Магия притяжения

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Эмили проснулась в предрассветный час, когда небо только готовится приветствовать появление солнца, а неясный свет проникает через жалюзи, наполняя комнату танцующими тенями.

Тесно прижавшись к Джеймсу спиной, она проспала всю ночь, чувствуя его тяжелое дыхание.

Она подозревала, что раньше он, вероятно, курил. Ее удивляло то, что она узнавала о нем, впрочем, как и о себе. Проснуться и обнаружить, что ты обнаженная лежишь в постели с мужчиной, — удивительное ощущение, к которому не скоро привыкаешь.

Уткнувшись лицом в ее волосы, Джеймс пробормотал что-то и притянул ее ближе к себе. Эмили знала, что ему нравятся ее золотистые волосы, он сказал ей об этом еще в первый день их знакомства.

— Ты проснулся? — спросила она.

— Нет.

Она улыбнулась.

— Судя по голосу, проснулся.

— Тогда я наполовину проснулся. Как ты спала?

— Как убитая.

Эмили повернулась к Джеймсу лицом. Ей хотелось посмотреть на него, увидеть лицо мужчины, с которым она занималась любовью. Она с любопытством встретила его затуманенный сном взгляд. На подбородке у него пробивалась щетина, и волосы на голове, приглаженные в одних местах, в беспорядке торчали в других. Более привлекательного человека Эмили еще не видела.

— Мне нужно в туалет, — пробормотал он.

Эмили прыснула. Ей никогда не приходилось встречать никого похожего на него. Джеймс нехотя поднялся с кровати и поковылял в туалет. Он забыл закрыть за собой дверь, но спустя секунду вспомнил об этом.

Интересно, жил ли он с кем-нибудь?

Да, решила она. Жил. Таинственная блондинка, которую Эмили напоминает ему, должно быть, не раз бывала в его постели. Джеймс любил ее, и это было очевидно с самого начала.

Эмили села в кровати и нахмурилась. Ее одолевали сомнения. Можно ли задать ему вопрос о бывшей возлюбленной? Расспросить о ней? Или глупо делать это после первой ночи, которую они провели вместе?

— Что случилось?

От неожиданности Эмили вздрогнула. Она подняла голову и поняла, что крепко прижимает к груди его подушку.

— Ничего не случилось.

— Но ты хмуришься.

Она попыталась принять непринужденный вид, как будто у нее не было тревожных мыслей.

— Все прекрасно. Будем вставать или поспим немного?

Джеймс взглянул на часы и направился к ней высокий, смуглый, обнаженный. У нее замерло сердце.

— Давай полежим еще, — он лег рядом с Эмили и прижал ее к себе, приняв то положение, в котором они спали ночью.

— М-м-м, — она просто таяла от его объятий. Никогда у нее не было такого приятного чувства покоя и надежности. Наслаждаясь непривычным ощущением, она теснее прижалась к нему.

У него вырвался стон.

— Ты плутовка, Эмили!

— Что? А-а, — она улыбнулась, внезапно поняв, почему он сказал это. — Извини.

— Не извиняйся. — Джеймс приник губами к шее Эмили, и его ладони, словно чаши, охватили ее груди. Большими пальцами он принялся поглаживать ей соски, и она затрепетала от удовольствия. Ничего сладостнее она не испытывала. Эмили попыталась повернуться к нему лицом, но Джеймс остановил ее.

— Лежи так, малышка, просто лежи.

— Джеймс?

— Ш-ш-ш, — его рука скользнула ниже. Он ласкал ее самые чувствительные места, разжигая пламя и обещая блаженство.

Эмили застонала, ее глаза затуманились, она не понимала, что происходит, и не могла думать. Ей хотелось поцеловать Джеймса, безжалостно кусая его губы. Но это было невозможно. Он ласкал губами ее шею, окончательно сводя Эмили с ума.

Она не знала, что можно заниматься любовью в такой позиции, но почувствовала его горячую твердую плоть и поняла, что возбуждение Джеймса достигло предела и он готов к вторжению. Джеймс ухватил ее за бедра, повернув в удобное положение, и она почувствовала, как глубокое и сильное пламя коснулось глубин ее существа. Эмили изогнулась, чтобы поцеловать его, и их губы слились, опьяняя обоих головокружительным, горячим и чувственным вкусом.

