Любовники и лжецы

Глава 19

Вечером того же дня, ровно в половине седьмого, как и было условлено, Элиот подъехал к дому Термана. На другой стороне улицы, в доме Лианны, в гостиной, горел свет. Он представил себе домашнюю атмосферу этой гостиной, удобную мебель, Грету, свернувшуюся клубочком у него на коленях, Лианну в красивом халате, перетянутом поясом в талии и подчеркивающем изгибы ее тела, и его всем сердцем потянуло туда. Если бы только он мог считать себя нормальным человеком, если бы мог расслабиться в уютной обстановке ее дома, обнять ее и сделать то, что делают нормальные люди, когда в них обоих горит огонь желания!..

Чертыхнувшись, Элиот распахнул дверцу машины, вылез из нее и направился к дому Термана.

Открыв дверь на его стук, Терман невольно отшатнулся, и Элиот понял, что, наверное, страдальческое выражение так и не исчезло о его лица. Он попытался улыбнуться.

— Это я, — заверил он Термана. Дикси вела себя спокойно, виляла хвостом, словно подтверждая его слова. — Простите, — извинился Элиот, почесал за ухом Дикси и прошел в гостиную. — Вас, должно быть, поразил мой вид, но я просто не могу больше переносить эту гражданскую войну, которая идет в моем мозгу и должна закончиться моим уничтожением.

Терман понимающе кивнул.

— Садитесь, попытайтесь расслабиться, и мы начнем.

Элиот выбрал кресло, а не диван, на котором совсем недавно обнимал Лианну. На диване он ни за что не смог бы расслабиться.

— Расскажите мне, что происходит, — предложил Терман, усаживаясь в старое кресло с откидывающейся спинкой.

И Элиот поведал Терману о событиях дня: о звонке в полицию, о посещении участка, о неожиданном сообщении его адвоката насчет нового завещания и доверенности.

По ходу рассказа Элиот внимательно наблюдал за реакцией Термана. Даже Терман не смог скрыть легкого шока, когда услышал историю с завещанием.

— И вы совершенно не помните, что приходили к адвокату? Не вспомнили, даже когда сегодня увидели документы?

— Я абсолютно ничего не помню.

— А когда вы там были? Наверняка ведь вы не поехали в контору чуть свет, когда обычно еще спите. Значит, все-таки у вас выпал из памяти какой-то отрезок времени?

— Не знаю. В это время я должен был или собираться на работу, или уже ехать в машине. При этом по утрам я всегда строю планы на день, обдумываю вчерашние последствия биржевых торгов. — Элиот вскочил с кресла, взмахнул руками и принялся расхаживать по комнате. — Я не знаю! Вы представляете себе, что значит, когда в твоей голове идут какие-то процессы, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия? Терман, вы можете что-нибудь сделать? Я слышал о новых лекарствах.

— Мне не известны лекарства, которые излечивают раздвоение личности. Могу прописать вам антидепрессанты, но не более того на данном этапе.

Элиот покачал головой.

— А может, какие-нибудь экспериментальные средства? Мне наплевать, если это опасно! Ничего не может быть хуже моего теперешнего состояния. А может, электрошок? Я на все готов. — Элиот с силой ударил кулаком в стену.

— Я бы предпочел продолжить гипноз, — спокойно проговорил Терман, словно не заметив вспышку Элиота.

Тот вернулся в кресло.

— Хорошо. Но только если вы дадите гипнотическую установку на смерть Эдварда.

Некоторое время Терман внимательно разглядывал Элиота. Но, по крайней мере, он не отверг это предложение сразу.

— Я не знаю, какой результат мы получим. Что вам действительно нужно — это принять ситуацию такой, какая она есть. Это поможет вытащить Эдварда из глубин вашего сознания, и тогда уж мы сможем справиться с ним.

— Я пережил под гипнозом смерть своих родителей. Что я еще могу сделать? Эдвард продолжает существовать сам по себе, строит козни, намеревается засадить меня в тюрьму или убить. Не знаю, что хуже. Ну как я могу признать существование во мне подобного типа?

Дикси уселась на полу у ног Термана, и тот погладил ее по голове. Движения его были медленными и плавными. Элиот понял, что Терман делает это намеренно. Может, собирается сказать ему что-то очень неприятное, а этими жестами предварительно успокаивает?

