Любовная ловушка

Глава 8

Он опять все испортил.

Коналл кинул лук со стрелами на землю и опустился прямо в мокрый холодный снег, прислонясь спиной к стене хижины. Сжав кулак, он ударил воздух перед собой. Изо рта вырвался короткий разочарованный крик и малым облачком повис над головой.

Отец всегда ругал его за то, что он был слишком импульсивным, уж очень похожим на дядю Ронана. И сейчас Коналл был вынужден признать, что Дэр Маккерик оказался прав. Когда он встречался с каким-то препятствием, то вместо того чтобы отойти и подумать, как с ним справиться, он начинал действовать немедленно. Коналлу казалось, что раздумья – это лишняя трата времени, и лучше сразу поступить так, как подсказывают инстинкт и интуиция.

Ведь он, в конце концов, не был идиотом. Его интуиция раньше никогда его не подводила. Если на тебя прыгает зверь, ты тут же убиваешь его. Если ты находишь проклятую вещь, принадлежащую умершей старухе, которая своим колдовством привела твой клан на грань вымирания, то ты должен уничтожить ее. Если что-то горит, то нужно срочно залить это водой. И если упертая девчонка не желает слушать тебя, хотя ты заботишься только о ее безопасности, то…

«Ну, ты точно не должен был целовать ее…» Коналл застонал и схватился руками за голову. С чего вдруг он повел себя так по-дурацки? Может быть, на него так повлиял страстный взгляд Ив, обращенный к нему, когда она защищала накидку? Может быть, ее раскрасневшееся лицо, которое обычно было бледным? Или это запоздалая нервная реакция на встречу с волком у дерева Ронана? Да, он, безусловно, должен был забрать у Ив чертову накидку, но ведь он мог сделать это более разумным способом, не разжигая в себе желание, которое он и так уже с трудом контролировал. У него было такое чувство, что он просто плохо себя контролировал и уже не мог остановиться.

Он наверняка напугал Ив. Ведь девушка жила в монастыре и, конечно, не имела никакого сексуального опыта. Да, Ив была очень зла на него – достаточно вспомнить, как она кинула в него бутыль с медом. Теперь, чтобы завоевать ее доверие, ему придется начинать все сначала. Если только Ив пустит его обратно.

Но разве она сама не целовала его? Разве не тянула руки к его шее, словно собираясь обнять?

Коналл покачал головой. Скорее всего она намеревалась задушить его.

Вдруг раздался треск, как будто кто-то наступил на сухую ветку, а потом послышалось глухое фырканье какого-то большого животного. Скорее всего это был олень.

Коналл посмотрел на небо. Скоро совсем стемнеет, и волки наверняка выследят и загрызут оленя раньше, чем он подкрадется к нему. Для охоты было слишком поздно. Коналл знал, что, преследуя крупную добычу, можно потерять ощущение пространства и времени и самому стать добычей для волков. Если он не вернется в хижину, Ив просто пропадет.

Может быть, олень выйдет на поляну, и тогда он сможет выстрелить в него из лука? Коналл вздохнул. Может быть, Элинор еще встанет на задние лапы и станцует джигу?

Похоже, его преследовали одни неудачи. Наверное, ему остается только дождаться оттепели и отвести Ив к ее родне. Может быть, Ангус Бьюкенен так обрадуется ее возвращению, что забудет об обиде, которую, как он считал, ему нанесли Маккерики, и тогда проклятие будет снято. Тогда бы Коналл вернулся в свой город и никому не рассказывал о днях, проведенных с Ив Бьюкенен. Его люди перестанут умирать с голода, и два клана – да и двое людей в Богом забытой хижине – перестанут ссориться и обвинять друг друга во всех смертных грехах.

Коналл полагал, что сможет забыть Ив, ее волчицу, ее глупую привязанность к животным. Эта девушка много пережила, совершив такое долгое путешествие к земле ее предков. Скоро ей не нужна будет его помощь, и она сможет сама о себе позаботиться.

