Любишь только дважды

Глава 6

Уже через минуту Марли сидела на пассажирском сиденье машины Джоэла, держась за дверную ручку, готовая выпрыгнуть из движущегося автомобиля, если водитель позволит себе что-то лишнее. Когда ей показалось, что он не смотрит на нее, она отстегнула ремень безопасности – на тот случай, если ей придется спешно покинуть машину. Обстоятельства, конечно, вынудили ее принять от него услуги, но она не собиралась ослаблять бдительность, ни в коем случае.

Обнаружив прослушивающее устройство в своем телефоне, Марли поняла, как она на самом деле беззащитна. Почему она не догадалась попросить Космо, чтобы он осмотрел ее дом на предмет «жучков»? Ей было стыдно за себя.

– Мы не могли бы проехать мимо почты? – спросила она, показав конверт экспресс-почты. – Мне нужно срочно это отправить.

– Разумеется.

Он казался вполне обходительным. По крайней мере, сейчас. Но Марли не спускала с него глаз. Джоэл сделал небольшой крюк, остановился у почты и бросил ее конверт в ящик срочной доставки.

Марли объяснила ему, как проехать к дому ее матери на острове Норт-Падре, но теперь тишина так затянулась, что ей стало не по себе. Всевозможные «что, если» толпились у Марли в голове, пока наконец ее мозг не стал чувствовать себя так, будто он был двухместным автомобилем, в который набилась куча ребят из колледжа, пытающихся попасть в Книгу рекордов Гиннесса в номинации «наибольшее количество студентов, залезших в малогабаритный автомобиль».

Что, если Джоэл – правительственный агент, посланный, чтобы шпионить за ней? Что, если он работает в паре с тем убийцей и сейчас везет ее навстречу смерти? Что, если?..

Надо остановиться, не то она сойдет с ума.

– Чем ты занимаешься? – спросила Марли, чтобы прекратить это невыносимое молчание и узнать о нем побольше.

Джоэл явно был неразговорчивым, а она не умела чувствовать себя свободно в обществе людей, которых не знала. Она могла бы, конечно, позволить вести разговор Анджелине, но обычно это заканчивалось плохо, как в случае с офицером Кемпом.

– А ты как думаешь? – Он бросил на нее изучающий взгляд.

– Военный?

– Почему ты решила, что я военный?

– Ну, у тебя такая уверенная петушиность в походке.

– Уверенная петушиность. – Джоэл рассмеялся.

– Петушиная уверенность. Я хотела сказать петушиная уверенность.

– Понятно.

О Боже! Лицо Марли горело. Сейчас ей хотелось одно – вжаться в какой-нибудь угол и умереть.

Она видела в глазах Джоэла изумление и что-то еще. Что-то темное, тяжелое и чувственное. Марли сглотнула. Желание?

К ней?

Джоэл подмигнул.

Да! О Боже!

Казалось, он ничуть не стеснялся показать, что ее оговорка, какой бы странной она ни была, вызвала его интерес. Марли не привыкла ни к беззастенчивой мужской лести, ни к одобрению и не знала, что с этим делать.

Я знаю, дай мне с ним поговорить.

– Я действительно хотела сказать «петушиная уверенность», честно, – сказала Марли, сделав ситуацию только хуже. Ну почему она не могла просто заткнуться?

– Возможно, ты хотела это сказать, но то что ты сказала, было классической оговоркой по Фрейду.

– Послушай, ты меня даже не знаешь, так что не надо доставать меня всей этой психологией.

– Ну вот, а теперь ты начинаешь защищаться.

– Ну и что? Я имею право защищаться, если хочу. Закон этого не запрещает.

Он медленно и заигрывающе улыбнулся ей:

– Просто для информации: мой петушок вполне готов сражаться.

Марли мгновенно зажала уши ладонями:

– Я не слушаю. – Но конечно, она все слышала.

– Да ладно, неужели такая обычная вещь, как маленький петушок, способна вывести тебя из равновесия?

