Львовская гастроль Джимми Хендрикса

Глава 7

Жизнь Тараса по несколько раз в день давала трещину, словно он научился у своего старенького компьютера «зависать». Именно в эти моменты внезапно возникавшей в голове пустоты он автоматически нажимал кнопку «старт» и переводил свой примороженный взгляд на монитор. Следил безучастно за процессом оживания экрана, слушал таинственные звуки, сопровождавшие запуск компьютерных программ. Когда монитор украшался «созревшими» «иконками», Тарас поднимался и приносил с подоконника два-три кактуса в пластиковых кубиках-вазончиках. Ставил их под монитором, чтобы они перехватывали и втягивали в себя всю вредную компьютерную радиацию. Им-то что? Они, как и любые растения, созданы, чтобы фильтровать воздух, перерабатывать углекислый газ на кислород! Тарас не знал, на что кактусы перерабатывали вредное компьютерное излучение. Он не был уверен, что это излучение вредное, и даже иногда сомневался, что оно вообще существует. Но игнорировать народные мудрости было глупо. И если однажды народ решил, что перед работающим монитором надо ставить кактус, то Тарас пошел еще дальше и стал ставить не один кактус, а три! «Компьютерные кактусы» Тараса никакой ботанической ценности не имели. Ценность имели другие кактусы, росшие в маленькой тепличке под лампами дневного света. Это были кактусы, над которыми он старательно проводил эксперименты, пытаясь скрестить их с «живыми камнями» — литопсами. Для таинства скрещивания он уже купил в магазине для художников тонкую колонковую кисточку. Но пока она лежала без дела. Три лофофоры Вильямса готовились к цветению. Несколько литопсов тоже готовились к цветению, но добиться от литопсов «откровенности и открытости» было делом не простым. Уже несколько раз их бутончики засыхали до цветения.

«У вас три новых письма!» — сообщило мониторное «окошечко» с нарисованным желтым конвертом. Тарас навел стрелку на конверт и «кликнул» мышкой.

Два письма предлагали недорого и быстро удлинить пенис на 8 сантиметров. Третье письмо оказалось более конструктивным.

«Я в вашем городе и пишу по объявлению. Перезвоните мне на мобильный 096-7049657. Лёня».

Мысли вытеснили из головы Тараса внезапную пустоту. Появилась перспектива заработка. Рука вытащила из кармана белого махрового халата мобильник.

— Алло, Лёня? Вы мне прислали е-mail! Вас беспокоят камни?

— Это уролог? — переспросил суетливый мужской голос.

— Я — по камням, — ответил Тарас, не осмелившийся назвать себя представителем врачебной профессии.

— Ага, — сказал голос. — Так шо, можно сейчас встретиться? Где ваш кабинет?

— Я работаю на выезде, не в кабинете, — пояснил собеседнику Тарас. — Вибротерапия обычно выводит камень за часа два-три… Иногда, правда, процедура может длиться и дольше.

— Эт шо, специальный вибратор?

— Нет, специальная машина, на которой я вас буду возить по специально выбранной дороге, чтобы возникала вибрация… Проверенный метод.

— Ну хорошо, куда подъехать?

Тарас глянул на настенные часы.

— Еще рано, надо дождаться, когда дороги будут свободными. Часиков в одиннадцать, а лучше в полночь… Только часика за два до процедуры надо выпить стакан коньяка и посидеть в горячей ванне.

— У меня тут ванны нет, а с коньяком — нет проблем! Не, давайте я сейчас подъеду. Мне всё равно делать тут нечего! — не унимался потенциальный клиент Лёня. — Я полсуток в поезде ехал… Кстати, тоже вибрировало… Только не помогло.

— Поезд не годится, — со знанием дела заявил собеседнику Тарас.

— Ну, шоб познакомиться, шоб легче было вечером друг друга узнать! — Лёня вернулся к одной из своих предыдущих мыслей.

— Ладно, — вздохнул Тарас. — Подъезжайте к Опере, перед входом через полчаса. Как вас узнать?

— У меня на голове — серая кепка!

