Любовь не кончается: Эйлит

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Матильда, герцогиня Нормандская и свежеиспеченная королева Англии, отличалась стройностью и хрупкостью. Даже с короной на голове она едва доставала до плеча супруга, облаченного в темно-красные одежды. Но никто из тех, кто видел Матильду в день коронации идущей бок о бок с Вильгельмом, не мог назвать эту женщину тщедушной и слабой.

Эйлит стояла в толпе, заполнившей аббатство, рядом с мастером Вульфстаном. Сгорая от любопытства и мигом позабыв о своих страхах и настороженности по отношению к спутнику, она во все глаза смотрела на новую королеву. Рольф рассказывал, что, когда молодой Вильгельм предложил юной Матильде руку и сердце, она отказала ему. И тогда он похитил и обесчестил надменную девушку, а затем дерзко потребовал у ее отца благословения на брак. Истинная страсть между ними вспыхнула уже после свадьбы. Они пронесли любовь друг к другу через годы. Это же надо! Родить девятерых детей — последний лежал сейчас в колыбели — и сохранить стройную фигуру, которую плотно облегало сейчас видневшееся из-под накидки темно-красное платье. Разглядывая королеву, Эйлит размышляла о том, до какой степени правдив был рассказ Рольфа. Она знала, что, если бы Голдвин в свое время поступил так же, как Вильгельм, ее отец с позором прогнал бы его со двора.

Вслед за королевской четой шествовали архиепископы и прелаты, за ними норманнские графы и лорды и пять-шесть смущенных английских вельмож. Затем шли бароны. Эйлит без труда отыскала взглядом густую огненно-рыжую шевелюру Рольфа. Темно-синий цвет его длинной, до колен, рубахи говорил о высоком положении и титуле ее владельца. Это же подчеркивал и алый шнурок на талии. На шее поблескивали изящный серебряный крест, молоточек Тора и разноцветный камень на тонком кожаном шнурке. По случаю знаменательного события на обоих запястьях красовались роскошно сработанные браслеты.

Выходя из аббатства, Рольф случайно встретился взглядом с Эйлит. Искренне сожалея, что не может последовать за ним, она выдавила робкую улыбку. Ей оставалось лишь терпеливо стоять в толпе, ловить на себе похотливые взгляды Вульфстана и ждать своей очереди. Она и сама толком не знала, зачем пришла сюда в обществе мастера золотых дел. Просто он оказался слишком настойчив…

«Тебя никто не заставляет идти. Если хочешь, оставайся дома, — заверила ее накануне Фелиция. — Я знаю, что ты способна расстроиться ни с того ни с сего. Но если ты все время будешь ходить с опущенной головой, то никогда не сможешь поднять ее. Все-таки советую тебе пойти. Даже если ты всплакнешь, это все равно пойдет тебе на пользу». Растерянная и сбитая с толку, Эйлит побрела в комнату и надела розово-голубой свадебный наряд. Она с достоинством отказалась от предложенных Вульфстаном золотого крестика и большой круглой броши, предпочтя им подаренные Голдвином в день помолвки стеклянные бусы и браслеты из бронзы с серебром.

Попав в город, Эйлит перестала раскаиваться в том, что уступила уговорам Фелиции и пошла на коронацию. Она очень давно не выходила за пределы дома де Реми. От буйства красок у нее зарябило в глазах, а от уличного шума заложило уши.

Теперь ей хотелось поскорее вернуться домой и поразмыслить об увиденном. Но у Вульфстана имелись свои планы. В честь коронации он гостеприимно распахнул двери нового замка на берегу Флит и пригласил туда на званый пир своих друзей, родственников и компаньонов. И он настаивал, чтобы Эйлит была там. Она сознавала, что в интересах собственного спокойствия и благополучия от этого приглашения лучше отказаться, но слишком устала и не имела сил сопротивляться. Кроме того, она понимала, что Фелицию, с нетерпением ждущую праздника, вероятнее всего, расстроит ее отказ.

Поэтому Эйлит сдалась. Спрятав в укромном уголке души свои мысли и желания, она предстала перед всеми такой, какой ее хотели видеть Вульфстан и прочие, — улыбчивой и устойчивой Эйлит.

— Взгляните-ка на Эйлит, — негромко сказала Фелиция Вульфстану, когда он снова наполнил чашу медовой настойкой. — У нее странный блеск в глазах. Не следует больше давать ей выпивку: она к ней не привыкла.

Мастер неопределенно пожал могучими плечами.

— Сегодня праздник. Пусть повеселится. Она слишком долго ходила в трауре. А сейчас, как мне кажется, вполне довольна и счастлива.

Не успокоенная таким ответом Фелиция нахмурилась. Она уже сожалела, что уговорила подругу принять приглашение. Во время коронации Эйлит выглядела совсем иначе: ее лицо было оживленно, глаза с интересом наблюдали за происходящим. Теперь они словно потухли, взгляд стал отстраненным и непроницаемым. Даже улыбка казалась неестественной.

Оберт дорожил знакомством с Вульфстаном и считал его одним из лучших клиентов. Мастер слыл любителем вина и закупал его в изрядных количествах, что приходилось по вкусу его многочисленным друзьям и вызывало благосклонное отношение со стороны норманнов. Благодаря ему Рольф завел несколько ценных знакомств в среде торговцев и ремесленников. С точки зрения выгоды брак Вульфстана и Эйлит был бы идеальным.

Погрузившись в раздумья, Фелиция надула губы. Она прекрасно понимала, что перед Эйлит они находились в гораздо большем долгу, чем перед Вульфстаном. Ей пришла в голову мысль, что, возможно, Эйлит следовало отвезти домой прямо сейчас и вообще до поры до времени оставить мысли о ее замужестве.