Слова, сорвавшиеся с языка Марли, определенно принадлежали Анджелине.

– Успокойся, – проговорила она. – Маленькие петушки не выводят меня из равновесия.

Джоэл захохотал.

Ну вот. Теперь уж просто невозможно сделать ситуацию хуже. К счастью, машина заворачивала на улицу ее матери.

– Третий дом по левой стороне. – Марли показала на коттедж Пенелопы.

Пахло зимним морем. Над их головами кружили чайки, в последний раз облетая свои владения, прежде чем устроиться где-нибудь на ночь. Несмотря на довольно плотное движение на дорогах, добрались они быстро. Наверное, потому, что Джоэл сильно превышал скорость.

Марли открыла дверцу, прежде чем машина полностью остановилась. Ей хотелось поскорее выбраться из нее и оказаться подальше от источника своего унижения.

– Ух ты! – Тон был веселым и дружелюбным, но не более. – А где же шумная встреча?

– Не провожай меня, – поспешно сказала Марли. – Со мной все будет в порядке. Спасибо за то, что подвез.

– Ах так? Значит, тебе стыдно представить меня своей матери?

– Нет. – Марли улыбнулась ему в ответ и сама удивилась этому. Ей казалось, что у нее уже не осталось сил на чувство юмора. – Просто боюсь, что она тут же начнет играть роль свахи. – В том случае, разумеется, если она дома и с ней ничего не случилось. – Я еще никогда не приводила домой парней.

– Никогда? – Джоэл в удивлении приподнял брови.

– Только Космо. – Марли поправила очки. – Но он не считается.

– А кто такой Космо?

– Мой лучший друг.

– Почему же не считается? Он голубой?

– Нет, он не голубой. Но мы просто друзья.

– Мужчина и женщина не могут быть просто друзьями.

– Нет, могут.

– Женщины считают, что это возможно, но обычно получается так, что парень просто мирится с невозможностью заниматься любовью с женщиной, которая его притягивает, лишь бы быть рядом с ней, и надеется, что когда-нибудь она изменит свое отношение к нему. Но, как правило, этого не происходит.

Марли открыла рот, чтобы возразить, но неожиданно поняла, что Джоэл прав. Космо согласился довольствоваться дружбой, когда понял, что большего от нее он не добьется.

– Значит, ты никогда не приводила парней домой и не знакомила их со своими родителями? Только не говори, что у тебя не было парней, потому что я этому не поверю. К такой милой девушке парни должны выстраиваться в очередь.

Милая!

Марли ненавидела это слово.

А Джоэл, видимо, думал, что делает ей комплимент. Ее часто называли милой, обаятельной, привлекательной. Пожилые дамы любили пощипывать ее пухлые щечки. Но Марли не хотела быть ни милой, ни обаятельной, ни привлекательной. Она хотела быть высокой, красивой и яркой. И чтобы у нее были скулы, как у Хэлли Берри. Ей хотелось иметь лицо, как у Елены Троянской, а не как у гнома.

Как же, разбежалась. Грешники в аду мечтают о холодной воде, только ее им почему-то не дают.

– Можешь мне не верить, – холодно сказала Марли, – но если ты всего лишь милая, то парни скорее попросят тебя испечь им печенье или присмотреть за собакой, чем пригласят на свидание.

– Ну и дураки, – покачал головой Джоэл.

Марли вновь почувствовала, как краска приливает к ее лицу. Ну почему она так легко краснеет? Джоэл ждал, не говоря ни слова. Не особо задумываясь, Марли поспешила заполнить вакуум, выложив все начистоту.

– Мама очень переживает из-за моей личной жизни. Она хочет, чтобы я нашла настоящую любовь.

– Ждет не дождется внучат?

– Нет, это намного больше. Она убеждена, что я очень много теряю из-за того, что не прячусь за спиной какого-нибудь мужика. Она просто из сил выбивается, пытаясь устроить мой брак. Дело в том, что у нее с папой были особые отношения. Они были родственными душами – если ты веришь во все это.

– Ты, как я понимаю, не веришь.