Периферийным зрением он засек, что на краю леса что-то мелькнуло. Его сердце подпрыгнуло. Коналл решил, что вернулись волки. Но это был олень! Он застыл на месте, гордо подняв голову и нюхал воздух. Потом зверь неуверенно вышел из леса на поляну. Не отводя взгляда от стройного длинноногого животного, Коналл опустил руку на лежавший рядом колчан. Его пальцы нащупали оперение стрелы, и он начал медленно доставать ее, одновременно другой рукой кладя себе на колени лук.

Олень вздрогнул, повернул голову и, насторожив уши, поднял вверх хвост. Коналл замер, не смея даже дышать.

«Пожалуйста, Господи… задержи его чуть-чуть…»

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем олень опустил голову вниз и принялся искать траву в снегу.

От волнения и возбуждения у Коналла все сжалось внутри. Сердце бешено колотилось. Он заправил стрелу в лук.

У него была только одна попытка, один-единственный шанс. От его меткости зависело будущее его отношений с Ив. Если он подстрелит оленя, то они смогут остаться в хижине. Если промахнется, то отведет ее к Бьюкененам.

Коналл медленно перевел дух, потом быстрым движением поднял лук и выпустил стрелу.

Ивлин рыдала бурно, но недолго. Когда она подняла голову, то увидела рядом с кроватью две мордочки, смотрящие на нее. Одна была черная и заостренная, другая – бело-коричневая и кучерявая. Бонни лизала своим маленьким шершавым языком край одеяла, а Элинор радостно виляла хвостом. Ивлин в последний раз всхлипнула и села, не в силах сдержать улыбку, приподнявшую уголки ее губ.

– Привет, мои хорошие. Все в порядке. Бонни, не жуй одеяло, пожалуйста. – Ивлин вытерла щеки ладонью и погладила своих питомцев. – Ладно, отойдите, мне нужно встать. – Она села на край кровати, свесила ноги и вздохнула.

Итак, она опять все испортила. И дело не только в том, что она потеряла самоуважение, позволив Маккерику поцеловать себя. Она повела себя как безумная гарпия и выкинула шотландца из его же собственного дома. Да, Маккерик был далеко не ангелом. Он унизил ее, попытался обмануть. Но после того как Маккерик покинул хижину, Ивлин поняла одну важную вещь, которую должна была понять еще несколько дней назад.

Ее жизнь зависела от его милосердия. Не только ее здоровье, которое вернулось к ней благодаря заботе Маккерика, но и само выживание в этой суровой стране. При первой встрече с горцем она солгала ему, заявив, что происходит из клана Бьюкененов, и тем самым приобрела право остаться в хижине. Но Ивлин только сейчас поняла, что ее положение может в любой момент измениться. Пока ее обращение с Маккериком было отвратительным. Хижина принадлежит ему, и он не обязан помогать ей.

Если шотландец устанет от ее капризов и истерик, то просто плюнет на нее и вернется в свой город, причем заберет драгоценные припасы и Бонни. Ивлин вместе с Элинор и Усатиком останутся умирать с голоду. Конина и похлебка закончились, больше еды у них нет. Она не умеет охотиться, а река покрыта льдом.

Или, что еще хуже, Маккерик мог отвести ее к Бьюкененам и оставить там, посреди незнакомых людей, которым придется как-то объяснять свою ложь.

– Приветствую вас, – инсценируя свою речь перед Бьюкененами, сказала девушка волчице. – Я леди Ивлин Годвин из Англии. Я сопровождала вашу родственницу, Минерву Бьюкенен, на родину, но она умерла в лесу, и я оставила ее тело на камнях под дубом. Я сказала Маккерику, что происхожу из вашего клана, поэтому, пожалуйста, не выдавайте меня и сделайте вид, что так и есть.

Элинор недовольно завыла.

– Именно так. – Ивлин вздохнула. Она встала с кровати. В этой стране о ее титуле можно было забыть.

