Любовная какофония

ФОТОГРАФИРОВАТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ

— Медам, мсье, пожалуйста, спрячьте ваши фотоаппараты. У нас в казино не фотографируют.

Вот как! В Лувре, где в неизменно плотном кольце посетителей стоит Венера, там можно; в Версале, бывшей резиденции бывших королей, тоже сколько угодно. Единственно, где нельзя, так это на кладбище Пер-Лашез: там авторские права на памятники. Но игорный дом в Монте-Карло как будто не кладбище…

У себя в Москве можно поспорить по поводу любого запрещения и даже, очень рассердившись, написать в «Крокодил». Но здесь нужно считаться с правилами. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, даже если этот монастырь — игорный дом.

Нам хорошо. Мы не усядемся ни за один из столов и не проиграемся в пух и прах хотя бы потому, что у нас в кошельках и без того пух и прах — горсточка франков.

НИКАКОГО МОДЕРНА

В залах казино модерна нет. Панно, ковры, глухие шторы, шелковые абажуры с оборками. Вероятно, есть такие новшества, как кондиционированный воздух и пылесосы, но ни того, ни другого не чувствуется: душно, пахнет сигарами, духами и почему-то отчетливо пылью. Каждый из игорных залов носит свое имя в отличие от игроков, которые для всех безымянны.

Администрация в своем радушии делает то, что французы называют «фо па» — неправильный, неудачный шаг, или ход: проводит нас, туристов, в зал, где всего один стол. Здесь крупные ставки, здесь сидят богачи. Азарт тот же, что и в залах для всех, но гонор непревзойденный. Потому что жертвоприношения собственной алчности особенно внушительны.

Какими допотопно злыми глазами смотрят на нас эти игроки! А ведь предполагается, что они отменно воспитаны. Кажется, они даже выражают протест администрации: зачем пустили посторонних?

А я их понимаю: ведь они знают, что здесь они голые. И это не нагота Венеры в Лувре, это уродливо обнаженные пороки. Ничем, даже фиговым листком приличия, не прикрытый безумный азарт жадность зависть Это похуже отвислого живота и дряблых грудей, которые умело спрятаны под элегантными костюмами и платьями игроков.

Молодых здесь нет. Во всяком случае, не было в тот час, когда в казино были мы. Две девчонки сидели поодаль на диване и рассматривали модный журнал. Может быть, они стерегли какую-нибудь свою сумасшедшую бабку или мамашу.

КОГДА ЖЕНЩИНЫ ГРЫЗУТ НОГТИ

В княжестве Монако, как в Париже или Марселе, в магазинах продаются локоны, челки, косы, целые парики из натуральных волос и из синтетических. Это можно. Продаются ногти, миндалевидные, любого цвета. Это на случай, если дама сломает собственные.

Наверно, в магазинах Монако ногтями торгуют особенно бойко. В игорных залах дамы забывают о манерах. Многие стоят за спинами игроков, вступают с ними в пай, суют свои франки. А потом следят за рулеткой, и, пока она крутится, грызут ногти, или чешут голову под прелестными синтетическими локонами.

Теперь я понимаю, почему нас попросили спрятать аппараты. Мы видим, как лысый старик с пучочками белых волос над ушами вцепился в свои пучочки и ждет, что перст судьбы остановится на его номере. Нет, не остановился… Перст знает, куда надо тыкать. Знают это и сами игроки, но безошибочно действует сила легенд о баснословных выигрышах. Если кто-то когда-то баснословно выигрывал, то ведь это может повториться… Старичок теребит свои пучочки, дамы грызут свои ногти. Если сфотографировать, это будет убийственная карикатура. Поэтому и запрещено.

ПРИВИДЕНИЯ

По вестибюлю идет женщина. Нет, идет не то слово. И женщина тоже неправильно. Движется маленькое, сухонькое привиденьице в черном костюме и зеленой шляпке. Ему лет восемьдесят, а может быть, и все девяносто… Ноги шаркают, не отрываясь от ковра. Глаза устремлены в зал, где играют.

Нас было двадцать человек, и все двадцать увидели одно и то же. Иначе я могла бы подумать, что мне привиделось. Не успели мы прийти в себя от одной пугающей встречи, как произошла вторая. Мы услышали стук костылей о паркет вестибюля. На костылях, волоча ногу в белом чулке, ползло второе привидение, страшнее первого. Только на этом и шляпка была черная. Но тот же остановившийся, остекленевший взгляд выцветших старческих глаз. Говорят, они обе получили свои параличи за рулеткой. Оправились, отдышались и, вместо того чтобы остаток дней провести у моря под пальмами и каштанами, среди цветущих лимонов и роз, снова добровольно ползут на плаху. Вольному воля, спасенному рай…

Когда человек выходит из казино, если он не одержим бесом игры, он чувствует необыкновенное облегчение. Синее небо, синее море, щедрое солнце, яркая зелень, цветы, чистый воздух. Как можно часами сидеть в зашторенных залах, прилепившись к столу? Значит, можно, если вселился бес, и господь бог — католический, протестантский или православный — уже не властен чад своим вполне одичавшим стадом.

Мы без грусти покинули маленький земной рай на берегу Средиземного моря с его идеальным климатом, пышной растительностью и с дьявольской кухней игорного дома, где препарируют нераскаявшихся грешников.