Эмили потеряла голову. Ей хотелось поглотить Джеймса, наполнить им свою душу. Он будет нужен ей всегда так, как сейчас, когда она теряет разум в его объятиях.

Острое наслаждение, разлившееся по всему телу, завершилось ослепительной вспышкой. Эмили вцепилась в руки, обхватившие ее за талию, крепко держась за мужчину, разжигавшего в ней темные безумные страсти.

Джеймс громко застонал, и Эмили поняла, что он тоже пришел к сладостному финишу. Она снова повернула к нему голову, и он смял ее губы жадным поцелуем.

Когда все закончилось и они смогли перевести дыхание, она почувствовала, как давит на нее скользкое от пота тело Джеймса. Не выдержав, Эмили застонала, и он, пробормотав что-то, освободил ее от своего веса.

— Прости.

— Ничего, — протянув руку, она сжала край смятой простыни, перебирая ее ослабевшими пальцами. — Нам нужно повторить это.

— Сейчас? — спросил он.

— Сию секунду, — подтвердила Эмили, и они расхохотались, не в состоянии даже поднять голову.

Наконец, собравшись с силами, Джеймс поднялся и направился в ванную. Когда он вернулся и сел на кровать, зазвенел будильник. Джеймс выругался и стукнул по кнопке. Звон прекратился.

— Просто не верится, что пора вставать!

Эмили повернулась и окинула взглядом его сильное мускулистое тело. Она перевела глаза вниз и увидела, что он все еще возбужден.

— Ты уже встал.

Джеймс щелкнул ее по носу, и она поморщилась.

— Шутница!

Плутовка, возразила про себя Эмили, вспомнив слова, которые он шептал ей.

— Есть хочешь? — спросил Джеймс.

Ей было трудно переключиться и покинуть его уютную, удобную постель, несмотря на то что пришло время вставать. Найдя ночную рубашку, она решила, что может по крайней мере одеться.

— Ты будешь готовить завтрак?

Джеймс вынул из ящика трусы и натянул их.

— Готовить? В такую рань? Я подумывал о чашке кофе и слойке с кремом. Или об эклере или… как, черт подери, называются те штуки, которые мы вчера вечером принесли домой?

Эмили рассмеялась.

— Чудесный завтрак, Джеймс!

— Так оно и есть. Ничто не придает столько энергии, как кофеин и сахар.

Он быстро сварил кофе, и прямо в кровати они устроили настоящий пир. Эмили не могла припомнить, когда ей было так весело. Никогда жизнь не казалась ей такой прекрасной.

Сегодня она не онкологическая больная. Она просто женщина. Женщина Джеймса Далтона.

— Когда я снова увижу тебя? — спросил он.

Эмили слизнула шоколад с пальцев и представила, как она нежно, до беспамятства целует его.

— В любое время, когда захочешь.

— Ловлю тебя на слове.

— Надеюсь, — откликнулась она, гадая, может ли что-нибудь быть прекраснее этого момента.

Воскресное утро ознаменовалось для Эмили сражением с братом. Она бросила взгляд на Джеймса, который, не желая вмешиваться, спокойно стоял, ожидая развязки. Джеймс пригласил Кори в «Тэнди-Стейблс», чтобы тот поиграл в ковбоя, пока он будет делать свою работу. Они еще не успели выйти из дома, а Кори уже начал валять дурака. Эмили расстроенно вздохнула. Ее кухня превратилась в поле боя.

— Мне он не нравится, — пожаловался Кори. — Он плохо пахнет.

— Ничего подобного, — возразила Эмили. Она попыталась нанести ему на лицо солнцезащитный крем, но Кори не давал ей прикоснуться к своему лицу. — Если ты не намажешь кремом лицо, ты останешься дома.

— Но я же не иду купаться!

— Не имеет значения. Все равно ты будешь на солнце целый день.

— Это глупо, — Кори наморщил нос и уткнулся лицом в стол.

— Нет, это не глупо, — вмешался Джеймс. Слишком долгое пребывание на солнце может причинить людям вред. Они могут заболеть.

— Только не я, — не унимался Кори.

— Эмили должны сделать операцию. Солнце вызвало ее болезнь. Ты ее брат, и у тебя такая же светлая кожа, как у нее. Крем, которым она хочет намазать тебе лицо, защитит тебя.