«Интересно, откуда это он приехал? — задумался Тарас, пытаясь представить себе человека в серой кепке. — Может, из России? У нас вроде так не “шокают”!»

Полчаса спустя у оперного театра действительно стоял лишь один мужчина в серой кепке. Был он также одет в светло-серый плащ, черные брюки и туфли из светло-серой замши. В руке сжимал большой картонный конверт с надписью «Foto». Худощавый, невысокий, он переступал с ноги на ногу и немного нервно водил взглядом по лицам прохожих.

Тарас приостановился на минутку метрах в двадцати от него. Затем подошел, представился.

— Шо, может, пойдем присядем? — деловитой скороговоркой выпалил Лёня.

— На кофе? — уточнил Тарас.

— А шо, ты днем не пьешь? — голубые зрачки Лёни стали на мгновение колючими.

— Я ж за рулем буду.

— Так тож завтра, после двенадцати…

Тарас чувствовал, как теряет в глазах Лёни остатки уважения к себе, но даже если бы он и не садился этим вечером за руль, пить с человеком в серой кепке ему бы не захотелось. Уж очень иной был этот человек, с какой-то иной жизнью и иными правилами. Это Тарас чувствовал. Смотрел на Лёню и чувствовал. И тут что-то еще вмешалось в пространство между ними — запах бензина.

Тарас оглянулся по сторонам. От проезжей части они стояли далековато. На всякий случай поднес рукав куртки к носу, проверяя, не от куртки ли исходит этот запах.

— Че? — спросил Лёня. — Но поговорить ведь надо! Пошли! Ладно, возьмешь себе кофе!

Тарас, «освобожденный» от необходимости выпить, живым шагом повел будущего клиента в кафешку на Армянской. Там они устроились, хотя тоже не без выразительного неудовольствия Лёни, которого барменша поставила перед фактом: водки нет, есть только ликер.

— Шо-то у вас тут рюмочных не видно! — сказал Лёня, опрокинув рюмку ликера в рот и посмотрев на стоявшие перед ним еще три полных рюмочки.

Тарас чуть не рассмеялся. Претензии будущего клиента к его родному Львову говорили только о большом расстоянии между Львовом и тем местом, где жил Лёня.

— А вы откуда приехали? — спросил он.

— Та из Ворожбы…

— А где это? — удивился Тарас.

— Че, не знаешь? Эт крупнейший железнодорожный узел! — пояснил Лёня. — Сумская область!

Тарасу опять показалось, что рядом запахло бензином. Он оглянулся по сторонам. За соседним столиком сидели две пожилые дамы, пили кофе и интеллигентно ели штрудель. От них пахнуть бензином не могло.

— Сумы знаю, — кивнул Тарас, возвратив взгляд на собеседника.

— Ты вот што, рентген мой посмотри, шобы знать! — Лёня достал из фотоконверта рентгеновский снимок и протянул его Тарасу.

Тарас напрягся, ощутил неловкость, словно был он мошенником, а не фельдшером-недоучкой. Взял в руки снимок, поднял его на уровень глаз и развернулся со снимком в руке в сторону окна. Отчетливо узнаваемые две большие фасолины почек успокоили его. Он сразу заметил три камня, доставляющие Лёне неприятности. Два в левой почке и один — в правой. Тот, что был в правой почке, явно готовился «к выходу».

Тарас мысленно просчитал путь движения камней к выходу наружу. За одну ночь с этими камешками справиться было нереально. Им еще предстояло пройти по мочеточникам в мочевой пузырь, потом уже по уретре дальше на свет Божий.

Тарас бросил взгляд на лицо Лёни, представил это лицо в момент физической боли, представил и его голос в момент крика. Сразу расхотелось заниматься этим клиентом.

— Ну шо? — спросил Лёня, опуская на столик последнюю рюмочку, еще минуту назад бывшую полной.

Тарас тяжело вздохнул.

— За одну ночь не выйдут, — сказал он.

— Даже если всю ночь ездить? — Лёня наклонился вперед, и тут же запах кофе был на мгновение перебит запахом бензина.

— Всю ночь вы не выдержите, — мягко произнес Тарас.