– Нет.

– Почему?

– Я видела, что произошло со сказочным браком моих родителей.

– Развод?

– Нет. Папы не стало, когда мне было одиннадцать. – И зачем она вообще открыла рот? Зачем рассказывала ему о таких личных вещах? На нее это совсем не было похоже. Что было в Джоэле такого, отчего у нее развязывался язык? Почему бы просто не выйти из машины, поблагодарить его за помощь и пойти домой к маме?

– Тяжелый удар.

Это что, сочувствие? Марли подняла голову и, посмотрев ему в глаза, удивилась его искренности.

Соберись, закрой рот и не говори больше ни слова.

Но она так долго держала все свои переживания внутри, что ей просто необходимо было высказаться. Возможно, именно выражение искреннего сочувствия на его лице подтолкнуло ее. Или, может быть, покушение на ее жизнь сняло все эмоциональные барьеры.

Какова бы ни была причина, Марли не смогла остановить слова, вырвавшиеся у нее.

– Моего отца убили, и после его смерти жизнь моей матери была разорвана в клочья. Я думала, она умрет от отчаяния и одиночества. Или совершит самоубийство.

«Заткнись, заткнись, заткнись».

Джоэл не спрашивал о подробностях. Он просто прикоснулся к ее руке. Нежно, ласково – и тут же убрал руку. Его жест удивил Марли. Джоэл казался совсем не сентиментальным человеком. Ему-то она вряд ли стала бы плакаться в жилетку. Слава Богу, он убрал руку прежде, чем она разрыдалась.

– А ты? Как его смерть отразилась на тебе?

Марли хмыкнула, только чтобы не расплакаться. Она уже один раз потеряла контроль над собой в его присутствии, этого вполне достаточно.

– Она научила меня держаться подальше от людей, которые могут стать моей родственной душой. Кому нужны такие страдания?

– А тебе не кажется, что лучше любить и потерять эту любовь, чем вообще никогда не любить?

– Нет. – Марли не хотела показаться жестокосердной, но она пришла к такому выводу за долгие годы размышлений. – Я из тех, кто считает, что нельзя страдать по тому, чего у тебя никогда не было.

– Ты шутишь?

– Почему? Ты считаешь, что я поступаю неправильно, пытаясь избежать боли, когда известно, что она обязательная составляющая любви? А мне кажется, я поступаю довольно разумно.

– Нет, – сказал он. – По-моему, ты зря думаешь, что любовь не стоит той боли, которую она может принести.

– Мне кажется, ты был влюблен.

– Да.

– И твое сердце разбилось.

– И мое сердце разбилось.

– Оно того стоило?

– О да! – Джоэл произнес это так, будто припоминал удивительные дни, прошедшие давным-давно.

Марли почувствовала укол ревности.

– И сколько раз ты влюблялся?

– Только один.

– И тебе хочется попробовать еще раз? Одного не хватило?

– Я готов рискнуть. Почему бы и нет? Для этого мы и живем. Жизнь опрокидывает нас, но мы поднимаемся и идем дальше.

– Мазохист.

– Ну, по крайней мере, я наслаждаюсь жизнью. Признайся: ты никогда не была влюблена.

Марли помедлила.

– Ну, однажды в детстве я по уши влюбилась в одного мальчика. Это считается?

– Сколько тебе тогда было?

– Пять.

– И в кого же ты влюбилась?

– Как ни странно, но это был сын того самого человека, который убил моего отца.

– Что?! – Джоэл закашлялся, как будто ему попало не в то горло.

– С тобой все в порядке? – встревожилась Марли.

– Да-да, – ответил он, но голос его был странно напряжен. Марли недоуменно посмотрела на него. – Продолжай.

– Я втюрилась в Джей-Джея, но это было задолго до того, как его отец убил моего. Он был на пять или шесть лет старше. Меня Джей-Джей недолюбливал, потому что родители заставляли его играть со мной, но я это терпела. – Марли мечтательно вздохнула. Она уже много лет не вспоминала о Джей-Джее, хотя о нем у нее остались самые светлые воспоминания, а не так уж много светлых воспоминаний осталось у нее от детства.

