Магия взгляда. Часть 1: Руни

Глава 13

Альвенн не спалось. Она уже села за прялку, чтобы занять себя, когда шум в коридоре отвлек ее. Приоткрыв двери, певица увидела Фланна. Он с двумя молодыми людьми, приведенными им в замок Орма из родового поместья, свернул за угол. Боевые мечи и кольчуги на них поразили.

— Зачем им оружие в замке? — подумала Альвенн.

Привыкнув, что бой на мечах среди вирдов, живущих у Орма, скорее потеха, чем битва, она все же встревожилась.

Быстро взяв плащ, позволявший не слишком бросаться в глаза в темноте, освещенной лишь блеском от факелов, Альвенн пошла вслед за ними. Мужчины вошли к Эрлу в комнату. Альвенн застыла. Без ведома Орма Фланн не посмел бы вломиться с оружием к младшему брату хозяина. Значит, здесь что-то было не так!

Неожиданно Альвенн заметила Свельд. Прислонившись к закрытой двери своей комнаты, эта лесянка с каким-то особым выражением глаз наблюдала за вирдами. Альвенн могла бы поклясться: о том, что творится, Свельд знает намного больше нее.

Певица Свельд не любила. Поступки лесянки как будто должны были вызвать симпатию Альвенн, однако она полагала, что в Свельд слишком много… Чего? Объяснить это было непросто. Наивности? Нет… Свельд излишне старалась доказать свою преданность миру людей и во всем походить на других? Нет… Достаточно быстро смогла уяснить, кто имеет здесь вес, и стремилась подладиться к ним? Это дело ее… Чувство Свельд к Победителю Бера не оттолкнуло бы Альвенн, которая тоже любила хозяина. Проще сочувствовать той, у кого нет надежды, чем главной сопернице. Но почему-то, встречаясь со Свельд, Альвенн вспоминала один разговор.

Свельд пыталась оправдывать Руни перед служанками замка… Слова были просто прекрасны, но тон… Что-то в ее манере держаться меняло весь смысл пылкой речи «защитницы». Альвен тогда померещилось, что она явственно слышит подтекст каждой фразы:

- Я лучше всех знаю, что Руни ужасно ведет себя, но я — другая! Я милая, нежная, кроткая… И удивительно добрая, если способна ее оправдать перед вами… Цените меня!

Альвенн знала, что Руни на время покинула замок и знала, что это встревожило Свельд. Но при чем здесь Эрл? Зачем Фланн привел воинов в комнату? Это засада? Альвенн вдруг ощутила озноб.

— Орм не может участвовать в этом! Он смел, благороден и честен! И он не способен ударить из-за угла! — лихорадочно думала Альвенн, стараясь унять неприятную дрожь. — Он не может желать смерти Эрла! Все знают, Орм любит младшего брата… Не мог же он так на него обозлился за дружбу с лесянкой?

За дружбу? Альвенн опять напряглась. Она знала, что солгала бы, сказав:

— Эти двое — друзья!

Альвенн видела, что между Руни и Эрлом зарождается более пылкое чувство, чем дружба. Но все в замке знали, что Руни не приносила Формулы Подчинения. Значит, живя здесь, лесянка свободно могла выбирать, с кем из братьев связать свою жизнь!

Сначала Альвенн хотела приблизиться к Фланну и прямо спросить:

— Что случилось?

Но девушка знала, что он не станет с ней говорить. На глазах у лесянки Фланн сделает все, чтобы только унизить ее. Увлечение Фланна певицей прошло, и все знали, что он добивается Свельд.

— Может, этот приход — все же замысел Фланна, который свихнулся? — подумала Альвенн. — Но, если эта догадка верна, Эрлу лучше сюда не ходить… Я попробую выяснить, что же случилось, но утром, когда все проснутся. Пока же…

Певица не знала, вернутся ли Руни и Эрл этой ночью, но все же решила дождаться их у входа в замок:

— Скажу, чтобы они ушли в лесной дом!

Эрл и Руни подъехали к замку за полночь. Простившись с возницей, они задержались на каменистой дороге, не зная, куда им пойти.

— Вечерами мост поднимается, вряд ли мы сможем пройти через ров до рассвета, — сказал Эрл.

Ему бы хотелось, чтобы Руни сама предложила отправиться в домик, но девушка промолчала, и они пошли к замку.

Эрл вздрогнул, увидев опущенный мост.

— Очень странно! — подумал он.

Чувство тревоги, возникшее раньше, усилилось.

- Орм не простил бы такую беспечность прислуге. Там что-то случилось! — решил Эрл, прибавив шаг.

Он не думал, что замок захвачен разбойничьей шайкой. Бандиты не стали бы брать штурмом дом Победителя, предпочитая добычу помельче. Отверг он и мысль о набеге врага. Столкновения с внешним противником стали Историей, темой старинных баллад. Нарушение правил было вызвано чем-то, случившемся в замке.

У входа они оба сразу заметили девушку в темном плаще.

— Альвенн? — тихо окликнула Руни певицу. — Здесь что-то случилось?

— Не знаю, — мгновенно ответила та. — Только в комнате Эрла вооруженные воины.

— Что?! — было видно, что Эрлу трудно поверить тому, что он слышал. — Что им там нужно?

— Не знаю. Похоже, что их привел Фланн!

— Это слишком, — заметил Эрл, постаравшись насмешкой скрыть возмущение, что мгновенно вспыхнуло в сердце, погасив все другие предчувствия. — Интересно, зачем?

Но он знал, в чем причина. Мальчишка свихнулся на поисках тайных врагов, полагая, что все угрожают его драгоценному Орму! Над Фланном за это уже потешался весь округ, но юноша словно ослеп. Эрл давно замечал, что наивный друг брата не любит его, полагая, что Выродок может ущемить интересы законного сына Галара, которому Фланн поклонялся как божеству.

— Неужели, узнав от прислуги, что я отлучился из замка, Фланн вздумал вломиться ко мне? Зачем? — раздраженно стучало в мозгу. — Неужели Фланн вправду решил, что я это прощу? С меня хватит его глупых выходок!

— …Лесной дом… Сейчас лучше уйти… Завтра утром… Я сделаю все, чтобы только…

Обрывки слов Альвенн скользили, не достигая сознания.

— Послушай ее… Не ходи туда… Я боюсь… Что-то очень плохое… — донесся до Эрла встревоженный голос лесянки, заставив взглянуть на нее.

