Магия пространства

ГЛАВА 14

Сижу на телеге с горбушкой хлеба и кольцом домашней копчёной колбасы в руках, откусывая от них попеременке. Вкусно. Телега везёт меня в нужном направлении. Нужном — потому что я уже решила, куда еду. На самом деле, я решила это уже тогда, когда впервые разложила карту мира на своих коленках и выбрала именно эту страну. Ведь мне что нужно прежде всего? Нужно безопасное место, где я смогу спокойно расти и развиваться как маг. "Работать" маркизой Тонлей, как показала практика, оказалось не так уж безопасно, довольно хлопотно, всё время на виду, и магию постоянно приходилось скрывать, а исследовать её лишь урывками и интуитивно, как когда-то делал Жаргал, попав в этот мир. Ему понадобилось несколько десятилетий на это вроде.

На телеге, которая меня везёт, лежат какие-то плотно свёрнутые тючки сухой травы, корм для домашней скотины. Весна уже полностью властвует, но новая травка только-только показалась на освещённых солнцем пригорках, выпасы делать ещё рано. Это уже вторая телега, которая меня "подобрала"; с первой, ведомой дружелюбной семейной парой, я распрощалась, потому что она заворачивала к своей деревне. Кстати, хлебом с колбасой это они меня угостили, не этот мужик, который сейчас сидит на козлах. Или на облучке? В общем, сидит на чём-то своём и правит лошадью.

Когда я пересекла границу Хидейры, то повторила опыт обмена своих денег на местные тугрики в ближайшей гостинице. Опыт и тут получился удачным, и денег я наменяла немного побольше. А и правильно — где людям ещё менять валюту, если банки далеко? Хотя, может быть есть ещё обменники на таможнях — не знаю, не проверяла.

Сытно пообедав, я облокотилась на тюк травы, надвинула на глаза и на нос козырёк кепки и задремала, согреваемая солнышком. Поэтому даже не сразу поняла, что в какой-то момент телега остановилась. Оказалось, "водитель кобылы" собирается свернуть с широкой дороги на узкую и справедливо предположил, что мне с ним будет не по пути. Он спрыгнул со своего места и подошёл ко мне поправить тюки. Я завозилась, поднимаясь и потянула руку за своим мешком. А тот почему-то от меня отодвинулся. Оказалось, мужик ненароком уцепился за его лямку. Я ухватила мешок за основание и дёрнула на себя, показывая этим мужику — моё, отцепись. Но он не внял и насмешливо дёрнул обратно к себе. Так это он что задумал, гад, — моё богатство себе присвоить?! Правильно, ещё бы ему не усмехаться — слабосильный пацанёнок и сильный мужик, — у кого больше шансов выиграть в перетягивании?

У меня, конечно. Создала портал прямо за спиной у мужика и пнула его в живот обеими ногами, сидя на телеге. Мужик и шагнул назад, а пока рот открывал да оглядывался кругом, портал и закрылся, оставив у меня в руках мешок и разрезанную лямку от него. Пусть теперь этот возница пешком сюда чухает, держа в руках кусок лямки. От границы путь не близкий, будет время подумать и решить — хорошо ли это, на чужое добро зариться?

И у меня, пока я связываю лямки и отправляюсь дальше, есть время подумать — а почему это я даже не проголодалась нисколько? Создание портала отняло у меня совсем немного сил. Получается, силы отнимает не столько создание, сколько пересечение портала? Будем знать, спасибо, мужик — когда б я ещё такой бесценный опыт получила? Заодно могу спокойно проделать пару-тройку новых прыжков.

Ой, а тут колясок-то как много ездит, по этой трассе! Сразу видно — я приближаюсь к столице Хидейры. И форма у колясок немного другая, не как в Плиссандрии. А ещё частенько попадаются большие коляски, явно для перевозки большого количества пассажиров. Наверное, им требуются более мощные двигательные амулеты, чем для привычных мне "кабриолетов". Кто же их заряжает? Хотя понятно, кто. Студенты и заряжают. Может, учёбу отрабатывают, может, в качестве заработка. Голосую рукой, и один такой "микроавтобус" останавливается и подбирает меня. Хорошо, удобно — сразу дал денег, и едешь дальше по маршруту коляски.

Столица тут тоже выглядит более современной, чем наша Плиссанда. Может, только моему глазу так кажется — дома напоминают некоторые старинные особняки в крупных городах Земли, а может это просто весеннее солнышко и проклюнувшаяся листва на деревьях так славно украшают город.

Король здешний сравнительно молод, всего тридцать пять лет. Принцесса Асель, просватанная за Винсента, долго была единственным ребёнком в монаршей семье, и только недавно Хидейра отпраздновала рождение долгожданного наследника престола. Поскольку портретов младенца делать было не принято, а на красивое людям полюбоваться хочется, многие заведения украшали одинаковые копии портрета их юной принцессы и принца Плиссандрии. У меня портреты не вызывали никаких волнений — я это знала и даже видела в своём последнем видении вероятностей. Ну так, когда первый раз портрет увидела, споткнулась немножко, конечно. А потом привыкла.

