Мафусаиловы хляби

Глава 13

Вскоре они были на месте. Дарья посмотрела на часы на приборной панели. Половина одиннадцатого. Сонливость прошла, но усталость по-прежнему валила с ног. Она оглядела темное, мрачное в этот поздний час здание школы. В коридорах первого и второго этажей теплился приглушенный свет, оставленный для охранника, но все кабинетные окна были темны. Можно ли верить им? Она поискала глазами окна школьного музея, бывшего когда-то «красной» комнатой, но и там было темно.

- Хочешь сказать, что зерцало под школой? – спросил Тамнаргун, наблюдая за ней, - Как удобно…

- Тут еще и детский сад через дорогу, - пробормотала она, выключила фары, положившись на свет фонарей и, проехав мимо школы, припарковалась в неприметном, темном закутке, - Здесь недалеко, но топать придется по глубоким сугробам.

…

Кое-как они, сменяя друг друга, дотащили сопротивляющуюся Машку до «лечебной физкультуры» и при свете фонариков устроились передохнуть. Здесь, на пыльном, вонючем диване, в непосредственной близости от пункта назначения, Дарья почувствовала нарастающий страх, а недавняя уверенность в собственных силах начала гаснуть. Она ожидала, что в компании ей будет не так страшно, но с удивлением и тоской поняла, что накануне, пусть и в одиночестве, ей было намного спокойнее. Смутно виднеющиеся в полумраке силуэты дочери и Тамнаргуна вселяли настоящий ужас, ведь в сущности с ней теперь двое детей, за которых она, как взрослая, несет полную ответственность.

Что, если их поджидает ловушка? Что она может противопоставить крепко сложенному и, без сомнения, решительно настроенному Олегу? Ведь ясно же, что, если он их застукает, то не позволит выйти живыми… Она содрогнулась и поднялась. Что толку мучить себя сомнениями. Узнать, свободен ли путь, они смогут только на месте.

В мельтешении фонарных лучей они спустились в катакомбы. Дарья оставила детей у входа, добралась до места и, встав на коленки, прислушалась, пытаясь уловить малейшие звуки за толстой стеной. Тишина. Она аккуратно разобрала бетонные обломки и, не дыша, долго вглядывалась в мерцание свечей идущее снизу. Ничего, кроме гула, что издавало Зерцало. Она помигала своим фонариком, и вскоре появился Тамнаргун, не слишком почтительно волочащий Машку за шиворот. Дарья достала из своего рюкзака моток бельевой веревки и, как могла, крепко прикрутила к торчащей из стены анкерной петле.

- Знаю, здесь невысоко, - ответила она на немой вопрос Тамнаргуна, - Но это только кажется. Забраться без веревки будет крайне затруднительно, тем более, если…

Она не договорила. Не хотелось еще больше нагнетать атмосферу. Она протиснулась в брешь, ухватилась за веревку и спустилась на пол бомбоубежища, тут же начав заполошно оглядываться. Никого! Если, конечно, не считать десятка плененных Зерцалом детей.

- Эй! – послышался сверху шепот, - Принимай девочку.

Дарья встала на цыпочки, вытянула руки и ухватилась за появившиеся в проеме лодыжки дочери. Та отчаянно дрыгала ногами и клялась бессмертием рода Романовых отомстить. Дарья дернула ее вниз и едва удержала. Следом шустро спустился Тамнаргун, мрачно поглядел на Зерцало и стянул шапку. Словно на похоронах.

- У нас мало времени, - произнес он, быстро копаясь в сумке и доставая оттуда множество странных вещей. Какие-то нанизанные на леску резные, деревянные погремушки, очки для подводной рыбалки с затычкой для носа, склянку с мутной, зеленоватой жидкостью, потрепанную книжку, вроде офисного ежедневника, завернутые в тряпицу толстые свечи, стянутый бельевой резинкой веник, вроде тех, что были в руках эвенков во время первого ритуала, сплетенные из сушеной травы перстни, которые он тут же нацепил на средние пальцы рук.

- Мало времени? – Дарья присела рядом на корточки, разглядывая вещицы, - Ты думаешь, кто-то идет?..

- Понятия не имею, но как минимум двое из них мертвы, - ответил он, кинув быстрый взгляд на кольцо из распростертых тел, - Зерцало небольшое, восьмерых должно хватить, но… надо быть готовыми, что оно закроется в любой момент.

