Малыш Джимми

5

Мэй приготовила специальный ужин, все, что любил Джон: Солсбери стейк, приготовленная на пару фасоль, картофельное пюре с добавлением белого хлеба, пиво в банке и желез из бойзеновых ягод на десерт. На столе стояли кетчуп, первоклассный подливка, вустерширский соус, соль с перцем и сахаром, маргарин и банка сгущенного молока. Она готовила блюда до полуночи, а после поставила их в духовку, чтобы они не остыли к приходу Дортмундера в 3:45.

Когда он вошел, то по опушенным плечам она поняла, дела закончилось неудачей. Может подождать и поговорить с ним в другой раз? Нет. Если она будет дожидаться хорошего настроения Джона Дортмундера, то они очень сильно состарятся, прежде чем ей выпадет такой случай.

Он бросил сумку с инструментами на серое кресло. Послышался лязг. Затем расстегнул черную куртку, снял черные перчатки, покачал головой и произнес:

— Даже не знаю, Мэй. Я просто не знаю.

— Что-то не так?

— Двадцать пять минут я продирался сквозь ту дверь. Все сделал правильно, подкопаться не к чему, все идеально. Ни звука, ни вздоха. Я прохожу через дверь, включаю свет… и знаешь что?

Она покачала головой:

— Даже не представляю.

— Пусто.

— Пусто?

— Начиная с прошлого вторника и до сегодня, — продолжил он, размахивая одной рукой, — они сворачивают свой бизнес. Можешь такое представить себе? Еще в прошлый четверг я прогуливался там, и они работали, да у них были 50 %-ые распродажи, но они работали. Кто думал, что они закроются?

— Временами бывает тяжело, — произнесла Мэй.

— Хотел бы я добраться до хозяина этого магазина и настучать ему прямо по голове.

— Ну, это ведь и не его вина, — успокаивала Мэй. — Он наверно тоже расстроен закрытием.

С циничным выражением лица Дортмундер покачал головой и ответил:

— Не так чертовски, как я. Он «поднялся» на продаже, будь уверена в этом. А что получил я? Полный ноль.

— В следующий раз все будет по-другому, — женщина не знала, как еще его утешить. — Иди, умывайся. Я приготовила тебе вкусный ужин.

Дортмундер кивнул, тяжело и обреченно. По дороге в ванную пожимая плечами, по-прежнему в куртке, он пробормотал:

— Жить на деньги женщины, — и снова покачал головой.

Мэй скривила лицо. Он всегда произносил эту фразу, когда дела шли плохо. Истинная правда. Когда он не приносили домой деньги, они вынуждены были жить на ее зарплату и «льготы» из «Бохэк», но она не возражала. И об этом она сказала ему уже сотню раз. На самом же деле она возражала лишь против одного — его фразы:

«Жить на доходы женщины». Когда она слышала эти слова, у нее складывалось ощущение, что он не хочет иметь ничего общего с кассиром из «Бохэк». Ах, ладно. Он ничего плохого не имеет в виду. Мэй направилась в кухню, чтобы подготовить ужин, а также поменять сигарету в уголке рта. Та сгорела настолько, что была сейчас не больше крохотного уголька, который обжигал ее губы. Она подняла руку, вытащила горящий окурок изо рта и опустила его в раковину, где он полностью потух. Мэй сразу же достала пачку Лаки страйка из кармана свитера и выдернула оттуда сигарету. Это напоминало извлечение жертвы из смятого автомобиля после несчастного случая. Высвободив сигарету, она выпрямила и разгладила ее, а затем отправилась на поиски спичек. В отличие от большинства заядлых курильщиков она не умела зажигать новую сигарету от старой, ведь она скуривала ее настолько, что от той практически ничего не оставалось. Так что у нее была постоянная проблема со спичками.

Как сейчас, например. Во всей кухне их не нашлось. Вместо того чтобы продолжить охоту на спички по квартире, женщина повернулась к газовой горелке, наклонилась и начала подкрадываться к пламени, как слишком любопытный человек к чужому окну. Запах сигаретного дыма смешался с вонью паленой брови. Закрыв глаза, она отскочила назад, запыхтела, потрясла головой, протерла глаза, выключила плиту и занялась ужином.

Дортмундер сидел за столом в гостиной, когда она внесла две тарелки с горячим, удерживая их разноцветными прихватками. Джон посмотрел на еду, которую она поставила перед ним и почти заулыбался.

— Выглядит замечательно, — сказал он.

— Думаю, тебе понравится, — и она села напротив него.

Какое-то время они ели, не произнося не звука. Она не хотела спешить с этим разговором, а по факту она даже не была уверена, как его следует начинать. Все что она знала — разговор предстоит нелегкий.

