Магистр дьявольского культа (Mo Dao Zu Shi)

Глава 84. Преданность. Часть шестая

Лань Ван Цзи подхватил Вэй У Сяня и на Би Чэне перелетел на рыбацкую лодку. Вэй У Сянь, ступив на палубу, пошатнулся, но Лань Ван Цзи осторожно поддержал его. Лишь после этого Вэй У Сянь задал вопрос: «Вэнь Нин, что произошло? Ты разве не сказал, что только посмотришь со стороны?»

Вэнь Нин ответил: «Простите, молодой господин. Это моя вина, я не удержался…»

Цзинь Лин направил на него лезвие меча и гневно взревел: «Нечего оправдываться!»

Вэй У Сянь обратился к юноше: «Цзинь Лин, для начала опусти меч».

Цзинь Лин: «Не опущу!»

Вэй У Сянь собирался сказать что-то еще, но тут случилось то, чего никто не ожидал. Цзинь Лин громко, во весь голос, разрыдался.

Все вокруг, услышав такое, прямо-таки остолбенели. Вэй У Сянь, не зная, что делать в подобной ситуации, шагнул к Цзинь Лину и спросил: «Что… что с тобой?»

Цзинь Лин, даже заливаясь слезами, все равно громко закричал в ответ, горестно всхлипывая: «Это меч моего отца. Я не опущу его!»

Он крепко прижал к груди меч, который принадлежал Цзинь Цзы Сюаню, Суй Хуа — единственную вещь, которая досталась ему от родителей.

И сейчас роняющий слезы у всех на глазах Цзинь Лин заставил Вэй У Сяня вспомнить, как когда-то точно также горестно плакала опечаленная до глубины души Цзян Янь Ли. Некоторые сверстники Цзинь Лина уже успели завести семью, а те, что постарше, даже обзавелись детьми. Для него слезы были весьма позорным делом. Расплакаться у всех на глазах… Насколько же огромной была обида в его сердце?

В такой момент Вэй У Сянь ощутил собственную беспомощность. Он посмотрел на Лань Ван Цзи, как будто ища поддержки, но тот тем более не представлял, как следует поступить. В этот момент с реки раздался крик: «А-Лин!»

Пять-шесть больших джонок подплыли ближе, окружив рыбацкую лодку. Каждая была заполнена заклинателями, на носу стоял глава какого-либо клана. Джонка Ордена Юнь Мэн Цзян оказалась по правому борту рыбацкой лодки, ближе остальных, всего в пяти чжанах. И голос тот принадлежал Цзян Чэну. Цзинь Лин, глаза которому застилали слезы, увидев дядю, принялся вытирать заплаканное лицо и шмыгать носом. Поглядев по сторонам, он сжал зубы и вылетел с лодки стрелой, оказавшись подле Цзян Чэна. Тот схватил племянника с криком: «Что с тобой случилось? Кто обидел тебя?»

Цзинь Лин изо всех сил тер глаза, не желая разговаривать. Цзян Чэн поднял голову и бросил холодный сердитый взор на рыбацкую лодку. Наградив Вэнь Нина ледяным взглядом, он уж было дошел до Вэй У Сяня, как вдруг Лань Ван Цзи словно невзначай шагнул вперед, весьма удачно закрыв собой Вэй У Сяня. Какой-то глава клана настороженно крикнул: «Вэй У Сянь, зачем ты пересел на эту лодку?»

Подозрение в голосе говорило, что он все еще считал — Вэй У Сянь никаких добрых намерений в душе не несет. Кто угодно не обрадовался бы, услышав такое. Оуян Цзы Чжэнь воскликнул в ответ: «Глава клана Яо, почему вы разговариваете с ним подобным тоном? Если бы Учитель Вэй хотел сделать что-то с нами, боюсь, сейчас мы бы не имели возможности даже взойти на эти лодки в целости и сохранности».

Стоило прозвучать этой фразе, многие взрослые заклинатели почувствовали себя не в своей тарелке. Разумеется, это была чистая правда, но никому не нравилось, когда ее высказывали вот так, без обиняков. Лань Сы Чжуй тут же поддержал: «Цзы Чжэнь верно говорит!» Остальные юноши стройным хором вторили ему.

