные волосы, продолжая ласкать её, поглаживая по бедру. — Поговори со мной. Неужели ты бы позволила мне жениться на Пруденс?

— Если бы казалось, что ты счастлив с ней. Если бы она была той, кого ты желаешь.

— Я желал тебя, — он поцеловал её, сильно, будто наказывая. — Я чуть не сошёл с ума, пытаясь найти в ней то, что я полюбил, и не находя. А позже стал находить всё это в тебе.

— Извини.

— Тебе нужно было сказать мне.

— Да. Но я знала, что ты рассердишься. И я думала, что ты хочешь такую, как она. Хорошенькую, весёлую....

— И ума меньше, чем у пичужки.

— Почему же тогда ты стал ей писать?

— Мне было одиноко. Я почти не знал её, но мне нужен был... кто-нибудь. Когда я получил тот ответ, про осла Модсли и запах октября, и про всё остальное... Я сразу же начал влюбляться. Я подумал, что это другая сторона Прю, та, которую я не видел до того. Мне никогда не приходило в голову, что письма писал кто-то совсем другой. — Он мрачно посмотрел на неё.

— Я знала, что ты бы не захотел получать письма от меня, — сокрушённо ответила Беатрис. — Знала, что была не из тех девушек, которых ты желал.

— Разве похоже на то, что я не желаю тебя? — перекатив Беатрис на бок, Кристофер прижал её к своему возбуждённому телу.

Твёрдость его, жар его тела одурманивали её... она будто опьянела... опьянела от звёздного света. Закрыв глаза, она прижалась лицом к его плечу.

— Ты думал, что я не такая, как все, чуднáя, — сказала она приглушённо.

Его губы скользнули по краешку её уха и остановились на впадинке внизу. Она почувствовала, что он улыбается.

— Милая моя... ты не такая, как все, ты чýдная.

В ответ её губы изогнулись в улыбке. Беатрис вздрогнула, когда Кристофер, переместившись, оказался над ней, снова повернув её на спину и раздвигая своим бедром ей ноги. Он завладел её ртом, целуя беспрерывно, глубоко и нетерпеливо, разжигая огонь в её крови. Сильные, мозолистые руки, руки солдата, начали ласкать её. Бриджи Беа соскользнули с бледных ног.

Они оба прерывисто задышали, когда его ладонь накрыла её тайное местечко. Он поглаживал её, тёплую, влажную, раскрывая и раздвигая, и его палец ласкал вход в её тело.

Она лежала, не сопротивляясь, тихо, только бешеный стук сердца отдавался во всём теле. Он трогал её внутри, мягко проталкивая палец к преграде невинности. Опустив голову, он прижался ртом к нежным изгибам её груди. Она не сдержала стона, ощутив, как его губы обхватили твёрдый бутон. Он начал посасывать её грудь, ритмично лаская языком. Палец внутри двинулся глубже, а основание ладони касалось невыразимо чувствительного местечка.

Беатрис начала извиваться, ничего не видя вокруг, отчаянное напряжение всё усиливалось и усиливалось, туго стягиваясь где-то внизу. Она невольно застонала, когда волна невообразимого наслаждения накрыла её, а он вёл её всё дальше. Она ухитрилась потрясённо выговорить пересохшими губами:

— Кристофер... я не могу...

— Не сопротивляйся, — прошептал он, дыхание овевало её разгорячённую кожу, — позволь мне.

Он поглаживал её в чувственном, порочном ритме, увлекая всё выше. Сначала её мышцы сопротивлялись пугающему потоку ощущений, а потом тело само начало двигаться, кровь быстрее побежала по венам, обдавая плоть нарастающим жаром. Нащупав его голову, Беатрис запустила пальцы в волосы и потянула его рот к своему. Он тут же подчинился, ловя её стоны и вздохи, ловкие руки искусно успокаивали сотрясающие её судороги.

Восторг постепенно схлынул, волны его становились всё тише, оставляя её слабой и дрожащей. Беатрис пошевелились и, открыв глаза, обнаружила, что лежит на полу, полураздетая, в объятиях любимого мужчины. Чýдное, восхитительное, хрупкое мгновение. Она повернула голову, лежавшую на сгибе его руки, и увидела Альберта, заснувшего в кресле, совершенно равнодушного к их занятиям.

Кристофер ласкал её медленными движениями, пальцы гладили ложбинку меж грудей.

Отклонив голову назад, Беатрис взглянула на него. Выступивший пот придал его коже блеск полированного металла, строгие мужественные черты были будто отлиты из бронзы. Он смотрел на неё с таким поглощённым видом, словно её тело завораживало его, словно она была сделана из чего-то драгоценного, никогда прежде не виданного им. Беатрис почувствовала мягкую волну его горячего дыхания, когда он наклонился, чтобы поцеловать внутреннюю часть её запястья. Кончик его языка задержался там, где бился пульс. Чувство близости с Кристофером было таким новым, и в то же время таким же необходимым, как биение её собственного сердца.

Она не хотела покидать его рук. Ей хотелось быть с ним всегда.

— Когда мы поженимся? — спросила она томным голосом.

Кристофер провёл губами по её щеке. Прижал её к себе чуть крепче.

И промолчал.

Беатрис удивлённо моргнула. Его колебания были ровно ушат холодной воды на голову.

— Разве мы не собираемся пожениться?

— Сложно сказать, — Кристофер поглядел в её раскрасневшееся лицо.

— Вовсе нет. Это очень просто сказать: да или нет.

— Я не могу жениться на тебе, — тихо проговорил он, — пока не буду уверен, что этот брак будет хорош для тебя.