Она нуждалась в Маккерике, без него ей не выжить. Она только сейчас поняла это, и правда о ее положении ошеломила Ивлин. Но как она могла задержать шотландца в хижине? Что она могла пообещать ему, какие слова найти?

Ивлин подобрала накидку Минервы и посмотрела на поношенную вещь, желая, чтобы у нее была хоть крупица мудрости этой старой женщины. Она напрягла слух, направила всю силу воли на то, чтобы услышать ее шепот из того края, куда ушла Минерва. Но Ивлин ничего не услышала.

Ивлин вздохнула и направилась к противоположной стене хижины. Обойдя животных, она повесила накидку на гвоздь под полкой. Со стороны эта вещь казалась просто поношенной и грязной тряпкой, но от одного взгляда на нее Ивлин становилось не по себе.

Ах, если бы она была родственницей Бьюкененов, если бы в ее жилах текла хоть капля крови этой шотландской колдуньи! Как все было бы просто, если бы она могла произнести таинственное заклинание, сварить магическое зелье и решить все свои проблемы.

Но Ивлин не знала таинственных заклинаний. И пока ей в голову пришла одна-единственная мысль о том, как разрешить эту ситуацию. Но чем больше она думала об этом, тем страшнее ей становилось. Навязчивые образы роились в мозгу, мешая сосредоточиться. Девушка попыталась изгнать эту чудовищную мысль. Маккерик просто рассмеется ей в лицо или оскорбится, услышав от нее такое. Это было неприлично даже для шотландца.

С другой стороны, у нее, похоже, нет другого выхода. Надо попробовать. Она не может привлечь его богатством, в ней не течет королевская кровь. У нее даже не осталось конины. У нее есть только одно, что она может предложить Маккерику.

«Ты не сделаешь этого!» – по-детски кричала в ней прежняя Ивлин.

«Ты должна попробовать», – говорила новая Ивлин, уже повзрослевшая.

Элинор внезапно кинулась к дверям и прыгнула, прервав ход ее мыслей. Волчица встала на задние лапы, вертя хвостом с необыкновенной скоростью. Бонни была рядом с ней.

Потом Ивлин услышала протяжный, хриплый вопль Маккерика. И мурашки пробежали по ее спине.

Ивлин подбежала к тому месту, где находились ее питомцы. Она оттащила их в сторону, а потом, не колеблясь, сняла засов. Элинор опять оказалась возле двери и принялась нетерпеливо скрести ее передними лапами.

Там, за этой дверью, Ивлин ждало ее будущее. Может статься, что судьба уготовила ей скорую смерть. Настало время решительных действий.

Коналл едва поверил своим глазам, когда олень рухнул на землю. Какое-то время он продолжал сидеть как оглушенный и смотреть на пятно на снегу.

Ему вдруг стало страшно идти туда. Он боялся, а вдруг этот олень, как тот волк, был тоже заколдованный. И если он встанет с места, его добыча сразу исчезнет. Но позади, из-за дверей хижины, донесся лай Элинор, и Коналл сбросил с себя суеверный страх.

Он вскочил на ноги и с бьющимся от волнения сердцем помчался на опушку леса. Когда Коналл увидел лежащего оленя, он торжествующе закричал. Его стрела попала точно в цель, будто он просто подошел к зверю и всадил ее своим кулаком.

Олень обеспечит их едой на неделю. И ему теперь не нужно отводить Ив к Бьюкененам. Честно говоря, он не знал, что его радовало больше.

Тут Коналл услышал, как скрипнула дверь. Оттуда с лаем выскочила волчица и побежала через поляну к нему. Коналл встал перед своей добычей и развел руки в стороны.

– Эй, назад! – крикнул он. – Нельзя, Элинор!

Волчица остановилась, а потом начала в волнении метаться перед ним из стороны в сторону.

– Ты свое получишь, – сказал ей Коналл. – Только позже, понятно?

