Любовники и лжецы

Глава 9

Второй день подряд Элиот уходил из своего офиса раньше окончания рабочего дня. Сейчас ему было не до работы, ведь над ним висела угроза попасть в тюрьму за убийство… А в один прекрасный день Эдвард может целиком захватить его… их тело, и самому Элиоту уже не будет в нем места.

Обе перспективы были одинаково мрачными.

Он выяснил домашний адрес и место работы Чарли Палмера, позвонив Патси в «Экзекьютив Стайлз». Она не хотела давать ему адрес и предупредила, что Чарли здоровый и агрессивный. Однако в конце концов Элиот убедил ее, как важно выяснить, что произошло с Кей, и она сдалась.

Какая ирония судьбы, подумал Элиот. Патси заботилась о его безопасности, а ведь именно он и мог быть убийцей.

Автомастерская, в которой работал Чарли, располагалась между магазином порнографической литературы и пустырем, в старом квартале города. Когда Элиот зашел в мастерскую, его встретили шум шлифовального станка и едкие запахи краски и других химикатов.

Мужчина в синих джинсах, задубевшей от пота футболке и защитных очках, обрабатывавший наждачной бумагой крыло старенького седана, оторвался от своего занятия и на вопрос Элиота, где найти Чарли Палмера, кивнул в противоположную сторону мастерской.

Элиот проследовал в указанном направлении и увидел здоровяка в перепачканном краской комбинезоне. При виде Элиота он положил на пол пульверизатор и поднял защитный козырек каски. Выражение лица Чарли было угрюмым, над налитыми кровью карими глазами нависали густые брови.

— Чего надо? — недружелюбно встретил он Элиота.

— Вы Чарли?

— Да, я Чарли.

— Я хочу поговорить с вами о Кей… о вашей жене.

Чарли грохнул огромным кулаком по капоту машины, которую красил. Еще не высохшая краска брызнула в разные стороны, а от удара в капоте наверняка образовалась еще одна вмятина.

— Вот именно, черт побери, она была моей женой. А ты, наверное, забыл об этом, когда соблазнял ее.

Элиот оцепенел. Он и не предполагал, что Чарли знает его, надеялся поговорить, не выдавая себя.

— Я сожалею о смерти Кей, — сказал Элиот и подумал, что сожалеет гораздо сильнее, чем Чарли может представить. — Здесь есть место, где мы могли бы спокойно поговорить?

— Это ты ее убил? — взревел Чарли. — Если я узнаю, что ее убил ты, то я тебя достану. Она не смогла устоять против всяких твоих соблазнов, вроде роскошной машины и шикарных ресторанов. — Он сорвал с головы каску, швырнул ее на пол и с угрожающим видом шагнул навстречу Элиоту.

Беседа начала принимать совсем не тот оборот, на который рассчитывал Элиот. Но он тоже шагнул навстречу Чарли, не желая уступать ему контроль над ситуацией.

— Я убил ее? Насколько я слышал, основной подозреваемый как раз вы. Что вы сделали, когда она попросила у вас развод?

Большое лицо Чарли сморщилось. На секунду Элиоту даже показалось, что он сейчас разразится слезами. Но Чарли наклонился вперед и схватил Элиота за галстук.

— Послушай, пижон, а вот это уж не твое собачье дело.

Ростом Чарли был не выше Элиота, однако выглядел более мощным… Главным образом из-за жира, как подозревал Элиот. У него не было намерения ввязываться в драку с этим человеком, но и уступать не хотелось.

Одной рукой он ухватил Чарли за запястье, другое — за локоть, сдавив с такой силой, что вполне мог бы сломать его.

Чарли вскрикнул и отскочил назад, потирая локоть. Он еще сильнее разъярился.

— Так что вы сказали ей насчет развода? — потребовал ответа Элиот.

— Да не нужна она мне была, если таскалась со всякими типами, вроде тебя. Ну, я ответил на твой вопрос? А теперь проваливай отсюда. — Чарли отвернулся, все еще держась за локоть, потом поднял с пола каску и двинулся в глубь мастерской.

— Какая у нее девичья фамилия? — крикнул ему вслед Элиот, но Чарли не обернулся. — Бекер?

Чарли натянул каску. Разговор закончился. Если верить Чарли, то он согласился дать Кей развод. А это означает, что она позвонила любовнику и пригласила его отпраздновать это событие.

Если верить Чарли.

