Любовь викинга

Глава 2

Мольба звонким эхом разнеслась по залу. Теперь ее судьба зависела от решения Бранда Бьернсона.

— Мне не нужны помощники. — Уголки его губ поползли вверх, словно эта мысль показалась ему забавной. Он отрывисто усмехнулся, и воины подхватили его смех.

Эдит нахмурилась. Она ожидала чего угодно, только не насмешек.

— Я говорю совершенно серьезно.

— Я оставил сражения в прошлом, леди. Король поручил мне другую задачу. В этих краях слишком долго гнездились предатели, поэтому я прибыл, чтобы установить здесь мир. Силой, если потребуется. В память о лояльности, которую вы и ваш отец выказывали моему королю, я разрешаю вам удалиться в ближайший монастырь. В пути вам будет обеспечена безопасность.

— То есть вы знаете, как наилучшим образом управлять замком и фермами?

Его синие глаза потемнели.

— Судя по тому, что я видел, это несложно. Если, конечно, вы не назовете причины думать иначе.

Эдит вздрогнула. Он раскрыл ее хитрость, но предоставил возможность оправдаться. Норманн оказался умнее, чем ей показалось сначала.

— Отец занимался моим обучением после того, как мои братья умерли во младенчестве. Я заменяла управляющего поместьем сначала ему, а затем и моему покойному мужу.

— Тогда их обоих можно назвать глупцами. Замок и земли стоят в запустении. Ребенок и тот справился бы лучше. — Бранд Бьернсон нетерпеливо махнул рукой. — Приберегите свои россказни для детишек, леди Эдит. Пока я настроен быть великодушным, но все может измениться.

— Господин, леди Эдит говорит правду! — не выдержал кто-то из прислуги. — Она хорошо управляет поместьем. Благодаря ей наши амбары полны зерна, а овцы…

Под ее взглядом слуга замолчал. Эдит закусила губу. Теперь норманны знают, что они вовсе не бедствуют. Каковы теперь шансы, что еда достанется тем, кто больше всего в ней нуждается? Эти северяне такие же, каким был Эгберт. Привыкли заботиться лишь о своем пропитании.

— Значит, ваше положение лучше, чем кажется? Покажите мне все. Сейчас же. Раскройте ваши секреты, пока не поздно. — Бранд Бьернсон приблизился к ней вплотную, и она уперлась взглядом в его могучий торс. Определенно, с таким человеком лучше не спорить.

Она отступила, разрываясь между стремлением защитить то, что ее по праву, и осознанием того факта, что спасти ее может только неженская деловая хватка. Если она покинет поместье, путь назад будет отрезан. После падения Эофорвика она повидала достаточно беженцев, чтобы заблуждаться относительно своих шансов на выживание. Кто приютит ее, как она приютила Хильду? Все, кто мог ей помочь, были мертвы или, лишившись земель, бежали на юг.

Кулаки ее сжались. Выбора нет. Придется показать ему кладовые и амбарные книги, чтобы норманн убедился, насколько сложно быть хорошим хозяином. Он должен понять, что она необходима этому дому.

Позже она придумает, как от него избавиться. Викинги никогда не задерживались надолго. Пока она здесь, у нее остается шанс вернуть свою землю.

Подняв подбородок, Эдит в упор посмотрела в его невозможные синие глаза. Мощь его тела подавляла ее.

— Это правда, Бранд Бьернсон. Я не хотела отдавать больше, чем необходимо. Кто упрекнет меня после того, как норманны много раз разоряли наши деревни?

— Показывайте! — процедил он, не в силах припомнить, чтобы женщина вела себя настолько дерзко, как эта леди Эдит, затянутая в тесное англосаксонское платье.

Ее формы не отличалось пышностью, но казались вполне привлекательными. Черты лица были приятны и правильны. Но больше всего его внимание привлекла ее длинная шея и то, с каким изяществом она складывала тонкие руки. И еще она была высокая, доставая макушкой почти до его носа, так что не было нужды наклоняться.

