Мадемуазель Виктория. Повесть

СУП ИЗ БЕЛЫХ ГРИБОВ

Во дворе колонии незнакомая машина. Мама смотрит на номера.

- Наша, консульская. Наверное, отец вернулся.

На балконе хлопают страусиные перья по ковру: Мухаммед и Закирия трясут пыль на головы прохожим. Сто раз объясняли им, что нельзя так делать, а они поклонятся - и опять за свое. Выстиранное белье вывешивают на палках прямо за окна. И так по всему Каиру, даже на площади Тахрир простыни из окон болтаются.

На кухне папа и дядя Феликс. На столе между ними бутылка водки.

- Ах, пьяницы! - качает мама головой, но совсем не сердито.

Дома папа водку не пьет, а в Египте можно чуть-чуть: ведь не просто водка, она здесь так и называется - русская.

Русская водка у арабов в большом почете, лучше подарка не придумаешь. Папу перед отпуском сослуживец-египтянин попросил привезти бутылочку. Отказать нельзя, политика - сложная штука. А как провезти через три границы? В конце концов спрятали в Викину сумочку. А египетским пограничникам и в голову не пришло ее там искать…

- Дядя Феликс! - Вика виснет на шее у переводчика. - А как Москва? А в Марфине были? А как Сашка с Сережкой? А где Лешка? А от вас даже русским пахнет!

- Ну? - дядя Феликс внимательно обнюхивает борт пиджака. - А как?

- Ну… Почти как парным молоком.

- А я думал, из меня весь русский дух выветрился, пока мы в Греции шторм пережидали… Москва живет и нас ждет. Метро новое строят. В Марфино, извини, не успел. Лешка с консульскими на экскурсию в Луксор наладился, в Долину мертвых фараонов. А от братьев я тебе письма привез.

- И я ведь почту получил, - спохватывается папа и выкладывает на стол кипу газет и журналов. - И еще три письма. Вовка марфинский тебе отписал. «Египет, Вике Беликовой»! На деревню дедушке! И как только дошло?

Почта пришла! Почта приходит в посольство два раза в месяц. Журналы и «Пионерку» на потом, надо их растянуть на полмесяца. А письма сразу прочесть…

- Постой, постой, - останавливает ее папа. - А я тебя поздравить хотел.

- С чем же это? - будто бы удивляется дядя Феликс.

- Ну как же! Мою дочку сегодня в пионеры приняли!

- Да? Незаметно что-то…

Вика недоуменно оглядывает себя.

- А-а! Сейчас надену.

Она бежит в свою комнату, надевает перед зеркалом галстук и возвращается сияющая.

- Вот теперь другой разговор. Поздравляю, Заяц! - Папа целует ее в обе щеки и цепляет на грудь серебряного скарабея.

Скарабей - навозный жук - у египтян священен, это он на своей спине поднимает Солнце над миром. А марфинские мальчишки священного жука зовут вонючкой.

- Полководцы Древнего Египта пускали скарабея перед своим войском, чтобы он указал путь к победе. Может, и тебе пригодится. Но, как говорится, на жука надейся, да сама не плошай. Будь доброй и смелой…

- Всегда буду! - отдает Вика салют.

- И веселой, - добавляет дядя Феликс. - Смейся вот так, - он прячет руку за спину, и оттуда вдруг раздается веселый хохот.

О-о-ха-ха-ха! У-у-хо-хо-хо! И-и-хе-хе-хе! - смеется кто-то так заразительно, что все сначала улыбаются, а потом тоже начинают хохотать.

Дядя Феликс вынимает руку из-за спины, в руке - розовая коробочка вроде мыльницы.

- Смехунчик, - поясняет он. - Жаль, у царевны Несмеяны его не было.

Все рассаживаются за столом.

- Пап, а ты президента видел?

- А как же. Вот так же сидел рядом и разговаривал. Через Феликса, конечно…

- Позор! - говорит дядя Феликс. - Три года здесь живешь, а без меня как немой! Бери пример с дочери… Кстати, - хитро щурится он, - любой русский мальчишка знает два десятка арабских слов, и ты их каждый день произносишь.

- Я? - удивляется папа и начинает вспоминать, загибая пальцы. - Бакшиш, мишлязем, квайс, кувеййис…

- А «кофе», «халва», «магазин»? «Алгебра», «адмирал», «зенит» - ведь это все арабские слова!