Элиоту не хотелось ему верить, но он не мог забыть искреннюю печаль, промелькнувшую на липе Чарли, когда он спросил о разводе. Чарли любил Кей и явно был огорчен ее смертью. Однако это отнюдь не означало, что он не мог убить ее в приступе ярости. У Чарли определенно был бешеный нрав.

Элиот продолжал обдумывать эту мысль, когда вышел из авторемонтной мастерской и поехал на прием к Лианне. Ему просто необходимо было верить в то, что Чарли мог убить Кей. В противном случае придется поверить, что ее убил Эдвард, сдавив ей горло теми же пальцами, которые по утрам брили лицо Элиота, а во время еды отправляли в его рот пищу.

Сейчас эти пальцы, сжимавшие обтянутое кожей рулевое колесо, вспотели. В глубине души Элиот не верил, что Кей убил Чарли.

Элиот припарковал машину возле здания клиники и поднялся в офис Лианны.

Распахнув дверь приемной, он обнаружил, что там никого нет. Секретарша уже ушла домой. Но сегодня на приеме должен был присутствовать Терман. И хотя сначала Элиот возражал против того, чтобы в его проблемы был посвящен кто-то еще, сейчас он считал, что присутствие старика пойдет на пользу. Это решит проблему безопасности Лианны. Он сможет приходить к ней на прием в нерабочее время, а не ждать, пока она сумеет включить его в регулярный график приемов.

Элиот присел на краешек кресла. Лианне наверняка пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать интерьер кабинета и приемной успокаивающим, помогающим пациентам расслабиться. Все цвета были приглушенных тонов, даже на картинах, украшавших стены. Однако на него этот расслабляющий эффект не действовал.

Мысль о присутствии Термана все же раздражала Элиота. К обычному нежеланию изливать душу чужим людям примешивалось еще и чувство обиды на Термана. Как будто между ним, Элиотом и Лианной существовала близость, а Терман в этой ситуации оказался третьим лишним.

Кресло было очень удобным, но Элиот заерзал в нем, чувствуя себя неуютно.

Дверь кабинета открылась, и в приемную вышла Лианна, одетая в белый костюм и ярко-синюю блузку, которая так подходила к ее глазам. Несмотря на строгий покрой костюма, ей удавалось выглядеть женственной и сексуальной… Но Элиоту нельзя было видеть ее такой. Ему следовало видеть в ней врача, и только врача. Допустим, можно положиться на ее строгие этические правила, но все равно, если он будет думать о ней как о женщине, о привлекательной женщине, то вряд ли сумеет заставить себя доверить ей лечение тех остатков разума, которые у него еще сохранились.

И кроме того, следовало постоянно опасаться Эдварда.

Лианна устало улыбнулась Элиоту. Она поднесла руку к своему затылку и слегка помассировала его. Элиоту вдруг захотелось самому заняться этим, снять ее усталость, ощутить, так ли нежна кожа на ее шее, как на ладонях — единственной части ее тела, до которой он дотрагивался… если не учитывать снов.

А он и не собирался учитывать.

Капельки пота выступили на лбу Элиота, и это в помещении с кондиционером! Он отчаянно пытался контролировать свои чувства… свои гормоны. Ведь Кей возбудила его гормоны — и Кей мертва.

— Проходите в кабинет, Элиот, — пригласила Лианна. — Терман должен быть с минуты на минуту. Он всегда откладывает дела до последнего.

Элиот поднялся с кресла и вошел в кабинет. Господи, он надеялся, что Терман скоро придет, и в то же время желал, чтобы тот вообще не появился, а он смог бы побыть с Лианной наедине.

Он уселся в серое кожаное кресло и оглядел кабинет, стараясь смотреть куда угодно, только не на Лианну. Сегодня Лианна открыла шторы, и этот заботливый жест не ускользнул от его внимания.

Как и приемная, кабинет был обставлен со вкусом, в успокаивающей профессиональной манере, что контрастировало с интерьером ее дома, светлого и уютного. Находясь вчера вечером в ее гостиной, Элиот полностью расслабился, даже забыв на время, что Лианна — врач, выполняющий работу. Особенно этому способствовало, что роль врача как бы взял на себя Терман. Несколько минут Элиот вчера просто наслаждался эмоциональной связью между ним и Лианной. А потом принял решение держаться подальше от ее дома.

Но как можно удержать Эдварда? Если существует связь между его влечением к женщине и поведением Эдварда, то лучше ему напрочь выбросить из головы все личные мысли о Лианне.