— Я хочу под гипнозом перенести вас к моменту до автомобильной катастрофы. Возможно, Эдвард не впервые появился тогда. Элиот недоуменно уставился на Термана.

— Вы хотите сказать, что мы напрасно теряли время? Сосредоточились не на том событии?

Терман покачал головой.

— Нет, время ни в коем случае не потрачено напрасно. Лечение подобного рода не срабатывает за одну ночь.

Элиот снова вскочил с кресла и заметался по комнате.

— Полиция подозревает меня в убийстве, и я не знаю, совершил ли я его. А этот мистер Хайд, которого я сам создал каким-то образом, тратит мои деньги, изменяет завещание, рассчитывает, как избавиться от меня, и угрожает Лианне. У меня очень мало времени. Возможно, его уже совсем не осталось!

— Тогда нам лучше начать прямо сейчас. — Спокойный тон Термана остудил Элиота, и он вернулся в кресло.

— Хорошо, — вяло согласился он.

Однако впервые Элиот не смог погрузиться в гипнотический транс, необходимый для поиска в памяти.

— Простите, — извинился он, когда стало очевидно, что сеанс не удался. — Просто я не могу сейчас расслабиться.

— Вы и раньше бывали так же напряжены. Но сегодня, наверное, вы настроены против лечения. Вы или убеждены, что оно не поможет… или же боитесь того, что поможет. Думаю, в настоящий момент вы на самом деле не хотите встретиться с Эдвардом.

Элиот горько усмехнулся.

— Да, я не хочу встречаться с ним. И как бы я ни старался, какие бы ни имел доказательства, я просто не могу воспринять его как часть меня. Я хочу убить эту сволочь. Точно так, как он хочет убить меня.

— Давайте поговорим об этом, — предложил Терман. — Когда вы впервые заметили, что ваша дружба дала трещину? Когда перестали играть с ним как с воображаемым другом? Что вы тогда чувствовали?

Элиот заерзал в кресле.

— Я знаю, это прозвучит, как бред сумасшедшего, но я чувствовал себя виноватым. Как будто предал старого друга. У меня было такое ощущение, что он говорит со мной, а я отказываюсь отвечать ему. Я видел его во сне, сначала опечаленного моим предательством, а потом разозленного. И в конце концов он просто исчез.

Терман погладил свои усы.

— Понятно.

— Но ведь так оно и было. Я предал его ради девчонки, и теперь он ненавидит… ненавидел… не только ее, но и всех женщин, с которыми я встречался. Включая Лианну.

— Поэтому вместо того, чтобы отвергать Эдварда, вам следует вернуть его в вашу жизнь, дать ему понять, что независимо ни от чего он — по-прежнему часть вас. И когда вы сделаете это, то устраните причину его поступков и желания избавиться от вас.

Они поговорили еще немного, но Элиоту этот разговор был не интересен. Ему не хотелось заниматься психоанализом и умиротворением своего второго Я. Он жаждал одного: избавиться от него.

Когда Элиот вышел из дома Термана, взгляд его невольно устремился на дом Лианны. Но как бы сильно он ни хотел увидеть ее, все же не смел и дальше подвергать опасности. Элиот решительно сунул ключ в замок дверцы машины.

Но уловив легкое движение на противоположной стороне улицы, он поднял голову и увидел Лианну, стоявшую на своем крыльце. Элиот обернулся к дому Термана. Терман и Дикси стояли в проеме двери и наблюдали за ним. Значит, он мог, не опасаясь, подойти к Лианне и поздороваться. Ничего плохого не случится, если он постоит с ней на крыльце на виду у Термана и расскажет обо всем, что случилось. Лианне наверняка хочется все знать, и она это заслужила.

Лианна ждала, глядя, как Элиот направляется к ней через улицу. Силуэт ее стройной фигурки вырисовывался на фоне окон освещенной гостиной, а волосы, когда на них падал свет, сияли. Лианна была в брюках и легком свитере, и Элиот почти ощущал плавные изгибы ее тела, до которого ему так хотелось дотронуться.

Ступив на крыльцо, Элиот увидел ее сияющую улыбку. Она рада ему. Господи, лучше бы он этого не видел! Как теперь он сможет уйти?

— Я просто хотела поинтересоваться, как прошел сеанс, — сказала Лианна.