Весь ее облик выражал высокомерие. Надо бы научить ее смирению, чтобы не мнила, будто он должен целовать ее ноги в знак благодарности за предложение взять ее в жены. Нет. У него свои планы.

— Я с радостью покажу вам кладовые, но знайте, после зимы они почти опустели. Можете проверить амбарные книги. Вы убедитесь, что я самостоятельно управляю хозяйством. — Ее полные губы изрекли еще одну дерзость: — Вы умеете читать на латыни? Или желаете вызвать писца?

— Разберусь как-нибудь, — буркнул Бранд, начиная терять терпение. — Я желаю узнать все о моих новых владениях.

Он ни на миг не поверил, что она умеет читать и писать. Она всего лишь женщина и тянет время, чтобы перепрятать свои сокровища, которые отныне принадлежат ему. Эгберт Бреконский поразил мечом Свена, его лучшего друга. Он никогда не простит предательства, которое стоило жизни человеку, бывшему ему ближе брата.

— Мне нечего скрывать.

Бранд наклонился так близко, что их дыхания смешались.

— Начнем с амбарных книг.

Она вспыхнула, залившись нежным румянцем. Если снять вуаль, она станет красавицей, осознал он, когда его тело отреагировало на ее близость.

Почему она намеренно решила утаить от него свое женское очарование? Он не был насильником, предпочитая женщин, которые сами хотели разделить с ним ложе. Но вот ее дыхание участилось, и он, внезапно заинтригованный, понял, что и она ничем не защищена от него.

Его бровь приподнялась, и она покраснела еще сильнее, а потом отвернулась, отводя глаза.

— Очень хорошо. — Подозвав одного из слуг, Эдит негромко отдала ему приказание, и тот, кивнув, торопливо вышел. — Это может занять какое-то время, лорд Бьернсон.

— Я не спешу.

— Не желаете присесть? В ногах правды нет. Наверняка вас и ваших людей мучит жажда. Мой покойный муж всегда любил выпить по возвращении в замок. — Легким взмахом руки она указала на табурет и приказала одной из пожилых служанок принести медовухи. — Дайте нам шанс должным образом поприветствовать нашего нового лорда. Коль скоро мы узнали, кто вы такой.

Ее жесты и речь напомнили Бранду жену его отца и то, как она заправляла фамильным имением. В ее присутствии он всегда чувствовал себя лишним. Но теперь это все изменилось. Здесь он господин и хозяин, а не бесправный сын невольницы. Он заслужил право на уважение. Прогоняя воспоминания, Бранд тряхнул головой.

— Я могу и постоять. Но мы не прочь поесть мяса. Мои люди проголодались с дороги.

— Хороший господин всегда в первую очередь заботится о своих людях. — Она улыбнулась, но ее серые глаза оставались холодными. — Приготовление мяса займет много времени. Сейчас время поста. Мы не забивали скот с осени.

— Что-что, а время у нас есть. — Бранд склонил голову. — После осмотра замка я прикажу отправить несколько голов скота на убой. Мои люди хотят отпраздновать мою удачу и хорошенько попировать.

— Они не соблюдают пост?

— С какой стати? Они не придерживаются вашей веры.

— Как пожелаете. — Прошествовав к креслицу с обитым кожей сиденьем, она присела. Отцовская жена или даже сама королева не смогли бы сделать это более грациозно. — Но разговаривать удобнее сидя. Так предпочитал вести дела мой покойный муж.

— Я не ваш покойный муж.

Ее ровные белые зубы терзали нижнюю губу, и он впервые уловил в ее глазах грусть.

— Верно. Вам и впрямь улыбнулась удача.