– Вот как?

– Он был такой симпатичный. Высокий, темноволосый, с восхитительными серо-зелено-голубыми глазами, почти как твои. Такой цвет нечасто встретишь. Он любил бейсбол и никогда не расставался с пачкой бейсбольных карточек, которые носил в заднем кармане. Когда он их покупал, то жвачку из упаковки отдавал мне. Я притворялась, что люблю бейсбол: из-за жвачки и чтобы послушать, как он рассказывает о своей любимой команде, «Техасских рейнджерах».

Может быть, поэтому ее и привлекал Джоэл. На подсознательном уровне он своими темными волосами и глазами цвета океана напоминал ей мальчика из детства.

– И что же с ним случилось?

Марли пожала плечами:

– Его родители развелись, мама получила полную опеку, и я больше никогда его не видела.

– Когда ты в последний раз вспоминала о нем?

– Много лет назад. Я и сейчас бы о нем не вспомнила, если бы ты не заговорил об этом.

– Тогда нет. – Джоэл покачал головой. – Тогда это не считается настоящей влюбленностью. Ты была слишком маленькой.

– Возможно. Но для моего пятилетнего мозга это было довольно сильное чувство.

Пусть она и была маленькой, но ее чувства к Джей-Джею были очень глубокими. Марли до сих пор помнила, как он носил ее на плечах по пляжу тем летом. Как теплые лучи солнца ласкали ее кожу, как хорошо ей тогда было. И как Джей-Джей заступился за нее, когда какие-то мальчишки, окружив ее, пытались отнять рожок с мороженым.

Откуда взялся этот комок в горле? Марли уставилась на окна в доме своей матери. Она только сейчас заметила, что во всем доме горел свет. Странно. Мама была до скупости экономной. Она никогда не уходила из комнаты, не выключив свет.

– Марли? Что-то случилось? – Джоэл опять прикоснулся к ней. На этот раз в его прикосновении было нечто большее, чем простое сочувствие. Он крепче сжал ее ладонь и стал поглаживать ее.

Она отдернула руку и заглянула ему в глаза. Внезапно ей в голову пришла мысль: каково было бы заглянуть в его глаза, занимаясь с ним любовью. Испугавшись этой мысли, Марли опустила взгляд, надеясь, что Джоэл не смог прочитать на ее лице эти эротические фантазии.

Мама. Сконцентрируйся на маме.

Но это был плохой совет, потому что Марли тут же начала воображать всевозможные ужасы, столкнуться с которыми была совсем не готова.

– Я провожу тебя до двери, – сказал Джоэл.

– Не стоит.

Но Джоэл решительно взял ее под руку и повел по дорожке.

Было уже совсем темно. На улице зажглись фонари, и свет сливался с сиянием, исходящим от дома. Воздух был наполнен ароматами моря и шумом волн, разбивающихся о берег.

Марли стало страшно. Это было острое ощущение, отдававшееся горечью во рту.

Что-то было не так. Ее мама никогда не оставила бы свет включенным.

Марли вырвала у Джоэла руку и подбежала к крыльцу. Она повернула ручку, и дверь распахнулась.

Сцена, представшая ее глазам, была так ужасна, что она повернулась и спрятала лицо на груди Джоэла. Ей понадобилось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем решиться посмотреть снова.

Обычно безупречно аккуратный и идеально вылизанный дом ее мамы был в ужасном состоянии. Картины были сорваны со стен, вся мебель перевернута вверх ногами, бумаги валялись на полу. В панике Марли бросила свою сумочку на столик и побежала осматривать дом. Она перебегала из комнаты в комнату, звала маму и вздрагивала при виде каждой новой сцены разрушения.

Расколотое зеркало в ванной, разбитые вдребезги горшки с цветами на веранде, разбросанные по спальне семейные фотографии. Часть из них была порвана, часть смята.