Лианна села за свой стол и достала диктофон. Ее движения, выражение лица, да и вообще все в ней было сейчас пропитано духом делового профессионализма. Невероятно, но Элиот по-прежнему продолжал думать о ней как о привлекательной женщине.

Возможно, она — его единственный шанс обрести здравый рассудок… Хотя в то же время общение с ней может спровоцировать его дальнейший шаг на пути погружения в пропасть безумия.

Ладони Элиота, лежавшие на мягкой коже кресла, вспотели.

Лианна с нетерпением ждала Термана. Впервые за всю самостоятельную деятельность в качестве врача-психиатра она нервничала в присутствии пациента.

Ей хотелось верить, что страх вызван вполне нормальной заботой о своей безопасности в присутствии психически больного человека, возможного убийцы, однако дело было вовсе не в этом. Несмотря на здравый смысл и этические нормы что-то внутри ее откликалось на слабо завуалированное желание в глазах Элиота, появлявшееся каждый раз, когда он смотрел на нее.

Доктор Уорнер попыталась убедить себя, что это обычное дело. Пациенты часто внушают себе, что влюблены во врача. Профессиональный риск! Ей ли с ее опытом не знать этого… Да, мозг, может быть, и знает, а вот чувства — нет.

Элиот, как обычно, был в строгом костюме, с галстуком. Но ни дорогая ткань, ни отличный покрой не могли скрыть контуры мускулистых бедер, широкую грудь, на которой, как представлялось Лианне, наверное, курчавились волосы того же цвета, что и на голове.

Она нажала кнопку диктофона.

— Видели вы прошлой ночью еще какие-нибудь сны?

— Нет. Во всяком случае, я их не помню. После случившегося я вообще спал очень мало.

— Это вполне понятно. — Лианна и сама мало спала, ворочалась с боку на бок, то отбрасывала одеяло, то натягивала до подбородка, дремала и резко просыпалась. Ей снились руки Элиота, которые то сжимали ей горло, то ласкали ее тело.

Когда длинные пальцы Элиота принялись теребить кожу кресла, Лианна, словно загипнотизированная, уставилась на них, не в силах оторвать взгляд… Но тут раздался стук в дверь, которую она оставила полуоткрытой. Лианна облегченно вздохнула и произнесла в душе благодарственную молитву.

— Терман? Входите.

— Прошу простить за опоздание. Самый час пик. А я уже и забыл, что это за кошмар, проехать совершенно невозможно. — Вошедший в кабинет Терман выглядел сейчас лет на десять моложе. Видимо, так повлияло на него возвращение к лечебной практике. Он стремительно подошел к креслу, уселся рядом с Элиотом и внимательно посмотрел на него.

— Ну, как вы себя сегодня чувствуете, Элиот?

— Очень хорошо. Никаких снов не было. Они поговорили немного, затем Терман повернулся к Лианне.

— Готова?

Она кивнула, поднялась из-за стола, задернула шторы, выключила свет и поставила свое кресло рядом с креслом Элиота. Вчера вечером они договорились с Терманом, что сеанс гипноза будет проводить Лианна, так как она уже пользовалась доверием Элиота и провела один сеанс.

— Прошу вас, Элиот, откиньтесь на спинку кресла и расслабьтесь.

Как и в первый раз, позу его можно было считать расслабленной только по сравнению с обычно напряженным состоянием. Но Лианна знала, что Элиот хочет расслабиться по-настоящему. Он так страстно желал излечиться, что практически сам ввел себя в транс.

— Сейчас, Элиот, мы совершим экскурс в прошлое, — начала Лианна. — Сначала во вчерашний день, вернемся к тому моменту, когда вы познакомились с Терманом Пауэрсом. Вы перенеслись туда?

— Да. — Ответ Элиота прозвучал замедленно, протяжно, что резко отличалось от его обычного отрывистого тона. Похоже, на этот раз он погрузился в более глубокий транс.

— Хорошо, а теперь мы вернемся к тому моменту, когда вы впервые пришли ко мне в кабинет. Вы должны увидеть, как входите в дверь и садитесь в кресло. — Лианна помолчала, давая Элиоту время сориентироваться, затем продолжила: — А сейчас вернемся еще дальше, ко времени окончания школы. Можете вы рассказать мне об этом?

Черты лица Элиота стали более мягкими, на лице промелькнула легкая улыбка.