- Закроется…, - женщина с тревогой всмотрелась в несчастных детей. Восемь из них по-прежнему подрагивали, но двое уже обмякли и застыли, их затылки всплыли и лениво покачивались на поверхности, словно в бочке с мазутом, - Если будет необходимо… Я готова сама туда сунуть голову. Только пообещай…

- Давай обойдемся без обещаний , - скривился Тамнаргун, просовывая голову в ожерелье из погремушек, - Там ты сгоришь в считанные минуты. Здесь от тебя больше пользы. Твоя дочь стабилизирует Зерцало, а твоя задача… оберегать меня.

- Отгонять духов? – Дарья покосилась на «веник».

- Дед сказал, что все популярно тебе растолковал, но, видать, вам – женщинам - надо объяснять дважды.

Мальчик торопливо подскочил к зерцалу и оттащил за ноги одного из тех, что уже не дрыгались. Дарья зачарованно глядела на мертвого ребенка. Лицо его было покрыто зеркальной пленкой. Эластичная и блестящая в первые секунды, она быстро мутнела и трескалась, превращаясь в сухую крошку. Очнулась она, только когда Тамнаргун протащил мимо нее Машку, ухватив одной рукой ее сзади за шею. У «зерцала» он пнул ее под колени, от чего она с возмущенным кряканьем осела, а потом сунул ее голову в омут. Машка забилась, но тут же обмякла. Ее ручонки принялись шарить вокруг и, нащупав руки соседей, ухватились за них и затихли.

- Ее… нужно раздеть?

- Сейчас это не обязательно. Одежда каким-то образом ускоряет расход энергии, но твоя дочь пробудет там совсем недолго, поэтому нет смысла возиться…

Дарья почти не слушала, застыв над дочерью. В голову внезапно хлынул поток давно умерших воспоминаний.

Она вновь оказалась в этой самой пещере, только тридцать лет назад. Блестящая, серебристая поверхность озера расходилась концентрическими кругами. Только не от центра к краям, а, наоборот. То и дело натянутая, как латекс, поверхность, вдруг затвердевала, змеилась трещинами, а потом снова мягчела, расправляясь.

На краю сидел Чибис, баюкая на руках тело маленького мальчика и сыпя проклятиями. Над ним, совершенно растерянная, стояла баба Надя и упрашивала:

- Виталька… Я шлущайно… прошти… не дерши жла… девощка помошет.

- Ты думаешь, так просто достать топливо, старая дура?! – завизжал Чибис и, отпихнув тело ребенка, пошел на старуху с кулаками, - Ты думаешь, его тут пруд пруди?!

- Я приведу ешо… Не шердишь…

На глаза Дарье упала теплая, подрагивающая рука, кто-то жарко зашептал в ухо: «Только молчи, милая… ни звука…» и потянул ее назад, в густую тень.

Даша не сопротивлялась. Все вокруг было таким чудовищным и непонятным, что не могло быть чем-то иным, нежели сном… Самым страшным в жизни, проживи она еще хоть тысячу лет. Она просто искала сменку, а потом ее схватили, поволокли куда-то во тьму подземелья…

Все отдаляясь, слышались глухие звуки ударов, сдавленные вскрики, шамкающие мольбы. Под теплой ладонью Дашины глаза закрылись, она обмякла, полностью оцепенев, положившись на неведомого взрослого, который тащил ее сквозь узкий с острыми зазубренными краями лаз. Несколько минут темноты, наполненной тяжелым, прерывистым дыханием и звуками торопливых шагов. Потом рука упала с Дашиных глаз, темнота чуть рассеялась. Даша испуганно глядела на смутный силуэт рядом, а потом громко всхлипнула от облегчения, узнав Олега Иннокентьевича. Учитель тут же зажал ей рот и покачал головой.

- Подожди… Мне надо немного прийти в себя, - голос его дрожал и срывался на фальцет, сам он то и дело испуганно дергал головой, прислушиваясь.

Девочка послушно стояла навытяжку, хотя все ее существо стремилось к свету, струящемуся с такой близкой и знакомой лестницы. Стоит только подняться пару пролетов вверх, мимо каморки бабы Нади, а потом еще один и… там они оба смогут прийти в себя. В безопасности родной школы.

- Хорошо, - он чуть сдвинулся, и лицо его спряталось в густую тень, - Ты хочешь наверх? К маме и папе?