Но не успела Фелиция принять решение, как ее внимание привлекла сидящая неподалеку супружеская чета, поселившаяся в одном квартале с ними. Молодая женщина, жена друга Оберта, совсем недавно приехала из Нормандии и, вероятно, горела желанием услышать все свежие сплетни, а Фелиция как раз была не прочь с кем-нибудь ими поделиться. Поэтому она решила на время отвлечься от мыслей об Эйлит и пересела к новой соседке.

Пригревало солнце. Эйлит сидела на скамейке в маленьком ухоженном саду. На грядках вокруг зеленели нежные листочки молодого салата и пушистые кустики земляники. Вдоль изгороди ощетинилась колючими порозовевшими ветками малина. Прищурившись от солнца, Эйлит растерянно озиралась по сторонам. Она сбежала из дома от царящего там застольного шума, но громкие голоса и смех пирующих настигали ее и здесь. Мимо пробежала служанка с пустым деревянным ведром.

— Ах, вот ты где, дорогая. Я принес тебе чашечку свежего меда. Надеюсь, тебе уже лучше? — Вульфстан тяжело опустился на скамью, как всегда почти вплотную к Эйлит, и протянул ей изящный деревянный кубок. — Выпей, девочка моя.

Глотнув сладкой золотистой жидкости, Эйлит почувствовала головокружение.

— У вас красивый сад, — с трудом выговорила она. Язык отяжелел и едва ворочался во рту, как у перегулявшего пьяницы. — Я люблю работать на земле. Как-то лошадь Рольфа вытоптала мою зимнюю капусту, и я прогнала ее метлой…

Она сознавала, что говорит чересчур быстро, близость навалившегося сбоку Вульфстана нервировала ее. В горле мгновенно пересохло.

— Эйлит, не бойся, клянусь, я не причиню тебе зла.

В следующую секунду губы мастера резко впились в ее губы, насильно раздвигая их, жесткая волосатая рука схватила Эйлит за шею, не позволяя отстраниться. Борода Вульфстана царапала ей лицо, изо рта у него текли слюни, словно он собирался полакомиться угощением.

Язык мужчины дерзко вторгся в ее рот. Эйлит отчаянно сопротивлялась. Она подняла было руки, чтобы ударить насильника, но он железной хваткой сжал ее запястья. На мгновение высвободив губы, она громко позвала на помощь.

— Подожди! — тяжело дыша, взмолился Вульфстан. Его лицо раскраснелось. — Эйлит, подожди! Я ведь хочу жениться на тебе.

Чуть не плача от собственного бессилия, она извивалась всем телом, стремясь избавиться от ненавистных объятий.

— Я не выйду за вас, даже если вы останетесь единственным мужчиной на земле, — еле сдерживая рыдания, воскликнула она, — отпустите меня!

— Ты же сама знаешь, что в конце концов у тебя не останется выбора, — прорычал разгоряченный вином и похотью Вульфстан. — Помни, мне ничего не стоит погубить твою репутацию.

Он резким движением сорвал платок с ее головы — тяжелые косы упали на плечи. Шею пронзила острая боль. Эйлит охватило отчаяние, и она закричала: ни одна уважающая себя женщина не смела появиться на людях с непокрытой головой. Только шлюхи могли позволить себе такую вольность.

— Я был на редкость терпелив с тобой, — тяжело отдуваясь, обронил Вульфстан. Задержав жадный взгляд на тугих косах Эйлит, он вернул ей платок. — Это предупреждение. Ты дашь мне ответ к концу недели. — Он провел пальцем по ее щеке и добавил: — Вот увидишь, так будет лучше. — Его голос смягчился. — Я жесток и непреклонен и упрямо иду к цели. Но я могу быть добрым и щедрым.

Эйлит перевела дыхание. Ее сотрясала нервная дрожь.

Чванливый боров! Даже его слова о собственном терпении — не более чем самонадеянность. Эйлит собралась было сказать, что скорее предпочтет стать шлюхой, чем выйдет замуж за Вульфстана, но он не позволил ей открыть рот. Приложил ладонь к ее губам и пригрозил пальцем.

— Опасайся говорить то, о чем потом можешь пожалеть. — Он отвел глаза в сторону и отстранился. — А вот и Фелиция. Полагаю, она ищет тебя.

Дрожащими руками Эйлит набросила платок на голову и перекинула его край через плечо.

Неторопливо приближаясь, Фелиция переводила настороженный взгляд с Эйлит на Вульфстана. Видимо, она опасалась, что появилась в неподходящий момент.

— Мы с Обертом собираемся домой. Ты пойдешь с нами? Я не люблю надолго оставлять Бенедикта со служанками.

Эйлит молча кивнула в знак согласия.

— Не забудь, моя любовь, к концу недели, — ласково проговорил Вульфстан и, вежливо поклонившись, первым зашагал к дому.

— Что означает это «к концу недели»? — поинтересовалась Фелиция, пока они с Эйлит разыскивали среди гостей Оберта.

— Он хочет жениться на мне, — мрачно откликнулась Эйлит. — Я должна дать ответ к концу недели.

— И каким будет твой ответ?

Эйлит печально покачала головой. Она не хотела выходить замуж за Вульфстана. Но что, если он действительно сделает так, что у нее не останется выбора?

— Если ты согласишься, то кое-кто умрет от зависти. Я даже знаю, кто именно, — игриво заметила Фелиция. — Многие торговцы спят и видят своих дочерей женами твоего кавалера. Еще бы: он сравнительно молод, богат и недурен собой. Прекрасная партия.

— И при этом самодовольный грубиян и хам, — сухо добавила Эйлит. — Ты знаешь это не хуже меня. Пойдем домой. Мне как-то не по себе.