Марли вскрикнула и в отчаянии упала на колени. Она схватила стопку фотографий и трясущимися руками прижала к груди.

Джоэл присел рядом и положил руку ей на плечо, но она скинула его руку. Ничто не могло помочь ее горю. Она не могла полагаться на него. Она его не знала. Нельзя было верить ему. Марли посмотрела на ковер и увидела темное пятно и несколько пятнышек на полу, ведущих к двери.

Кровь.

– Мама! – зарыдала она. – Мама, где ты?

Ритмичный хип-хоп доносился из квартиры Трини, расположенной в ультрасовременном доме Джорджтауна.

Космо стоял на пороге, в одной руке у него был ноутбук, в другой – коробка с тортом.

Сначала он хотел принести ей цветы, но потом решил, что для женщины вроде Трини это будет излишне романтичным. В конце концов, он остановился на торте, поскольку жил в двух кварталах от кондитерской фабрики, да и кто же не любит торты?

Космо так волновался по поводу этой встречи, что даже допустил на работе несколько ошибок, свои первые ошибки с начала работы в офисе. Ничего страшного, но его начальник заметил это. В конце рабочего дня Петерсон остановился у его стола и сказал:

– Только не допустите, чтобы Трини Делани испортила и вашу жизнь.

Что он имел в виду?

И почему после этой предостерегающей фразы Петерсона ему еще больше захотелось увидеться с Трини?

Космо глубоко вздохнул и приготовился постучать, но едва он занес кулак, как Трини распахнула перед ним дверь.

– Заходи, быстро, – Трини схватила его за лацкан и втащила в прихожую.

Ее прикосновение было как электрический ток. Космо бросил взгляд через плечо, когда она захлопывала за ним дверь.

– За тобой следили? – Трини приподняла римскую штору и выглянула на улицу.

– Следили? – Космо непонимающе моргнул.

На Трини было облегающее ярко-красное платье и такого же цвета домашние туфли с перьями. Распущенные волосы мягкими волнами спускались на плечи.

Космо сглотнут, когда его взгляд уперся в ее ягодицы. Одежда Трини не оставляла никаких сомнений по поводу ее намерений. Его будут соблазнять. По правде говоря, Космо еще не знал, готов ли он к этому шагу, хотя она была ему нужна больше воздуха, Он так хотел ее, что даже сунул три презерватива в сумку ноутбука и молился, чтобы ему выпал шанс использовать хотя бы один из них.

Такие смелость и расчетливость были совсем не в его духе, но Космо надоело наблюдать и ждать, оставаясь в тени, в то время как другие мужчины берут инициативу в свои руки и получают награду за свое нахальство. Теперь была его очередь, и он не собирался сдаваться, Он получил работу, которую давно хотел, а теперь он хотел Трини.

Трини повернулась к нему, штора, которую она больше не держала, упала.

– Ты не удосужился проверить, не следит ли кто-нибудь за тобой?

– А что, должен был?

– Ты всегда должен проверять, нет ли за тобой хвоста. Разве на ориентации вас этому не учили? – Трини посмотрела на него так, будто он был не слишком сообразительным псом, и Космо тут же погрузился в пучину неуверенности. Ему хотелось, чтобы она смотрела на него с уважением.

– Я гражданский, – пожав плечами, напомнил ей Космо.

– Тогда ты особенно уязвим, – заметила она, – Тебя могут похитить и пытать, поскольку тебе слишком многое известно.

Она что, смеялась? Космо смотрел на нее во все глаза. Непохоже, чтобы ей было весело.

– Военно-морская разведка – это серьезная организация, – добавила Трини. – Не забывай об этом.

– Я знаю. Нам говорили о мерах безопасности на ориентации. Но кто может за мной следить?

– Они следят не за тобой. Они следят за мной.

– А за тобой кто следит?

Трини вздохнула:

– Люди моего отца.

– Твой отец организовал за тобой слежку? Но зачем?