Мэй подождала, пока они съели желе, и выпили кофе, а затем решилась:

— Сегодня звонила мама Марча.

— О, нда? — в его голосе его не послышался интерес, но не было и подозрения.

«Какой же он простой, честный и доверчивый мужчина», — подумала Мэй, глядя на него. Он снова почувствовала те же эмоции, ту же нежность, когда они впервые встретились, когда она поймала его на воровстве в «Бохэк». Тогда он не убежал, не солгал, не жаловался и не ссылался на какие-то проблемы. Он просто стоял с таким побежденным и расстроенным видом, что у нее духа не хватило выдать его. Мэй даже помогла ему упаковать нарезанный сыр и пачку болонской копченой колбасы обратно под подмышки. И сказала: «Слушай, а почему бы нам не объединиться?». А он ответил: «Всегда любил кофе в Бохэк». Это были его первые слова, которые он сказал ей.

Она прокашлялась и почувствовала нерешительность и взволнованность. Больше она этим заниматься не будет. Мэй ненавидела моменты, когда ей приходилось манипулировать своим мужчиной, но, в конце концов, это для его же блага.

— Она сказала мне, мама Марча сказала мне, что Энди Келп по-прежнему пытается организовать похищение.

Ложка с желе замерла в руке Дортмундера, взглянув на нее с отвращением, он все же отправил ее в рот.

— Он хочет, чтобы Стэн сел за руль, — продолжила Мэй, — но тот без тебя не хочет ввязываться в дело.

— Это хорошо, — ответил Джон.

— Я беспокоюсь о Келпе. Ты знаешь, какой он, Джон.

— Знаю, у него дурной глаз. А еще он неблагодарный и не умеет держать рот на замке. Давай не будем портить хороший ужин разговорами о Келпе.

— Я просто беспокоюсь о женщине, с которой он свяжется. Ты ведь понимаешь, кто-то должен заняться ребенком.

Дортмундер нахмурился:

— Каким ребенком?

— Тем, кого они собираются похитить.

Дортмундер качнул головой:

— У него никогда не получится. Энди Келп не способен украсть даже третье место в Малой Лиге.

— Значит, будет еще хуже. Он действительно решил сделать это, ты знаешь. Он свяжется с плохими людьми, с какой-нибудь ужасной женщиной, которая не будет заботиться о ребеночке и пьяницу посадит за руль. И все они окажутся в беде.

— Хорошо, — произнес Дортмундер.

— Но что, если ребенок получит травму? Что, если полиция окружит их убежище и устроит перестрелку?

— Перестрелку? С Келпом? Он так боится пистолета, что сразу же сдастся, капитулирует еще в начале погони.

— Но как насчет других людей? Никто не знает, с кем он может связаться.

Дортмундер выглядел огорченным. Мэй знала, что он действительно очень долго дружил с Келпом. В конце концов, может быть, еще есть шанс. Однако выражение лица Джона быстро сделалось упрямым, и он произнес:

— Главное, что он не связался со мной. Он сглазил меня и приносил мне долгое время одни лишь неудачи.

Мэй намеревалась привести ему еще один аргумент, затронуть их дружбу, но все-таки решила не делать этого. Он настолько зол сейчас, что будет отрицать дружбу, а потом, попозже, не захочет отказаться от своих слов. Пускай все уляжется.

Они расправились с желе. Мэй снова решила попробовать счастья, но уже совершенно с другой «стороны»:

— Я еще раз прочитала книгу. Знаешь, довольно таки неплохо.

Он взглянул на нее:

— Какую книгу?

— Ту, которую дал нам Келп. О похищении.

Он выпрямился и хмуро оглядел комнату:

— Мне казалось, что я выбросил ее.

— Я достала еще одну копию, — она взяла ее у Келпа, но решила промолчать об этом.

— Зачем она тебе?

— Хотела перечитать, разобраться, может у Келпа действительно была хорошая идея.

— Келп и хорошая идея, — он доел десерт и потянулся за чашкой кофе.

— Он молодец, что поделился ее с тобой, — сказала женщина. — Вот только сделал это немного неправильно.

— Келп принес мне план.

— Чтобы ты осуществил его. Разве ты не понимаешь? В книге есть план, но ты должен был его изменить, переделать, чтобы он соответствовал реальному миру, твоим друзьям и местам и всем остальному. Ты должен был стать «aw-tour».

Он поднял голову и посмотрел на нее:

— Я стать что?

— Я прочитала одну статью в журнале. Речь шла об теоретических основах кино.

— Теория о фильмах.

