Любовь со вкусом корицы

Глава 37

Прошел месяц.

Вот и наступил тот роковой день, которого я ждала с содроганием в сердце. День, когда мы со Славой должны развестись. Я старалась не думать, гнала эту мысль от себя, но знала: рано или поздно произойдет неизбежное.

— Ты в порядке? — Спрашивает Лёша, паркуясь около здания ЗАГСА.

— Да. — Сглотнув горечь во рту, отвечаю я.

— Может, с тобой пойти?

— Не стоит. Спасибо, что подвез. Но дальше я сама. Можешь езжать домой.

Лёша пожелал мне удачи, после чего я выбралась на улицу, а он уехал. В последний месяц мы очень сблизились. Часто проводим вместе время, переписываемся и созваниваемся. Он забирает меня с работы, и до позднего вечера мы либо гуляем, либо катаемся, либо едем к нему и смотрим кино. Не знаю, что это. Забота о ближнем или здесь присутствуют другие причины! Но Лёша очень помогает мне справляться со стрессом, а я, в свою очередь, безмерно ему благодарна.

Вдохнув свежесть мартовского воздуха, я поднимаюсь по лестнице и захожу внутрь. Славу замечаю сразу же. Он сидит на стуле в Холле, разговаривая по телефону. Такой же красивый и родной. С легкой небритостью на лице, к которой так и хочется прикоснуться. Но я не имею подобных привилегий, в отличие от его Вероники.

— Привет, — здороваюсь, стоит только оказаться рядом. Я держусь стойко, на лице маска безразличия, но внутри настоящий переполох. Ноги едва держат, грудь давит, а тоска разъедает. Как же я скучала по нему. Каждый день ждала, что позвонит и скажет: Представляешь, Васёк, а я всё вспомнил! Люблю тебя! Не могу!

Глупости, конечно. Даже если он всё вспомнит, нет никаких гарантий, что отношения между ним и его бывшей женой не поднялись на другую ступень. Возможно, там такая любовь, которая мне и не сниться.

— И я тебя — говорит Слава в трубку и отключается. Стрела боли простреливает сердце, но я продолжаю играть свою роль, делая вид, что мне всё равно. — Привет — с улыбкой обращается ко мне. Готова?

— Ага — киваю я. — Как дела? Память так и не вернулась?

— Нет — с сожалением в голосе произносит Слава — Врач говорит, на восстановление может понадобиться около года. Предлагал поехать заграницу, но я решил, что в родных стенах мне помогут лучше. Да и к тому же жить это не мешает. Я счастлив со своей семьей. Они моя поддержка и мотивация.

— Я очень за тебя рада — едва слышно произношу, ощущая, как дрожит голос. Не знаю, когда смогу смирится со всем происходящим, но сейчас это самое ужасное, что мне повелось услышать за последнее время. Счастлив, любим и главное, любит. А я. я продолжу хранить в своей памяти те моменты, когда счастлив Слава был в моём обществе, а не рядом с Вероникой, которая бросила их с Машей, требовала деньги, шантажировала и так внезапно захотела остаться со своей семьей. Я не верю в её переосмысление и любовь. Здесь что-то другое. Но что именно желание выяснять отсутствует. Если Славе хорошо, я не стану препятствовать. Ещё немного и у меня получится отпустить. Почему привязаться к человеку так легко, а, чтобы забыть, приходится пройти все круги Ада? Я давно уже не плачу. Но боль, она всё ещё сидит внутри меня и не дает нормально существовать. На время мне удается переключится, а когда наступает ночь, воспоминания возвращаются. Разве можно любить настолько сильно, зная, что всё напрасно? Разве это правильно в принципе любить человека, чьё сердце принадлежит другой? Нет. Не правильно. И я это понимаю, поэтому не вмешиваюсь в чужие отношения. Каким бы способом они не образовались.

— Как твои дела? — Интересуется Слава. — Мама сказала, что у тебя своё кафе. Поздравляю.

— Спасибо.

— О — Слава смотрит на часы на своём запястье. — Нам пора.

Он поднимается с места, и мы вместе отправляемся на второй этаж. Идем в тишине, стараясь не задевать друг друга плечами. Не знаю, о чем думает Слава, но в моей голове стучит набатом только одно: не хочу! Мне комфортно жить с его фамилией. Комфортно, потому что надежда, которую я всё еще храню в себе, не угасла. И это единственная точка соприкосновения между нами. Она помогает держаться, дышать, жить, в конце концов. Она греет душу. А вскоре всего этого не будет. И как мне быть?