Эмили внимательно смотрела на своего возлюбленного и чувствовала искренность, звучащую в его голосе. Прошло два дня с тех пор, как она провела ночь в его доме. Она обменивалась с Джеймсом торопливыми поцелуями, пыталась совместить их время работы и уклониться от любопытных взглядов, которые бросал на нее Кори.

Эмили могла бы сказать брату, что она встречается с Джеймсом, но она чувствовала, что еще не готова сделать такое признание, так же как спать с мужчиной на виду у брата.

— Только девчонки мажутся, — упирался Кори, не уступая даже своему новому другу, мужчине, который вызывал у него неподдельное восхищение. Даже запах девчоночий!

Джеймс взял у Эмили баночку и понюхал. Она следила за ним, чувствуя, как у нее теплеет на сердце. С тех пор как они занимались любовью, Джеймс ни разу не упомянул о ее заболевании, но оно незримо витало между ними, а сейчас выплыло на поверхность.

— По-моему, запах нормальный, — сказал Джеймс.

— Вот ты и мажься им! — огрызнулся Кори.

— Хорошо, так я и сделаю, — Джеймс начал наносить крем на лицо и руки. Он даже закатал рукава хлопчатобумажной куртки. На нем были кожаные брюки и ковбойская шляпа, скрывавшая глаза.

Удивительные глаза, подумала Эмили, они всегда полны затаенной грусти. Иногда ей ужасно хотелось знать, о чем он думает и что чувствует, когда смотрит на нее такими печальными глазами.

Кори расправил узкие плечи, пытаясь сохранить мальчишеское достоинство.

— Давай эту гадость, но только… — он бросил на Эмили предостерегающий взгляд, — я сам намажусь.

Шестилетний мальчик размазал крем по лицу и рукам, вытерев излишек о штаны. Нужно, чтобы рядом с ним был мужчина, подумала Эмили. Брат нуждается во влиянии, которое может оказать на него хороший взрослый друг.

— Надень ботинки, — сказала она. — Нельзя же ехать в «Тэнди-Стейблс» босиком.

Кори вскочил.

— Ну вот! Теперь у меня липкие руки!

— Так помой их.

Он сердито вздохнул.

— Но это такая морока!

— Я знаю, — мягко сказала Эмили и с любовью обняла малыша. — Но с этим ничего не поделаешь, Эмили наклонилась и, взяв брата за подбородок, заглянула ему в глаза. — Мне нужно быть осторожной, и тебе тоже.

— И Джеймсу?

— Конечно, и Джеймсу тоже, — подтвердила она, несмотря на то, что солнце для его смуглой кожи было не таким опасным.

В конце концов Кори решил, что у него не такие уж липкие руки, но надеть ботинки ему все же было нужно. Он убежал, оставив их вдвоем.

Джеймс молча закрыл тюбик с кремом.

— Кори растерян, он не понимает, что происходит.

— Я знаю, — Эмили грустно обвела взглядом кухню. Этот коттедж она купила, когда ей пришлось продать родной дом, в котором прошло ее детство.

Он напоминал ей о навсегда ушедших родителях, и воспоминания были слишком мучительными. — Конечно, не понимает. Вернее, не все понимает.

Джеймс подошел к ней.

— Похоже, ты тоже растеряна.

— Нет, со мной все в порядке. Просто, наверное, я немного волнуюсь.

— До операции осталось всего пять дней.

Эмили накрутила на палец прядь волос. Этот разговор смущал ее. Тем не менее она должна задать ему вопрос:

— Ты будешь там?

Джеймс попытался заглянуть ей в глаза.

— Ты хочешь этого?

Да, подумала она, проклиная охватившее ее чувство беззащитности. Ей хочется, чтобы он отвез ее в больницу и оставался рядом с ней, только так она будет чувствовать себя в безопасности. Но вслух она произнесла:

— Какое это имеет значение? Ты мне вряд ли будешь нужен.

— Эмили, мы нужны друг другу.

— Правда? — Она посмотрела на стол, чувствуя, как у нее забилось сердце. Ей пришлось сцепить пальцы, чтоб унять дрожь. — Для чего-то большего, чем секс?

Джеймс улыбнулся.

— Не знаю, мы занимались им только один раз.

— Два раза, — поправила она и стукнула его по руке. Боже, как он действует ей на нервы! Если она не видит его опечаленных глаз, то слышит, как он отпускает глупые шутки. — Я собиралась позволить тебе пробраться вечером в мою комнату, но…

— Но что?