— Она вправду верит, что я отступлю? Что позволю без спросу вторгаться в мой дом, в мою жизнь? Что смирюсь и прощу, разрешая и дальше себя унижать? Ведь любому понятно, что если я не сумею сейчас постоять за себя, то потом не смогу защитить и ее! — изумленно подумал он.

— Будет лучше все выяснить сразу, — сказал Эрл, стараясь не выдать тех чувств, что внезапно нахлынули в душу. — Я быстро поставлю на место и Фланна, и всех остальных!

Что-то в тоне заставило Руни вздрогнуть и отступить от него. Альвенн тоже застыла на месте, и Эрл вошел в двери старинного замка. Опомнившись, Руни ринулась следом:

— Я вместе с тобой!

Прислонившись к стене, Альвенн все не могла шелохнуться, не зная, что потрясло ее больше: беззвучный крик Руни, который взорвался в мозгу жутким сгустком мучительной боли, или преображение Эрла. В ночной темноте Альвенн вдруг показалось, что с ними сейчас говорил Орм.

Уже понимая, что вряд ли заставит Эрла вернуться, лесянка ринулась следом, но не успела догнать. Эрл вошел в свою комнату раньше, чем ей удалось удержать его. Из-за дверей Руни ясно расслышала гневный крик Фланна… Спокойный, приглушенный ответ… И удар! Это не был звон клинка о клинок… Словно кто-то опрокинул тяжелый предмет… Время будто бы замерло… Или стремительно ринулось, словно крылатая птица в полете…

— Мне нужно немедленно что-нибудь сделать! Но что? Что?! — стучало в мозгу, отдаваясь в руках нервной дрожью.

Лесянка не могла войти и вмешаться… Не в силах была взрастить свой “цветок”.

- Вся энергия, вместе с моим талисманом, осталась в разрушенном Храме, - подумала Руни.

Внезапно пришло озарение: остановить эту драку за стенкой мог Орм! Но пройти к нему было непросто, Потоки перекрывали проход.

— Значит, нужно попробовать их обойти! Я должна! — лихорадочно думала Руни, не зная о том, что случилось с Потоками в ночь полнолуния.

Руни ринулась к лестнице в башню и чуть не столкнулась со Свельд. Та хотела ее удержать, чтобы что-то сказать, но лесянка не стала слушать сестру.

Оказавшись в пугающей комнате, Руни на миг замерла. Было трудно поверить внезапному чувству покоя, разлитому в зале, но Руни вдруг поняла, что опасности нет. “Перекресток” исчез! Почему? Ей совсем не хотелось искать ответ. Сейчас Руни было не до раздумий. Уже в коридоре, ведущем в верхнюю башню, она думала:

— Лишь бы успеть!

Они чуть не сшибли друг друга. Певице, должно быть, пришла та же мысль, что и Руни, и Альвенн, придя в себя, сразу же кинулась к Орму. Ни та, ни другая не думали, чем обернется для них необычный визит.

Орм открыл им не сразу. Когда деревянная дверь распахнулась, лесянка буквально влетела в комнату с криком:

— Орм, вели Фланну немедленно все прекратить!

Орм не сдвинулся с места.

— Вели ему, чтобы он перестал! — снова крикнула Руни. — Ты слышишь меня?!

Орм не сдвинулся. Только, икнув, как-то странно взглянул на нее. Пальцы Руни вдруг нервно вцепились в резную спинку высокого стула, который ей подвернулся. Лесянка ощутила всей кожей: здесь что-то не так. Краем глаза Руни заметила взгляд Альвенн, устремленный на Победителя: в нем читались растерянность, горечь и страх.

— Он же пьян! Пьян настолько, что вряд ли способен хоть что-то понять! — прочитала она ее мысль.

Руни раньше ни разу не видела пьяных мужчин и не знала, чего от них следует ждать, но смятение Альвенн сказало: на помощь рассчитывать нечего. Это вызвало жуткий взрыв ярости. Отшвырнув бесполезный стул, Руни ринулась прямо к нему и вцепилась в отвороты камзола.

— Орм, ты слышишь меня?! — прокричала она ему прямо в лицо.

И случилось то, чего Руни представить себе не могла. Орм ударил ее! Он ударил с размаху, совсем не пытаясь рассчитать свою силу, и Руни, отлетев прямо к входу, упала. По счастью, ковер из мохнатых шкур не позволил ей сильно разбиться о каменный пол.

— Ведьма… Нечисть… Чудовище… — севшим, неузнаваемым голосом выдохнул Орм.

Он шагнул к ней, и Руни вдруг поняла: Победитель убьет ее, словно лесного зверька. Но подняться не было сил.

— Это Орм послал Фланна! Он хочет расправиться с нами! И с Эрлом, и со мной! — вдруг промелькнуло в ее голове.

- Бер и Рысь… Рысь и Бер… Роковая вражда, вековое проклятие для Гальдорхейма… — раздался невидимый хор, наполняя ее душу страхом.

— Молчите! Молчите! — почти прокричала она, хотя губы не двигались. — Я хочу жить!

— Нет, не надо! — раздался звенящий крик Альвенн. — Не делай этого, Орм!

И певица бросилась к Орму, не думая, чем это кончится. Она считала его идеалом мужчины: прекрасным, смелым, отважным и добрым. Он был не способен на грубость и подлость, герой ее грез. И крушение образа было для Альвенн крушением жизни. Физический страх отступил перед ужасом полной утраты подсознательной веры в добро. Если Орм был способен жестоко расправиться с той, кого он, как казалось, любил, то чего же тогда ожидать от других, от обычных людей?

— Орм, опомнись! Пожалей ее! Неужели ты можешь бить слабую девушку?! Если тебе вправду нужно схватиться с кем-нибудь, выбери равного! — громко кричала она.

На мгновение ей показалось, что Орм услышал ее. Он застыл, тупо глядя ей прямо в лицо, словно не понимая, кто смеет ему возражать, а потом поднял руку и… Нет, он не стал ее бить, он отбросил певицу в сторону, словно мешавший предмет. Точно так же он бы обошелся со стулом или столом, подвернувшимся под руку. Но эти доли секунды позволили Руни опомниться и найти в себе силы подняться. Когда Орм шагнул к ней, лесянка бросилась прочь.

— Норт!

Альвенн просто не знала, откуда возникло имя Хранителя, кто ей его подсказал. Среди знакомых людей он казался единственным, кто сумел бы остановить Победителя.

— Норт!

