Малявка

Глава 20

Я нервничала настолько сильно, что даже немного разболелась голова. Может, я поступаю неправильно? Может, вся моя затея изначально была обречена на провал? Не знаю. Крепко держа руку Габриеля в своей руке, я подошла к двери. Как и тогда, так и сейчас она оставалась незапертой. Папа часто во время пьянок и после них был просто не в состоянии повернуть ключ в замочной скважине, поэтому за этим приходилось следить мне.

Открыв дверь, я несколько секунд не решалась войти внутрь, но всё же пересилила себя. В квартире стоял тяжелый, тошнотворный запах перегара. Понадобилось еще немного времени, чтобы привыкнуть к нему. Борясь с чувством отвращения и тошноты, я пошла вглубь квартиры. Везде горел свет, валялись пустые бутылки, царил невероятный бардак. Я сразу заметила, что многих вещей с момента моего ухода уж нет. Наверное, перепродал кому-нибудь, чтобы купить очередную порцию выпивки. Страшно, мне стало по-настоящему страшно. Такое ощущение, словно я нахожусь в берлоге какого-то дикого зверя.

— Уютненько, — съязвил Габриель, пиная носком своего до блеска начищенного, мною начищенного ботинка, пустую бутылку из-под водки.

— Не смешно, — недовольно пробормотала я.

Из комнаты отца доносился звук телевизора. Мы прошли туда. Папа валялся на диване, подложив руку под голову. Рядом стояла недопитая бутылка с каким-то алкоголем. Господи, да где же он деньги берет на него?! Учитывая, сколько таких пустых бутылок мы нашли, он должен был уже всю квартиру продать.

— Папа? — тихо спросила я, потому что, то существо, которое я видела перед собой, едва походило на моего родителя.

Он с трудом поднялся и посмотрел в нашу сторону. Худой, заросший, грязный с болезненно-желтым оттенком кожи. На это было жутко смотреть, особенно жутко, когда я маленькая помнила своего отца хорошо одетым, чистым и всегда пахнущим дорогим одеколоном.

— Кто пришел, — папа криво заулыбался. — Какие люди! И без охраны?

— Пап, мы пришли тебя проведать, — сдавленно проговорила я, усердно борясь с эмоциями.

— Какая честь, — он взял бутылку и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Создавалось такое ощущение, что отец пил не алкоголь, а воду, настолько просто и легко давались ему эти проклятые глотки.

— Мы помочь тебе хотим, — я продолжала говорить спокойно, но голос начинал дрожать.

— Чем? — он пьяно хохотнул и, пошатываясь, встал с дивана. — Хочешь своему папочке подкинуть деньжат? М? — отец начал наступать в нашу сторону, поэтому Габриель тут же завел меня к себе за спину.

— Короче, Андрей, так больше продолжаться не может. Тебе уже пора лечиться и собственно этим мы и хотим заняться.

— Лечиться? Я что, по-вашему, больной? — папа прищурился и презрительно посмотрел на нас.

— Нет, черт тебя дери, здоров как бык, — вспылил Габи.

— Ты мне тут не выступай! — прикрикнул отец. — Нормально всё со мной, а вы лучше катитесь на все четыре стороны. Лекари мне здесь нашлись! Да что вы в моей жизни понимаете?! А с тобой, — он ткнул в Габриеля пальцем, — мы вообще давно в расчете. Вон у тебя девка теперь есть, так что ею и занимайся. Хотя, дам тебе совет на дорожку, держи ее у своей ноги, а то, как мамаша может пойти по рукам, это у них в крови.

Я видела, как меняется лицо Габи, и это было жутко. Глаза потемнели от злости, губы превратились в тонкую белую полоску, желваки задвигались. Он схватил отца за шиворот и, кажется, уже был готов ударить, но в последний момент лишь сильно тряхнул и бросил на диван.

— Мешок дерьма, — процедил сквозь зубы Габриель и, взяв мен за руку повел прочь.

Домой мы ехали в полном молчании, я всем своим нутром ощущала, что Габриель зол, дико зол. Его сердитый взгляд был устремлен на дорогу, а пальцы уж слишком сильно сжимали руль, настолько сильно, что костяшки побелели. Я чувствовала себя наивной дурной и виновницей того, что хороший вечер у дяди Коли превратился в прах.

— Прости, — я уже и сама смутно понимала, за что прошу прощения.