— Я ж заплачу, — упрямо сказал Лёня и скривил губы. — Или ты хочешь сказать, шо будет дороже?!

— Ладно, попробуем, — успокоил Тарас Лёню. — В двенадцать я вас подберу там же, у Оперы! А сейчас мне надо по делам…

Леня задумчиво кивнул. Проследил, как Тарас подошел к барменше и расплатился за выпитый кофе. Потом сам подошел к стойке и заказал еще три рюмочки ликера.

В полночь Тарас нашел Лёню возле оперного театра. Тот стоял, прислонившись к левой колонне. Козырек его серой кепки был сбит налево. Светло-серый плащ расстегнут, руки в карманах плаща. Взглядом Лёня упирался в тротуарную плитку.

— Ну что, вы готовы? — вежливо спросил его Тарас.

— Что? — Лёня резко поднял голову, обернулся. — А! Да, всегда готов!

Город затихал. Дул несильный ветерок. Гасли окна домов.

— Мы сначала проедемся по Лычаковской два раза, чтобы камни ваши разбудить, а потом по Городоцкой — она пожестче, — стал пояснять Тарас уже в машине. — А потом, если не…

— А мне хоть по Дерибасовской, — махнул рукой выпивший клиент. — Лишь бы вышли они на хер!

Тарас замолк и решил больше ничего не объяснять Лёне. «Опель» тронулся с места. Привычные вибрации настроили водителя на рабочий лад. Он оглянулся на пассажира — тот зевал.

— Вы только не усните, — сказал ему Тарас. — А то всё будет без толку!

— Ну, тогда музыку включи! — ответил пассажир. Тарас включил радио, и выехали они на Лычаковскую под песню «Бумбокса».

Навстречу машине понеслась неровная, уложенная мелким булыжником улица. Замелькали по обе стороны серые дома, закрытые магазинчики и парикмахерские. Тарас всем телом прислушивался к вибрации машины, чтобы понять: какая скорость быстрее «разбудит» и приведет в движение камни клиента. Клиент тупо смотрел вперед. Радовало одно — он не спал, его глаза были открыты. Не радовало то, что по его лицу было невозможно понять: слушает он свое тело или думает о чем-то совершенно постороннем.

— Вы что-нибудь ощущаете? — в конце концов спросил Тарас.

— А? Что? — Пассажир обернулся к водителю.

— Камни! Чувствуете что-нибудь?

Выражение лица Лёни изменилось. Он теперь явно пытался прислушаться к происходящему в его почках. Даже стал щупать живот рукой.

— Можете помассировать, — кивнул Тарас. — Тоже полезно!

Ободренный советом специалиста, Лёня принялся массировать низ живота обеими руками. Массировал минуты три, подпрыгивая на неровностях дороги вместе с машиной. Потом ойкнул и замер.

— Ну как? — спросил его Тарас.

— Что-то произошло, — ошарашенно прошептал Лёня и поднял испуганный взгляд вперед, на летевшую ему навстречу дорогу.

— Расслабьтесь! — сказал Тарас. — Сейчас переедем на Городоцкую! Проверим…

Тарас свернул с Лычаковской, и машина завиляла по узким темным улочкам. Объехав старую часть центра, «опель» выехал на широкую улицу и снова понесся вперед с не очень-то и большой скоростью.

— Стой! — закричал Лёня, схватившись за живот. — Больно!

— Процесс пошел, — с улыбкой произнес Тарас. — Теперь останавливаться нельзя! Потерпите!

У Лёни глаза на лоб полезли от боли, он бросил на водителя обезумевший взгляд, но рот не открыл — не хотел разжимать зубы, сцепленные от боли. Нагнулся вперед, к панели, не убирая рук от низа живота. Боль, колющая и даже царапающая, как бы медленно переползала с места на место. Лёня отчетливо чувствовал ее движение.

— И долго так? — сдавленно спросил он минуты через три-четыре.

— Минут пятнадцать, — ответил Тарас. — Потом, если не выйдет, перерыв, и продолжим.