Цзян Чэн слегка повернул голову и произнес: «Глава клана Оуян».

Заклинатель, к которому он обратился, Глава клана Оуян, ощутил, как вместе с внезапно заколотившимся сердцем дернулось веко, стоило ему услышать холодный тон Цзян Чэна: «Насколько я помню, тот, кто высказался, — ваш сын. И впрямь красноречивый юноша».

Глава клана Оуян торопливо выкрикнул: «Цзы Чжэнь! Вернись, подойди к отцу!»

Оуян Цзы Чжэнь в замешательстве проговорил: «Отец, но ведь вы сами отослали меня на эту лодку, чтобы я не раздражал вас, разве нет?»

Глава клана Оуян смахнул пот со лба и ответил: «Довольно! Сегодня ты еще недостаточно показал себя? А ну, сейчас же подойди!» Клан Оуян занимал местность под названием Ба Лин, что близ Юнь Мэна. Однако по силе они не могли сравниться с Орденом Юнь Мэн Цзян, и потому глава клана вовсе не желал, чтобы сын то и дело заступался за Вэй У Сяня, тем самым попадая в черный список Цзян Чэна. Последний бросил сердитый взгляд на Вэй У Сяня и Лань Ван Цзи, будто хотел этим взглядом нанести им телесное повреждение, затем притянул Цзинь Лина за плечи и повел в каюту.

Глава клана Оуян с облегчением выдохнул и снова набросился на сына с криками: «Ты, ты, ты! Чем старше, тем непослушнее становишься! Ты подойдешь ко мне, в конце концов, или нет? Если сейчас же не вернешься, я притащу тебя силой!»

Оуян Цзы Чжэнь озабоченно произнес: «Отец, вам лучше пойти в каюту отдохнуть, ваши духовные силы еще не восстановились. Вы не сможете перебраться на лодку. Не стоит необдуманно взбираться на меч!»

Сейчас у множества заклинателей духовные силы постепенно восстанавливались, но при управлении мечом в таком состоянии существовала опасность свалиться вниз головой, поэтому они и поплыли на лодках. Кроме того, глава клана Оуян отличался необыкновенно крепким и рослым телосложением, и сейчас он действительно не мог отправиться за сыном, чтобы притащить его на свою джонку. Ему осталось только, сдерживая гнев на сына, взмахнуть широкими рукавами и удалиться в каюту.

Не Хуай Сан на другой джонке, не сдержавшись, громко хохотнул. Главы кланов посмотрели на него, но не нашли, что сказать. И те, кому больше нечего было добавить, разошлись по каютам. Убедившись, что конфликт миновал, Вэй У Сянь испустил долгий спокойный выдох. Однако стоило ему вздохнуть, как лицо тут же окрасилось крайней степенью усталости. Он повалился на бок.

Вот оно что. Опустившись на палубу, Вэй У Сянь покачнулся вовсе не потому, что лодка колыхалась на волнах. А потому, что уже просто не осталось сил стоять.

Юноши, не обращая внимания на его запятнанные кровью одежды, от вида которых мурашки бежали по коже, бросились к нему, чтобы поддержать так же, как только что в несколько рук держали Лань Сы Чжуя, не давая тому упасть. Однако их помощь совершенно не требовалась — Лань Ван Цзи слегка наклонился, одной рукой закинул руку Вэй У Сяня себе на плечо, другую завел под колени и одним движением поднял его на руки.

Вот так, с Вэй У Сянем на руках, он и направился в каюту. Внутри не предусматривалось места, чтобы лечь, лишь стояли длинные деревянные скамьи. Лань Ван Цзи одной рукой держал Вэй У Сяня за талию, положив его голову себе на плечо, а другой подвинул четыре скамьи друг к другу, чтобы можно было принять горизонтальное положение, и осторожно уложил Вэй У Сяня.