Это имя подчас заставляло утихнуть любых дебоширов, однако сейчас Орм бы вряд ли расслышал его.

— Имя — да, не услышит! Но если Хранитель войдет в его замок, Орм быстро опомнится… — думала Альвенн, растирая ушибленный локоть.

Рассудок твердил, что не нужно бы ей суетиться, ведь Норт, придя в замок, уже не успеет что-либо здесь изменить. Он появится поздно! Но просто забиться в угол и ждать, когда Орм, наконец, протрезвеет, она не могла. Не могла и помочь! Вряд ли кто-то из вирдов и слуг пожелает вмешаться в происходящее.

Встав, Альвенн пошла к выходу. Руни и Орма в коридорчике не было.

— Лишь бы Руни успела добраться до своей комнаты! Свельд отопрет ей… Пока Орм сумеет выломать дверь, Руни сможет сбежать, ведь второй выход рядом… Двор, мост… А там лес — застучало в мозгу. — Орм так пьян, что он вряд ли поймет, что к чему!

О судьбе Эрла Альвенн старалась не думать.

Вбежав на конюшню и бросив конюху:

— Я еду к Норту, Хранителю нужно быть в замке! — она взяла лошадь.

Певица уже переехала мост, когда сзади грянул чудовищный взрыв. Голубой столб взметнулся в ночной темноте, осветив все вокруг. Земля дрогнула. Грохот от взрыва был просто чудовищным. Развернув коня, Альвенн увидела, что замок цел, но та часть, где когда-то была комната младшего брата хозяина, рухнула.

Эрл… Фланн… Двое воинов… Разве возможно остаться в живых, оказавшись в самом центре столба? А обвал? Даже если поверить, что в ком-то еще трепетала искра угасающей жизни, то этот водопад из камней, несомненно, надежно похоронил четверых.

Когда Руни вломилась к нему, Орм опешил, не в силах понять, происходит ли это с ним наяву. Алкогольный дурман, затуманив рассудок, не смог притушить боль и ярость. При мысли, что эта лесянка посмела войти к нему, чтобы спасти жизнь любовника, Орма вдруг затрясло. Не владея собой, он ударил ее, понимая, что этим ничего не изменит. Но, видя ее на полу, Орм почувствовал: он еще может заставить ее заплатить за те муки, которые вынес. Орм даже не слышал себя, слова сами слетали с его губ:

— Лесная ведьма! Чудовище! Проклятый Нелюдь!…

Победитель твердил их, как будто молитву, которой оправдывал все. Он хотел причинить ей такую же боль, как она причинила ему… Так унизить, как был перед всеми унижен он сам… Растоптать, уничтожить… Орм где-то слыхал, что нежданная смерть колдуна губит чары, и жертва способна вернуться к обыденной жизни.

— Быть может, убив ее, я стану прежним?” — мелькнула безумная мысль.

Орм почти не заметил вмешательства Альвенн, случайно подвернувшейся под руку, просто оттолкнул ее, чтобы она не мешала. Однако задержка позволила Руни попытаться бежать. Несмотря на удар, от которого было непросто опомниться, Руни смогла оторваться, поскольку Орм был очень пьян. Когда Руни достигла спасительной двери в комнату и застучала по ней кулаками, Орм понял, что не успеет поймать ее, хоть и прибавил шаг.

Оказавшись с ней рядом, он даже не понял, как вышло, что дверь до сих пор не открылась. Должно быть, шум, поднятый Фланном у Эрла, достиг ушей Свельд, и лесянка куда-то вышла из комнаты, чтобы не слышать его.

Орм грубо развернул к себе Руни, так сильно сжав ее плечи, что девушка вскрикнула. Резко встряхнув ее, Орм попытался заставить лесянку смотреть на него.

— Ты заплатишь за все! Ты узнаешь, что значит дурачить меня! — повторял он, почти что теряя рассудок.

Внезапно тело Руни обмякло, и это вдруг испугало его. Орм ослабил железную хватку. Лесянка, как видно, знала, что делала, так как рванулась изо всех сил. Треск от разрываемой ткани тонкого платья казался на удивление громким… Орм снова схватил ее…

Позже, вспоминая о том, что случилось, Орм клялся: до этой минуты он даже не думал о страсти. Он просто хотел отомстить, наказать ее… Но, сжимая Руни в объятиях, Орм обезумел от запаха светлых волос… Эта бледная кожа сводила с ума… Орм слишком долго желал ее, чтобы сейчас отступить… Даже страх перед Силой, способной испепелить, отступил перед страстью, как раньше перед мучительной яростью. И, разрывая остатки тонкого платья, Орм жадно целовал ее губы, обнаженную грудь… Он почти что не слышал криков Руни, не чувствовал боли укусов, царапин от маленьких ноготков… Не желая ждать дольше, он поднял ее и понес…

Орм хотел унести ее прямо к себе, в невысокую башню, но понял, что вряд ли сумеет. Лесянка рвалась из рук, как безумная. В замке хватало пустых помещений. Поднявшись в восьмигранную залу, пройдя два-три шага, он просто толкнул ногой первую дверь. Эта комната пустовала давно. Ни ковра, ни кровати, ни деревянной скамьи…

Опуская добычу на пол, Орм не думал уже ни о чем. Говорил не рассудок, а кровь… Он не смог бы, не захотел удержать себя, даже если бы знал, чем придется платить за тот миг…

Свельд очень хотелось сказать сестре то, что давно накипело на сердце, но Руни не стала слушать ее. Пролетела, словно не видя, послав лишь одно слово: “После!”, — чем очень задела.

— Довольно! Что сеяла, то и придется пожать! — промелькнула приятная мысль, когда Свельд закрывала засов.

Раньше чувство злорадства было ей незнакомо, но после того, что случилось в последние сутки, она изменилась. Внимание Орма, который вдруг стал очень близок… Потребность делить его муки… Осуждение подлой измены сестры…

— Я же ей говорила! Я вправду пыталась помочь, чем могла, а она… Она сделала все, чтобы только разрушить нам жизнь! — размышляла лесянка.

Отчаянный стук в деревянные двери заставил вскочить. Руки сами потянулись к засову, однако усилием воли Свельд удержала себя.

— Руни сделала все, чтобы Орм стал несчастен. Так пусть объяснится открыто, ответит за все! Победитель меня не простит, если я помогу ей сбежать… — лихорадочно стиснув ладони, подумала Свельд.

