Любовь бродяги

Глава 10

Хэнк захлопнул дверцу багажного отделения и, подхватив чемодан Пенелопы, направился к машине. Но, увидев спускающегося по трапу незнакомого ему мужчину, замер на месте, пристально вглядываясь в необычную фигуру. Что-то странное привлекло его внимание. И теперь он пытался понять, в чем же, собственно, дело.

«До чего нелепо одет, — подумал Хэнк, встряхивая чемодан и вновь трогаясь с места. — Удивительно, почему этот тип оказался в самолете мисс Гамильтон?»

— О, сегодня, видимо, весьма скорбное утро, если один человек не желает другому счастливого дня, — произнес незнакомец и, с улыбкой глядя на Хэнка, тут же посмотрел на Пенелопу.

— Да ты, похоже, заяц, — засмеялся шофер.

— Эге, — нахмурился Рэмзи, — ты, вижу, возымел желание оскорбить меня.

— Ха, — Хэнк засмеялся еще громче, — уж не хочешь ли ты сказать, что она сама пригласила тебя покататься на самолете?

— Вот именно, братец.

— Ну тогда я просто не знаю, — шофер удивленно развел руками, изобразив на своем лице бесконечное недоумение. — Сам черт не разберет этих женщин. Идем, что ли, к ней?

Он кивнул в сторону машины и, с трудом волоча тяжелый чемодан, подошел к Энтони и Пенни. Рэмзи остался на месте. Его удивил взгляд Пенелопа. Она смотрела на него так, словно он превратился в чешуехвостого ящера. А мужчина, стоящий рядом с ней, разглядывал его с неприлично восторженным любопытством.

Этот мужчина все так же беспокоил Рэмзи. Красивый, светловолосый, он был чуть старше, чем вначале показалось О'Кифу. Седина уже тронула его виски, усы и аккуратно подстриженную бороду, но выглядел он очень хорошо. И лишь темные очки, скрывавшие его глаза, смущали и настораживали. Непонятно было, зачем он их носит. Ведь явно не слеп, и ему незачем прятать свой пустой взгляд за темными стеклами, чтоб не испугать прохожих. Значит, он носит очки как прикрытие, как маскировку. И это заставляло относиться к нему с осторожностью.

Черные очки придавали его фигуре зловещий вид. Хотя во всем остальном он напоминает джентльмена. Длинные свободные брюки, классического покроя пальто. «Кем же он ей приходится?» Рэмзи мучила ревность. И он, слегка нахмурившись, смотрел, как Энтони приближается к нему.

Тони же, дружелюбно глядя на О'Кифа поверх очков, старался, сохраняя невозмутимое выражение лица, не выдать своего удивления странным нарядом собеседника: необычно широкими рукавами и пестротой отделки куртки, большими деревянными пуговицами на бриджах, высокими ботфортами.

— Энтони Уэйнрайт, — представился он, протягивая Рэмзи руку.

О'Киф некоторое время молча смотрел на его широкую ладонь, а затем с воодушевлением пожал ее. Когда он опустил свою руку, Тони заметил заткнутый за пояс старинный пистолет. И Рэмзи, проследив направление его взгляда, тут же прикрыл блеснувший на солнце ствол полою куртки. Потом, кивнув в сторону Пенелопы, произнес:

— Передавайте леди мои наилучшие пожелания. — И, повернувшись, пошел в противоположном направлении.

— Постой, — окликнул его опомнившийся Энтони. Он вдруг осознал неслучайность этой необычной встречи. Она — поистине подарок судьбы, и нельзя упускать удачу. — Ты не можешь так просто уйти.

— И кто же мне помешает? — Рэмзи остановился и в упор взглянул на него. — Уж не ты ли, англичанин?

— Я из Уэльса, — уточнил Тони.

— Невелика разница, — засмеялся О'Киф и вновь тронулся с места.

Не надеясь остановить его, Энтони обернулся к Пенни. Только она теперь могла вернуть Рэмзи. И действительно, лишь только раздался ее голос, он остановился и оглянулся назад.

— Эй вы, двое! — крикнула она. — Поторапливайтесь, здесь становится слишком жарко.

Энтони и Рэмзи вопросительно смотрели на нее. Она кивнула в сторону машины, словно приглашая их занять места в салоне, где уже деловито суетился Хэнк. Первым опомнился Энтони.

