Магия - не для оборотней. Часть 1

Глава 28

В трактир Ушастого Бити я явился ночью. Мирашу увидел в зале, в компании мужчин. Вместе с ними она горланила песни.

Когда я подошёл к её столу, веселье стихло. Местные завсегдатаи явно не считали меня за «своего». Взял у женщины ключ, по скрипучей лестнице зашагал наверх. За моей спиной пьяные голоса затянули заунывный мотив.

Как бы я ни относился к идее жить в трактире Бити, но съезжать из него теперь нельзя. И не потому что Ушастый по приказу Исона не брал с нас плату за комнаты. По другой причине: именно здесь меня будет искать посланник от сиеры вар Вега.

Мысль о том, что скоро я буду учиться в магической школе, не слишком меня радовала. Я помнил, как отзывалась о подобных школах Двадцатая: называла их выпускников ремесленниками-недоучками. Я понимал, что не стану там могущественным магом, подобным Линуру Валесскому.

Но даже если меня обучат пяти-шести заклинаниям — это будет первый шаг в изучении магии. И раз другие шаги мне пока недоступны, продвинусь хоть на один. Именно об этом я думал перед тем, как уснул.

Утром меня разбудила Мираша. Ей не терпелось узнать, почему я вчера рано вернулся. Выслушав мои объяснения, поздравила с «хорошо проделанной работой». Высказала надежду на то, что сиера вар Вега меня не обманет. Позвала завтракать.

Пока я жевал яичницу и потягивал кофейный напиток (сожалея о том, что больше не буду пить кофе у Белины), Мираша поделиться сплетнями, которые сумела раздобыть. В первую очередь они касались Исона вар Нойс кит Шемани. Женщина высыпала на меня целый ворох информации и слухов о рыжем — таких, что выставляли его не с лучшей стороны.

Мираша заявила, что Исон — человек, с которым мне не следует общаться. Странно было слышать от неё такое. Ведь с её же слов рыжий принадлежал к одному из сильнейший тёмных кланов. Более того: он младший сын главы клана.

Ещё недавно Мираша сказала бы, что дружба с таким человеком принесла бы нам пользу. Сейчас же попросила меня держаться от Исона подальше. А всё из-за того, что рыжего считали сумасшедшим. Хитрым, умным и опасным безумцем.

Исону едва перевалило за двадцать зим, а о нём уже рассказывали множество невероятных, часто не красящих его историй. Начиная с того, что первое убийство человека Исон совершил в десять зим: жертвой стал его же клановец, которого рыжий зарезал спящим (с тех пор рыжий убивал людей без счёта, расправляясь со всеми, кто ему не приглянулся, и на кого указывал глава клана). И заканчивая случаем с девицей из семьи Агна, которую Исон снасильничал, а потом расправился с пятью её родными братьями (с моей помощью).

Мираша выдавала мне истории одну за другой, приправляя их красочными подробностями. И всё больше убеждала меня в том, что видеть такого человека рядом с собой я бы не хотел. Все поступки рыжего, о которых слушал, показывали его едва ли не чудовищем. Но при этом у меня в голове вертелась мысль: что сказали бы люди, узнав, какие ужасные вещи проделывал я, будучи огоньком.

После завтрака Мираша отправилась в трактир, из которого её вчера похитили, за нашими вещами (за деньгами и зёрнами карца, которые там припрятала). Я с ней не поехал. Остался в заведении Ушастого Бити — ожидать вестей от Белины, хотя сомневался, что дождусь их сегодня.

Но ошибся.

Увидел бородатое лицо Шелона раньше, чем вернулась Мираша. Раб Белины сообщил, что я должен прилично одеться и проследовать за ним в карету, что сиера вар Вега ждёт меня.

В карете я ехал вместе с Шелоном. За всё время пути раб не проронил ни слова. Заговорил, лишь когда мы въехали во двор дома семьи Вега. Скомандовал не отставать. Повёл по знакомому маршруту.