– Папино участие в президентских выборах – большая заноза у меня в заднице. Поэтому он послал своих людей следить за тем, чтобы я не выкинула ничего такого, что могло бы испортить ему жизнь. – Тон ее резко изменился, когда она увидела коробку, которую Космо держал в руке. – Ты принес торт? Как мило! Какой?

– «Черепаху».

У нее загорелись глаза.

– Мой любимый!

Трини отнесла коробку на кухню. Космо пошел за ней, он все еще чувствовал себя провинившимся псом. Вот тебе и вся его сила. Она махнула в сторону кухонного стола:

– Можешь установить свой компьютер здесь.

Космо сделал так, как она просила. Он подсоединил ноугбук к розетке, чтобы сэкономить заряд аккумулятора, включил его и взглянул на Трини в ожидании дальнейших указаний. Он не совсем понимал, что происходит. Это свидание? Он окинул взглядом ее одежду. Трини была одета так, будто это было намного больше, чем просто первое свидание. Но тогда зачем ей понадобился компьютер?

Может, она из тех, кто любит заниматься любовью перед камерой, а потом выкладывать запись в Интернет? Или ее возбуждает просмотр домашнего порно других людей?

На это он не согласен. Что ему делать, если она попросит его подключиться к веб-сайту свингеров? Космо вспомнил слова Петерсона: «Только не допустите, чтобы Трини Делани испортила и вашу жизнь».

– Тебе, наверное, интересно, что мы будем делать? – спросила Трини.

– Ну да.

Пока он подключал и загружал компьютер, она открыла бутылку муската «Асти» и налила вино в два бокала. Затем принесла к столику вино и большой кусок торта с двумя вилками. Тарелку с тортом она поставила посередине и пододвинула свой стул поближе к Космо.

От нее исходил такой аромат, что он едва мог собраться с мыслями, а его локоть находился всего в нескольких сантиметрах от нее. Если он потянется за одной из вилок, то дотронется до нее. Это то, о чем он мечтал с тех самых пор, как впервые увидел Трини.

Он и все остальные гетеросексуальные мужчины на планете.

Шаткий вагончик американских горок нес его по неустойчивым деревянным рельсам. Ему до смерти хотелось слиться с ней телами, смешать их генетические коды. Боже, он еще никогда никем так не увлекался! Он чувствовал себя совершенно несчастным и страдал от любви.

– Подключись к внутренней сети управления морской разведки, – потребовала Трини.

Космо посмотрел на нее, сердце его глухо билось в груди.

– Мы делаем что-то незаконное?

– Куда уж незаконнее.

– Мы собираемся ее взломать?

Трини улыбнулась:

– Да, а тебя это пугает?

Космо улыбнулся ей в ответ. Ему было все равно. Трини улыбалась ему. Это было как солнечный свет, как радуга, как четырехлистный клевер.

– Нет, конечно. Я этим живу.

– Я знаю. Именно так ты и получил работу в управлении.

– А ты, оказывается, провела расследование.

– Не тебе же одному быть дотошным, Космо Виллерил.

– А что мы взламываем?

– Личные файлы моего отца.

– Мне кажется, или в воздухе запахло комплексом Электры?

– Фрейд написал массу всякого бреда, но должна признать, что у нас с отцом натянутые отношения.

– Я потеряю работу после этого? – Космо не был уверен, что ночь любви даже с самой сексуальной женщиной из всех, с кем ему приходилось делить торт, стоит потери работы, но похоже, все шло именно к этому.

– Нет, если ты так хорош, как все о тебе говорят.

– Ты используешь меня? – спросил он.

– А как тебе кажется? – По ее глазам невозможно было ничего прочесть.

Они смотрели друг на друга поверх компьютера. Атмосфера в комнате начала сгущаться.

Трини отломила кусочек торта, наклонилась и поднесла вилку к его рту.

– Давай, Кос. Отступи от своего вечного благоразумия. – Она подмигнула ему. – Попробуй.

Война сердец. Эта соблазнительная женщина предлагала ему согласиться на вечное проклятие.

И подобно Адаму, откусившему предложенное Евой яблоко, Космо потянулся губами к торту.