Потом он посмотрел в сторону хижины. На пороге стояла Ивлин, рядом с ней – Бонни. С косой, свисающей до талии, в компании овцы, она казалась самой обычной шотландской женой, ожидающей возвращения мужа. Коналл вдруг попытался представить, как она будет выглядеть, если ей на плечи набросить плед с расцветкой его клана, который должна носить жена горца. Правда, Нонна никогда не надевала его.

– Ив! – позвал он ее и поднял руку. Элинор побежала обратно к хижине.

– Что случилось? – крикнула она и встала на цыпочки, пытаясь получше разглядеть, что творится на поляне. К ней подбежала Элинор, Ив хлопнула ее по спине, и волчица метнулась обратно к Коналлу. – Это волки?

– Нет, иди сюда!

Ивлин затолкала овцу обратно в дом, закрыла дверь и осторожно направилась к Коналлу.

Он внимательно посмотрел на небо. Приближался вечер. Значит, скоро наступит время волков. Они сбегутся сюда на запах свежей крови, как пчелы – на аромат поросшего клевером поля.

– Еда, – с гордостью объявил Коналл, когда взгляд Ив упал на убитого оленя.

Она ахнула, ее лицо стало белее снега.

– О нет, – шепнула Ивлин и упала на колени рядом с головой животного.

От изумления Коналл открыл рот.

– Нет? – повторил он. – Честно говоря, я ожидал что-то вроде «Молодец, Коналл, меткий выстрел».

– Да, я… – Ив подняла к нему лицо. Ее глаза покраснели, в них уже блестели слезы. – Конечно, это… да, это настоящее чудо. Но… – Она посмотрела на мертвого оленя, – он такой красивый и молодой, – прошептала Ив и погладила своей тонкой белой рукой неподвижную шею животного.

Коналл мысленно выругался. Конечно, он должен был догадаться, что вид мертвого оленя так на нее подействует.

Он опять повел себя как идиот. Коналл сел на корточки рядом с Ив и сказал:

– Прости меня. Может, тебе станет легче, если ты будешь знать, что стрела мгновенно убила его. Олень не почувствовал боли, клянусь.

Ив кивнула, но продолжала смотреть на оленя.

– Если бы я не подстрелил его, он все равно умер бы от голода, а это очень мучительная смерть. Поверь мне, это было для него благом. И теперь… – Он замешкался, но в итоге протянул к ней руку и повернул ее лицо к себе. Ему не нравилось, что она, как завороженная, смотрела в неподвижные карие глаза оленя. – У нас есть еда. У тебя, меня и Элинор. – И он улыбнулся.

К его удивлению, Ивлин тоже улыбнулась ему в ответ и добавила:

– И у Бонни.

– Конечно, и у Бонни тоже.

– А еще у Усатика.

Коналл в изумлении вытаращил глаза.

– Да, и у Усатика. Но послушай, Ивлин, – он встревоженно посмотрел в сторону леса, который, казалось, все ближе подступал к ним, чтобы схватить их длинными сучковатыми ветвями и бросить в стремительно темнеющую чащу, – мы должны поторопиться. Нам надо затащить оленя в хижину. Я разделаю его там, где светлее и безопаснее. Понимаешь?

Ив кивнула и поднялась. Ее поведение мгновенно изменилось. Из слабой английской дамы она превратилась в храбрую шотландскую девушку.

– Тебе помочь отнести его? – спросила она.

Коналл тоже встал и отрицательно покачал головой, а потом подошел к убитому оленю сзади. Элинор опять принялась носиться по поляне, на этот раз всем своим видом показывая, что им нужно как можно быстрее возвращаться в дом. Коналл решил, что волчица учуяла серых волков – значит, они скоро будут здесь.

– Нет, я справлюсь. – Коналл взял оленя за задние ноги и развернул его головой к лесу. – Только подзови Элинор и иди вперед, откроешь мне дверь. – Он наклонился и потянул за собой оленью тушу, проваливаясь в снег чуть ли не по колено.