— Я передумала.

— Спорим, что нет? — Джеймс быстро притянул Эмили к себе, и ей показалось, что ее сердце закрутилось, как волчок.

Он оказался прав.

В небе серебрился месяц, и легкий ветерок шелестел листьями деревьев. Джеймс пересек двор и облегченно вздохнул. Сейчас он совсем не походил на ковбоя. На нем был темный пуловер, черные брюки и туфли на толстой подошве. В своей прошлой жизни ему приходилось одеваться так не один раз.

Подойдя к окну, он остановился в тени. Поблизости застрекотал сверчок, но Джеймс не обратил на него внимания. Он привык к ночным существам, он и сам был таким.

Выброс адреналина, присущий взломщикам, идущим на дело, заставил его закрыть глаза. Что это — волнение? Открыв глаза, он тихо выругался.

Какого черта он делает?

Вламывается в чужой дом, подсказала ему совесть. Как самый настоящий вор, каковым он и является. Проведя рукой по волосам, Джеймс снова выругался.

Ему нечего красть в спальне Эмили.

Кроме ее сердца.

Он потряс головой, отгоняя эту мысль. Неужели он сходит с ума? Теряет последнюю каплю разума?

Разве у него есть право завладеть ее сердцем?

Джеймса Далтона не существует. Он всего лишь иллюзия, выдумка, миф. Если Эмили влюбится в него, она влюбится в человека, придуманного правительством, а не в мужчину, скрывающегося под этой маской.

Поэтому ему надо убираться отсюда ко всем чертям. Оставить безумную мысль о том, чтобы провести ночь в ее спальне, в ее постели.

Но ведь это она предложила, напомнил себе Джеймс. Он не совершает незаконного вторжения.

Она обещала ему, что не будет закрывать окно.

Тогда почему у него такое чувство, будто он совершает преступление? Джеймс приблизился к окну спальни. Потому что он знает, что мог бы легко пробраться в дом Эмили без ее приглашения. У него многолетний опыт: он проникал в чужие дома и брал то, что ему хотелось.

Драгоценности, деньги, произведения искусства.

Но сейчас все иначе. Не нужно отключать сигнализацию, избегать камер слежения, сбивать со следа сторожевых собак — на его пути нет никаких преград.

Перед ним незапертое окно. Детская игрушка.

Только он не ребенок, а взрослый мужчина, который жаждет быть рядом с женщиной, дотрагиваться до нее, ласкать ее тело своими руками.

Руками преступника. Отпечатки его пальцев занесены в картотеку ФБР. И вот теперь он здесь в личине несуществующего человека.

Но разве у него был выбор? Без Программы защиты свидетелей ему бы пришлось самому скрываться от банды. Или получить пулю и остаться в какой-нибудь канаве.

Как будто это имеет для него какое-нибудь значение! Ради чего ему жить? Его жена мертва, и он никогда не увидит ни сестру, ни сына. Теперь его маленький сынишка даже не вспомнит его. У него нет никого. Ничего.

Кроме Эмили.

С сильно бьющимся сердцем Джеймс открыл окно и скользнул в комнату, как настоящий вор.

Он стоял в углу — высокая темная тень, невидимая в ночном мраке, — зная, что Эмили ничего не слышала. Свернувшись калачиком, она лежала на кровати и, поглядывая на часы, которые стояли на тумбочке, ожидала, когда он придет.

Но Джеймс не дождался условленного времени.

Тайное вторжение взволновало его, вызывая и стыд, и безумное желание.

Как воин в полной боевой готовности, он метнулся к кровати, схватил Эмили за плечи и подавил ее вскрик поцелуем, от которого она застонала.

Увидев, что она изумленно смотрит на него широко открытыми глазами, Джеймс отпустил ее.

Черт подери, никогда еще он не был так возбужден!

— Джеймс! Боже мой, Джеймс! Как тебе это удалось?

Внутри него полыхало пламя. Ее ночная рубашка с цветочным рисунком была размером с носовой платок.

— Ты же оставила окно открытым.

— Но я даже не почувствовала, что ты здесь! А потом ты… — она умолкла. — Ты…

— Я поцеловал тебя. Я и раньше это делал.

— Но не так, — Эмили вздохнула. — Это чудо.