Словно позабыв свои слова о приличии, Белина вновь пригласила меня в спальню. Но в этот раз не пыталась уложить в кровать — усадила за стол. Велела рабыне принести кофе (возможность выпить правильно сваренный напиток порадовала). Бросила взгляд на своё отражение в зеркале, поправила халат. Присела на стул рядом со мной.

Сверкая улыбкой, женщина рассказала о том, как спорили вчера до поздней ночи представители клана Рилок с её родителями. Как торговались за каждый пункт договора («Карцы! Чего ещё от них ждать?!»). Как нервничал и ругался её жених вар Руис кит Рилок. Он соглашался теперь на любые требования клана Марен. Затяжка времени его раздражала.

— О главном договорились, — сказала Белина. — Всё вырисовывается даже в лучшем свете, чем я надеялась. Особенно то, что касается прав моих будущих детей. А с рождением первенца и моё положение в клане Рилок станет незыблемым, как бы потом не относился ко мне муженёк и его родственнички.

Постучала ногтями по столешнице.

— Осталось согласовать лишь кучу мелочей. Но это дело долгое и нудное. Переговорщики провозятся с этими своими пунктами десяток дней, не меньше. Карцы очень дотошные, чтоб их… Не успокоятся, пока не запишут на бумагу все детали: вплоть до того, сколько шпилек будет в моей причёске во время свадебной церемонии.

Женщина расправила складку на своём халате. Отбросила за спину волосы. Распрямила плечи.

— Но в общих чертах своё будущее я уже представляю, — сказала она. — Конечно, вместе с желанными перспективами, мне достанутся и не слишком радостные обязанности. Тут ничего не поделаешь. Один муж чего стоит! Да и семейка его — тот ещё клубок змей. Но это нормально. Сама такого добивалась. Выдержу. И привыкну. Потом.

Белина махнула рукой.

— Ну а сейчас пришло время разобраться с тобой, красавчик. И с твоими желаниями. Ведь ты не думал, что я позабыла о тебе?

Вошла Гита. Поставила на стол чашки, наполнила их тёмным напитком из кофейника. Сегодня рабыня выглядела необычно. Такого количества одежды на ней я раньше не видел (не только бежевый халат и широкие, прятавшие ноги штаны, но и нелепый головной убор).

А ещё она не смотрела мне в лицо. Почему? Потеряла уверенность, когда лишилась возможности дразнить меня своим телом?

— Можешь идти, Гита, — сказала сиера вар Вега. — Позову, когда понадобишься.

Гита поклонилась.

Так и не подняла на меня глаз.

Дождавшись, пока рабыня скроется за дверью, Белина склонилась над столом (вдохнул её запах), коснулась моей руки и сказала:

— Утром я говорила с отцом. После завтрака у него нашлось для меня немного свободного времени. Рассказала ему о тебе, красавчик.

Я сделал глоток кофе. Напиток сейчас меня интересовал едва ли не больше, чем слова Белины (как же будет его не хватать!). Смотрел на женщину, молча ждал, когда она продолжит.

— Мы немного побеседовали. У отца со вчерашнего дня хорошее настроение. Еще бы! Он рад, что я выхожу замуж, да ещё так удачно. Его внуки будут частью Великого клана! И сам он обзаведётся связями среди Карцев. А это хорошо скажется на делах нашей семьи.

Сиера вар Вега убрала с бровей чёлку.

— Я рассказала ему всё, что знаю о тебе, красавчик. Как с тобой познакомилась, как ты мне помог. Сообщила, чего ты хочешь — об учёбе в магической школе и прочем. И что я обещала тебе помочь. Он пожурил меня за то, что я разбрасываюсь обещаниями, не посоветовавшись с ним. А потом папа задал интересный вопрос.

Белина замолчала. Ждала, когда я спрошу.

Не стал её разочаровывать.