— Что вы имеете в виду? — Бранд попытался припомнить, что ему известно о лорде Эгберте помимо того, что ее муж сумел собрать довольно приличное войско. В замке остались лишь те, кто был слишком стар или слишком юн, чтобы воевать. Но очевидно, что он совершенно не разбирался в людях и в том, как обращаться со своей женой. И он первым нарушил перемирие. Хререк сам был тому свидетелем.

— Мой муж мертв, а вы живы. И стали хозяином этого замка. — Она сцепила руки так крепко, что побелели костяшки пальцев. — Что еще я могла иметь в виду?

— Спасибо за объяснение. — Бранд решил пока принять ее слова на веру, хотя леди Эдит была совсем не похожа на скорбящую вдовушку. Сказала ли она правду, заявив, что не одобряла мятеж? В последнее время Хальвдан часто заключал браки между норманнами и местными женщинами, чтобы упрочить мир, но о существовании леди Эдит почему-то даже не упомянул.

Помнил ли Хальвдан о его планах на жизнь? О его мечте взять в жены Зигфриду? Бранд прищурился. Что-то здесь не так. Может, Хальвдан знал об этой женщине нечто такое, о чем было предпочтительнее умолчать?

Леди Эдит взялась за веретено с таким видом, словно у нее не было иных забот. Тем не менее, испарина на лбу выдавала ее напряжение. Бранд мысленно улыбнулся. В умении притворяться ей далеко до византийских придворных.

— Пока мы ждем, не желаете ли рассказать о переменах в Эофорвике… то есть в Йорвике? — Она ожесточенно крутнула веретено. — Наверное, король Хальвдан отстроил город заново после того, как сжег его дотла.

— Должен поправить вас, леди. Когда нортумбрийцы не смогли отбить город, они сами же и подожгли его. Я был на крепостной стене и все видел.

Ее глаза раздраженно вспыхнули.

— Это был наш город. Норманны пришли в День всех святых, когда народ собрался в церкви. Я тоже была там, вместе с отцом и матерью. Цивилизованные люди не нападают в такой святой день.

— Хальвдан не верит в вашего бога. Как и вы не почитаете Тора.

— Речь не об этом. — Она сделала слишком резкое движение, и шерстяная нить лопнула, пустив веретено кружиться по полу. Тихий возглас сорвался с ее губ.

Наклонившись, Бранд подобрал веретено. Она осмеливалась дерзить ему. Это было так непривычно… и свежо. Обычно женщины лопотали всякие глупости и во всем полагались на его мнение. Они были безвольные, но расчетливые — урок, полученный в Константинополе, он запомнил на всю жизнь. Но у леди Эдит был стальной характер. Она была выкована из того же металла, что и отцова жена. Нельзя упускать это из виду.

Она должна узнать свое место. У нее больше нет никакой власти. Если она рассчитывала поразить его своим умением вести хозяйство, то ее затея провалилась. Он и без нее понимал, насколько плодородны эти земли. Сам здешний воздух был напоен изобилием.

Так ли велики ее заслуги в том, что поместье процветает?

В Византии Бранд повидал немало женщин, которые по самые свои хорошенькие шейки были погружены в дворцовые интриги. Но он никогда не слышал, что подобные есть и в Нортумбрии. Насколько он знал, их священники осуждали такое поведение. Она была загадкой, а он не любил загадки. Особенно если их задавали красивые женщины. Они неизменно использовали свою внешность, чтобы достичь своих корыстных целей. И с учетом того, как неумело леди Эдит держала веретено, она нечасто сидела за прялкой.

— Я желаю узнать все о моих новых владениях, — повторил он с поклоном. — Возможно, пока мы ждем, стоит побеседовать о текущих делах, а не о прошлом, которое изменить невозможно.

— Конечно. — Она улыбнулась с чувством превосходства. — А вот и Джон с последними записями.

Слуга вручил ей амбарную книгу, и леди Эдит со стуком положила ее на сундук. Слегка дрожащей рукой она перевернула страницы и пробежала пальцем по аккуратным столбикам цифр.