Шум борьбы за дверями пугал и притягивал. Свельд не совсем понимала, что там происходит, но верила: Орм не способен причинить настоящее зло, а сестра заслужила его гнев. Попробуй Свельд ясно представить, чем кончится сцена в ночном коридоре, она бы, возможно, открыла дверь. Но она слишком плохо разбиралась в мужской психологии, чтобы предвидеть внезапную вспышку желаний в душе человека, который недавно еще проклинал.

То, что Орм поднял руку на Руни, совсем не казалось ей чем-то ужасным. Однажды в деревне Свельд видела, как муж прилюдно побил жену, слышала шепот соседок:

— За дело! Сама довела!

Тогда эта жестокая сцена испугала ее, но теперь, вспоминая метания Орма, она понимала, что Руни должна расплатиться сполна. Тем не менее, Свельд была рада, когда крики стихли. Почти обессилев, она отошла от двери, прилегла на кровать и прикрыла глаза…

Неожиданно грянул взрыв. Штукатурка посыпалась с потолка, крепкий пол содрогнулся… Казалось, что замок рассыплется по камням…

Уже утром в замке твердили друг другу: “Опасно держать в доме порох!”

— А может, еще что похуже! — шептала Гутруна, вытирая глаза. — И зачем было Эрлу показывать опыты в комнате? Шли бы во двор!

…Фланн с друзьями просил Выродка сделать взрывчатку… Зачем? Он, похоже, хотел взорвать скалы, надеясь найти там золото… Вот и зашел к Эрлу вечером, чтобы забрать ее. Много ли надо, чтобы случилось несчастье? Искра очага или капля какой-нибудь дряни, случайно попавшая в порох… Погибли все четверо…

“Надо же так!” — очень громко повторяли прислужники, встретив чужих.

На вопросы, каков же был странный взрыв, снесший над комнатой верхний этаж вместе с крышей, и выбивший пол, не разрушив при этом соседние комнаты, было бы трудно ответить. Но посторонние вряд ли могли обследовать место злосчастного взрыва, их просто не допускали туда.

Тем не менее, Норт вошел в замок. Никто не решился его задержать. Для всех слово Хранителя было законом. Когда Орм услышал о нем, то подумал, что очень охотно бы отдал десяток лет жизни, чтобы не видеть его.

Жуткий взрыв прогнал хмель и заставил понять, что он сделал. Орм просто бежал прочь, не в силах прогнать непонятный мистический ужас от совершенного. По законам легенд оскорбление Рыси влекло наказание, резко ломало Судьбу. А ведь все злодеи баллад получали ужасную кару за меньший грех! В Гальдорхейме не помнили, чтобы лесная Рысь оказалась жертвой насилия. Появление Норта было не лучшим началом дня после всего, что случилось здесь ночью.

— Зачем он пришел? Неужели Норт знает? Откуда? Прочел в своем камне? Почувствовал, что у нас что-то не так? — задавался вопросами Орм, когда кто-то из слуг передал, что Хранитель хочет с ним говорить.

Неприкрытый испуг в глазах вестника ясно сказал, что все в замке уже знают правду, и это взбесило.

— Чего ты дрожишь? Ведь Хранителю нужен не ты! — захотелось выкрикнуть Орму. — Кто дал тебе право судить обо мне? Мне и Норт не указ!

Но слова замерли в горле. Секунду помедлив, Орм глухо ответил: “Скажи, что сейчас подойду.”

— Чем обязан? — спросил он у Норта с порога.

Ответа не было. Пристально глядя на Орма, Хранитель ждал.

— Чем обязан приходу великого Норта? — опять спросил Орм. Он хотел скрыть смятение шуткой, а вышло почти издевательски. Голос Хранителя был совершенно бесцветен, когда он сказал ему:

— Я знаю все.

— Все? — повторил за ним Орм. — От кого? От прислуги, разнесшей глупые сплетни? Со слов тех соседей, что видели зарево? То, что случилось с моим младшим братом, печально. Я знаю, что ты был привязан к нему, и мне жаль, что все так обернулось.

— Не надо лгать, Орм! Мне известно все, ты понимаешь? Я знаю и про засаду, и про вмешательство Руни. Я знаю, что здесь разыгралось вчера.

— От кого?! Кто болтает невесть что?!

— Никто. Память Замка — надежный свидетель для тех, кто умеет услышать. Ее не обманешь. Напомнить тебе о случившемся?

— Нет, не надо! — тон Орма был агрессивным. — И поучений не надо! Я вправе…

— Ты вправе убить? Ты действительно веришь, что вправе надругаться над чувствами…

— Руни сама виновата! Не стоило так обходиться со мной, выставлять на посмешище!

— Чем? Две лесные Белые Рыси пришли в замок братьев, один из которых считал, что все в мире лишь для него. Позабыв про обычаи предков, считавших, что Рысь выбирает сама, он решил завладеть синеглазой лесянкой. Она не хотела быть с ним, она выбрала младшего брата… И старший велел своим слугам убить! Он не взялся за меч, потому что он знал, что творит, и боялся взглянуть в глаза жертве… Когда же Белая Рысь попыталась воззвать к его совести, он…

— Замолчи! Замолчи, я сказал!

— Это только начало! Хорошая выйдет баллада, не правда ли, Орм?

— Ты не смеешь так поступить со мной! Тебе просто никто не поверит!

— Поверят, Орм. Ты хоть сам понимаешь, что сделал? Нарушен Закон, сбита Ось Равновесия Мира. Уж если лучший из лучших — преступник, то как же жить остальным?

— Не тебе осуждать меня, Норт! Что ты знаешь о страсти, о ревности? О безумной чудовищной муке, способной свести с ума? Я влюбился в нее, едва только увидел во сне… С той минуты я знал: только Руни! Лесянка стала моим наваждением, болью, безумием. Я ведь люблю ее! Ты понимаешь, люблю!

— Нет, не любишь. Ты просто хочешь ее, и тебе безразлично, что станет с ней после.

— Неправда! Вчера я был пьян, но сегодня… Я знаю, что я виноват, я обидел ее. Но я сделаю все, чтобы Руни простила меня! Она будет моей навсегда! Она станет хозяйкой этого замка. Его настоящей хозяйкой, а вовсе не первой наложницей! Я женюсь на ней, Норт! И я буду ей очень хорошим мужем: внимательным, любящим, верным. Придет день, и Руни полюбит! Я сделаю это, заставлю ее полюбить себя!

