Маленькая жестокая правда

Глава 1

– Кто-нибудь видел спасательный жилет Уильяма Фолкнера?

В свое время эта фраза тети Оливии, которую она прокричала с верхнего этажа, могла бы показаться мне странной. Но сейчас я и бровью не повела. Потому что жившую в семье огромных размеров собаку породы бернский зенненхунд звали Уильям Фолкнер и потому что у нее был собственный спасательный жилет. Черт, да я готова была даже поспорить, что на этом жилете вышита монограмма!

Мамочки дебютанток украшают монограммами все, что можно.

Единственным, что удивило меня в вопросе тети Оливии, было то, что она, крайне организованная и всегда собранная, понятия не имела, где находится жилет Уильяма Фолкнера.

– Напомни мне, почему мы прячемся в кладовой? – спросила я Лили, которая затащила меня сюда минут пять назад и с тех пор говорила не громче шепота.

– Это же выходные перед Днем поминовения [2], – еле слышно ответила Лили. – Мама всегда немного нервничает, когда мы открываем на лето дом у озера, – моя кузина понизила голос для пущего драматизма: – Даже у ее списков есть списки.

Я бросила выразительный взгляд на Лили.

– Лично я составляю разумное количество списков! – зашептала в свою защиту Лили. – И их было бы куда меньше, прояви ты хотя бы каплю интереса к подготовке к колледжу.

Лили Тафт Истерлинг была такой же высокоорганизованной, как и ее мама, и они обе почему-то были уверены, что осенью я отправлюсь учиться в университет вместе с Лили. Как мне сообщили, поступление в это замечательное учебное заведение было семейной традицией.

Но у моей семейной ветви были свои собственные традиции. Обман, предательство, вишневый чизкейк без выпечки…

– Мне кажется, или в этой кладовке было куда больше еды? – спросила я Лили, чтобы она не успела прочитать мои мысли.

– Мама готовится к поездке на озеро, как специалист по выживанию готовится к концу света, – шепотом ответила мне кузина и тут же замолчала, услышав приближающиеся шаги, которые стихли прямо напротив нашего убежища.

Я задержала дыхание, и через мгновение дверь кладовки распахнулась.

– Hasta la vista…[3] Лили! – Младший брат Лили, Джон Дэвид, захихикал и принялся обстреливать нас из нерфа.

Пригнувшись, я заметила, что наш противник, под глазами которого были проведены черные полоски, одет в камуфляж и огромный спасательный жилет, явно принадлежащий собаке.

– Я изо всех сил стараюсь избегать братоубийства, – милым тоном сказала Лили. – Однако…

Это слово само по себе уже должно было означать угрозу, но тем не менее я решила пояснить.

– Однако, – подхватила я, надвигаясь на Джона Дэвида, – щелбаны никто не запрещал.

Я поймала его.

– Не лезь на рожон, – Джон Дэвид тщетно старался высвободиться из моей хватки, – а то получишь!

– Это ты сейчас получишь щелбан!

Лили смотрела на нас так, словно мы устроили борьбу в грязи прямо посреди воскресного бранча.

– Что? – невинно спросил Джон Дэвид, которому не удалось укусить меня за подмышку.

– Вы двое плохо влияете друг на друга, – заявила нам Лили. – Знаешь, Сойер, иногда я готова поклясться, что он – твой брат, а не мой.

Лили всего лишь хотела меня поддразнить, но я застыла на месте. Моя кузина даже не догадывалась – ни чуточки – о том, что только что произнесла.

Она понятия не имела, насколько права.

Джон Дэвид воспользовался моментом и все-таки вывернулся из моей хватки. Он как раз снова прицелился в нас из своего оружия, когда из-за угла вышла тетя Оливия.

«Готова поклясться, что он твой брат». Слова Лили эхом раздавались у меня в голове, но я заставила себя сосредоточиться на настоящем – и на гневном выражении лица своей тетушки. Я загородила собой Джона Дэвида и невозмутимо улыбнулась ей.

– Тетя Оливия, – произнесла я ровным голосом. – Мы нашли жилет Уильяма Фолкнера.

Нас с Джоном Дэвидом без суда и следствия признали виновными в «совершенно неуместном сейчас баловстве» и в том, что мы «честное слово, вымотали уже все нервы», и приговорили к загрузке вещей в машину. Но у меня и в мыслях не было жаловаться – мне нужно было на что-то отвлечься.

Несколько месяцев назад я переехала в дом своей бабушки по материнской линии сразу после того, как она предложила мне выгодную сделку: если я буду жить с ней и приму участие в сезоне дебютанток, она оплатит мое обучение в университете. Я согласилась, но не из-за траста в полмиллиона долларов, который теперь был оформлен на мое имя. Я охотно стала частью этого роскошного, сверкающего мира, потому что отчаянно хотела узнать, кто из великосветских отпрысков сделал ребенка моей маме, когда она сама была Дебютанткой.

И я получила ответ на этот вопрос. Но Лили ничего об этом не знала. Потому что это был ее отец. Муж тети Оливии и мой дядя Джей Ди.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Сойер? У тебя какой-то осунувшийся вид, милая. – Тетя Оливия держала в руке свой список задач, который был записан на не меньше чем на восьми клейких листочках. И я готова была поспорить, что в этом впечатляющем списке не было пункта: «Выяснить, что девятнадцать с половиной лет назад мой муж переспал с моей младшей сестрой и она забеременела от него».

Точно так же там не было и пункта о том, что эта самая сестра решила специально забеременеть из-за одного идиотского, убого пакта.

– Со мной все в порядке, – ответила я тете Оливии и мысленно добавила это к списку лжи, которую я нагородила за последние шесть недель.

В обычных обстоятельствах тетя Оливия наверняка постаралась бы накормить меня как следует, но сегодня ее мысли явно были заняты куда более важными вещами.

– Я забыла о резервном запасе авокадо, – вдруг произнесла она. – Нужно быстренько съездить в магазин и…

– Мама, – Лили подошла и встала перед тетей Оливией. Внешне они были не сильно похожи, но, если речь шла о хороших манерах и стиле поведения, их можно было принять за близнецов. – Тебе не нужно ехать в магазин. У нас будет полно авокадо. Все будет хорошо.

Тетя Оливия выразительно посмотрела на Лили:

– «Хорошо» – это не тот стандарт, к которому стремятся женщины из семьи Тафт.

Лили аккуратно вытащила список из рук своей матери.

– Все будет просто идеально!

В разговор вмешалась третья Тафт.

– Уверена, так оно и будет, – великая Лилиан Тафт знала толк в эффектных появлениях. Сегодня на ней были надеты льняные укороченные брюки – ее интерпретация повседневной одежды. – Сойер, милая, – бабушкин взгляд остановился на мне, – я надеялась, что сегодня утром ты поможешь мне с кое-каким делом.

Это был приказ – не просьба. Я перебрала в уме все правила и социальные условности, которыми пренебрегла за последние двадцать четыре часа, но не вспомнила ничего настолько серьезного, чтобы Лилиан захотелось поговорить со мной наедине.

– Нам ждать тебя, мама? – спросила тетя Оливия, бросив взгляд на часы.

Лилиан отмахнулась от вопроса:

– Отправляйтесь на озеро, Оливия. Успеете до пробок. А мы с Сойер вас догоним.