— Объяснить вам, что все это значит? — спросила она медовым голосом. — Или вам нужны доказательства, что писала именно я?

Лицо Бранда не дрогнуло. Судя по тому, с каким высокомерием леди Эдит изогнула брови, она была уверена, что он не умеет читать на латыни. Однако он знал, насколько важно быть образованным, и время, проведенное на службе у императора Византии, не пропало даром.

— И то, и другое.

Водя пальцем по строчкам, леди Эдит пустилась в пространные, хоть и упрощенные объяснения. На ее щеках заиграл румянец цвета весеннего рассвета, серые глаза засверкали, превращая ее лицо из приятного в поистине прекрасное.

Бранд уловил ее нежный аромат, и его тело вновь откликнулось на ее близость. Неожиданно его озарила интересная идея, и он приложил палец к губам. Вот он, идеальный способ преподать этой гордой леди урок. Она должна смириться со своим новым положением, а он должен узнать все ее секреты. Эти владения будут вечно принадлежать его потомкам как подтверждение того, что он не зря столько лет воевал. Он добьется успеха и докажет, что отцова жена ошибалась на его счет, называя его никчемным ничтожеством, которому можно доверить пасти свиней, да и только. Владение этим поместьем покажет, чего он стоит, и ему нужна достойная женщина в жены, такая, которая понимает, каково быть таким, как он.

— Что ж, дела в поместье и впрямь идут хорошо, — сказал он, когда ее рассказ о том, как она потрудилась в этом году, был окончен. — Похоже, вы неплохо разбираетесь в том, как вести хозяйство. Неожиданное качество для дамы.

— Теперь вы понимаете, насколько я буду ценна в роли управляющего? — От напряжения ее ноздри слегка трепетали, словно у лошади перед боем. Почему она так настаивает? Вести хозяйство было тяжелым, неблагодарным делом. Чего она хочет на самом деле? Какую игру затеяла? Жена его отца вечно плела интриги.

Он вспомнил византийскую поговорку — держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Я разрешаю вам остаться в замке, — он умолк, растягивая удовольствие. — Но не в роли управляющего.

Она облизнула губы, сразу ставшие алыми.

— А в роли кого? Я не стану прислуживать вашей жене. У меня есть своя гордость.

Выдерживая паузу, он наклонился ближе и уловил ее дыхание. Она знает правила игры. Довольно притворства.

— В роли моей наложницы.

Она отпрянула. Ее глаза распахнулись, а лицо залила краска.

— Вашей… наложницы?

— Жена мне не нужна, но между нами возникло притяжение. Да вы и сами его чувствуете. — Кончиком пальца Бранд очертил контур ее лица, и она восхитительно затрепетала. — Одного года будет достаточно, чтобы удовлетворить мою страсть.

— А после?

— После вас щедро вознаградят и с охраной проводят в любое место, куда вы решите отправиться. Я великодушный хозяин. Ни одна из моих женщин не жаловалась.

Прислуга потрясенно зашумела, и его люди тут же со свистом обнажили мечи. Не обращая на них внимания, Бранд пристально смотрел на леди Эдит. Все зависело от ее ответа.

— Вы просите меня забыть о чести и стать вашей шлюхой в обмен на призрачные обещания? — Она с трудом сглотнула, и все ее тело напряглось.

Глаза Бранда сузились. Неужели он неправильно истолковал ее реакцию? Не может быть. Но она по-прежнему оставалась бледна как полотно, и тогда он, немного смягчившись, указал на дверь.

— Если условия вас не устраивают, вы вольны принять постриг в монастыре. Я обеспечу вас охраной, но тогда вы должны уехать немедленно — прямо в том, что на вас надето. Если же вы примете мое предложение, у вас будет выбор. Мои люди сопроводят вас, куда пожелаете, хоть в Уэссекс, но только по истечении срока нашего договора.

Она прищурилась.