— Какой?

— Уверена ли я, что ты одарённый?

Белина придвинула к себе чашку. Но пить из неё не спешила. Посмотрела мне в глаза.

— Представь себе, красавчик, я не нашла, что ему ответить.

— Почему?

— Не захотела лгать отцу, — сказала женщина. — Ведь я… действительно не уверена, что ты магик. Прости, но так и есть: мы с тобой за эти дни много чего проделали и попробовали. А вот магии внимание не уделили. Было не до неё.

Она виновато улыбнулась. Снова взяла меня за руку.

— Не обижайся, красавчик. О том, что ты одарённый, я знаю лишь с твоих слов. Ведь так? Отметки на твоём плече нет. Заклинания ты при мне не использовал. Во всяком случае, я этого не заметила. Что я должна была ему сказать? Что верю тебе из-за того, что ты симпатичный мальчик, и потому что я несколько ночей подряд кувыркалась с тобой в постели? О постели, кстати, я ему не рассказывала. Незачем папе о таком знать.

Белина погрозила мне пальцем.

— Надеюсь, Линур, и ты не сболтнёшь лишнее. Есть вещи, о которых родителям не нужно сообщать. И в первую очередь — с кем спят их дочери. Тем более, если те проводят ночи не со своими игрушками…

Кивнула в сторону застывших на привычном месте полуголых рабов.

— …А с малознакомыми красавцами.

Усмехнулась.

— Но не будем об этом. Верю, что ты не болтун. А вот вопрос твоих способностей к магии мне бы хотелось прояснить.

— У тебя есть дома МПГ? — спросил я.

— Что?

— Малый поглотитель маны. Артефакт, которым замеряют базовый объём магической энергии. Похож на большую раковину.

— Нет, — сказала Белина. — Я не о том говорила. Мне не важно, сколько карцев ты можешь заполнить. Не собираюсь проставлять тебе на плече цифры. С подобными вещами пусть разбираются учителя в магической школе. Я же хочу узнать: можешь ли ты использовать магию. Чтобы заверить отца, что ты действительно одарённый. А для такого не нужно тащить к нам в дом этот твой МПГ. Можно обойтись и другими артефактами.

— Например?

— Да любым жезлом! У меня в тумбе с десяток разных валяется. Возьмём, какой под руку попадётся.

Женщина встала со стула.

— Ты ведь сможешь активировать артефакт, красавчик? — спросила она. — Это несложно. Или тебя такому не учили?

— Смогу, — сказал я. — Без проблем.

— Вот и здорово. Значит, эту проблему мы решим быстро. Хорошая мне идея пришла, правда? Придумала быстрый способ доказать, что ты одарённый. Ведь только магики могут пользоваться артефактами. Так? Разберёмся с этим вопросом без малых поглотителей.

Белина подошла к невысокой, но широкой тумбе (та стояла у стены, неподалёку от большого зеркала), повернулась ко мне спиной, выдвинула верхний ящик. Судя по звукам, перебирала невидимые с моего места предметы. Услышал, как она пробормотала:

— Давно пора заменить карцы.

Вынула из ящика жезл. Показала мне.

— Вот, — сказала она. — Попробуем этот. Он совсем, как новенький. Сейчас редко ним пользуюсь. Мне его подарил кто-то из родственников — уже не помню, кто именно. Для нашей цели он вполне подойдёт. Карц в нём почти не разряжен.

Белина вернулась к столу. Уселась на прежнее место. Протянула мне артефакт.

— Активируй его, красавчик. Не подумай, что я сомневаюсь в твоих умениях. Но хотелось бы хлопотать за тебя перед родителем с полной уверенностью, что ты не подведёшь.

Я отодвинул пустую чашку. Повертел жезл в руках. Самый обычный. С яркими узорами — не потёртый, как тот, что я использовал для лечения, будучи огоньком. Там, где на артефакте регенерации красовался зелёный лист, на этом я увидел жёлтую кляксу.