Эта ночь показалась Тарасу бесконечной. После четырех полных дистанций улицы Городоцкой, а это без малого тридцать километров, Лёне стало совсем плохо. И тут на дороге мелькнула подсвеченная изнутри полосатая палка гаишника. Тарас остановился. Гаишник вежливо попросил документы и с подозрением уставился на Лёню, точнее, на его скорченное от боли лицо.

— В больницу везу, — нашелся Тарас. — Товарищу плохо.

— Счастливой дороги! — Гаишник вернул права и документы на машину.

Три часа спустя, уже отказавшись от длиных «вибраций» Городоцкой и Лычаковской улиц, переехал Тарас на «короткие вибрации» улицы Лесной. Лесная была действительно коротенькой и крутой улочкой с такими дырками в дороге, что машину подбрасывало там почти на полметра. Улица Лесная и помогла вытрусить из Лёни первый камешек, который звонко ударился о дно литровой стеклянной банки под не порадовавшее в этот момент Лёню журчание собственной мочи. Лёня стоял скрючившись, спиной к машине и лицом к лестнице, ведущей на горку, наверх к парку «Знесиння». Когда звякнул о стекло камешек, он замер и так неподвижно, враскорячку, простоял пару минут, освещенный рассеянным желтым светом одинокого уличного фонаря.

Тарас посмотрел на часы — почти половина пятого. Скоро будет светать. Зевнул. Задумался. Организм привычно настраивался на утренний сон.

— На, держи! — сдавленно проговорил вернувшийся к машине Лёня, протягивая водителю банку с камешком и желтой жидкостью.

Тарас молча взял банку, открыл дверцу со своей стороны и аккуратно слил мочу на дорогу.

— Следующим камнем заниматься будем? — спросил он Лёню.

Голова Лёни дернулась. Его испуганный взгляд скорее говорил о полном нежелании общаться на эту тему.

— Вас куда отвезти? — чуть тише спросил Тарас.

— К Опере, туда же, — выдавил из себя Лёня. — Я днем позвоню… еще не знаю.

Его правая рука полезла в карман расстегнутого светло-серого плаща. Вытащила оттуда три долларовые десятки, мятые и потертые. С долларами в руке он сначала уселся на переднее пассажирское сиденье. Тарас взял доллары, сунул в карман куртки. Машина тронулась, покатилась вниз по улице тихо, с выключенным двигателем. Тарас просто снял ее с ручника. Мотор завел уже внизу.

Высадив клиента у Оперы, поехал дальше к обменнику на Ивана Франко. Маленькое окошечко обменника, освещенное изнутри, обрадовало Тараса. Даже если б не было чего менять, он всё равно сюда подъехал бы. Ради одного лишь взгляда на симпатичную странную девушку, работающую тут по ночам, всегда в длинных, под старину, матерчатых перчатках на руках.

— Доброе утро! — Он просунул в нишу окошка заработанные тридцать долларов. — Как у вас ночка прошла?

Рука в длинной перчатке изумрудного цвета элегантно забрала доллары.

— Что-то вы поздно сегодня, — сказала девушка.

— Клиент трудный попался, — ответил Тарас.

— Вы что, в ночном клубе работаете?

— Нет… я в медицине. — Рассказывать более подробно Тарасу не хотелось, и он наклонился поближе к стеклу. — Вы обещали со мной на кофе пойти!

— Я? Не может быть? Я с незнакомыми мужчинами по кафе не хожу! — смешливо ответила она, отсчитывая гривны.

— Так давайте познакомимся! Меня зовут Тарас! А вас?

— Дарка, — ответила девушка. — Но всё равно в кафе не пойду. А вот если вы принесете, то выпью! А то я уже засыпаю… Работы почти не было.

— Я принесу! — пообещал Тарас. — Привезу буквально через десять минут!

— Все вы только обещаете! — девушка усмехнулась.

Сегодня она была в удивительно хорошем настроении. Еще никогда она не разговаривала с Тарасом так охотно, как в это раннее утро. И он взбодрился, возрадовался. Его организм забыл о приближающемся времени исполнения гимна Украины по радио, о том моменте, который закрывал его глаза и отправлял его в сон.