Норт с горькой усмешкой посмотрел на него:

— Сомневаюсь! Я верю, ты хочешь исправить причиненное зло… Но, решившись на этот брак, ты убьешь ее. И сам ты тоже не обретешь ничего! Руни вряд ли простит тебе то, что ты сделал.

Орм попробовал усмехнуться. Считая, что нашел лучший выход, он очень хотел обрести свою прежнюю веру в благосклонность Судьбы, несмотря на развал “перекрестка”, хотя где-то в сердце гнездился противный и липкий испуг. Орм припомнил одну из фраз Бронвис во время последней их встречи. Она подсказала, как нужно ответить:

— Простит! Проявление страсти, пусть даже и грубой, льстит женщинам! Руни меня очень быстро простит!

Норт ушел. Несмотря на решение быстро загладить ошибку, Орм все же боялся идти к Руни после того, что он сделал.

— Мне нужно, чтобы ее подготовили к этому. Кто-то ей должен сказать, что я очень жалею о том, что тогда получилось, что страстно люблю… Что хочу предложить ей законный брак… И я знаю, кто сможет ее убедить согласиться! — подумал Орм.

Свельд не сразу поверила этим словам. Слишком трудно ей было представить, что Орм все еще любит ее сестру.

— Вы и вправду хотите жениться на Руни? А как же измена с Выродком? Как же смерть Фланна? Простить ей то зло, что она причинила вам? — чуть не вскричала она.

Но Орм был так подавлен, измучен, так горько твердил о безумной любви, что она не решилась перечить ему.

— Постараюсь. Я сделаю все, что смогу, — пообещала Свельд. — Ради вас!

Свельд не знала, где может быть Руни. Эмбала, к которой она обратилась, сказала ей:

— Нелюдь пока еще в замке. К сожалению!

Неприязненный тон в первый раз не смутил Свельд.

— Мне нужно найти ее, это приказ господина, — сказала она.

— Так ищи! У меня же дела поважнее, — ответила Эмбала и пошла прочь.

Лесянка не стала ее догонять, понимая, что это бессмысленно. Поразмыслив, Свельд решила, что если Руни по-прежнему в замке, то, вероятно, в одной из пустующих комнат, откуда не хочет пока выходить.

— Ей, наверное, стыдно показаться мне на глаза, — мимоходом подумала Свельд.

Очень скоро догадка ее подтвердилась. Открыв дверь, Свельд сразу увидела Руни, которая, сжавшись в комочек, сидела в углу. Лица не было видно из-за волос, в беспорядке рассыпанных по плечам.

— Руни! — тихо окликнула Свельд, вдруг почувствовав страх. (Чувство полной безысходности переполняло комнату.) — Руни!

Сестра повернула голову, и лесянка едва удержала крик. Свельд не знала, что больше ее испугало: крупный темно-багровый синяк, занимавший почти половину лица, совершенно распухшие губы или пустой, обессмысленный взгляд. На мгновение ей показалось, что вместо глаз на лице у сестры два провала без тени мыслей и чувств.

Одно дело сказать себе: “Руни сама заслужила такую судьбу!”, а другое — увидеть, что стало с ней. Неприязнь отступила, дав место жалости.

Бросившись к Руни, обняв ее, Свельд могла только, рыдая, твердить:

— Что с тобой?

Та молчала, как будто не слыша ее, или просто не желая ни с кем говорить. Заплачь Руни сейчас, они снова могли бы, как раньше, быть вместе, но эта бесчувственность очень обидела Свельд. Она шла к ней с открытой душой, а сестра не хотела принять ее помощь.

— Конечно же, Орм поступил с ней жестоко, но если Руни держалась с ним так, как со мной, то как было ему удержаться? Любой бы сорвался, увидев такую бесчувственность, — вновь промелькнуло в мозгу.

— Ну зачем ты сделала это? Зачем ты его довела? — зашептала она. — Орм, конечно, сорвался, когда узнал правду… Он просто не рассчитал своих сил. Он ударил тебя? И не раз? Но он просто утратил контроль над собой! Он так мучился… Орм ведь любит тебя! Ну, признай же: ты сделала все, чтобы вывести Орма из равновесия! Если бы ты попросила прощения, он бы не стал так жестоко наказывать! Он бы не стал тебя бить! Орм жалеет о том, что случилось, он хочет помириться с тобой…

Руни вдруг засмеялась. Сначала негромко, потом все сильнее, сильнее… Смех скоро перешел в истерический хохот, Свельд просто не знала, что делать.

— Перестань! Замолчи! — закричала она, чтобы как-то прервать неприятную сцену. — Не знаю, за что он так любит тебя! Орм ведь хочет жениться, а ты… Руни, ты понимаешь, как ты обижаешь его?

Неожиданно Руни умолкла. Распухшие губы дрогнули.

— Хочет жениться? — спросила она, глядя мимо сестры. — Он и вправду… Он верит, что после вчерашнего я соглашусь? Я позволю… Позволю ему прикоснуться ко мне еще раз? Добровольно?

Свельд просто опешила, не понимая.

— О чем ты? — с испугом спросила она.

— Орм получил, что хотел, — совершенно бесцветно ответила Руни. — Второго раза не будет…

Свельд отшатнулась.

— Не верю! Ты просто стремишься отомстить ему за смерть Эрла! Ты лжешь! — захотелось выкрикнуть ей, но она не смогла.

Из внезапно пересохшего горла не вышло ни звука, холодный пот проступил на лбу… Свельд вдруг явственно ощутила, что Руни не солгала.

— Это рок… Это воля Судьбы! — наконец прошептала она. — От Судьбы не уйдешь… Тебе было предсказано, Руни, родить от Героя ребенка, который сохранит Гальдорхейм. Встретив Эрла, ты попыталась уклониться от долга… И жизнь покарала тебя! Жизнь всегда подчинит нас, заставит исполнить все, что ей нужно… Не добровольно, так силой! Тебе недостаточно, Руни? Должно быть, ребенок Судьбы этой ночью уже зародился в тебе. Продолжая противиться року, ты только терзаешь себя… Ты должна выйти замуж за Орма, ребенку нужен отец! Ты не любишь Победителя, я же готова умереть, чтобы только Орм был хоть немного счастливым, но дело не в нас с тобой! Наши чувства, желания… Что они рядом с великой Судьбой? Есть ребенок, который появится вскоре на свет! Для него мы должны отказаться от счастья. Он должен родиться законным! Ты помнишь, гадалка сказала про брак? Отказавшись от предложения Орма, ты вновь бросишь вызов Судьбе, и ты снова будешь несчастна!