— Какое в нём заклинание?

— Бодрость, — сказала Белина. — Полезная штука для тех, кто не высыпается по ночам. Пользовалась ей, когда меня днём обучали премудростям, а ночью… хотела пошалить. Дам тебе его испробовать — мне не жалко. Но лучше с бодростью не злоупотреблять. Как говорит папа: магия хорошо, но нормальный сон она не заменит — создаст только видимость хорошего самочувствия.

Я прижал палец к красной точке, отмечавшей на артефакте место активации, направил в неё магическую энергию. Проделывал подобное много раз. В последние месяцы пребывания в лагере огоньков — ежедневно. Ведь щит-браслет использовал на каждой тренировке.

Жезл отозвался едва ощутимой вибрацией (словно вздрогнул, оживая).

— Готово, — сказал я.

Вернул артефакт Белине.

— Так быстро? — спросила женщина. — Удивительно. Я трачу на это больше времени. Ты молодец.

С сомнением посмотрела на жезл.

— Проверю?

Пожал плечами. Я бы и без проверки почувствовал, что артефакт активен.

— Пожалуйста, — сказал я.

Белина посмотрела на стоявших у входа рабов. Вознамерилась встать, но передумала. Перевела взгляд на меня.

— Дай-ка мне свою руку, красавчик, — сказала она. — Не пожалею один заряд.

Я послушно закатал рукав. Женщина склонилась над столом, прижала к моей коже жезл. Волна холода вошла в мою руку и прокатилась по телу.

Знакомое ощущение.

Голова поникла. Тело расслабилось. Я стал заваливаться на бок.

Хотел заговорить, сказать, что Белина перепутала жезлы. Заклинание, которое она использовала, не походило на бодрость. Но не смог пошевелить языком. Опрокинул стул, повалился на пол. Ударился плечом и виском.

Увидел рядом с собой женские ноги с окрашенными ногтями на пальцах.

Услышал слова Белины:

— Ну вот и всё. Ничего сложного. Сама справилась. Без особых хлопот. И не устраивала никаких драк и погонь.

Женщина перевернула меня на спину. Смотрела сверху вниз. Улыбалась.

— Все мужики — доверчивые глупцы, — сказала она. — И ты, красавчик, не стал исключением. Впрочем, иного я от тебя и не ожидала. К твоему сведению, жёлтая звезда на жезле обозначает не бодрость, а заклинание паралич. То самое, которым тебя приголубили охранники ресторации в день нашего знакомства. Я специально выбрала его, чтобы объясниться перед тобой. Ведь теперь, хочешь, не хочешь, но ты меня выслушаешь.

Белина присела, погладила меня по щеке.

— Прости, красавчик, но твоя учёба в магической школе отменяется. Так уж получилось. Я не собиралась тебя обманывать. Намеревалась честно выполнить свою часть договора. Веришь? Но… ты слишком сильно разозлил моего жениха. Настолько, что он велел упомянуть о тебе в нашем брачном договоре. Представляешь? Выделил тебе отдельный пункт! В котором сказано, что пока вар Руис не получит твою голову, ни о какой свадьбе и речи быть не может.

Покачала головой.

— Вот такие дела, красавчик. Печальные. Кто же знал, что так случится?

Женщина сморщила нос.

— И ты сам понимаешь, что я совсем не хочу дожидаться того дня, когда мой будущий муженёк тебя поймает. Когда такое случится? Через день? Через пять? А если через месяц? Уж слишком ты шустрый. Я не хочу столько ждать. А если ты исчезнешь? Нет. Я убедилась, что в жизни стоит рассчитывать только на себя. И уж никак не на мужчин. Вот так, красавчик. Не обижайся. И помни, что верить нельзя никому. Тем более женщинам. Мы слабые существа — коварство едва ли не единственное оружие, которым мы можем завоевать достойное будущее для себя и своих детей. Но помни: ты мне нравишься. Я поступила с тобой таким образом не со зла — у меня не было другого выхода.