— У вас есть багаж, мистер О'Киф? — спросил он.

— Нет, — ответил Рэмзи и впервые почувствовал смущение из-за своей непохожести на окружавших его людей.

Тони промолчал, не желая задевать его самолюбие. Пока еще он не знал, как лучше обращаться с этим человеком. Пенелопа слишком мало рассказала ему о нем. Из ее слов можно было понять лишь то, что его подобрала команда Багамской воздушно-морской спасательной ассоциации, которая разыскивала Тесс.

— Что ж, — сказал Энтони после некоторого раздумья, — это вполне поправимо.

— Мне ничего не надобно от тебя, англичанин, — огрызнулся раздраженный его навязчивостью Рэмзи.

— Валлиец, мистер О'Киф, валлиец. Я же вам говорил, — вновь уточнил Тони, недоумевая, чем же он мог так задеть этого странного человека. — Идем к машине?

Рэмзи скептически посмотрел на него. Он колебался, не зная, как поступить. Ведь Пенелопа явно не слишком любезно обошлась с ним в самолете. И теперь он думал о том, что она, возможно, лишь из учтивости приглашает его с собой. Но впрочем, О'Киф привык бросать вызов судьбе. И одна только надежда на внимание Пенелопы стоила того, чтобы потерпеть общество этого нахального англичанина.

Рэмзи улыбнулся и последовал за Уэйнрайтом. Вопрос о том, кем приходится Пенни этот долговязый валлиец, все так же мучил его. И, не сделав и двух шагов по направлению к машине, он не выдержал:

— Ты муж ей?

— Ты о чем? — не понял его Энтони. О'Киф нахмурился и, стараясь не выдать своего волнения, вновь повторил вопрос:

— Ты муж мисс Гамильтон?

Тони недоуменно посмотрел на него, и лицо его расплылось в лукавой добродушной улыбке. Он взглянул на Пенелопу, нетерпеливо поджидавшую их у распахнутой двери автомобиля, и подумал, что эти двое ведут себя совершенно как дети.

— Я просто ее друг, — ответил он, — У женщин не бывает друзей, — проворчал Рэмзи, недовольно покосившись на него. «Любовники», — решил он и сурово сдвинул брови, с трудом сдерживая раздражение.

— Почему? — удивился Энтони — он кусал губы, едва сдерживая смех. — Пенни любит одиночество и никого не подпускает к себе слишком близко.

Они подошли к автомобилю, и Тони остановился, любезно пропуская О'Кифа вперед. Рэмзи с любопытством осмотрел внутреннее устройство странного сплюснутого экипажа. В салоне он увидел Пенни, которая забилась в дальний угол и словно нарочно избегала его взгляда. «Что ж, — подумал он, — поиграем в прятки». И несмотря на недовольное выражение лица Уэйнрайта, сел рядом с шофером. Хэнк с улыбкой покосился на него и завел мотор. А Энтони, поместившись на заднем сиденье, захлопнул за собой дверь.

— Хэнк Таннер, — представился водитель.

— Капитан Рэмзи О'Киф, — откликнулся его пассажир.

— Зови меня просто Хэнк. Согласен?

— Хорошо.

Рэмзи с интересом осматривал отделку салона. «Прекрасная работа», — подумал он, поглаживая рукой мягкую кожу сиденья. И, с улыбкой оглянувшись на Пенелопу, произнес, обращаясь к шоферу:

— Надеюсь, ты лучше правишь каретой, чем мисс Гамильтон.

Хэнк засмеялся, а Пенни в сердцах нажала маленькую черную кнопку, и темная стеклянная перегородка отделила Пенелопу и Энтони от Рэмзи и Хэнка.

— Ты не очень любезна со своим гостем, — заметил Тони, постучав пальцем по стеклу, в то время как автомобиль тронулся с места.

— На сегодня любезностей достаточно, — резко ответила она, отвернувшись к окну.

Энтони поднял трубку телефона и набрал номер.

— Может быть, я понимаю что-нибудь не так, — произнес он, ожидая, пока кто-нибудь ответит на его звонок, — но ведь, насколько я знаю, ты сама похитила этого человека из клиники. Без документов, без денег, не спросив даже, откуда он родом. Или я ошибаюсь? К тому же ты не в курсе его отношений с властями.