— Заходи, — Слава открывает дверь, пропуская меня вперед, а сам идет следом. Я чувствую его аромат парфюма, и на коже возникают мурашки, а голова идет кругом. Потерпи, Василиса. Скоро это закончится!

— Вот и всё, — произносит Самарин, когда спустя полчаса мы покидаем кабинет. На его лице довольная улыбка, словно он ждал этого дня, как ребенок, считающий дни до своего дня рождения. От этой картины ещё больнее, чем несколько минут назад, где мы сидели за столом, получая свои паспорта с печатью о расторжении брака. Те тридцать минут показались мне вечностью. Я будто находилась в прострации. Словно это происходит не со мной, не с нами. Смотрела на Славу и как дура ждала, что он скажет: я передумал. Развода не будет. До последнего надеялась. Но стоило только ему поставить подпись, как внутри всё оборвалось, и я поняла: пути назад не будет. Сейчас это последнее мгновение нашей неслучайной встречи. Последние минуту, за которые я могу насладится его присутствием.

— Смотрю, ты очень счастлив — подавив грусть в голосе, спросила я.

— Конечно! А ты разве нет?

— Слав. — Он остановился, и я последовала его примеру. Мы посмотрели друг другу в глаза — Знаешь, я не хотела тебе говорить. Всё в прошлом и наши … — я вздохнула. — Наше общение тоже в прошлом. Но позволь мне кое-что сделать. В последний раз.

— И что же это? — С лукавой улыбкой поинтересовался он.

Я не должна этого делать. Ничего не должна. Но мне нужна эта минута. Это мгновение, чтобы насладиться. Чтобы отпустить и стать свободной. Пусть мой поступок далёк до идеального. Да плевать! Я ведь живой человек и имею право поступать так, как велит мне сердце.

— Вот что — я поддалась вперед и коснулась его губ своими. Он ничего не ответил. Ни тогда, когда я провела языком по его нижней губе, мысленно прося впустить, ни тогда, когда прижалась к нему грудью и запустила ладонь в его волосы. Ничего. Никакого отклика. Сплошная холодность.

— Прекрати, — прошептал Слава, отодвинув меня за плечи. — Что ты творишь?

— Я… я люблю тебя! — В сердцах выкрикнула ему в лицо. По щекам покатилась чертовы слезы, которые не удавалось сдержать, и образ Славы расплылся.

— Что за бред? — Фыркнул на моё признание — Ты не можешь меня любить!

— Но это так! А знаешь, что? Ты тоже ко мне что-то чувствуешь. Вот здесь, — я положила ладонь на Славину грудь, почувствовав, как напряглись его мышцы, — глубоко внутри что-то испытываешь!

— Я не могу тебя любить! — Он отшатнулся от меня. — У меня жена, ребенок. Я счастлив!

— Но, тем не менее, продолжал стоять, пока я тебя целовала. — Усмехнулась, растирая соленые капли по щекам. — Рано, или поздно память вернется, и ты вспомнишь, как всё было на самом деле. Меня вспомнишь и жену свою ангелоподобную. Ты знаешь, что Вероника сделала? Она рассказала?

— Василиса, прекрати! — Резко обрубил Слава, а на его скулах образовались желваки. — Не смей ничего говорить мне про Веронику! Я люблю её, несмотря ни на что! И мне всё равно, что было. Главное, как сейчас. И тебе бы не помешало перестать жить прошлым… Даже если между нами что-то случилось, хотя я в этом сомневаюсь, постарайся это забыть. Не важно, останусь ли я с Вероникой или нет. Между нами ничего не будет. Никогда!

— Ну и пошел к черту! — Осипшим голосом взревела я и, развернувшись, быстрым шагом направилась к выходу. В груди жгло от жёсткости его слов. От обиды и разочарования. Нет, я, конечно же, не надеялась на ответную реакцию. С самого начала понимала, чем всё закончиться. Но желание ощутить вкус его губ, пусть и в последний раз, перевесило каждую крупицу разума. Чувствую себя одержимой дурой! На что только надеялась? На чудо? Пфф. Да нет его, чуда этого. Есть реальность. Жестокая, уродливая реальность. Где у нас не случилось Хэппи-Энда.