Элиот пожал плечами.

— Не слишком удачно.

— Входите, — пригласила Лианна. — Я приготовлю чай.

У Элиота откуда-то взялись силы, чтобы покачать головой, отклоняя ее предложение.

— Нет, не стоит. Давайте останемся здесь, чтобы нас могли видеть Терман и Дикси.

Лианна кивнула и уселась на качели с мягкими подушками, а Элиот устроился рядом. Отказ зайти в дом потребовал от него всей силы воли. Но ее уже не хватило на то, чтобы сесть отдельно от Лианны, а не рядом с ней.

По возможности кратко Элиот поведал ей о визите в полицию, о сообщении Роджера, об отсутствии прогресса в лечении.

— И все же Терман прав, — тихо возразила Лианна.

— Возможно. Но в данный момент меня это не волнует, я даже не хочу об этом думать.

Элиот осторожно отбросил несколько шелковистых прядей с лица Лианны. Бросив украдкой взгляд в сторону дома Термана, он заметил, что Терман и Дикси больше не стоят в дверном проеме, а зашли в дом. Но понимал, что достаточно малейшего крика о помощи — и прекрасно натренированная собака тут же примчится. И все же Элиот не мог сидеть в темноте бок о бок с Лианной, упиваясь ее близостью, и не испытывать при этом страха, что может причинить ей вред.

— Прекрасный вечер, — хрипло произнесла Лианна, а бледный свет луны, пробивавшийся сквозь листву деревьев, тихонько играл на ее губах.

— Да, — согласился Элиот, — и с каждой секундой он становился все прекраснее.

На секунду в его памяти мелькнула картина: он сидит на таком же крыльце, окруженном деревьями, вместе с семьей… с настоящими родителями… еще до катастрофы. Эта мирная сцена вызвала у Элиота ощущение счастья, но он не стал бесцельно ворошить память, а позволил воспоминаниям улететь вместе с осенним ветром. Возможно, позже он вернется к ним, а сейчас ему не хотелось отвлекаться от того, что происходило наяву.

Воздух был чистым и свежим, дышалось легко. И Элиот почти поверил, что вот это и есть единственная реальность — сидеть в темноте осеннего вечера рядом с желанной женщиной. Он наклонился к Лианне, нежно касаясь губами ее губ, тепло которых смешивалось с прохладой воздуха. Элиоту показалось, что Лианна растворяется в нем. Она была сейчас частью этого осеннего вечера и частью его самого.

Пальцы Лианны погрузились в волосы Элиота, она теснее прижалась к нему. Их поцелуй становился все более страстным, и Элиот на мгновение смутился. Хотя было совсем темно и их окружали кусты, они все же сидели на открытом месте, на виду у всех, как тогда в парке, когда он осмелился поцеловать Лианну на людях.

На секунду он отпрянул, но не слишком далеко. Даже в темноте глаза Лианны сияли. В них было столько любви, столько надежды изгнать мучительное смятение из его души, что Элиот не смог противиться. С тихим стоном он вновь притянул Лианну к себе, губы его искали губы Лианны, он хоронил свои страхи и дурные предчувствия в ее искреннем желании. Губы Лианны были мягкими и теплыми, требовательными и податливыми. Они все дальше и дальше уводили Элиота из его мира в мир Лианны.

Ладони Элиота заскользили по спине Лианны, приподняли легкий свитер и прикоснулись к обнаженному телу.

— Элиот, — прошептала Лианна, — не хотите зайти внутрь?

— Внутрь, — пробормотал он, осознавая двойной смысл этого слова. Внутрь ее дома, внутрь ее тела. Да, именно этого он и хотел: слиться с ней, стать частью ее…

Она моя! Не прикасайся к ней. Настал мой час.

И как только эти слова промелькнули в мозгу Элиота, раздался лай собаки. Он отшатнулся от Лианны, словно между ними возникла преграда.

— Это Грета, — напряженным голосом проговорила Лианна, поднимаясь и поправляя свитер, чтобы скрыть следы их безрассудства. — Она просится на улицу.

Элиот откинулся на спинку качелей, потирая пальцами переносицу и пытаясь заставить умолкнуть чужой голос, звучавший в его голове.

— А я подумал, что это Дикси.