Встала, одёрнула халат.

— Шелон отвезёт тебя к моему жениху, — сказала Белина. — Если ты так нужен вар Руису — он тебя получит. Не знаю и знать не хочу, что он будет с тобой делать. Это ваши дела, мальчики. Разбирайтесь между собой. А я лишь выполнила свою часть сделки. Ты станешь взносом в будущий союз между мной и кланом Рилок, красавчик. Пусть Карцы видят, что со мной можно иметь дела, что я их не подведу. Рада, что решила вызволить тебя тогда из тюрьмы, Линур — ты принёс мне удачу. Спасибо.

Женщина отошла.

Я смотрел в потолок, чувствовал кожей движение воздуха (приоткрыто окно), прислушивался к шагам Белины.

Та вскоре вернулась. В руке у неё снова был жезл.

— Я сообщила тебе всё, что хотела, красавчик, — сказала женщина. — Попросила прощения. Знаю, ты на меня обижен. И признаю: у тебя есть причины обижаться. Ты забавный паренёк. Хоть и со странностями. Я буду вспоминать о тебе.

Белина встала рядом со мной на колени, наклонилась, поцеловала меня в лоб.

— От моего дома до кварталов клана Рилок путь неблизкий, — сказала она. — В прошлый раз ты избавился от паралича быстро. Хотя обычно люди отхотят от него едва ли не сутки. Кто знает, как будет сейчас? А я не могу рисковать. Если ты сбежишь по пути, то порушишь мои планы. Мне бы этого не хотелось.

Она показала мне артефакт.

Сказала:

— Расщедрюсь ещё на одно заклинание. Для хорошего дела не жалко. Оно называется шок. Неприятная штука. Но подходит для моей цели — успокоит тебя надолго.

Прижала жезл к моей шее.

Я ощутил укол.

Всё тело отозвалось на него вспышкой боли.

Когда перед глазами сгустилась тьма, услышал голос Белины.

Он донёсся словно издалека.

— Прощай, красавчик!

Подобное пробуждение происходило со мной не впервые. Не ото сна — я точно всплывал из омута небытия. Вернулись ощущения: головная боль, покалывание в глазах, перед которыми одна за другой возникали похожие на снежинки светлые точки.

«Оно называется шок», — вспомнил слова сиеры вар Вега.

Так вот чем «вырубили» нас с Гором, когда продавали в рабство.

Еще ничего не различал перед собой (кроме точек-снежинок), а уже прислушивался, ожидая услышать голос командира вар Брена. И Гора. Потому что мерзкие запахи (такие же, как тогда) уже уловил.

Один за другим в голове вспыхивали вопросы. На которые я пока не находил ответы. Гадал, где я и как долго пробыл без памяти. Пытался определить, день сейчас или ночь. Прислушивался и вдыхал запахи, чтобы выяснить, есть ли кто-то рядом со мной.

Понял, что могу шевелиться. Движения не вызывали боль. Услышал позвякивание металла. Сел. Почувствовал под собой холодный каменный пол. Нащупал звенья цепи и металлические браслеты на руках. А потом обнаружил такие же украшения и на ногах.

Попытался их снять. Не вышло. Лишь расцарапал кожу.

Сжал челюсти. Прогнал желание вскочить на ноги. Как учила меня Двадцатая, подавил эмоции. Представил, что слышу голос сестры, что она водит по моему лицу пёрышком. Нашел позади себя стену (из кирпича?) опёрся на неё спиной. Дышал глубоко. Ждал, когда восстановится зрение.

Светлых пятен передо мной становилось всё больше. Я смотрел на эти клочки света, стараясь разглядеть в них или за ними что-то понятное; что-то, что могло бы помочь найти ответы на мои вопросы. Моргал, прогоняя влажную пелену с глаз. Наблюдал за тем, как пятна разрастались и множились. Ждал, пока они сольются в понятную картину.