Лань Сы Чжуй с удивлением заметил — невзирая на залитое кровью одеяние Хань Гуан Цзюня, та тряпица, которую Вэй У Сянь оторвал от своего рукава и повязал на рану Лань Ван Цзи, по-прежнему крепко завязана на пальце его левой руки.

Ранее заботиться о внешнем виде не было времени. Теперь же Лань Ван Цзи вынул платок и осторожно стер засохшие пятна крови с лица Вэй У Сяня. Очень скоро белоснежная ткань окрасилась черно-красным. Однако Лань Ван Цзи вытер начисто только лицо Вэй У Сяня, к своему даже не прикоснулся.

Лань Сы Чжуй поспешно протянул ему свой платок. «Хань Гуан Цзюнь».

Лань Ван Цзи принял платок, опустил голову и протер лицо одним движением, вновь обнажив белоснежную кожу. Лишь после этого юноши облегченно вздохнули. Поскольку именно к такому лицу Хань Гуан Цзюня, снежно-ледяному, они привыкли.

Оуян Цзы Чжэнь поинтересовался: «Хань Гуан Цзюнь, почему Учитель Вэй вдруг упал без сознания?»

Лань Ван Цзи ответил: «От усталости».

Лань Цзин И, будто увидев чудо, воскликнул: «Я думал, Учитель Вэй никогда не устанет!»

Другим юношам это также казалось чем-то невероятным. Легендарный Старейшина И Лин, оказывается, тоже мог утомиться, сражаясь с ходячими мертвецами! Они-то считали, что Старейшине достаточно мимоходом махнуть рукой, и все само собой разрешится. Лань Ван Цзи покачал головой, сказав им всего три слова: «Все мы люди».

Все мы люди. Разве есть на свете человек, который никогда не устает и никогда не падает без сил?

Лань Ван Цзи все скамьи сдвинул вместе, так что юношам оставалось лишь, беспомощно хлопая глазами, усесться на корточки в круг. Если бы Вэй У Сянь находился в сознании, он бы стал отпускать шуточки да болтать с юношами, поддевать то одного, то другого, и в каюте наверняка бы воцарилось веселье. К сожалению, сейчас он просто лежал, и только Хань Гуан Цзюнь с прямой как струна спиной сидел с ним рядом. Обычно в такой ситуации кто-то должен был начать праздный разговор, чтобы разрядить обстановку, но Лань Ван Цзи молчал, и остальные не решались заговорить. Они просидели так какое-то время, но тишина в каюте так и осталась нетронутой.

Про себя юноши запричитали: «…Скукотища».

Им было настолько скучно, что они начали общаться взглядами: «Почему Хань Гуан Цзюнь ничего не говорит? Почему Учитель Вэй все еще не проснулся?»

Оуян Цзы Чжэнь, обеими руками подпирая щеки, незаметно делал знаки остальным, намекая: «Хань Гуан Цзюнь всегда такой молчаливый? Как Учитель Вэй может проводить с ним вместе целые дни?..»

Лань Сы Чжуй выразительно кивнул, беззвучно подтверждая: «Хань Гуан Цзюнь в самом деле всегда таким был!»

Внезапно Вэй У Сянь нахмурился и свесил голову набок. Лань Ван Цзи осторожно вернул его в прежнее положение, чтобы тот не вывихнул шею. Вэй У Сянь невнятно пробормотал: «Лань Чжань».

Все решили, что он вот-вот придет в себя, и потому обрадованно посмотрели на Вэй У Сяня, но его глаза остались плотно сомкнуты. Лань Ван Цзи же с преспокойным лицом произнес: «Мгм. Я рядом».

Вэй У Сянь перестал бормотать, словно разом успокоившись, только придвинулся поближе и продолжил сопеть. Юноши, остолбенело глядя на этих двоих, по неизвестной причине покраснели. Лань Сы Чжуй первым поднялся и, запинаясь, проговорил: «Хань… Хань Гуан Цзюнь, мы пока что выйдем…»

Они бросились наружу, словно от погони, а когда оказались на палубе, где их остудило ночным ветром, то странное невыносимое ощущение, наконец, исчезло. Кто-то спросил: «Что за ерунда, с какой стати мы выбежали оттуда? Почему это?»