Ивлин бросилась к хижине, волчица побежала следом, нервно подвывая. И будто ей в ответ в лесу включился волчий хор. Коналл прибавил ходу. Он почти бежал со своей добычей по снегу. Волчица оказалась у двери первая и принялась скрести ее. Ивлин сняла засов, дождалась Коналла, и как только голова оленя оказалась внутри, захлопнула и заперла дверь на засов, который держала наготове.

Коналл направился в дальний конец хижины. Он увидел, что Ив поместила обеих животных в один загон. Хищник и его жертва лежали рядом, свернувшись на сосновых ветках. Коналл затащил тушу в другой загон и с кряхтеньем бросил ее там. Внутри дома олень казался гораздо больше.

К загону подошла Ив. В руках у нее была пеньковая веревка и старая распорка для туш, которая еще принадлежала Ронану. Она отдала их Коналлу, стараясь не смотреть на оленя.

– Спасибо, – сказал Коналл, удивляясь ее сообразительности.

Он нагнулся и вставил заостренные концы распорки в задние ноги животного, между костью и сухожилием. Ивлин обошла тушу и встала к нему спиной, облокотившись на полуразвалившийся каменный бортик, отделявший один загон для скотины от другого. Коналл остановился и поглядел на девушку через плечо. Изношенное платье не скрывало изгибов ее тела. Когда она нагнулась, чтобы сказать что-то ласковое своим питомцам, на ее обнаженной шее проявились позвонки. Ив надо поесть, и у нее будет много еды. Но сначала следует освежевать оленя. Деликатное сердце Ив может не выдержать этого кровавого зрелища.

– Ив, – нежно позвал ее Коналл, – выйди, пожалуйста, отсюда. Мне нужно…

– Я знаю, что тебе нужно сделать, Маккерик, – резко сказала она, отходя от ограждения. Ив повернулась к нему и подняла голову к балке над их головами. – Я помогу тебе поднять его, а разделывать будешь ты. У тебя острый нож или мне принести точильный камень?

Коналл не знал, радоваться ему или обижаться на последнее замечание, поэтому он молча кивнул, а потом взял конец веревки и перекинул ее через балку. Ив встала рядом с ним, и они вместе медленно подняли оленя вверх.

Коналл закрепил другой конец веревки на крюке, вбитом в толстой стене, а потом отступил вместе с Ив в сторону. Туго натянутая скрипящая веревка оказалась между ним и девушкой. Они посмотрели друг на друга.

– Молодец, Маккерик, – серьезно сказала Ив. – Отличный выстрел и прекрасная добыча.

Коналл широко улыбнулся.

– Прости меня за… то, что поцеловал тебя и за все остальное, – проговорил он. Ему не верилось, что мужчина в его возрасте мог так отчаянно, по-мальчишески краснеть. – Я не…

– Не надо, – вдруг сказала Ив. У нее забегали глаза, она смутилась и сцепила в замок пальцы рук.

– Не надо? – переспросил Коналл, удивленно поднимая брови.

Ив поджала губы и какое-то время молчала. Она посмотрела в глаза Коналлу, но тут же отвела взгляд.

– Маккерик, я… – Ив перевела дыхание. – Мне нужно задать тебе один вопрос, но я прошу, не говори сразу «нет», обдумай свой ответ.

У Коналла сжалось сердце. Ив попросит его покинуть хижину. Или отвести ее в город Бьюкененов. Конечно, и то и другое вполне оправданно, с точки зрения Ив. Но его ответ на любое из этих предложении будет – должен быть только один – «нет». Он не может позволить ей уйти. Не может и не хочет.

– Продолжай, – осторожно сказал Коналл, кивая. Ивлин набрала побольше воздуха и посмотрела ему прямо в глаза.

– Маккерик, ты возьмешь меня в жены?

– Что я должен сделать? – Маккерик наклонился к ней, будто желая расслышать то, что она сказала. – Повтори еще раз, пожалуйста.