Но Руни не двигалась, будто не слыша ее. На мгновение Свельд захотелось просто уйти, но она не могла отступить.

— Предположим, ты все же решишься уйти. Что ты будешь делать одна? Очень скоро ты даже не сможешь свободно двигаться. А зимой? Одна в домике, холод… А роды? Кто поможет тебе? Я не стану нарушать ход Судьбы! Ты хотела быть с Эрлом, но Выродок мертв! После взрыва остался лишь…

Свельд собиралась сказать, что остался лишь пепел, однако она не успела. Услышав слова сестры, Руни просто лишилась чувств.

— Руни слишком потрясена. Ей непросто смириться, но я обещаю: она согласится. Не нужно пока навещать ее, но вы сможете с ней обвенчаться, как только пройдут синяки, — сообщила Свельд Орму.

Неделю до свадьбы лесянка не отходила от Руни, боясь, что сестра не захочет исполнить свой долг и сбежит в лес. Фамильный перстень с сиреневым камнем, врученный ей Ормом, остался у Свельд. Она просто не решилась отдать его, опасаясь, что Руни потеряет кольцо или просто сломает. Шить наряд к торжеству тоже было непросто. Боясь лишний раз потревожить невесту, Орм велел примерять его Свельд.

— Все пройдет хорошо! — повторяла лесянка в присутствии Орма, однако не верила в это сама.

Вечерами, оставшись одна, Свельд старалась придумать, как сделать, чтобы сестра не посмела нарушить священный обряд. Безразличие Руни не слишком ее утешало. Свельд знала, что Руни способна и в Храме Святого, где Орм собирался с ней обвенчаться, публично ему отказать.

Эта мысль ужасала ее, эгоизм сестры просто пугал. Нежелание Руни считаться ни с чем, кроме собственных чувств, неспособность подумать о счастье ребенка, которого ей посылает Судьба, задевали Свельд, и она поневоле вспоминала Мерону, когда-то сказавшую сестрам: “Путь долга… Женщина вряд ли изберет его… Ведь ее долг -любить…”

— А для Руни закрыты оба пути… Она просто не может любить! Не способна найти утешение в жертве ради других… Почему же к ней так благосклонна Судьба? — задавалась вопросом Свельд, но ответа не было.

Размышляя над тем, как заставить сестру не губить свое счастье, Свельд вспомнила, как совершенно случайно услышала в кухне один разговор. Сварта, молодая прислужница, взятая Бронвис уже в Гальдорхейме, хвалилась, что у прекрасной хозяйки есть чудное средство забыть все печали.

— Его называют “дыханием грез”! Если дать человеку щепотку, он будет как будто во сне. Его дух унесется на Небеса, погружаясь в блаженство, а тело останется здесь.

— Помрет, что ли? — ехидно спросила стряпуха.

— А вот и нет! Просто он станет безразличен к тому, что вокруг.

— О Великие Боги! Храните нас от этой напасти! — воскликнул кто-то из слушавших. — Здесь тоже бывало подобное! Помните Траэль? А всех остальных? Мы молились лишь об одном: “Да минует нас участь сия!”

— Как вы глупы! — рассерженно крикнула Сварта. — Болезнь — это плохо и страшно! “Дыхание грез” позволяет на время забыть о всех бедах! Побыв в Небесах, человек обретает покой, а потом возвращается вновь!

— А ведь это бы был лучший выход! — подумала Свельд. — Если Руни смогла бы перед обрядом вдохнуть порошок, то она бы стала счастливой. Орм тоже был бы доволен…

Но Свельд понимала, что вряд ли сумеет добыть его. Бронвис, услышав, зачем он ей нужен, не даст ни за что. Да и Сварта не станет рисковать своим местом. И все же… Задумчиво глядя на деревянный ларец, где хранились ее украшения, (Орм подарил Свельд несколько ценных вещиц, полагая, что этим хоть как-то вознаграждает за помощь) девушка вновь размышляла, захочет ли Сварта добыть ей за них порошок.

Они встретились с ней совершенно случайно. Увидев Сварту у кухни, Свельд было подумала, что молодая прислужница Бронвис привиделась ей. Да и вид у нее был не лучший. Куда подевалась надменная гордость служанки столичной красавицы? Стоя у чана, полного свежеочищенной репы, она что-то тихо объясняла Гутруне, зашедшей на кухню передать поварихам приказ от Эмбалы.

Свельд поразила приниженность и суетливость в движениях Сварты, а так же пренебрежение, ясно сквозившее в жестах и тоне Гутруны. Пока Орм был с Бронвис, служанок считали подругами.

Видно, устав слушать Сварту, Гутруна вдруг резко оборвала ее жалобы: “Хватит!” — и, развернувшись, пошла прочь. С минуту Сварта смотрела ей вслед, а потом зарыдала, уткнувшись в платок. Она даже не заметила Свельд, подошедшую к ней. А почувствовав руку лесянки, услышав слова:

— Что случилось? — расплакалась еще сильнее.

Раньше Сварта не признавала Свельд, а теперь совершенно покорно позволила ей отвести себя в комнату. Встретив сочувствие там, где его не ждала, она вскоре рассказала Свельд все.

За неделю, проведенную в замке Вальгерда, Сварта чуть не лишилась рассудка. И раньше хозяин с той дикой ватагой, которую он сколотил, вызывали в ней страх, а теперь они стали ужасны! Присутствие Бронвис уже не могло их сдержать. Они не считались с ней, не стесняясь ни в жестах, ни в выражениях. Что до несчастных служанок…

— Я просто не в силах была там остаться! — сказала ей Сварта. — Придя в замок Орма, я думала, что Гутруна поможет мне здесь остаться… Уж очень не хочется мне возвращаться в деревню, домой! Я совсем не хочу ни ходить за коровами, разгребая навоз, ни работать на поле… Эта жизнь не по мне!

— Ты права, — вдруг сказала ей Свельд. — Но и кухня тебе ни к чему… Знаешь, Сварта, ведь Руни выходит за Орма! Ей нужно служанку, которая не просто знала бы, как подобает одеть жену вирда, но и могла подсказать, как держать себя в обществе…

Свельд поняла, что она не ошиблась, увидев, как просияли глаза Сварты.