Оуян Цзы Чжэнь, закрывая лоб рукой, ответил: «Я и сам не понял, почему. Просто почувствовал, что оставаться как-то неуместно!»

Юноши, указывая друг на друга, обменялись восклицаниями: «Чего ты покраснел?»

«Я покраснел, потому что увидел, как ты покраснел!»

Только Вэнь Нин с самого начала не бросился поддерживать Вэй У Сяня и не пошел вместе с ними в каюту, а остался сидеть на палубе. Юноши тогда еще подивились, почему он не вошел внутрь, но теперь поняли — Призрачный Генерал оказался самым мудрым среди них.

Там абсолютно не было места для кого-то третьего!

Увидев, что юноши вышли, Вэнь Нин, будто предвидел подобное, уступил место, где можно сесть. Однако к нему подошел и уселся рядом один лишь Лань Сы Чжуй. Остальные с противоположной стороны палубы стали тихо переговариваться: «Почему Сы Чжуй ведет себя так, будто они с Призрачным Генералом приятели?»

Вэнь Нин спросил: «Молодой господин Лань, можно я буду называть вас А-Юань(1)?»

Юноши в душе затрепетали от страха и подумали: «…Ого, Призрачный Генерал, только познакомившись с человеком, общается как со старым другом!»

Лань Сы Чжуй охотно согласился: «Можно!»

Вэнь Нин спросил: «А-Юань, как ты поживал все эти годы?»

Лань Сы Чжуй: «Очень хорошо».

Вэнь Нин кивнул: «Наверняка Хань Гуан Цзюнь хорошо к тебе относится».

Услышав, с каким почтением в голосе Вэнь Нин упомянул Лань Ван Цзи, Лань Сы Чжуй ощутил еще большую близость к Вэнь Нину и ответил: «Хань Гуан Цзюнь относится ко мне как родной старший брат или даже отец. Это ведь он учил меня играть на цине».

Вэнь Нин: «С какого возраста Хань Гуан Цзюнь тебя воспитывает?»

Лань Сы Чжуй задумался, затем ответил: «Я и сам не помню, может быть, с четырех-пяти лет или около того. Более ранних воспоминаний у меня не осталось. Но когда я был еще младше, Хань Гуан Цзюнь и не мог меня воспитывать. Кажется, тогда он несколько лет провел в заточении». Юноша вдруг вспомнил, что именно в то время, когда Хань Гуан Цзюнь находился в заточении, произошла первая осада горы Луань Цзан.

Внутри каюты Лань Ван Цзи поднял взгляд на дверь, которую юноши распахнули, когда бросились прочь, затем вновь посмотрел на склонившего голову на бок Вэй У Сяня. Кончики бровей Вэй У Сяня снова нахмурились, словно ему было неудобно лежать, и он завертел головой. Тогда Лань Ван Цзи поднялся, задвинул деревянный засов, вернулся и сел рядом с Вэй У Сянем. Приподняв того за плечи, он мягко положил голову спящего себе на грудь.

После этого Вэй У Сянь, наконец, перестал мотать головой, только устроился поудобнее на груди Лань Ван Цзи, нашел удобную позу для сна и затих. Лань Ван Цзи опустил голову и внимательно вгляделся в облик человека в своих объятиях. Волосы цвета воронова крыла рассыпались каскадом. Внезапно Вэй У Сянь, по-прежнему не открывая глаз, сжал ворот его одежды и пятерней ухватился за лобную ленту.

Он схватил ленту так крепко, что Лань Ван Цзи, взявшись за другой конец, попытался отобрать ее и потянул на себя, но так и не преуспел в этом. Ресницы Вэй У Сяня дрогнули, и очень скоро он проснулся.

Когда Вэй У Сянь медленно открыл глаза, первым, что он увидел, был дощатый потолок каюты. Поднявшись, он увидел Лань Ван Цзи, который стоял у деревянного окна и смотрел вдаль, на яркую луну в центре речной тропы на горизонте.

Вэй У Сянь спросил: «Эй, Хань Гуан Цзюнь, только что я потерял сознание?»