— Здесь нет твоей вины, — жестко ответил Габи.

— Но ты злишься, я же вижу.

— Я злюсь не на тебя, а на твоего папашу недоразвитого, — Габриель полез в бардачок за пачкой сигарет. Закурив, мне показалось, что он немного расслабился.

— Наверное, ты был прав, — я хмурым взглядом посмотрела в окно. — Не стоило вообще к нему ехать. Время идет, а я для него по-прежнему остаюсь шлюхой.

— Не расстраивайся, — Габи положил одну руку мне на колено. — Он уже остатки мозгов пропил и не знает, что говорит.

Когда мы вернулись домой, я быстро переоделась и легла спать. Хотелось забыться сном и не травить себя мыслями об этой «теплой» встрече.

***

Я сидел на кухне и курил. Поля давно спала, а ко мне сон никак не шел. В голове еще звенели слова этого урода. Тварь! Дочь его шлюха. Я бы показал ему, кто тут шлюха, но… Хватит с меня драк с пьяницами.

Закуривая всё новую и новую сигарету, я нервно вертел в руках мобильник. Утром же позвоню Мишке, у него родственник в больнице работают, договорюсь, чтобы Андрюху забрали на лечение. Тут и тупице понятно, что этот засранец сам в клинику не ляжет, а раз так, то я сам его туда упеку. Пусть кодируют, делают, что хотят, но выбивают из него это дерьмо. Такой план немного успокоил меня.

За окном уже появились первые предрассветные намеки и уже пора, наконец-то немного поспать. Потушив недокуренную сигарету, я встал из-за стола и заметил, что мой мобильник завибрировал. Я его поставил на беззвучный режим, когда мы возвращались домой и уже забыл об этом. На экране отобразился незнакомый номер. Мне постоянно звонят с чужих номеров, издержки работы, да и обычный человеческий фактор — забыл, потерял, украли. Один только Мишка за последний год сменил четыре телефона. Казалось бы, что тут уже может быть удивительного, а какой-то червячок сомнений всё равно проник в душу. Я насторожился и, игнорируя нежелание отвечать, всё же ответил:

— Весь во внимании.

— Габриель, это ты? Я уже думала, что не дозвонюсь. Удивительно, но ты не сменил номер, впрочем, это так в твоем стиле.

Меня будто током ударили, чувство дежавю вызвало тошноту. Я зажмурилась, затем резко открыл глаза, нет, я не спал, определённо не спал, а лучше бы это было именно так. Черт!

— Какого хрена ты мне звонишь, София? — мой голос источал отвращение и неприязнь.

— Соскучилась, любимый.

От одного лишь слова «любимый», что прозвучало в ее исполнении я чуть не блеванул. Такое обращение как минимум можно трактовать издевкой. Да и вообще услышать голос Софии спустя столько лет, казалось мне чем-то нереальным, противоестественным. Нужно было сменить номер, но я как-то не заморачивался по этому поводу, а стоило бы.

— Да ну? — я нервно хохотнул.

— Ты не веришь мне? — ее тон звучал оскорбленно.

— Чего надо? — металл в моем голосе удивлял даже меня.

— Габи, зайчик, не будь ко мне так жесток.

Я выругался матом про себя. Хотелось запустить телефон в стену, но я сдержался. Было удивительно ощущать злость и отвращение к девушке, которую я когда-то так страстно любил. Если честно, мне казалось, что отзвуки этой любви всё еще слышны в моем сердце, но сейчас, услышав голос Софии, я четко осознал, что ничего совершенно ничего больше не испытываю к ней. Она сама уничтожила меня, и дороги назад уже нет.

— Ты как? С головой дружишь? Решила вспомнить обо мне? Деньги понадобились? Или очередной хахаль бросил?

— Габриель, прошло уже столько времени. Я многое переосмыслила, повзрослела. Я просто была тогда еще юной и глупой, понимаешь?

Хотелось смеяться, вот прям от души. Если бы не было Поли, возможно, я и повелся на эту чушь, но не теперь… Нет… Моя малая в сто раз умней Софии, хотя ей сейчас столько же, сколько бывшей было в период наших отношений. То, что сделала София никак нельзя списать на возраст и юношеский максимализм. Конечно, было немного странно, оттого, что тот образ, который мучал меня столько лет, вот так за пару коротких фраз разрушился. Всё же время немного смазывает воспоминания, и порой ты забываешь, какой же тварью бывает человек.