— А почему ты в этом не уверен?

— Сама знаешь.

— Нет, не знаю!

— Приступы ярости, кошмары, странные видения, злоупотребление спиртным... — его рот скривился, — ну как, похоже я на человека, пригодного в мужья?

— Ты собирался жениться на Пруденс, — вознегодовала Беатрис.

— Нет, не собирался. Я не стал бы подвергать таким испытаниям ни одну женщину. Тем более ту, которую люблю больше жизни.

Беатрис откатилась и села, натягивая одежду.

— И как долго ты собираешься заставлять нас ждать? Разумеется, ты не без изъяна, но...

— «Не без изъяна» тот, у кого лысина или оспины. Мои проблемы посерьёзнее будут.

— В нашей семье все с недостатками, и их супруги тоже все с недостатками, — запальчиво возразила Беатрис. — Но, полюбив, каждый из нас не побоялся рискнуть.

— Я слишком сильно тебя люблю, чтобы рисковать твоей безопасностью.

— Тогда люби меня ещё сильнее, — взмолилась она. — Так сильно, чтобы жениться на мне, невзирая ни на какие препятствия.

— Ты не думаешь, что мне было бы легче взять, что я хочу, и наплевать на последствия? — рассердился Кристофер. — Я хочу быть с тобой каждую минуту днём, я хочу обнимать тебя каждую ночь. Я так хочу близости с тобой, что едва могу дышать. Но я не позволю, чтобы тебе был причинён вред — особенно моими руками.

— Ты не причинишь мне вреда. Твои инстинкты не дадут тебе.

— У меня инстинкты сумасшедшего.

— Ты готов разделить мои проблемы, — уныло сказала Беатрис, обхватив себя за согнутые колени, — но ты не готов позволить мне разделить твои. — Опустив голову, она спрятала лицо в ладонях. — Ты мне не доверяешь.

— Ты знаешь, что дело не в этом. Я не доверяю себе.

Она была так взвинчена, что не заплакать было трудно. Это было так несправедливо. До безумия.

— Беатрис, — Кристофер, опустившись на колени рядом, привлёк её к себе. Она замерла. — Позволь мне обнять тебя, — прошептал он ей в ухо.

— Если мы не поженимся, как же мы будем видеться? — жалобно спросила она. – Ходить в гости — обязательно с кем-нибудь третьим для приличия? Кататься в открытых экипажах? Тайком, короткие мгновения?

— До сих пор у нас не было и этого, — Кристофер погладил её по волосам и посмотрел в полные слёз глаза.

— Этого мало, — руки Беатрис обвились вокруг него. — Я не боюсь тебя. — Схватив его сзади за рубашку, она встряхнула его, как бы для того, чтобы подчеркнуть свои слова. — Я хочу тебя, а ты говоришь, что хочешь меня, и единственное препятствие между нами — ты. И не говори мне, что ты выжил во всех этих битвах и столько перетерпел только для того, чтобы вернуться домой для этого…

— Тихо. Дай мне подумать, — он прижал палец к её губам.

— Что тут...

— Беатрис, — в голосе звучало предупреждение.

Она замолчала, не отводя взгляда от его сурового лица.

Кристофер хмурился, взвешивая возможности, споря сам с собой и, казалось, не в силах прийти к удовлетворительному решению.

Беатрис тихонько опустила голову ему на плечо. Ей было тепло и уютно, сильное мускулистое тело будто специально было создано для её удобства. Она поёрзала, чтобы прижаться теснее, пока не ощутила приятную твёрдость его груди под своей. Потом чуть изменила положение, чтобы чувствовать его давление и ниже. Её тело изнывало, желая стать ещё ближе. Украдкой она легко провела губами по солоноватой коже шеи.

— Перестань крутиться, — рука Криса крепко схватила её за бедро, а в его голосе прозвучали смешинки. — Мужчина не в состоянии думать, когда ты так себя ведёшь.

— А ты ещё не додумал?

— Нет, — но она чувствовала, что он улыбается, когда он поцеловал её в лоб. — Если мы с тобой поженимся, — в конце концов произнёс он, — я окажусь в положении человека, пытающегося защитить жену от самого себя. А твоё благополучие, твоё счастье — всё для меня.

Если... Сердце Беатрис, казалось, билось где-то в горле. Она хотела было заговорить, но Кристофер, тихонько приподняв костяшками пальцев её подбородок, осторожно прикрыл её рот.

— К тому же, каких бы замечательных идей не было у твоей семьи по поводу супружеских отношений, — продолжил он, — я придерживаюсь традиционных взглядов. Муж — хозяин в доме.

— О, разумеется, — быстро сказала Беатрис, даже чересчур быстро. — Моя семья тоже в это верит.

Он скептически прищурился.

Пожалуй, она чуть-чуть перестаралась. Надеясь отвлечь его, Беатрис прислонилась щекой к его ладони:

— Я могу взять с собой зверюшек?

— Конечно, — голос его смягчился. — Я бы никогда не лишил тебя чего-нибудь столь важного для тебя. Хотя, не могу не спросить... как насчёт ёжика?

— Медузы? Ох, нет, она сама не выживет. Её совсем крохой бросила мать, и с тех о ней забочусь я. Наверное, я могу попробовать найти ей новых хозяев, но почему-то люди предубеждены против ежей как домашних питомцев.

— И с чего бы это они? — улыбнулся Кристофер. — Хорошо, Медуза остаётся.

— Так ты делаешь мне предложение? — воспрянула духом Беатрис.

— Нет, — закрыв глаза, Кристофер тихонько вздохнул. — Но думаю об этом, хотя и знаю, что не стоило бы.