Лань Ван Цзи повернулся полубоком и спокойно произнес: «Да».

Вэй У Сянь спросил еще: «А где твоя лобная лента?»

«…»

Лишь задав вопрос, Вэй У Сянь опустил голову и удивленно добавил: «Ой, как это получилось, что она у меня в руке?»

Он перебросил ноги со скамьи на пол и произнес: «Прошу покорнейше меня извинить. Мне нравится спать, обнявшись с чем-нибудь, иначе я начинаю хватать руками все подряд. Прости. Вот, возьми».

Лань Ван Цзи, помолчав, принял лобную ленту. «Ничего».

Вэй У Сянь же сдерживал улыбку изо всех сил, до такой степени, что едва не повредил внутренние органы от напряжения. Только что он действительно очень хотел спать, но ослаб еще не до такой степени, чтобы взять и упасть в обморок. Кто же мог предположить, что стоит Вэй У Сяню всего-то покачнуться, как Лань Ван Цзи стремительно, не говоря ни слова, подхватит его на руки? Вэй У Сяню стало даже неудобно открывать глаза и говорить — эй, не нужно, я могу сам стоять. К тому же, он и не хотел, чтобы его снова поставили на пол. Ведь если кто-то носит тебя на руках, с какой стати ходить самому?

Вэй У Сянь потер шею и в душе возликовал, ощущая себя ужасно довольным, но при этом с сожалением подумал: «Эх, Лань Чжань, что за человек… Если б я раньше знал, то и не просыпался бы. Так бы и продолжал спать всю дорогу, прикорнув у него на груди».

К трем утра лодки прибыли в Юнь Мэн.

У главных ворот Пристани Лотоса и на причале горели огни, отбрасывая золотистое сияние на поверхность воды. В прошлом этот причал крайне редко принимал столь огромное количество больших и маленьких лодок за раз, и не только караульные у ворот, но и несколько старых лоточников у реки, торгующих ночными закусками, остолбенели от подобного зрелища.

Цзян Чэн сошел на берег первым, раздал указания караульным, и через миг бесчисленное множество адептов в полном боевом снаряжении высыпали наружу из главных ворот. Остальные покидали лодки друг за другом, разделившись на группы в соответствии со статусом. Приглашенные заклинатели Ордена Юнь Мэн Цзян провожали гостей внутрь. Глава клана Оуян наконец добрался до сына и потащил отпрыска за собой, по дороге тихо читая ему нотации. Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи вышли из каюты и спрыгнули с лодки на берег.

Вэнь Нин обратился к Вэй У Сяню: «Молодой господин, я подожду вас снаружи».

Вэй У Сянь понимал, что Вэнь Нин не станет входить в главные ворота Пристани Лотоса, да и Цзян Чэн ни за что не допустит этого, и потому кивнул. Лань Сы Чжуй произнес: «Господин Вэнь, я побуду с вами».

Вэнь Нин: «Побудешь со мной?» Он совершенно не ожидал этого и очень обрадовался. Лань Сы Чжуй с улыбкой ответил: «Ага, все равно все старшие заклинатели идут, чтобы обсудить важные дела, так что я там точно не пригожусь. Давайте продолжим разговор. О чем мы только что говорили? Учитель Вэй правда закапывал двухлетнего малыша в землю, как редиску?»

Он говорил довольно тихо, но слух у обоих идущих впереди был невероятно чутким. Вэй У Сянь тут же запнулся, а Лань Ван Цзи изогнул бровь, но очень скоро вновь вернул лицу обычное выражение. Лишь когда они вдвоем исчезли за воротами Пристани Лотоса, Лань Сы Чжуй тихо продолжил: «Бедный малыш. И все же, если честно, я помню, как в детстве Хань Гуан Цзюнь оставлял меня под грудой кроликов. В некоторых моментах они действительно очень похожи…»

Примечания:

(1) Здесь тот же иероглиф, что в имени «Вэнь Юань». Два иероглифа — 苑 в имени «Вэнь Юань» и 愿 в имени «Лань Юань» — пишутся по-разному, но произносятся абсолютно одинаково.