— Ее называют «теория aw-tour». По-французски, я говорю о писателе…

Он развел руками:

— Какое, черт возьми, я имею отношение к фильмам?

— Не кричи на меня, Джон, я пытаюсь объяснить тебе. Суть в том…

— Я не кричу, — произнес он и начал сердиться.

— Ладно, ты не кричал. Так вот, суть в том, что в фильмах писатель на самом деле не настоящий. Настоящий автором является директор, потому что он берет то, что сделал писатель и соединяет с актерами, местами, где будут проходить съемки фильма, и так далее.

— Писатель это вовсе не писатель, — повтори Дортмундер.

— Такова теория.

— Немного теории.

— Поэтому они называют его «aw-tour», — объяснила она, — в переводе с французского оно означает «автор».

— Не понимаю, о чем мы разговариваем, но мне становиться интересно. Почему французский язык?

— Без понятия. Наверное, более стильно, изящно. Как «chifferobe»(шифоньер).

— Как?

Она чувствовала, как они уходят от темы разговора.

— Не бери в голову, — ответила Мэй. — Суть в том, что ты мог бы стать aw-tour в похищении. Как кинорежиссер.

— Хорошо, я, мне кажется, что вся эта теория… — он замолчал и его глаза с подозрением посмотрели на нее. — Минуточку. Ты хочешь, чтобы я занялся этим делом!

Она колебалась. Она прижала салфетку к груди. Сейчас или никогда.

— Да, — ответила Мэй.

— Значит, тогда ты сможешь заняться малышом!

— Отчасти. А также потому, что все эти ночные кражи не для тебя Джон, поверь мне. Ты уходишь, рискуешь своей свободой для…

— Не напоминай мне.

— Но я хочу напомнить тебе. Если тебя снова поймают, ты превратишься в закоренелого преступника, рецидивиста, разве я не права?

— Если я буду держаться подальше от Келпа, этого не произойдет. И скоро удача вернется ко мне. Моя полоса неудач только из-за Келпа.

— Как, например, сегодня? Он виноват в закрытии магазина? Ты не виделся с ним две недели, после того как вышвырнул его отсюда.

— Нужно время, чтобы снять проклятье. Послушай, Мэй, я плохо справляюсь со своими обязанностями, но я…

— Ты знаешь, что я не это имею в виду. Эти мелкие «шалости» не для тебя. Тебе необходимо одно крупное дело раз в год, чтобы ты мог все хорошо продумать и после чувствовать себя комфортно с небольшим счетом в банке.

— Такой работы больше нет. Вкратце вот как все выглядит. Никто больше не пользуется наличными. Везде чеки и кредитные карты. Открываешь кассу, а там куча монет и квитанций с Мастер чарджа. Заработную плату выдают по чекам. А ты знаешь, что в Манхэттене есть один паренек, которые продает хот-доги на улице и принимает оплату кредиткой?

— Может быть, это говорит о том, что у Келпа не такая уж плохая задумка. Ты можешь воспользоваться планом из книги, приспособить его к окружающему миру, превратить его в реальность. У Энди Келпа не получилось, а ты сможешь, Джон. И это совершенно не значит, что ты воспользуешься чьим-то планом, ты переделаешь его, заставишь «работать». Ты станешь «aw-tour».

— А Келп станет моим актером, хм?

— Скажу тебе правду, Джон, я думаю, ты несправедлив к нему. Я знаю, что он слишком оптимистичен иногда, но я действительно верю, он не мог сглазить тебя.

— Ты видела результаты моей работы с ним. Разве тебе не кажется, что это проклятье?

— Тебя не поймали, — напомнила она. — Ты несколько раз рисковал своей жизнью, Джон, но, ни разу, когда связывался с Энди Келпом.

Дортмундер не знал что ответить, поэтому лишь хмуро смотрел. Мэй ждала. Она привела все свои аргументы и все, что она могла теперь это ждать, когда они «просочатся» в голову Джона.

Дортмундер какое-то время сердито смотрел на противоположную стену, затем поморщился и произнес:

— Я плохо помню содержание книги и не уверен, насколько здорово там все продумано.

— У меня есть книга, — сказала женщина. — Ты можешь еще раз прочитать ее.

— Мне не нравится ее название.

— Дело не в названии, а в рассказе. Прочитаешь ее еще раз?

Он посмотрел на нее. Мэй отметила, что он сдался.

— Обещать ничего не буду, — ответил он.

— Но ты собираешься прочитать ее?

— Но ничего не обещаю.

Вскочив на ноги, она воскликнула:

— Джон, ты не пожалеешь, я уверена, — и она чмокнула его в лоб и побежала в спальню, где спрятала книгу.