— Мама и папа просто счастливы. Я от имени класса выступил с прощальной речью на выпускном вечере.

Лианну это не удивило. Уже тогда Элиот был лидером.

— Отлично. А теперь еще дальше, в тот день, когда вы впервые пошли в школу. Расскажите мне об этом дне.

Элиот надул губы, словно обиженный мальчишка.

— Они сказали, что Эдварду нельзя идти со мной. А он тоже хочет в школу.

Лианна судорожно вздохнула, обменявшись многозначительным взглядом с Терманом. Ответ, который Лианне не хотелось услышать, вырисовывался более определенно. Но говорит ли Элиот о воображаемом товарище по играм, таком, какой часто в том или ином возрасте бывает у большинства детей, или же в возрасте шести лет он уже страдал психическим расстройством?

— А кто сказал, что Эдварду нельзя идти в школу?

Элиот нахмурился.

— Мама и папа. Но я все равно собираюсь взять его с собой. Мы им ничего не скажем. Ведь Эдвард тоже хочет научиться читать и писать.

Пока все еще невозможно было определить, какую роль на самом деле играл Эдвард в жизни Элиота.

— А как Эдвард относится к тому, что родители не разрешают ему ходить в школу вместе с вами?

— Это его опечалило, но он никогда не плачет.

— А вы плачете?

— Иногда. А поскольку Эдвард не может плакать, я плачу за нас обоих.

Лианна обменялась очередным взглядом с Терманом. Одна личность, которая плачет за двоих, и другая, которая никогда не плачет.

— Элиот, сейчас мы вернемся еще дальше, к тому времени, когда вам было три года и когда ваши родители погибли в автомобильной катастрофе. Я хочу, чтобы вы увидели этот момент, как будто это кино, и рассказали мне, что видите. Вы лично не будете во всем этом участвовать, не будете чувствовать боль. И как только окажетесь там, расскажете мне, что происходит.

Элиот вздрогнул, и Лианна поймала себя на том, что тоже вздрогнула. Она надеялась, что ее установка поможет Элиоту не ощутить при воспоминании о случившемся реальной боли. Если подтвердится, что именно автомобильная катастрофа вызвала раздвоение личности, то Элиоту все равно придется впоследствии испытывать боль, но сначала Лианне необходимо было побольше узнать об этой катастрофе.

— Шум, — промолвил Элиот слабым, будто детским голосом.

— Что за шум?

— Удар. Громкий. Мама кричит.

— А что еще, кроме шума?

— Мы кружимся и кружимся, но это нехорошее кружение. Оно страшное.

— Все в порядке. Вы просто наблюдаете со стороны. На самом деле вы не находитесь в машине. Она все еще продолжает переворачиваться?

— Нет.

— Что сейчас происходит?

— Машина перевернулась на крышу, а теперь снова стала на колеса. Как в автородео, но это не представление. Я очень испуган. — Пальцы Элиота сжались в кулаки, лицо исказилось, казалось, сейчас он заплачет.

— Расслабьтесь, — успокаивала его Лианна, всем сердцем жалея этого сильного, владеющего собой мужчину, который когда-то был испуганным ребенком. — Этого не происходит на самом деле. Вы как будто смотрите кино. Расслабьтесь. — Она невольно протянула руку и положила на ладонь Элиота.

Элиот накрыл другой ладонью руку Лианны, и у нее перехватило дыхание. Терман, бросив на Лианну предостерегающий взгляд, осторожно вытащил ее руку из ладоней Элиота и вернул на колени Лианны. Она настолько увлеклась случаем Элиота, что забылась на время, врач в ней уступил место женщине. Ей больше никогда не следует дотрагиваться до Элиота.

Лианна откинулась на спинку кресла и кивнула, давая знать Терману, что поняла его предостережение.

— Продолжайте, Элиот. Расскажите мне, что вы видите. Что происходит с вашими матерью и отцом?

— Я не знаю. С папой случилось что-то плохое. Папа! Проснись! Маме больно. Она повернулась, у нее все лицо в крови! Мамочка, мамочка! Она тоже засыпает. Проснись, мамочка! Проснись, пожалуйста! Мама и папа не проснулись. — Элиот всхлипнул.

— Элиот, не смотрите больше на них. Расскажите мне о себе. Что вы делаете?

— Я хочу слезть с сиденья, но мама так крепко пристегнула меня ремнем, что я не могу. Эдвард, помоги мне!