- В самом деле? - папа растерянно чешет затылок. Вика нетерпеливо теребит его за рукав.

- А почему отец Азы и Леми говорит, что президент Насер всех обманул? И что никто ему не верит. И показывает вот так, - Вика выставляет палец левой руки, берет правой и сгибает.

- Ну, это мы еще посмотрим, кто кого, - вот так! - хмурится папа. - Президент Насер отобрал заводы и компании сначала у крупных бизнесменов, а теперь добрался и до средних, таких, как наш сосед. Вот они и злобствуют. Только все это очень непросто… Правительство прижало помещиков, решило излишки земли отдать феллахам. Приезжает из Каира в деревню инспектор, а помещик ему бумаги липовые показывает: так, мол, и так, излишков нет. Землю-то он якобы продал дочкам и сыночкам, дяде с тетей, и бабушке с дедушкой, которые уже двадцать лет как померли. А если землю все-таки отняли - кто староста кооператива? Опять помещик, потому что он единственный грамотный человек в деревне. Приходит феллах на свою новую землю, а помещик ему говорит: из пяти мешков хлопка четыре мне отдай. Почему? Кто приказал? Президент Насер приказал. И тычет феллаху под нос правительственный указ. А тот ни одной буквы не знает… Сложное сейчас время, Заяц. Называется - переходный период. Кто кого: наш сосед и ему подобные или президент Насер…

Вот странно, что в Египте еще есть живые помещики. В России они только в учебнике истории остались.

- Опять политика, - ворчит мама, хлопая дверцами шкафов. - Что ни слово - то политика… Суп вот пора ставить, а я грибов никак не найду.

- Грибы-грибочки, - причмокивает дядя Феликс. - Сами с Лешкой в том году собирали, все Подмосковье с лукошком обошли.

- Да где же они? - удивляется мама. - Я же их… я же их вот в этой кастрюле замочила… - она растерянно показывает пустую кастрюлю. - Мухаммед! Закирия!

Слуги тотчас возникают на пороге. Мухаммед сладко улыбается и кланяется.

- Мухаммед, где грибы? Вот здесь были грибы, понимаешь, гри-бы! - в отчаянии показывает мама на пустую кастрюлю.

- Не понимаю, мадам, - еще слаще улыбается Мухаммед.

- Феликс, спроси, куда они грибы дели?

Дядя Феликс спрашивает Мухаммеда по-арабски. Тот, не переставая кланяться, изображает на лице отвращение и машет в сторону мусоропровода.

Дядя Феликс растерянно разводит руками.

- Что? Что он говорит?

- Говорит, в кастрюле была отвратительная черная грязь… - Ну?

- И он ее выбросил в мусоропровод, а кастрюлю очень хорошо вымыл.

Мама медленно опускается на стул и закрывает лицо руками.

- Феликс, - шепчет папа. - Скажи им, чтобы уходили. Ну, скажи, что не нужны больше сегодня.

Удивленные слуги исчезают.

Мама плачет. И у Вики щиплет в глазах. Ничего другого не жалко было бы. Ведь не просто еда - грибы из подмосковного леса. Надо же было им проплыть за три моря, чтобы исчезнуть в мусоропроводе!

- М-да, самое время смехунчика включать, - говорит дядя Феликс.

Папа молчит, считает про себя до пятидесяти, чтобы успокоиться. Это его мама научила.

- Ладно, - говорит он решительно. - У нас еще сухари имеются. А если судить с точки зрения вечности, то грибы в мусоропроводе - это ерунда, - это он для мамы бодрится. - Кстати, о вечности: Феликсу машину на полдня дали, надо в Гизу съездить. Поднимайтесь, ревы! А то вернетесь домой - где, спросят, были? В Египте. А пирамиды видели? Не удосужились за три года. Непорядок.

Мама, всхлипывая, идет одеваться. Вика снимает галстук и складывает его на подзеркальнике. Потом на всякий случай прячет подальше, в шкаф.

- Готова, Заяц? - кричит папа от двери.

- Сейчас, только Мишутку одену!

Мишутка - путешественник: в Египет с Викой приехал. Сегодня она впервые оставила его дома: неудобно на торжественной линейке стоять с медведем под мышкой. Все равно стыдно перед старым другом. Надо его задобрить, взять к пирамидам.