Даша снова всхлипнула и энергично закивала. Рука больше не зажимала ей рот, но она уже не смела произнести ни слова.

- Мы и пойдем наверх, только… при одном условии. Ты мне пообещаешь, что никому, ни единой живой душе не расскажешь, что видела там. Никогда. Ни через год, ни через сто лет.

Даша снова закивала и сделала шаг в сторону, но Олег Иннокентьевич мягко, но решительно удержал ее. В голосе его появились какие-то неестественные, противные нотки, от которых все внутри похолодело еще больше.

- Пообещай, или, ей богу, я немедленно отведу тебя назад. Помни, я смогу сделать это в любой момент. И никто этому не сможет помешать. Тебе лучше держать рот на замке, а лучше совсем забыть, если не хочешь оказаться там… с остальными. Ну, что скажешь? Только тихо…

- Я… обещаю…, - выдавила из себя Дарья, глядя сквозь слезы на спасительный свет и, не удержавшись, захлюпала носом и, одновременно, описалась.

Олег Иннокентьевич, пряча глаза, притянул ее безвольное тельце к себе и ласково погладил по голове.

- Не плачь, милая. Все будет хорошо. Просто… ну, просто держи обещание. Если проговоришься, я обязательно узнаю, и… Ну все, Даша, беги…

Видя, что она, совсем зашуганная, не смеет шевельнуться, он подтолкнул ее. Она сделала шаг, второй, ожидая, что ее снова одернут назад, заставят что-то обещать… Но когда ничего такого не произошло, она зашагала быстрее, потом пустилась наутек, перепрыгивая через две ступеньки, пролетела мимо каморки и, вырвавшись на широкую, наполненную обеденными запахами (жареный минтай и пюре?) и солнечным светом лестницу в гардероб, вдруг задохнулась. Перед глазами замелькали какие-то блестящие мушки, сердце трепыхалось испуганной птичкой, мокрые колготки противно холодили ставшие чужими ноги. Она привалилась к стене и сползла на холодный мрамор ступеней.

Резкой трелью прозвенел школьный звонок, и коридоры тут же наполнились хлопающими дверьми, гулом голосов и шарканьем ног. Большая перемена, все торопятся в столовую. Слава богу! Никто не пойдет в гардероб и не увидит ее, Дашу, сидящую на ступеньках в описанных колготках… Постепенно свет перед глазами серел, мерк, последней мыслью перед долгим ничто, была: «Кто же дал звонок, если баба Надя… ну, где-то там, в мерцающей тьме до сих пор ищет мою сменку…?»

…

Дарья проморгалась, возвращаясь в реальность. Неожиданные воспоминания почти тридцатилетней давности отступали неохотно, но она, вместо удивления и разочарования, испытывала что-то сродни облегчению от вскрытого нарыва. Вместе с воображаемыми гноем и сукровицей наружу хлынули и преследующие ее долгие годы неясный страх, и комплексы, и патологическая неуверенность в себе.

- Тебе придется подержать меня за ноги, пока…

Речь мальчика резко оборвалась. Дарья оглянулась и с недоумением увидела, что тот стоит в какой-то странной позе, откинувшись назад и ухватившись за левый бок. Стоящие у его ног свечи зашипели и погасли, выпустив вверх тоненькие струйки дыма. Когда неведомая сила потащила его назад, в густой сумрак, Дарья закричала и вскочила на ноги. Произошло то, чего она так боялась и что все-таки проворонила!

- Оставь его, мразь! – завопила она, заламывая руки.

Олег оттащил истекающего кровью мальчика в угол и небрежно свалил на поломанную пляжную кушетку.

- Я же, кажется… предупреждал…, - произнес он, направляясь к Дарье, - что узнаю и найду. И ты отправишься к остальным. Как видишь, я выполняю свои обещания.

Свечи вокруг тревожно трепетали, по бетонным, закопченным стенам мельтешили зловещие тени, на кушетке стонал Тамнаргун. Дарья кинула отчаянный взгляд на оставленную у «входа» сумку и, оглянувшись, сделала шаг назад. Главное – не шагнуть в этот жуткий зеркальный омут…

- Я тоже выполнила, - произнесла она трясущими губами, - Я все забыла. Если бы ты не трогал мою дочь, я бы…

- Я вернул тебе дочь! Какого хера ты вообще приперлась обратно?