— Со всеми моими вещами? И людьми, которые согласятся уйти вместе со мной?

— Со всем, что вам когда-либо принадлежало.

Буря эмоция отразилась на ее лице. Что перевесит — привязанность к богатствам или ее добродетель?

Через плечо она взглянула на слуг, стоявших с искаженными яростью лицами, и быстро кивнула.

— Вы были столь галантны и вежливы, лорд Бьернсон. Разве я могу отказаться?

— Госпожа, нет! — крикнул кто-то. — Мы отстоим вашу честь. Позвольте за вас сразиться!

Зал взорвался шумом голосов. Бранд ударил топором по полу, заставив слуг в страхе умолкнуть.

— Я приняла решение, — произнесла леди Эдит. — Норманн не оставил мне выбора. И я запрещаю вам проливать кровь за мою честь. Она ничего не стоит по сравнению с вашими жизнями.

Она стояла в полной тишине, одиноко и гордо. В углу ее рта залегла горькая складка. А потом протянула ему дрожащую руку.

— Какое именно решение вы приняли, леди Эдит? — спросил Бранд. — Произнесите его вслух. Не хочу, чтобы люди болтали, будто я вырвал его насильно.

— Я буду вашей наложницей, Бранд Бьернсон. Даю вам согласие по своей собственной доброй воле.

— На весь год?

— На год и ни днем больше. — Ее голос был холоден словно норвежская зима. — Потом я уеду в место по своему выбору с моими вещами и людьми, которые согласятся сопровождать меня в изгнании.

— Вы сделали свой выбор, леди, — тихо сказал Бранд, так и не пожав ее руку. У него еще будет возможность скрепить их договор. Позже. Без свидетелей.

Он отказывался чувствовать к ней жалость. Сокровища, которые она прятала, значили для нее больше, чем ее тело или так называемая добродетель. Женитьба может и подождать, пока он не закончит дела с этой леди. Удовольствие, которое они разделят, будет сладостным, но коротким. Интрижки подобного рода не длятся долго. Утолив свою страсть, он потеряет к ней интерес.

— Так как? — В ее серых глазах появилась тревога. — Мы договорились?

— Договорились. — Он поднес ее руку к губам. — Все, что мое, остается моим. А вы моя — на целый год.

Его наложница. На целый год. Безумие этого поступка, совершенного ею у всех на глазах, потрясло Эдит. Она прислонилась к внешней стене кухни, пытаясь унять сердцебиение.

Она согласилась стать любовницей Бранда Бьернсона. Не женой — любовницей. Как Хильда была любовницей ее мужа. Участь немногим лучше, чем жизнь бесправной рабыни! Испуганные лица ее домочадцев упростили ей выбор. Нельзя же было их бросить, а самой укрыться в относительно безопасных стенах монастыря. Кто знает, как обошелся бы Бранд Бьернсон с теми, кто посвятил свои жизни служению ей и ее семье. Чего стоила бы ее честь, оставь она тех, кто был готов за нее умереть?

Не такой исход событий она представляла себе утром, но иного выхода не было. Она должна защищать тех, у кого нет возможности постоять за себя. Пройдет год, а потом она с обозом уедет в Уэссекс. И если все сложится хорошо, возьмет с собой людей. Обхватив себя за талию, она попыталась унять дрожь.

Ей придется делить с ним ложе и ублажать его. И вот в этом она была не слишком сильна. Насмешки Эгберта эхом отозвались у нее в голове. Он обвинял ее в полном отсутствии женственности. Порицал за то, что она прямо высказывает свою точку зрения. Говорил, что мужчину в ней может заинтересовать только ее приданое.

Наверное, она сошла с ума. Она согласилась лечь в постель с самим Брандом Бьернсоном. Мир пошатнулся, и она ухватилась за стену, чтобы не упасть. Что же она наделала?