— Я рад, что ты осознала свои ошибки, — смеюсь.

— Так может, мы тогда встретимся? Я сейчас в городе.

— Ты меня вообще за идиота держишь? Думаешь, что после стольких лет и того, что ты сделала, я вот так просто приму тебя обратно? — ее наглость не могла не удивлять. Впрочем, София всегда была самоуверенной. — Спешу донести до тебя, что у меня уже давно есть личная жизнь. Свет клином не сошелся после твоего ухода.

— Габи, ну неужели у тебя ко мне не осталось никаких чувств? Да, я оступилась, и мне потребовалось почти пять лет, чтобы это понять. Теперь я стала другой. В конце концов, все имеют право на ошибку.

— Мне всё равно, ясно? И не звони мне больше, — я сбросил вызов и тут же занес номер в черный список.

Меня всего немного потряхивало, но твердая убежденность, что всё было сделано, верно, немного угомонила разыгравшиеся нервы.

Про сон, конечно же, я мог смело забыть. Поэтому с первыми лучами солнца, я уехал на работу, оставив Поле краткую записку с пожеланиями доброго утра. Сегодня у нее был выходной, поэтому с моей стороны было бы кощунством будить в такую рань.

Работа в офисе бурлила и кипела. У меня уже были запланированы две встречи с поставщиками продукции. Я искренне радовался тому, что различные дела не позволяли думать мне об этой дряни дольше секунды. Возмущение так и распирало меня в особенности эта дикая наглость. И где раньше были мои глаза? Ведь видел и знал, какая она и всё равно повелся. Ну, дурак, что тут еще добавить?

Пока проверял смету, ко мне в кабинет вошла секретарша с чашкой кофе без сахара. Хорошая сотрудница, не дурна собой, не обделена умом, но постоянно стреляет глазками и пытается кокетничать со мной. Все эти облегающие юбки, кофточки с откровенным декольте уж чересчур большая шпилька. Обычно, это меня забавляет. Ирина готова была пойти на всё, чтобы привлечь мое внимание, не зная того, что этим маскарадом меня не взять. Сейчас же ее наряд дико раздражал. Неужели ей больше нечем заняться, кроме как задницей вилять туда-сюда?

— Ваш кофе, — секретарша аккуратно поставила чашку на стол и ослепительно улыбнулась.

— Благодарю. Ирина, давайте впредь договоримся и усвоим одно маленькое правило, здесь вам не бордель, а деловая компания, понятно? Начните уже одеваться скромней или вылетите отсюда быстрей, чем ваш бюст вывалится из декольте, — это было жестко, наверное, даже слишком, зато доходчиво.

— Простите, — Ирина виновато опустила взгляд вниз и быстро застегнула блузку на все пуговки.

— А теперь возвращайтесь на свое рабочее место.

Сделав небольшой перерыв после нескольких часов подготовки к встрече, я переговорил с Мишей и уладил вопрос насчет отца Полины. Уже к двенадцати часам дня мне позвонили и заверили, что пациент помещен в клинику. Я не вдавался в подробности, и так прекрасно зная, что Андрей без боя не дался. Главное, что теперь он находится под присмотром докторов.

До первой встречи оставалось, полчаса и ко мне в кабинет без приглашения заглянула Ирина.

— Что еще? — сердито спросил я, измерив помощницу неодобрительным взглядом.

— К вам пришел посетитель.

— У меня на это время никто не записан, — я нахмурился.

— А я вне очереди, — в дверном проеме появилась моя малая. Ее неожиданный визит в один момент утихомирил мою необузданную злость и нервозность. Я расплылся в довольной улыбке и спешно вышел из-за стола.

— Ирина, на эти полчаса меня ни для кого нет, — я закрыл дверь прямо перед носом секретарши.

— Привет, — застенчиво произнесла Поля, практически повиснув на моей шее.

— Привет, солнце, — я крепко ее поцеловал и обнял, будто мы не виделись черт знает сколько лет.

— До последнего боялась, что помешаю тебе, но так хотелось сделать сюрприз.

— Ты мне никогда не мешаешь, — я подвел Полю к дивану и сел рядом с ней.

— Ты так рано уехал, даже не позавтракал. Поэтому, я решила, что это не станет лишним, — моя малявочка достала из сумки небольшой бережно завернутый в полотенце судок с едой. От этой картины у меня даже защемило сердце.