- Это не моя дочь, разве ты не понимаешь?! - Дарья отступала по кривой, гусиными шагами, стараясь не наступить на подрагивающие детские ножки. Если у нее получится добраться до сумки, то будет хотя бы иллюзорный шанс.

Олег отвел глаза. В них плескалась растерянность.

- Понимаю…, - выдохнул он, - Это уже ничего не изменит, но… Я бы хотел, чтобы ты тоже меня поняла. Я не монстр и не злодей.

- Неужели? – Дарья криво усмехнулась, кивнула на детские тела и сделала еще один шажок.

- Ты пришла с шаманом, поэтому не буду спрашивать, знаешь ли ты, что там…

- Источник вечной жизни.

- Не знаю. Быть может, для кого-то и вечной. А для меня просто вопрос жизни. Самой обычной, заурядной…

Дарья молча глядела на него.

- Может, временно заключим мир? Я все объясню, - Он вздохнул, видя на лице Дарье настороженное недоверие, и откинул прочь нож, который сжимал в руке.

Дарья чуть было не расхохоталась над такой киношной выходкой, но сдержалась. Конечно, велика вероятность, что стоит ей расслабиться, как он в два счета свернет ей шею, но она видела, что он искренне хочет ей что-то рассказать, прежде чем свернуть шею, и понимала, что в этом и есть ее шанс.

- Ладно, - произнесла она ровно, - Может, сядем?

Он покосился на кушетку, где лежал бедный мальчик, но Дарья тут же окрысилась.

- Не трогай его, - она, стиснув от напряжения челюсти, прошла мимо и уселась на свою сумку. Олег усмехнулся и присел рядом – на ступеньки своей импровизированной лестницы.

…

- Я очень болен, - начал Олег, - Это началось еще в институте. Онкология, Я ведь совершенно не планировал быть школьным учителем. Хотел попасть в сборную по плаванью, грезил олимпийскими играми... Но успехи мои становились день ото дня все хуже - какая-то необъяснимая, постоянно подтачивающая силы усталость… Словом, я сходил в больницу. Меня долго лечили, и наступила ремиссия, но ни о каком спорте не стоило уже и мечтать. Доучился и попал по распределению в этот поселок. А через некоторое время понял, что болезнь вернулась.

Он умолк и провел рукой по жесткой шапке волос, от чего они, как обычно пригладились, и тут же снова встали дыбом. Дарья слабо улыбнулась, почувствовав странное чувство ностальгии и – внезапно - обиды. Почему именно он?!

- Я планировал доработать до новогодних каникул, а потом уехать в Красноярск и снова лечь под капельницу. И вот тогда-то это и произошло…

Поселок уже давно лихорадило. Пропадали дети. Поначалу списывали, как обычно – ушли играть в тайгу и потерялись, но со временем Чибисов начал то ли торопиться, то ли просто вошел в раж. Дети пропадали из квартир, из колясок. Помню, как одна бабушка выпустила во двор внучку и задержалась буквально на минуту, чтобы одеть младшего. Вышла – а девочки и след простыл. Поселок маленький, все на уши поднялись. Кто-то что-то видел, кто-то решил, что видел… но ориентировки появились, и начались масштабные поиски. Он мог затаиться на несколько месяцев, но потом начинал снова. Как ты уже понимаешь, ни одного ребенка так и не нашли.

В тот день я пошел к бабе Наде за ключом от спортзала и увидел, что дверь в подвал открыта. Спустился и услышал какие-то звуки, то ли разговоры, то ли тихий плач. Решив, что в подвал забрались дети, я спустился и долго петлял по коридорам, пока не обнаружил провал в старое бомбоубежище. Голоса раздавались оттуда.

Не буду описывать то, что увидел, когда спустился. Ту же картину видела вчера ты. За одним исключением…

- Как… ты узнал, что я была здесь? – прервала его Дарья в некотором смущении.

- Я нашел твои отпечатки, - Олег грустно ухмыльнулся, - Кровь на бетоне. Протиснуться в этот проем я не смог, но, подсветив фонариком, увидел твои окровавленные варежки. Ты что? Вручную разгребала завал?

Дарья не ответила. Навалились вина и разочарование. «Черт! Я сняла рукавицы, когда заглядывала в бункер!», - заметались в голове лихорадочные мысли, - «И я даже не вспомнила про них! Боже, я сама во всем виновата! Мальчишка был бы жив! Да и мы с Машкой теперь - считай, что трупы… »