— Что же ты хочешь от меня?

— Хочу знать твои планы.

— А почему они должны у меня быть? — улыбнулась она, бросив на него кроткий взгляд.

Он недоуменно развел руками и заговорил по телефону:

— Грейвз? Да, это Энтони Уэйнрайт. Позвони, пожалуйста, Трэвису, попроси его прислать мужскую одежду в дом мисс Гамильтон. Нет, не для меня. Размер? Я не знаю. Что-нибудь вроде шести или пяти. Да, двести двадцать.

— Самое большее — двести сорок, — вмешалась Пенни. — Скажи, что я буду благодарна ему за помощь.

— Она говорит, можно и на двести сорок. — Тони понимающе улыбнулся, в упор глядя на Пенелопу. — Пожалуйста, разного фасона. Да, все. Получит надбавку, если управится за час. Пока.

Он повесил трубку.

— Спасибо, Тони.

— Это самое простое, что я могу для тебя сделать. — Он вновь улыбнулся и покачал головой. — Как ты думаешь, почему он оказался в воде?

— Не знаю. Да и не так уж это важно.

— Но ведь не с неба же он упал?

— Ах Энтони, — вздохнула она. — Его едва спасли, он уже тонул, когда Рэмзи вытащили из воды.

— А земли рядом не было?

— Нет.

— Тогда как же он оказался в этом месте? Не добрался же он туда вплавь. Ведь это, насколько я понимаю, в сотнях миль от ближайшей суши. И если он был на безлюдном острове, то мог бы развести костер и дожидаться спасателей.

— Честно говоря, я об этом не думала.

— А не мешало бы подумать.

— Зачем? — Она недовольно посмотрела в лицо Тони. — Меня ничуть не интересует, откуда он взялся и куда направляется.

— И напрасно. Тем более что он, похоже, собирается выйти из машины.

За разговором они не заметили, как автомобиль остановился у высокого развесистого дерева, стоявшего посреди густонаселенного фешенебельного квартала города. Вокруг дерева собралась шумная густая толпа.

— Что случилось, Хэнк? — спросила Пенни, опуская перегородку.

— Ничего особенного, — ответил тот. — Просто мистер О'Киф увидел ребенка, сидящего на дереве.

— О Господи! Хэнк, последи за ним.

И Хэнк, следуя ее просьбе, вышел из машины следом за Рэмзи. Тот уже стоял возле ствола дерева и, запрокинув голову, вглядывался в его густую темную крону, пытаясь разглядеть сжавшегося на вершине ребенка.

— Высоковато, кэп, — пробормотал шофер, становясь рядом.

— Это не меняет дела, — бросил Рэмзи, поспешно снимая куртку.

Он вынул из-за пояса пистолет, достал ножи и все это вручил на сохранение шоферу. Тот недоуменно пожал плечами и, скорчив комическую физиономию, обернулся к машине. Губы Пенни растянулись в тонкую улыбку насмешки и недовольства. Ей было досадно, что Рэмзи втянул их всех в эту случайную дорожную историю. И все же она не могла не залюбоваться ловкостью и грациозностью его движений, когда он, подойдя вплотную к дереву, легко подпрыгнул и, ухватившись руками за толстую нижнюю ветвь, словно опытный гимнаст, подтянул вверх свое ладное гибкое тело. Так же легко, будто не затрачивая никаких усилий, он взобрался по ветвям на самую вершину. И Пенни подивилась изяществу и быстроте его передвижения. «Превосходная обезьяна, — подумала она. — Его уверенность и непринужденность просто восхитительны».

Рэмзи был уже возле испуганно прижавшегося к стволу ребенка. Это была маленькая девочка. И О'Киф присел рядом с ней на большую суковатую ветку.

— Высоко же ты забралась, малышка, — добродушно проворчал он. — Ты, я вижу, весьма ловкая девчушка.

Девочка подняла голову и обернула к нему заплаканное лицо.

— Дядя, сними меня отсюда, — робко попросила она, судорожно сжимая руками толстый ствол дерева.

В то же мгновение Рэмзи вспомнил о своем сыне и подумал, что не слишком-то хорошо поступил с ним.

— Ты действительно этого хочешь? — с притворным недоумением спросил он.