Ивлин показалось, что от вспыхнувшего румянца кожа на ее лице сейчас сгорит. Сердце предательски сжалось. Ну конечно, такое надо повторить еще раз.

– Мы не можем дальше так жить. Это крайне неприлично, – деревянным голосом сказала Ивлин, надеясь, что это объяснение, которое она придумала мгновение назад, покажется шотландцу вполне серьезным. – Ты сказал, что путешествие в селение Бьюкененов…

– Город, – рассеянно поправил ее Маккерик.

– Да, город. В общем, что мы не сможем туда добраться из-за погоды. Я права?

– Это путешествие – смертный приговор для нас обоих, – подтвердил ее слова Маккерик. – И волки…

– Точно, – затараторила Ивлин, радуясь тому, что горец вспомнил про волков. – Значит, в ближайшее время дорога в селение Бьюкененов для нас закрыта.

– В город, – опять поправил ее Маккерик. – Да, закрыта.

Ивлин сглотнула, пытаясь собраться с мыслями. У нее не было времени отрепетировать свою речь, и она совсем не ожидала, что так растеряется под пристальным взглядом янтарно-карих глаз Маккерика. Он смотрел на нее так, будто чувствовал ее отчаяние и смаковал его.

– Мы уже и так долго живем под одной крышей. Твой брат знает, что в хижине кто-то есть. Что он подумает, когда обнаружит тут меня, незамужнюю девушку? Да ты и сам тоже не женат.

– Ну, гм… – Маккерик запнулся, а потом пояснил: – Он-то, конечно, подумает самое худшее. Может, если бы ты выглядела по-другому… хотя, конечно, это от тебя не зависит, тут уж ничего поправить нельзя.

Ивлин нахмурилась. Что имел в виду Маккерик, когда говорил это? Он считал ее красавицей или простушкой? Горец продолжил с недовольной миной:

– Мне придется немало потрудиться, чтобы убедить его в том, что между нами ничего не случилось. А Дункан обожает болтать языком.

– Да? – Ивлин округлила глаза.

– Водится за ним такой грех. – Маккерик наморщил лоб и с сожалением покачал головой. – А Бьюкенены…

Ивлин видела, что все шло гораздо лучше, чем она предполагала. У нее было такое чувство, будто Маккерик помогал ей.

– Они не простят мне такого позора, – сказала она.

– Мое имя тоже пострадает, – заявил шотландец. Ивлин замешкалась, пытаясь успокоить свое гулко бьющееся сердце. Она не знала, удастся ли ей преодолеть следующее препятствие.

– Но ты недавно овдовел. Разве твой клан примет…

– Они понимают, что со временем у меня будет другая жена. Наоборот, они очень обрадуются, когда я приведу в дом хорошую шотландскую девушку.

Ивлин внутренне поморщилась.

– А что, если твоя невеста окажется наполовину англичанкой?

Маккерик задумался. Ивлин затаила дыхание.

– Я глава клана. Они примут любой мой выбор.

Ее захлестнула теплая волна облегчения.

– Но Бьюкенены могут не согласиться, – предупредил Маккерик. – Они могут оскорбиться, что ты решила выйти замуж без одобрения главы вашего клана.

– О, я не думаю, что с этим будут проблемы, – быстро проговорила Ивлин, но когда увидела удивленное выражение лица Маккерика, мысленно обозвала себя «идиоткой». – Ведь ты спас мне жизнь, – пояснила она, желая хоть как-то оправдать свое поспешное заявление. – И спасешь мою честь, если женишься на мне. Я думаю, такой союз все сочтут удачным. Ведь я выйду за Маккерика, и наши селения объединятся.

– Города.

– Да, города, – послушно повторила Ивлин.

– Действительно, удачный союз, – тихим голосом заметил Маккерик, продолжая жечь ее своим взглядом. – Но ты станешь членом нашего клана. Ты не будешь жить с Бьюкененами.