— Спасибо, не стоило, конечно, но… Мне очень приятно, — я поцеловал Полю в лоб и взял судок.

Есть не хотелось ровно до того момента, пока я не увидел еду. В складках полотенца я нашел вилку, после чего принялся за свой обед. Это было невыразимо вкусно.

— Ты чем-то взволнован? — после некоторой паузы вдруг спросила Полина. Порой мне кажется, что это маленькое, иногда запредельно уязвимое существо с проникновенным взглядом, подернутым арктической синевой видит меня насквозь.

— Я договорился, чтобы твоего отца в клинику положили, — смотрю на свои наручные часы. — Он уже больше часа там.

Поля в удивлении посмотрела на меня, и я не мог понять: она просто в шоке или сейчас чем-нибудь треснет по голове за то, что ее ни сразу посвятили в этот процесс.

— Габи, — выдохнула малявочка и на ее глазах навернулись слезы. Она очень ранима и боюсь, что с этим уже ничего нельзя сделать. — Ты… Ты… Ты самый лучший на свете, — Поля крепко обняла меня и уткнулась носом мне в грудь.

— Ты не сердишься за то, что я не предупредил тебя? — я наколол на вилку кусочек запеченного мяса и отправил в рот, а потом обнял свою девочку в ответ.

— Шутишь? — она поднимает на меня изумленный взгляд. — Ты сделал то, чего я бы физически не смогла совершить. Надеюсь, там ему помогут.

— Эм… И еще, ключи от квартиры у дяди Коли, как я понял, так что если нужно, можешь забрать.

— Хорошо, — ее глаза светились счастьем, и это счастье так точно отпечатывалось у меня на душе.

Я оставил судок в сторону, теперь меня начал мучать голод совершенно другого рода, но времени оставалось критически мало, а секс по-быстрому — это не то, чего заслуживает Поля. Поэтому я просто хотел насладиться ее близостью, насколько сейчас это было возможным. Порой соприкосновение рук бывает гораздо интимней и глубже, чем просто секс.

— Знаешь, есть еще одна проблема, о которой ты должна знать, — как-то неуверенно начал я. Не хотелось рушить нашу маленькую идиллию.

— Какая? — Полина насторожилась, и я почувствовал, что ее тело напряглось.

— Ты только не беспокойся, ладно? Объявилась моя бывшая. Вдруг поняла свои ошибки и хочет быть со мной.

— А ты? — мне показалось, что малявочка на миг даже перестала дышать, ожидая моего ответа.

— А что я? Я, конечно, иногда бываю не в себе, но не настолько, чтобы жертвовать нашим счастьем в угоду прошлого. Просто София особа настойчивая и может заявиться к нам.

— С чего бы это? — Поля нахмурилась. — Ну, в смысле, у тебя же куча домов по всему городу, почему она может прийти именно туда?

Я и сам не понял, как загнал себя в свою же ловушку. В мыслях мелькнуло масса отборных ругательств.

— Потому что, прежде я с ней жил в этой квартире, — отведя взгляд в сторону, ответил я.

— Что? — Полина отпустила мою руку и встала на ноги. — Ты это сейчас серьезно?

— К сожалению, да.

— И когда бы ты мне об этом сказал? Господи! То есть мы занимались этим на кровати, на которой ты… с ней?

— Нет, вся мебель новая, — поспешил оправдаться я, хотя прекрасно понимал, что суть ведь не в этой проклятой мебели.

— Габриель, — малая осеклась, но даже в том, как она произнесла мое имя, чувствовалось всё то, что сейчас переполняло Полю. — И когда ты мне собирался об этом сказать? — ясные голубые глаза посерели, будто над океаном разыгралась буря.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но, послушай, сейчас ведь проблема не в этом…

— Правда? — малявочка нервно хохотнула. — А в чем? В твоей бывшей? Знаешь, мне правда уже надоело, что она дамокловым мечом висит над нами. Она, она и только она. Я ведь тоже не железная. Габриель, ты полная задница, понятно? — то, что Полина даже не умела хорошенько выругаться матом мне бесконечно в ней нравилось.

— Не спорю, но послушай меня…

— Нет, — твердо ответила малая. — Разберись с собой, со своей бывшей, а потом приходи ко мне, ясно? — она стремительно вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

Я тяжело вздохнул и уронил голову в руки. Хотелось как лучше, а получилось через одно место.