Нет, подумал Джеймс. Это работа профессионального вора. Он потянулся к ленте на ее ночной рубашке и развязал ее.

Эмили следила за ним. В ее глазах отражался огонь свечи. Джеймс поднял рубашку, доходившую ей до бедер, и увидел, что под ней ничего нет.

— А где же штанишки?

— Должно быть, я забыла надеть их.

Он улыбнулся и опрокинул ее на кровать. Их охватило безумие, которого Джеймс даже не мог ожидать. Он разорвал ей ночную рубашку, она рванула его «молнию» на брюках и сломала ее. Эмили стянула с него рубашку и дернула за колечко в его соске.

Джеймс закусил губу, чтобы справиться с болью и наслаждением. Он подавил протяжный звук, который рвался у него из груди. Им нельзя слишком шуметь, чтобы не разбудить Кори.

Эмили наклонила голову к его коленям. Джеймс почувствовал, что умирает. Ее губы были такими сладкими, что он взмолился об облегчении.

Она смертельно опасна, мелькнула у Джеймса мысль, когда у него стало мутиться сознание. Эмили… Такая прелестная, нежная и опасная…

Эмили подняла голову и поцеловала его в пупок.

Лаская кожу языком, она подобралась к его соску.

— Тебе нужно проколоть второй, — сказала она.

— А тебе нужно запретить то, что ты делаешь с мужчиной.

Эмили рассмеялась, и в следующую минуту они уже были в объятиях друг друга, обмениваясь поцелуями, ласками и осуществляя свои самые необузданные фантазии.

Одно ощущение плавно сменялось другим, как шелк, скользящий по коже. Когда он вошел в нее, она приподняла бедра, принимая каждый толчок, каждое сладостное содрогание. Джеймс оседлал ее, ощущая, как отогревается, оттаивает его тело.

У него было такое чувство, что он оседлал мечту.

Прекрасный секс. Опасный секс. Эмили нашла его руки, и их пальцы переплелись. Именно такой близости ему не хватало — близости, которая растопит замерзшую душу. Джеймс наклонил голову, чтобы поцеловать ее, насладиться вкусом нежных губ, показать, как сильно она нужна ему.

Но его нужда была слишком велика, желание чересчур сильно, и мечта превратилась в жесткую отчаянную разрядку, вспышку опаляющего жара с бешеным биением сердец и беспорядочным переплетением рук и ног.

Когда они разъединились и внешний мир стал проступать в их сознании, Эмили приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на него.

Она ласково коснулась рукой его лица.

— Когда ты был маленьким, родные называли тебя Джимми?

Джимми? Он зажмурился. Его называли Рид.

Рид Блэквуд.

— Нет. Я всегда был Джеймсом.

— Это имя подходит тебе. Ты кажешься таким важным, — Эмили выгнулась, как гибкая маленькая кошечка.

— Неужели? — Джеймс перекатился через нее и принялся щекотать. Она взвизгнула и засмеялась.

Внезапно в коридоре послышались шаги, и они замерли. Эмили приложила палец к губам, призывая Джеймса к молчанию. Должно быть, Кори, спотыкаясь, направился в туалет.

Им казалось, что они ждут целую вечность. Наконец дверь скрипнула, и шаги постепенно затихли в конце коридора.

— Чуть не попались, — прошептала Эмили.

— Да-а, — Джеймс протянул к ней руки, и она скользнула в его объятия. Он провел пальцем по ее телу и остановился на бедре, но в этом прикосновении не было ничего сексуального, и Эмили, казалось, почувствовала его тревогу.

— Где она, Эмили?

— Меланома? — Ее голос был совершенно спокоен. — Там, где у тебя татуировка.

У Джеймса на мгновение перехватило дыхание.

— Я почему-то не удивлен, — он не верил в совпадения, считая, что за этим словом люди пытаются спрятаться от судьбы. — Сколько времени ты проведешь в больнице?

— Меньше суток.

Он крепко прижал ее к себе.

— Ты же знаешь, что я буду там?

— У меня не было уверенности, что ты придешь.

— Я с самого начала хотел поехать с тобой.

— Я знаю, но тогда мне было неудобно, — она повернулась и посмотрела на него. — Теперь я рада, что ты будешь со мной.

— Потому что я нужен тебе?

— Да, — она прижалась к нему, и ее поцелуй проник Джеймсу в самое сердце, — потому что ты мне нужен.