Я гуляла по городу целый день, постепенно продвигаясь к нужной мне цели, специально, чтобы прибыть туда вечером. Не в разгар хлопотного рабочего дня. Никто на меня внимания не обращал — идёт себе куда-то пацан лет семи по центральным улицам, и идёт, потерянно головой не вертит. Это, впрочем, у нас было взаимно — я тоже на здешних жителей внимания не обращала. Идут себе люди и идут, по-хидейрски разговаривают. И дети — мои ровесники, бывает, по одиночке пробегают — очевидно, помогают родителям в лавках и тому подобном мелком бизнесе.

Академия магии здесь была встроена в город — во всяком случае, её центральный вход располагался на одной из площадей столицы. А вход этот был воротами в каменном заборе. Непонятно, кто от кого отгорожен — студенты от городских соблазнов или жители столицы от нахальных студентов, но вход был, и был он закрыт. Помимо ворот, наличествовали калитка рядом с воротами и будка бдительного привратника, который "поставлен тут не для того, чтобы впускать, а чтобы не впускать". Меня и не впустили.

Говорю им ясно и понятно, по-плиссандрийски — мол, мне позарез нужен ваш господин ректор, и, главное, слово волшебное добавляю. Не "пожалуйста", конечно, а "Цертт". Но на вахтёра это слово почему-то не производит должного впечатления. Я уже и денежку предложила, а он вообще разозлился и от ворот меня отогнал. Вот как жить, а?

Я имею в виду — как жить человеку, у которого нет моего дара? Я-то, когда сторож в своей бендежке укрылся, порталом перепрыгнула в место, которое заприметила, пока рядилась с этим служителем. Внутри местная академия на наш академгородок походила мало — прежде всего, тут было гораздо меньше пространства между корпусами, и этажность у зданий была повышенная. Городская застройка, в общем. Однако мой намётанный глаз всё же отличал назначение корпусов, где — учебные, где — общежития. Вдобавок, возле последних студенты тусовались. В одинаковой форме.

Мне надо было найти жилые дома преподавателей, поэтому я начала углубляться мимо этих корпусов дальше по территории. Тут-то меня за плечо и схватили. Дамочка какая-то со строгим взглядом. Чем-то интересуется. Хотя, и так понятно чем — кто я и что тут делаю.

— Мне нужен ректор академии, — со вздохом повторяю свою мантру, — господин Цертт.

— Господин Молинн? — удивилась дама, а потом удивилась ещё раз, — Ты плиссандриец?

О ужас. У них тут что, ректор сменился за это время?

— А господин Цертт теперь где? — спрашиваю неподдельно несчастным тоном.

— Если тебе нужен господин Цертт Молинн, то его дом — там, — показала женщина, — но он никогда не принимает гостей, особенно по вечерам.

— А, так Молинн — это фамилия! — обрадовалась я, — А я-то всё к нему по имени, да по имени…

— Ты очень странный мальчик, — покачала головой дама, — Идём, я тебя провожу к дому господина Молинна. Но если он тебя не примет, то ты должен будешь покинуть территорию академии. У нас тут строгие порядки. Не знаю, как только тебя пропустили…

Пока мы шли к дому ректора, я выяснила, что тут почти все преподаватели говорят на нескольких языках — пытаются хоть немного соответствовать господину ректору, поэтому плиссандрийский знает большинство из них.

— Наверное, вы очень хороший преподаватель, — посмеялась я, — господин Цертт не терпит глупых женщин.

Дама искоса посмотрела на меня и сдержала свою улыбку.

Дом у Цертта был довольно внушительный. Трёхэтажный такой крупный особняк. Нечего было и надеяться, что дверь нам откроет лично ректор. Он и не открыл. Важный слуга что-то произнёс — поинтересовался, по идее, кого принесло на ночь глядя. Дама вопросительно обернулась ко мне.

— Эээ… Филис Кадней.

Пока слуга ходил докладывать, дама возмущённо сказала:

— Филис — это же женское имя!

— Простите, госпожа, долго объяснять, — вздохнула я.

— Я - леди! Лисель Фоштинь.

— Простите, леди Фоштинь. Всё равно — долго.

Вернувшийся слуга пригласил войти и я облегчённо поблагодарила леди за её любезное сопровождение.

Меня проводили в большую гостиную на первом этаже дома. Мать честная! Живой огонь в камине, впервые вижу в этом мире. Некромант в домашнем костюме сидел за небольшим столиком в кресле, похожем на трон. На столике стояла початая бутылка вина с бокалом, и лежала книга. А Цертт всё такой же недовольный, каким я его помнила. Он что-то сердито спросил по-хидейрски при виде меня.

Я виновато неприлично шмыгнула, а потом ещё более неприлично провела под носом указательным пальцем.

— И тебе привет, сволочь древняя.