Лианна шагнула к двери, но Элиот поймал ее за руку и остановил.

— Я слышал, что собаки могут предчувствовать эпилептический припадок у человека. Это правда?

Лианна в изумлении уставилась на него.

— Да, я тоже об этом слышала. Припадки, диабетические комы и другие значительные изменения в химии человеческого тела. Одна из теорий говорит, что собаки могут определять это по запаху.

— Тогда, наверное, Грета учуяла запах Эдварда перед его проявлением. Возможно, поэтому она и залаяла.

— Она залаяла потому, что мы про нее забыли, а ей не нравится торчать дома одной, — возразила Лианна, но не слишком уверенно.

— Мне пора ехать. — Элиоту требовалось сейчас как можно подальше убраться от Лианны, на тот случай, если он не сможет сдержать Эдварда. Он вскочил, сбежал с крыльца и стремительно забрался в машину. Визжа покрышками, машина рванула с места.

Пытаясь взять себя в руки после вихря эмоций, закруживших ее, Лианна стояла и смотрела, как Элиот уезжает, точнее убегает, от нее. Подобная сцена уже становилась привычной.

Слава Богу, Грета вовремя залаяла. Иначе она впустила бы его в дом, а там, за закрытыми дверьми, — внутрь своего тела. И можно только догадываться, что могло бы произойти.

Господи, о чем же она думала? Мистеры Хайды часто проявляются в моменты эмоционального перенапряжения, а их любовный акт наверняка стал бы таким моментом… Да ни о чем она не думала! Просто позволила гормонам взять верх над здравым смыслом.

В дверях своего дома показался Терман. Он помахал Лианне, а потом закрыл дверь. Какой молодец! Он дождался отъезда Элиота, чтобы убедиться в ее безопасности. Теперь он и Дикси могут быть спокойны. Счастье — иметь таких хороших друзей.

Грета снова залаяла, требуя внимания к себе. Лианна открыла дверь, собачка выскочила на крыльцо и принялась тереться о ноги Лианны. Если Грета и почуяла что-то страшное в Элиоте, то все уже прошло. И Элиот уехал. Значит, опасность миновала ее.

Так почему же она испытывает не радость, а разочарование и пустоту? Лианна нагнулась, взяла Грету на руки и вернулась с ней в дом.

— Остались мы с тобой вдвоем, малышка. Сейчас я дам тебе собачий бисквит, а сама поем шоколадных чипсов.

И только сейчас Лианна почувствовала одиночество. Маленький дом, где ее ждала Грета, всегда казался Лианне надежным убежищем, тихим и спокойным. Местом, где никто не мог причинить ей вред. Но сегодня вечером Элиот изменил это представление. Он пробыл здесь совсем недолго, но эмоциональная напряженность этих мгновений возмещала их быстротечность. Уходя, Элиот унес с собой ее ощущение благополучия, оставив взамен опустошенность.

Сидя на кухне, Лианна наблюдала, как Грета с удовольствием поглощает собачий бисквит. Мир этой маленькой собачки был незамысловатым. Она обожала Элиота и ненавидела Эдварда, и ей не надо было сдерживаться в выражении чувств, да и вообще сдерживать свои эмоции в страхе перед возможными последствиями. Грету абсолютно не волновало, что Элиот болен психически и представляет опасность не только для себя самого, но и для ее хозяйки.

Лианна не могла ненавидеть Элиота из-за его болезни, как не могла ненавидеть и отца. Но невозможно было и избавиться от страха перед тем, что он может сделать в результате своей болезни. Как врачу ей следовало верить в его излечение. Но как женщина Лианна даже не осмеливалась надеяться. Она любила отца все время его болезни, помогала ему чем только могла, но этого оказалось недостаточно. Иногда вообще никаких усилий не бывает достаточно.

Внезапно раздался стук в дверь. Может, Элиот передумал и вернулся?

И хотя разум ее протестовал, Лианна бегом устремилась ко входной двери, распахнула ее и увидела стоявшего в темноте Элиота. Ее руки взметнулись навстречу, и он раскрыл ей объятия. Но внизу, у ее ног, раздалось рычание Греты. Губы Элиота грубо, требовательно впились в губы Лианны, в нос ей резко ударил запах табака, а объятия причинили боль.

И Лианна поняла свою ошибку.