— Да, — всхлипнула девочка.

— Но ведь отсюда такой великолепный вид! — весело воскликнул О'Киф, осторожно приближаясь к ребенку и чувствуя, как бьется сердце при каждом скрипе коварно изогнувшейся ветки. — Неудивительно, что тебе нравится сидеть на такой высоте.

— Я не виновата, — захныкала она. — Это Джой меня заставил.

— Неужели? — спросил О'Киф, подбираясь ближе.

— Да.

— Ну вот, — Рэмзи ободряюще улыбнулся, — отныне ты сможешь рассказывать чудесные истории о твоей жизни на дереве. Правда, детка?

— Угу, — хмыкнула девочка, гордо вскидывая голову.

— Ну а теперь, коли позволишь, нам пора присоединиться к зрителям.

С этими словами он подобрался к ней вплотную и помог взобраться к себе на спину.

— Угу, — кивнула она и посмотрела вниз. — А то мама будет беспокоиться, здесь ужасный сквозняк.

Рэмзи кивнул и поморщился, чувствуя, как она крепко обхватила его шею. Тяжело дыша, он стал медленно спускаться вниз. Замершая в напряжении толпа со страхом следила за его передвижениями. И как только он коснулся земли, раздался единодушный крик радости и облегчения. О'Киф взял девочку на руки и передал подбежавшей к нему женщине.

Взволнованная женщина, не помня себя от испуга, бормотала слова благодарности.

И Рэмзи, церемонно поклонившись, обернулся к Хэнку, чтобы забрать у него свое снаряжение.

— Ну, кэп, похоже, пора идти обратно, — произнес шофер, похлопав его по спине.

О'Киф широко улыбнулся в ответ, вспомнив почему-то Дункана Макпита, на которого, как ему показалось, смахивал Хэнк.

Они уже перешли улицу, когда огромный красный сундук, испещренный множеством окон, сердито фыркнув, подкатил к высокому дереву. Рэмзи с любопытством оглядел его от колес до крыши и не спеша забрался в салон поджидавшего его автомобиля.

— Вот ведь как! Пятьдесят футов, и хоть бы что! — сиял довольный Хэнк. — Влез, словно на лесенку в детском уголке! Здорово!

— Излишняя самонадеянность и геройство, — проворчала Пенелопа.

— Неужели? — обернулся к ней О'Киф. — Разве вернуть матери ребенка — геройство? Весьма странная точка зрения!

Он упрямо тряхнул головой и увидел, как внезапно появившаяся добродушная улыбка смягчила суровое выражение ее лица.

— Ты думаешь, никто, кроме тебя, не решился бы на это?

Она лукаво посмотрела на него. И Рэмзи почувствовал, как вновь торопливо забилось его сердце, словно он все еще сидел на коварно похрустывающей под ним ветке, готовый вот-вот сорваться в раскрывшуюся перед ним пустоту. Ему показалось, что именно в этот момент проглянула в ее глазах ее истинная душа. И пусть это был лишь краешек, маленький огонек из таившегося в ее сердце богатства, но он заставлял подозревать, поджидать проявления в будущем настоящей душевной красоты.

Блеснув на мгновение, видение возможного счастья исчезло, растаяло без следа, и ее лицо вновь покрылось ледком спокойного безразличия. Но Рэмзи уже не мог забыть глянувшего ему в глаза чуда, как не может забыть теплого солнечного луча погибающий от мороза цветок.

— А если бы что-нибудь случилось? — нахмурившись, произнесла Пенни. — Тебя бы тогда преследовали в судебном порядке, ведь ты непрофессионал.

— Пенни, ради Бога! — остановил ее Энтони. — Не будь такой занудой.

— При чем тут суд, если нужно спасти человека? — удивился Рэмзи. — Закон меня не касается.

— Но ты касаешься его. К тому же и мне, вероятно, пришлось бы отвечать перед властями. Ведь ты как бы находишься под моей опекой.

— Что? — нахмурился О'Киф.

— Ну или что-то в этом роде, — замялась она, испуганная его внезапной мрачностью.

«Экий вздор она несет, — подумал Рэмзи. — Лепечет, что малое дитя».

— Я доселе не нуждался в няньках, — строго сказал он. — Тем более что имею свою голову на плечах и не желаю потакать самовлюбленной девице. — Он говорил это, сурово глядя на Пенелопу и отчеканивая каждое слово. — Хватит! Натешились!