— Я научилась у Бронвис всему! Я смогла бы…

Свельд грустно вздохнула:

— Почти все служанки из замка мечтают служить жене Орма. Наверное, я бы могла попытаться ее убедить взять тебя, но… Не знаю!

Свельд было совсем нелегко. В глазах Сварты читалось столько мольбы, что хотелось помочь просто так, чтобы только не видеть страданий другого, не слышать отчаянный шепот:

— Пожалуйста, Свельд, помоги!

— Хорошо, я попробую… Только и ты мне поможешь! — сказала она, заглянув в голубые глаза обнадеженной Сварты. — Ты помнишь, как ты говорила прислужницам замка о порошке? Ты его называла “дыханием грез”.

— Да, я помню.

— Добудь мне его! Пусть немного, на раз или два…

— Но откуда? Ведь я не служу больше Бронвис!

— Ты знаешь, что он у нее! Знаешь, где! Разве трудно…

— Так значит, ты хочешь, чтобы я снова вернулась к Вальгерду? — с сильным испугом спросила служанка. — Ведь я рассказала тебе о нем все!

— Прости, Сварта, но порошок мне действительно нужен. И я не могу помогать просто так!

Эта фраза далась Свельд с трудом.

— Неужели Сварта настолько слепа, что не может понять: мне совсем нелегко предлагать эту сделку! — с внезапной злостью подумала девушка. — Я ведь стараюсь не для себя!

Взгляд служанки потух, она сникла. Потом поднялась и направилась к выходу. Но на пороге она обернулась.

— Недобрая ты, — вдруг сказала ей Сварта, прежде чем закрыть дверь.

Эта фраза смертельно обидела Свельд.

— Ты не знаешь, зачем это мне, а уже осудила! — хотелось ей выкрикнуть вслед.

Но она промолчала, подумав: “Я все должна выдержать! Я ведь пытаюсь исполнить волю Судьбы!”

Свельд пыталась забыть неудачную встречу со Свартой, считая, что не сумела использовать случай, подаренный Жизнью. Ей лишь оставалось молиться Богам, чтобы Руни разумно вела себя в Храме. Однако дней через пять Сварта вновь появилась у Орма, пройдя прямо в комнату Свельд.

— Я достала, — сказала она, с совершенно застывшим лицом протянув ей коробочку. — Думаю, хватит на несколько раз.

Свельд не стала расспрашивать Сварту, как это ей удалось, что пришлось пережить.

— Если Сварта добыла его, значит, место под крышей у Орма дороже того, чем пришлось заплатить за “дыхание грез”, — мимоходом подумала Свельд.

Убедить Орма взять к себе Сварту оказалось нетрудно. Считая, что Руни придется постичь очень многое, он сразу понял, насколько удобно иметь в замке ту, что служила у Бронвис.

Прислужница быстро пришла в себя и начала общаться с другими. Она избегала лишь Свельд, но лесянка легко примирилась с неблагодарностью Сварты. Это было удобно! Свельд очень боялась, что Сварта станет искать ее дружбы, пытаться открыть свое сердце, признаться, как ей удалось раздобыть роковое “дыхание грез”. Свельд не хотела этого знать!

Решение Орма жениться на Рыси взбудоражило всех. Неожиданный взрыв, гибель брата, смерть лучшего друга, и тут же — скоропалительный брак! Почему Орм не хочет хотя бы дождаться окончания траура? И зачем ему Рысь? Неужели Орм хочет остаться без сына? Вопросов хватало, но кто мог ответить на них?

До обряда еще оставалось четыре часа, когда Свельд попросила служанок оставить ее вместе с Руни. Подсев к сестре и обнимая ее, Свельд старалась унять дрожь в руках. Вдруг все это бессмысленно? Руни не чувствует яда в запахе стронга, который способен лишить человека рассудка… Так может, оно на нее не подействует, это “дыхание грез”?

— Я люблю тебя, Руни… Я очень хочу помочь… Я достала лекарство, оно дает счастье… Ты сможешь забыть обо всем! Ты забудешь все муки, всю горечь, которую ты испытала… Ты станешь счастливой… Очень счастливой! — шептала она сестре, гладя ее непокорные локоны. — Только попробуй вдохнуть!

Свельд боялась, что Руни ее оттолкнет или выбьет коробочку, но та не двигалась. Поначалу это немного утешило, но очень скоро Свельд поняла, что усилия были напрасны: сестра не умела дышать порошком, а она не могла научить ее.

— Что же мне делать? Как быть? — лихорадочно думала Свельд.

Неожиданно взгляд задержался на кувшине с вином. Непонятно, зачем он был в комнате, так как лесянки не пили его, отдавая предпочтение соку или обычной воде. Осторожно сняв кувшин с полки, Свельд достала бокал и влила в него темный напиток, предварительно всыпав две трети “дыхания грез”. Порошок растворился. Лесянка, с минуту подумав, стряхнула в бокал Руни все, что еще оставалось в коробочке.

— Выпей, — сказала она.

Руни сделала это. Внимательно глядя в лицо сестры, Свельд со страхом признавалась себе, что не видит особенных перемен. Лишь дыхание Руни слегка участилось, и чуть посветлели глаза. А потом ее тело пронзила дрожь, и лесянка без чувств соскользнула на пол.

Свельд всерьез испугал этот обморок, ей на миг показалось, что сестра умерла. Но, склонившись к ней, Свельд облегченно вздохнула: биение сердца было отчетливым. Обморок Руни длился недолго, лесянка открыла глаза. Они стали другими: исчезло сияние искр, синеву поглотил темный мрак. В них как будто не было жизни.

Тем не менее, Руни покорно исполнила все, что сказала сестра. Платье было надето, волосы убраны, на лицо нанесен подобающий грим. Провожая ее к разноцветным носилкам у входа, Свельд вздохнула спокойно, поверив: во время обряда Руни ответит: “Да”.

Получив приглашение, Хейд очень долго не верил глазам. Человек Двора перечел его несколько раз, чтобы знать, не пригрезилось ли ему это.

— Оставить Бронвис ради дикарки? Не верю! Придется пойти и взглянуть, — думал Хейд, не сводя взгляд с красиво прорисованных букв.

В нужный час он был в Храме. Пришло очень мало гостей. Был Вальгерд вместе с Хлудом.

- А их-то кто звал?” — удивленно подумал Хейд.

Еще кое-кто из числа мелких вирдов в окружении свиты. А Норта не было!