– Я согласна на это, – сказала Ивлин, пытаясь придать своему голосу страдальческий тон.

– И есть еще один момент. – Маккерик замешкался. – Поскольку я глава клана, моя жена…

– Да, Маккерик?

– У меня должна быть настоящая семья, – объяснил он с озорным блеском в глазах.

Итак, это случилось. Они добрались до самого щекотливого пункта.

– Я… готова обсудить это… в будущем, – запинаясь сказала Ив и выпрямилась, чувствуя, как у нее горят уши.

– Обсудить это? Дети рождаются не от разговоров. – Маккерик ухмыльнулся. – Или ты не знаешь, что…

– Конечно, знаю! – отрезала Ивлин.

– Значит, ты будешь отказывать своему мужу?

– Мы должны решить это прямо сейчас? – дрожащим голосом воскликнула Ивлин. И ее охватила паника.

– Я ничем не отличаюсь от других мужчин, – спокойно произнес Маккерик. – Я хочу знать, будет ли у меня настоящая семья или я получу жену, которая не будет мне подчиняться.

– Но я совсем тебя не знаю!

– Ты попросила взять тебя в жены.

– Да, но…

– И ты целовала меня, – продолжал дразнить ее Маккерик.

– Нет, это ты целовал меня!

– Но ты же ответила на мой поцелуй, – подмигивая ей, сказал шотландец.

– Это не важно. – Грудь Ивлин высоко вздымалась. – Забудь о моем предложении, это была плохая идея. – Она развернулась, вышла из загона и направилась в противоположный угол хижины – это все, что осталось от ее старой юбки и накидки. – Когда погода наладится, я попытаюсь дойти до селения Бьюкененов.

– Города.

– Ох, да замолчи ты! – Ивлин сняла с веревки одну из тряпиц. – Или они примут меня, или нет.

– Ладно тебе, Ив, – сказал Маккерик, начиная разделывать тушу, – нет ничего постыдного в том, что ты боишься первой близости с мужчиной.

– Я не хочу обсуждать это с тобой.

Нет уж, лучше умереть с голоду. Или встретиться лицом к лицу со стаей волков. Она, наверное, сошла с ума, раз решила предложить Маккерику взять ее замуж. Это была глупая, детская, непродуманная идея. Маккерик отнесся к ее словам несерьезно. Он сразу заговорил о самой отвратительной стороне брака. А как насчет доверия? Понимания? Безопасности?

Ивлин уселась на табурет спиной к загону и расплела мокрую косу. Ей хотелось плакать, но девушка сдерживала слезы, не желая унижаться дальше. Она принялась вытирать волосы куском материи, и тут ей на глаза попалась накидка Минервы.

Ивлин не удержалась и показала ей язык.

Когда ее волосы более-менее высохли, девушка встала с табурета и еще раз посмотрела в сторону накидки. Черная шерсть наверняка будет царапаться, если надеть эту вещь на голое тело. Но у нее не было другого выхода. Иначе ей придется остаться в своей мокрой одежде и она может заболеть.

Она, конечно, переоденется, даже если это разозлит Маккерика.

Ивлин подобрала накидку и направилась обратно к загону, где Маккерик уже разрезал живот оленю и теперь вытаскивал из него внутренности. За то время, пока она сушила волосы, шотландец не проронил ни слова и сейчас не смотрел на нее, поглощенный своим неприятным делом.

– Я переоденусь, – объявила Ивлин. – И пойду спать.

Нож в руке Маккерика на мгновение замер, но он так к ней и не повернулся.

– Только не смей за мной подглядывать, – предупредила она…

К досаде Ивлин, Маккерик ничего на это не ответил. Тогда она забралась в кровать и изо всех сил дернула старую, поеденную молью занавеску, прячась от взглядов шотландца.

Нищенские шотландские развалюхи! В любом другом доме она могла бы по крайней мере красноречиво хлопнуть дверью.