Уже понял, что нахожусь не в комнате огоньков. Во всяком случае, я точно не в корпусе лагеря клана Лизран. Никаких следов древесины из орнийского тополя.

То, что я видел вокруг себя, больше походило на тюремную камеру (только маленькую). С деревянной дверью и узким окошком у самого потолка, через которое я видел клочок забрызганного алыми отблесками неба (закат или рассвет?) и дрожавшие на ветру зелёные травинки (нахожусь в подвале?). Воздух в камере пропитан неприятными запахами, часть которых исходила от моего тела.

Едва окинув взглядом комнату, принялся осматривать себя. Склонил голову, стал осматривать кожу на груди, чтобы понять, не появился ли там рисунок знака подчинения. Но не увидел даже царапин.

Из одежды обнаружил на теле только штаны и сандалии (халат исчез, как и пояс с кошелем и ножами). А ещё: покрытые налётом ржавчины браслеты на руках и ногах. Они соединялись между собой короткой цепью. И со скобой на стене. Такая привязь не позволит отойти от места, где я сидел, и на пару шагов. Уж тем более — не подпустит к двери.

В порыве возмущения я вскочил на ноги… и не сумел распрямиться. Соединявшая браслеты на руках и ногах цепь помешала мне поднять запястья выше колен. Вспомнил, что о подобных украшениях упоминали огоньки из моего отряда (многие из них побывали в тюрьмах). Вот значит, как выглядят те самые кандалы.

Они стесняли движения. Но это не знак подчинения. От кандалов можно и нужно избавиться.

И я даже знал, как это сделать. Без чужой помощи. И относительно быстро.

Здравствуй, боль!

Ногами наступил на звенья цепи, соединявшей браслеты на руках. Набрал в грудь воздух, сжал зубы. И изо всех сил рванулся вверх, высвобождая руки из объятий железных колец.

Захрустели кости и суставы. Из ран на руках брызнула кровь, а из глаз — слёзы. Кожа на запястьях порвалась, приспустилась, точно чехлы на ножах. Затрещали сминаемые браслетами пальцы.

Изувеченные кисти рук выскользнули из браслетов, позволив тем с глухим звоном упасть на каменный пол.

Я выпрямился в полный рост.

Улыбнулся.

Чтобы терпеть боль, нужно её любить.

Поднёс к глазам кровоточащие руки. Моргнул, стряхивая с ресниц влагу. И ощутил, что телу пробежала волна тепла — я начинал обращаться.

Пока избавился от браслетов на ногах, обращался дважды. Одной силой обойтись не получилось — пришлось пустить в дело зубы охотника. Но не для того, чтобы грызть металл.

Когда отбросил в угол комнаты кандалы, чувствовал себя уставшим, точно провёл ночь в Лесу: загонял добычу, убегал от преследователей. Видимых ран на теле не осталось. Но я продолжал о них помнить и терпеть боль.

Боль никогда не исчезала сразу.

И притуплялась не так быстро, как мне бы хотелось.

Прислушался. Не услышал ни шагов, ни голосов. Лишь за окном шелестела невидимая из моей камеры листва деревьев.

Я прошёлся по комнате, обследовал стены и дверь. Дверь прочная. Выбить такую изнутри не получится. Если только сломать: грызть древесину — можно, но не хотелось.

Вздохнул.

Снова потрогал дверь.

Разве я куда-то спешу?

Вернулся в угол, где оставил кандалы, присел. Голод я пока не ощущал (чудилось, что на языке всё ещё присутствует привкус моей собственной плоти). Да и жажду терпеть пока мог. Уверен: не вечером, так утром кто-нибудь явится проведать пленника. Откроет дверь. И я смогу отсюда выбраться.

Подожду.

Время у меня есть.