Цертту понадобилось несколько мгновений, чтобы всё осознать, сопоставить и понять. А после этого он стал хохотать. И делал он это довольно долго.

— Ой, лет двести так не смеялся, — сказал, наконец, он, промаргиваясь и выдыхая, а потом резко сменил тон — Допрыгалась?

— Угу.

— Ну садись и рассказывай, раз пришла, хотя не звали, — кивнул он на другое, такое же неудобное кресло.

Впрочем нет, попе удобно, это просто подлокотники далеко для моего нынешнего роста и ширины.

— Я, помнится, тебя тоже не звала, но приняла и даже ужином накормила.

Цертт взял со стола колокольчик и покачал его, издав мелодичный звон.

— Сегодня ужин накроете на две персоны, — сообщил он явившемуся слуге, а потом повернулся ко мне с требовательным взглядом.

Я рассказала про себя всё. Связанная со мной и артефактом обмена душ государственная тайна Плиссандрии для Цертта — никакая не тайна. Сначала рассказала схематично, только главное, потом детали, потом отвечая на вопросы ректора. Этот разговор мы продолжили за ужином и даже после ужина. И что меня больше всего удивило — Цертт вообще не счёл моё поведение ошибкой в истории с поимкой менталистки. То есть он смотрел на это так: взрослый парень Винсент решил действовать определённым образом, и действовал, задержал опасную для государства преступницу, а предварительное мнение какой-то соплюшки вроде меня для него не должно было иметь никакого значения, а если бы возымело, то он бы не был достоин уважения. Такая вот своеобразная точка зрения. К ни го ед . нет

— И вот теперь ты заявилась сюда, желая повесить на меня все свои проблемы, — в итоге всего моего рассказа саркастически констатировал некромант.

— Нет никаких проблем, Цертт! Я — богата, талантлива, обладаю уникальным магическим даром. У меня, между прочим, два научных труда сданы в академию Плиссандрии по общей теории магии и по магии вероятностей, я степень магистра просто получить не успела. Единственное, что мне нужно — это легализация. Да и не сомневаюсь — тебе эти мои проблемы… которых нет, решить — как мизинцем пошевелить!

— У меня мизинец отвалится, если я буду решать "проблемы, которых нет" для всех девиц, съехавших с ума на любовной почве.

— Ты дашь мне возможность учиться дальше, а взамен я могу предоставлять твоей академии результаты своих исследований и двигать здешнюю науку. И никаких любовей на территории твоей страны, обещаю.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы написать работу по портальной магии, в той мере, в какой ты её уже изучила?

— Если писать её как научный доклад — неделю наверное, может немного больше, — пожала я плечами и зевнула, — Только я хидейрским языком не владею.

— Вот ещё одна проблема, из тех, которых нет. Ладно, — скривился Цертт, словно проглотил лимон, — переночуешь сегодня здесь, завтра я скажу тебе, что решил.

Вот зачем человеку, который никогда не принимает гостей — гостевая комната? Тем не менее, она в этом доме была. Служанка при мне застелила кровать свежим бельём и была удивлена до чрезвычайности, когда я вручила ей и жестами попросила привести в порядок красивое "принцессово" платье. Если Цертт не станет возражать, я бы предпочла быть стриженой девочкой, нежели оставаться девочкой, переодетой в мальчика.

Наутро служанка разбудила меня словами, старательно выговариваемыми с акцентом:

— Господин Молинн ушёл, сказал, что скоро вернётся и желает к этому времени видеть вас в гостиной.

Понятно. Как скоро он вернётся — неизвестно, но лучше быть готовой, по мнению прислуги, вот прямо сейчас. Выстроил он тут всех по струночке.

Впрочем, вернулся Цертт и впрямь скоро, я успела только примоститься в кресло. Он заходит, а я сижу такая, как будто была тут с вечера. Только в платье.

— Идём в больницу, — сказал он мне.

— Прости, что я там забыла? — удивилась я.

— Память. Или ты что, собираешься местный язык с нуля учить? Эдак ты свой доклад только лет через десять написать сможешь, — сказал Цертт, а потом всё-таки объяснил, — Одна практикантка пятнадцать лет назад оставляла слепок памяти перед отправлением в научную экспедицию к оракулу. Оттуда она не вернулась, и есть основания считать её погибшей. Разблокируют этот слепок на тебе.

Делать нечего, иду. Благодарить Цертта пока не буду, посмотрим сперва, чего там в мою бедную голову насуют опять.

— Господин Молинн, вы предупредили, что активация слепка будет совершена в целях ускоренного обучения нашему языку, но вы не сказали, что эта память будет имплантирована ребёнку! — испугался за меня местный целитель, — Ведь это слепок памяти взрослой девушки!

— Не спорьте, доктор, — жалобно вздохнула я, — Если мы этого не сделаем, господин ректор вас уволит, а меня лишит сладкого. И я даже не знаю, что хуже! Вот получу взрослую память, и сразу начну разбираться в таких вопросах.