— Чтобы Хранитель отсутствовал на торжестве? Плохой знак! — пронеслось в голове, когда Хейд убедился, что больше никто не придет.

Появление Орма и Руни вызвало шок. Эти двое казались лишь собственной тенью. Куда подевалась уверенность Орма в себе? Победитель вдруг чем-то напомнил мальчишку, который нарушил запрет. Фиолетовый бархат с отделкой из меха серого Бера похож был на маскарадный костюм.

— Хоть бы уж догадался одеться в черное! — подумал Хейд.

У него было чувство, что он не на свадьбе, а…

— Это начало конца! Не хватает лишь гроба, — мелькнуло в мозгу, когда Хейд устремил взгляд на Руни. В своем белом платье, расшитом розовым жемчугом, в алом плаще, отороченном мехом ласочек, эта лесянка напомнила статую.

Глядя на Руни, Хейд невольно поежился. Память воскресила легенду о мертвой невесте, которой в столице пугали повес. Белый призрак, восставший из гроба в поисках жертв…

— Неужели Орм просто ослеп? Как он может жениться на ней? — промелькнуло в мозгу.

И все сплетни об Эрле и Руни, о взрыве, о нынешней свадьбе вдруг стали единой картиной.

— Да, было время, когда, Орм, я ненавидел тебя, — думал Хейд. — Но такого тебе не желал! Убить брата, чтобы забрать его женщину… Каждый день видеть мертвый, потерянный взгляд, воскрешающий в памяти все совершенное… Жить с этим грузом… В ней, в Руни, твоя настоящая, самая страшная кара… Мне жаль тебя, Орм!

“Это проклятый брак! — утверждали потом между вирдов. — Нам был Знак Богов!” Едва Орм вместе с Руни и свитой вернулся в свой замок, ему в ноги бросился конюх, моля о прощении.

— Сжальтесь! Хотя бы в такой день!

Услышав, о чем идет речь, Победитель был потрясен. Пропал Фрейр! Знаменитый конь, породивший немало легенд в Гальдорхейме, взбесился. В то время, когда Орм был в Храме, конь в щепы разнес загородку в своем стойле, вышиб копытом засов, расшвырял набежавших конюших и скрылся в лесу.

— Мы искали его, где могли, но без толку! Фрейр просто исчез, растворился!

— Так значит, вы бросили Фрейра в лесу? Поискали для виду и тут же вернулись назад, полагая, что я вас прощу ради свадьбы?! — вспылил Орм.

— О нет, господин! Ваши слуги по-прежнему ищут коня! Но на высохшей хвое от дроммов нет даже следов!

— Всем немедленно в лес! Отыскать коня, где бы он ни был! — скомандовал Орм.

Обернувшись к жене, неподвижно стоявшей с ним рядом, он сказал:

— Я не думал, что все будет так! Мне придется на время покинуть тебя. Ты же знаешь, как важен для нас этот конь. Я вернусь… Я вернусь очень скоро, любовь моя!

Если Руни что-то и слышала, то не показала. Она как стояла, смотря в одну точку, так и осталась стоять. Не желая терять драгоценное время, Орм, в той же одежде, в которой был в Храме, рванулся к коню, подведенному слугами, чтобы ехать на поиски. Он собирался, подъехав к жене, вновь сказать что-то Руни, но лошадь дико всхрапнула и в ужасе ринулась прочь, чуть не сбросив его.

Вирды… Слуги… Невольницы… Все они замерли. Каждый из них еще помнил, как кони, собаки, бродячие кошки и птицы тянулись к лесянке, пришедшей к ним в замок. Но Орму было некогда думать над тем, что случилось. Ударив коня, он понесся к мосту через ров.

Орм уехал. Толпа не сводила глаз с Руни, однако лесянка, нежданно ставшая Орму супругой, как будто не видела их. Солнце било ей прямо в глаза, но она не пыталась ни сдвинуться с места, ни просто прикрыть их. Минуты текли…

— Она что же, так будет стоять здесь весь день, точно кукла? — спросил вслух один из прислужников, и по толпе пробежала странная дрожь.

Точно кукла! Они не забыли несчастных невольниц, сраженных какой-то болезнью, и ужас объял сердца всех. Неужели болезнь возродилась в лесной Белой Рыси, теперь ставшей их госпожой?

— Позовите Свельд, пусть она уведет ее, — раздался голос Эмбалы, и слуги поспешно исполнили этот приказ.

Возвратившись к себе, она долго ломала голову над произошедшим с лесянкой. Эмбала не сомневалась, что Сила угасших Потоков, к сожалению, здесь не при чем. “Перекресток” разрушен Выродком!

— Но она стала такой, как Траэль! Как другие ослушницы! — с тайным злорадством подумала Эмбала. — Это хорошая кара… Но как? Как возможно без Силы Потоков добиться такого эффекта?

— В лесянке сейчас нет души! Здесь одна оболочка… — отчетливо вдруг прозвучало в мозгу. — Расщепление тела и духа владеющих Силой смертельно опасно…

И, вздрогнув, Эмбала опять повторила: “Смертельно опасно… Вот только кому?”

…Ночной сумрак сгустился, и голод прогнал сон… Бесшумно скользнув из дупла, рысь застыла на ветке… Спустилась на землю и тенью скрылась в кустах. Рысь была молодая, в красивой желто-коричневой шкуре, покрытой темными пятнами… Просто дикая рысь! Голод… Жажда… Потребность движения… Радость охоты… Избыток сил… В ее жизни, лесной жизни дикого зверя, все было понятно и просто… До этой загадочной ночи, сломавшей ее!

…В тот момент инстинкт ясно сказал ей: “Опасность!” Но где? ЭТО рухнуло сверху, упало, как липкая сеть… И весь мир закружился, меняя свой цвет, запах, вкус… Вызывая неведомый страх… ЭТО не было хищником или добычей… Инстинкт внушал ей одно:

— Возвращайся! Скройся в темном дупле, где тебя не достанут враги!

К счастью, рысь не ушла далеко… Но взобраться на дерево было не просто, глаза застилал непонятный туман… Она даже забыла про голод! Красивое гибкое тело трясла незнакомая дрожь…

Оказавшись в дупле, рысь свернулась клубком. Это не был привычный сон кошки из леса. Как будто бы черная бездна втянула ее, гася память… О чем? Пробуждая… Что? Разум дикого зверя не в силах был это осмыслить, понять… Он мог лишь подчиниться тому, что нежданно ПРИШЛО и ВОШЛО!