С этими словами Рэмзи резко распахнул дверь автомобиля, так что Хэнк едва успел притормозить, выскочил из салона и зашагал прочь. Пенни растерянно оглянулась на Энтони, сидевшего со скрещенными на груди руками, и умоляюще произнесла:

— Тони, сделай же что-нибудь.

— Ты сама добилась этого, дорогая, — сказал он, насмешливо глядя на нее, и не спеша смахнул со своего колена воображаемую пылинку. Гордость мистера О'Кифа определенно нравилась ему, так и нужно обращаться с самонадеянными девицами.

Пенни перевела умоляющий взгляд на Хэнка, но тот лишь весело ухмылялся, радостно посапывая в обе ноздри. «Черт возьми, — выругалась она про себя. — Я вовсе не хотела его обидеть». Кто бы мог подумать, что мистер О'Киф окажется таким привередливым? Впрочем, теперь рассуждать уже поздно. Надо что-то делать, И она, толкнув дверцу, вышла из машины.

— Рэмзи, постой!

Тот остановился и, повернувшись к ней лицом, бросил на землю холодно блеснувшую монету.

— Это тебе за помощь. До этого момента я был доволен тобой, миледи. А потому желаю тебе и далее жить в веселии и приятности.

И, вновь отвернувшись, он пошел дальше. Пенни поспешила следом.

— Подожди, не уходи!

Рэмзи замер на месте, не оборачиваясь, ожидая, когда она подойдет. И Пенни словно наяву увидела ту бурю страстей, что кипела в его взволнованной груди под внешним спокойствием и надменной холодностью обращения. «Гордый», — подумала она и, почувствовав, как глубоко задела его самолюбие, виновато опустила глаза.

— Я совсем не хотела оскорбить тебя. Я лишь упомянула о том, что, прежде чем вмешиваться в чужие дела, стоит подумать о последствиях.

Рэмзи глянул на нее холодно и неприязненно. И она вздрогнула от этого пронзительного взгляда.

— В мире каждый печется о себе. Богатые тянутся к богатым, а бедные сами должны позаботиться о своей судьбе.

— Мне обидно слышать такие слова, — она сурово нахмурилась, — ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем прошлом, а берешься судить. — Она замолчала, раздраженно пожав плечами. — Но лезть за этой девчонкой, во всяком случае, было небезопасно. Вы оба могли упасть.

— Твои заботы чересчур обременительны, женщина. Я бы желал быть от них подальше.

Рэмзи вновь быстро зашагал прочь — так, что она едва поспевала за ним.

— Но без моих забот ты мог бы лишиться жизни.

— Не думаю. Даже лучшие адвокаты не докажут этого.

— При чем здесь адвокаты?

— А при том. Ты ведь, как они, помогаешь людям только по обязанности. И не будь меня рядом, вы бы проехали мимо несчастного ребенка.

— Не правда! — Пенни возмущенно тряхнула головой. — Я бы вызвала пожарных.

— Но ребенок, насколько я помню, не горел. — Рэмзи говорил, не глядя на нее, и это еще более задевало ее самолюбие.

— Пожарные получают деньги за спасение людей.

Рэмзи резко остановился, пристально вглядываясь куда-то вдаль. Пенни ждала, что же он скажет дальше. И вдруг он, порывисто обернувшись, хмуро посмотрел на нее.

— Ты слишком привыкла смотреть на мир из окна своей шикарной кареты. — Его голос стал хриплым от негодования. — Он чересчур далек от тебя, тщетно пытаясь достучаться до твоей души. Ты не слышишь его голосов.

— Нет, что ты. — Она сама не понимала, что говорит. Обида и возмущение овладели ее сердцем.

— Нет? Ха! Ты просто слепа и не видишь очевидного. Но как бы там ни было, отныне мы не знакомы с тобой! Прощай.

Рэмзи шагнул в сторону, оставив ее стоять посреди улицы. Она оторопело посмотрела ему вслед, не в силах осмыслить случившееся. Ей надо было бы радоваться, что он наконец оставляет ее в покое, избавляя от массы забот и неприятностей. Но радости не было в ее душе, в ней воцарились пустота и уныние.