— Кузина? Что случилось? — Хильда схватила ее за руку. — Наконец-то я нашла тебя. Сначала я пряталась, но, не услышав звуков побоища, пошла тебя искать. Твой план сработал, и норманны ушли?

— Я… — Эдит не могла подобрать слова. Она не противилась, когда Хильда отвела ее к нише и усадила на скамью.

— Отдохни. Ты едва держишься на ногах. Забота о припасах и приезд норманнов совсем тебя вымотали.

С ее появлением Эдит еще острее ощутила свое несовершенство. Любое движение Хильды было призвано соблазнять или подчеркивать ее привлекательность. В ее присутствии Эдит всегда казалась себе особенно неуклюжей.

Если бы Хильда встречала норманнов вместе с нею, кого из них двоих предпочел бы Бранд Бьернсон? Ее ногти впились в ладони.

Но Хильда думала лишь о себе. Ее не интересовали ни люди, ни земли. Чтобы выжить, Эдит оставалось только одно — согласиться доиграть до конца любую игру, которую предложит этот норманн.

— Нет. Они еще не ушли. — Эдит принялась разглаживать юбку, успокаивая напряженные нервы. Надо быть ненормальной, чтобы тратить время на мысли о том, что все могло бы сложиться иначе. — Но не волнуйся, Хильда. У меня есть план. Со временем они уедут, и все станет как раньше. Мы должны в это верить.

— О нет! — Хильда прижала пальцы к губам и начала раскачиваться взад-вперед. — План? Но уже поздно придумывать новые планы.

— Рано или поздно они уедут. — Эдит не знала, кого именно она пытается убедить. — Норманны не сидят на одном месте. Они подчинятся зову войны и открытого моря. Все вернется на круги своя. Ты же видишь, ключи от всех кладовых по-прежнему у меня. Верь мне. Надо успокоиться и просто переждать.

Она звякнула связкой ключей, которые висели у нее на поясе. До нее их носила ее мать, а еще раньше другие женщины их рода.

Хильда издала глубокий дрожащий вздох. Судя по выражению ее глаз, она немного успокоилась.

— Как скажешь. Но где они остановятся? Значит ли это, что мне придется столкнуться с ними и с их варварскими манерами?

Эдит не знала, бывают ли манеры хуже, чем были у Эгберта и его приближенных. Она содрогнулась, вспоминая свое бессилие в недели перед его отъездом. Как упорно она старалась убедить его передумать, и как мало она преуспела. В отличие от Хильды, она не заплакала, узнав о его смерти. Напротив, жалела, что этого не произошло раньше. Сколько жизней погублено… Сколько страданий выпало на их долю из-за его дурного характера. Но он не забрал с собой ни золото, ни драгоценности. Придет день, и она достанет их из тайника, а сейчас они в безопасности, спрятаны прямо под носом норманна. Эта мысль приободрила ее.

— Будь с ними любезна, Хильда. С определенностью можно сказать только одно: противостоять им бессмысленно, — осторожно сказала она.

— Значит, ты выйдешь за нового лорда? — Хильда, прищурившись, посмотрела на нее. — Все прошло, как ты и предполагала? Ответь мне, кузина. Должно быть, король норманнов пожелал с помощью этого брака установить мир, хоть и не дал тебе времени оплакать мужа.

— Нет. У меня иная участь. — Сделав паузу, она взглянула на Хильду. Золотоволосая, голубоглазая красавица, которую все без исключения мужчины провожали взглядом. Все равно она скоро узнает. Наверняка эта новость уже облетела весь замок. — Я согласилась стать наложницей Бранда Бьернсона. Полагаю, норманн считает, что для меня это великая честь. Да, я знаю, как назовут меня люди, но я согласилась только ради того, чтобы смягчить его отношение к ним.

Вот. Она произнесла это вслух, и ей стало легче.