Тарас, спрятав гривны в карман, вернулся к машине. Проверил: не забыл ли он свой дорожный термос — термос был на месте! Теперь оставалось только найти кофе. И он поехал, пытаясь на ходу припомнить, где ему удавалось в это странное время суток выпить хорошего крепкого кофе.

Пока ехал, заметил освещенный изнутри киоск. Притормозил.

— Кофеек делаете? — спросил он у женщины, открывшей на его стук «продажное окошечко».

— «Якобс», «Нескафе»? — спросила она сонно.

— А натуральный?

— Натуральный в такое время не пьют, — со знанием дела произнесла она.

— Ладно. — Тарас просунул свой термос в окошечко. — Сделайте и налейте сюда! Две чашки! И без сахара!

Снова усевшись за руль и аккуратно, если не сказать нежно, опустив термос на сиденье рядом, Тарас снял «опель» с ручника. Машина «отвалила» от бровки неспешно, как лодка от причала.

Минут через пять его глаза обрадовались знакомому квадратику освещенного окошка обменника, за которым, как в темнице-башне, томилась загадочная девушка.

— Вот, — наклонившись к стеклу, сладко произнес Тарас, прижимая серебристый термос к левой щеке и ощущая его прохладу. — Кофе подан! Извините, что не в постель!

— Я думала, вы шутите! — усмехнулась за стеклом и решеткой Дарка.

— У вас своя чашка? Или вам в колпачок термоса?

Дарка обернулась, в руках у нее появилась керамическая кружка, но на личике вдруг выразилась детская наивная растерянность.

— Она не пролезет, — вымолвила девушка, показывая Тарасу кружку.

— А что, окошко не открывается?! — удивился он.

Она отрицательно мотнула головой. Потом просунула правую руку в изумрудного цвета перчатке в нишу для обмена купюрами, дотронулась тыльной стороной ладони до верхней границы прорези и огорченно подтянула нижнюю губку.

— А дверь? — спросил Тарас. И тут же сделал шаг назад, пытаясь ее найти взглядом.

Слева виднелось еще одно, большего размера окошко этой странноватой кирпичной «зашубленной» и покрашенной в мышиный цвет будочки. Над ним надпись: «Ремонт часов». Дверей Тарас не увидел. Снова прильнул к окошку обменки.

— Дверь закрыта, — произнесла Дарка жалобно. — До утра. Против бандитов…

— А если пожар?!

— У меня тут красная кнопка и телефон, — пояснила девушка более серьезным голосом. — Наряд милиции приезжает через пять минут!

— И что, уже приезжал?

— Да, два раза… Всякое ночью бывает.

Тарас задумался, открыл термос, налил в колпачок кофе, выпил. Вкус был мерзким. Может, именно поэтому в этот момент осенила его неожиданная мысль, и он, попросив Дарку подождать и оставив термос на обменном прилавке, вернулся к машине. Вытряхнул всё из бардачка, но того, что он хотел там обнаружить, не нашел. Разочарованным вернулся к окошечку.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал девушке.

Вылил недопитый кофе из колпачка-крышки термоса, закрутил ее на место. Попрощался с Даркой нежно и одновременно по-дружески. И вернулся к машине.

«Хорошо, что ей этот кофе не достался», — думал, поглядывая на термос, лежавший на соседнем сиденье.

Думал-думал, а потом вдруг затормозил резко у бровки, приоткрыл свою дверцу и вылил коричневую горячую жидкость из термоса на дорогу. Журчание напомнило ему о литровой банке под сиденьем, в которой барахтался в остатках другой, настолько же «привлекательной» жидкости, как только что вылитый из термоса «кофе», серый камешек, с таким трудом добытый из почечных недр пахнущего бензином приезжего из какой-то там Ворожбы. Достал Тарас из бардачка бумажные носовые платки, умело вытряхнул камешек из банки на развернутую салфетку-носовичок, протер аккуратно и уже без всякого раздражения, словно смена мысли оказалась лучшим успокоительным, сбросил подсушенный почечный камешек в пластиковый «гомеопатический» тубус, который тут же закрыл и возвратил на его место в ближнем углу бардачка.