Легкий трепет пробежал по ее телу. С Брандом Бьернсоном все могло быть иначе… Когда она показывала ему амбарную книгу, их пальцы нечаянно соприкоснулись, и все ее чувства в тот же миг обострились. Ничего подобного она никогда не испытывала. Эдит отмахнулась от этого воспоминания, не желая тешить себя ложными надеждами. В конце концов, терпела же она Эгберта с его побоями. Вытерпит и норманна.

Хильда не сводила с нее шокированного взгляда.

— Спасибо тебе за молчание, кузина.

— Эдит, ты серьезно? Это и есть твой план?

— Думаешь, я стану шутить такими вещами? — Эдит сложила руки на коленях. — Чтобы мой план сработал, я должна оставаться в замке. Если я уеду, то никогда не смогу вернуться назад.

Хильда раскрыла рот, сделавшись похожа на рыбу.

— Я бы скорее покончила с собой. Бранд Бьернсон — чудовище. Одно его имя заставляет взрослых мужчин трястись от страха. И этот его уродливый шрам на шее… Говорят, родная мать пыталась его удавить. Этот человек одержим дьяволом.

— К сожалению, у меня не было выбора, — терпеливо ответила Эдит. Хильда с самого детства была излишне мелодраматична. — Если я умру, кто вступится за тех, кто возделывает землю или трудится на кухне? И уверяю тебя, Бранд Бьернсон одержим вовсе не дьяволом, а вполне земными пороками.

— Перестань пытаться обратить все в шутку, Эдит. Почему ты согласилась? Как ты могла? — Хильда покачала головой. — Иногда я отказываюсь понимать тебя, кузина. Ты должна была схватить нож, обнажить грудь и покончить с собой. Так поступила бы любая истинная нортумбрийка.

«Почему же ты предпочла стать любовницей Эгберта, а не убила себя?», с горечью подумала Эдит, но смолчала. О некоторых вещах лучше не заговаривать вслух. Наверное, у Хильды были свои причины, да и в целом она вела себя много лучше прежних любовниц Эгберта.

— Почему, Эдит?

— Я должна думать о других, — ответила она, когда выносить взгляд Хильды было более невозможно. — Моя честь ничего не стоит по сравнению с безопасностью моих людей. Возможно, я смогу обуздать этого норманна и спасти все, что мне дорого. Кто знает, может, со временем он начнет доверять мне настолько, что разрешит управлять поместьем.

— Что ж, значит, таков твой выбор, кузина. — Хильда встала и присела в реверансе. — Я искренне желаю тебе удачи. Надеюсь, ты понимаешь, на что идешь. Эти норманны… они как животные. У тебя же такая нежная натура. Ты не должна страдать…

— Не нужно напоминать мне, какую судьбу я себе выбрала.

Хильда вспыхнула.

— Прости, если задела тебя, кузина. Я лишь хотела убедиться, что ты понимаешь, что тебя ждет. Когда я жила на юге…

— Спасибо, Хильда. — Эдит склонила голову. Сейчас, когда ее мужество и так было на исходе, ей меньше всего хотелось выслушивать рассказы о зверствах норманнов. Надо жить одним днем и не гадать, что случится с наступлением ночи. — Нам пора готовиться к пиру. Если руки будут заняты, то не останется времени на бесполезные размышления.

— Пир? Как ты можешь думать сейчас о еде?

— Норманны хотят, чтобы их накормили. — Эдит коснулась связки ключей, напоминая себе, что кое-какая власть у нее все же осталась. — Давай покажем им, что такое настоящее нортумбрийское гостеприимство. Они пока что не грабят, не мародерствуют и не делают ничего похуже — есть что отпраздновать, верно?

Хильда закатила глаза.

— Кузина, ты такая наивная.

— Не наивная, а реалистичная, — поправила ее Эдит, с трудом сдерживая раздражение. — Я предпочла жизнь в стенах родного дома. Я предпочла иметь место, где можно преклонить голову.

— И это все, что тебя заботит? — Хильда щелкнула пальцами перед ее носом. — Ты сдашься без боя? Лучше бы ты разрешила мне встретить их. Я боролась бы с ними хоть голыми руками, но не позволила бы захватить замок. Вот уж не знала, что ты такая трусиха.

— Как с ними бороться? — устало спросила Эдит. — Эгберт увел всех взрослых мужчин. Никто из них не вернулся. Сколько вдов породила его жажда славы?

— Ты правда веришь, что сможешь укротить этого варвара? — Хильда оглядела ее с головы до пят. — Что ты знаешь о том, как быть женщиной, кузина? Ты привыкла возиться с пергаментом и чернилами или же объезжать верхом поля, проверяя посевы. Но разбираешься ли ты в искусстве любви? Что будет, когда норманн поймет, что ты больше поднаторела в счете, чем в любовных играх?

— Кузина, ты забываешься. — Эдит ударила кулаком о кулак. — Ты всего лишь гостья, попросившая приюта в моем доме. Я предоставила тебе защиту и кров. И ни единым словом не упрекала тебя за твое поведение.

Залившись пунцовым цветом, Хильда опустила глаза долу.

— Прости за прямоту, Эдит, но тебе не стоит обманываться. Поместье уже не вернешь. Неужели у тебя не было иного выхода? Такого, чтобы норманны не тронули нас обеих?

Она глубоко вздохнула, не желая даже думать о предстоящей ночи или о том, что будет, когда Бранд обнаружит ее полную несостоятельность. Оставалось только надеяться, что, взяв ее в наложницы, он держал в голове какую-то иную цель. Эдит никак не могла взять в толк, чем же его привлекла. Он наверняка предпочел бы ее кузину, будь она на тот момент в зале.

— Поживем, увидим. Кто знает, может быть, эти норманны не причинят нам зла.

— Я буду молиться о том, чтобы ты оказалась права. — Хильда участливо взяла ее за руку. — Надеюсь, твой норманн будет обходителен с тобою. Иначе я тебе не завидую.

— Спасибо. Я тоже на то надеюсь. — Эдит опустила голову, запрещая себе думать о том, что ждет ее впереди.

— Но ты ведь не станешь настаивать на моем присутствии на пиру? — Вспомнив о своем собственном благополучии, Хильда схватилась за голову. — Ты же знаешь, как я боюсь норманнов. Поручи мне задание, любое, лишь бы с ними не сталкиваться. Мне нужно занять себя на какое-то время, пока не станет понятно, что они из себя представляют, и не лучше ли мне поискать убежища в другом доме.

— Можешь пока поработать на кухне, раз наши гости так сильно тебя беспокоят. — Она быстро прикинула в уме: если Хильда попадется норманнам на глаза, это добавит лишних проблем. Сейчас ей важнее сосредоточиться на том, как освоить свою новую роль, нежели отвлекаться на мысли, как бы кузина не натворила дел. — Норманны едва ли туда сунутся, а повару всегда нужна помощь, если, конечно, ты не боишься запачкать руки. Я переговорю с ним.

— Спасибо, кузина, ты очень добра. На кухне, значит на кухне, — пробормотала Хильда и покраснела. — Если тебе понадобится совет по поводу… ну, ты понимаешь… Я с радостью поделюсь всем, что знаю.

— Большое спасибо за предложение. Если что, я непременно к тебе обращусь, — ответила Эдит с сарказмом и мысленно поклялась, что если у нее и возникнут вопросы о любовных делах, то к Хильде она обратится в последнюю очередь. Это было бы слишком унизительно.

Хильда кивнула и торопливо упорхнула прочь, покачивая узкими бедрами и шурша юбками, под которыми то и дело мелькали лодыжки. Глядя на ее чувственную походку, Эдит еще раз уверилась в своей женской неполноценности.

— У меня все получится, — прошептала она. — Я буду стараться изо всех сил. Иначе я погибла.