Мама, не плачь

Глава 16

На выходных умотала в город. Сил нет уже за конспектами и талмудами сидеть. В глазах чертики прыгают. Как Петра умудряется в десять раз больше заучивать и не путаться — не понимаю.

Погода отличная, майская. Травка везде повылезала, листочки давно распустились, народ заголился и щеголяет, кто в чем хочет. Я майку выгуляла с коротким рукавом. Непривычно для меня.

Когда набродилась и решила возвращаться, комм плимкнул.

— Ты не хочешь в офис заглянуть?

— Вы опять в субботу на работе, фрау Эльза? Вроде и помощников уже толпу выделили, но все равно в одиночку авгиевы конюшни лопатите… Да, я на центральной пересадочной, на свою ветку собираюсь.

— Тогда пыхти сюда. Еды из ресторана полно, я с обеда кукую. Хочу кое-что показать и спросить твое экспертное мнение. Не догоняю некоторые моменты.

Невероятно — мой спец-босс и что-то с первого раза понять не смогла. Фантастика.

На этаже никого нет. Хотя, это исключительно несколько человек дурные, вместо отдыха на работе болтаются. Остальные или на пикник умотали, или дома синячат с друзьями.

— По вашему приказанию прибыла!

— Хватит зубоскалить. Бери пиццу, или еще чего, вон там свалено. Потом почитай доклад, который мимо чуть не проскользнул.

Пицу мне жевать лень, я два куска недавно умяла. Поэтому в тарелку насыпала разных тарталеточек, рулетиков и пельмешек поджаренных. Получилось с горкой, чтобы вечером без ужина обойтись. Уселась в кресло, подогнала высоту. Удобную мебель в офис куратор пробила. Надо будет себе в комнату что-нибудь похожее взять. Можно — купить. Или оформить по какой-нибудь хитрой форме и внаглую отсюда приватизировать. Агент вне штата я или нет?

Второй кусок недоеденный положила обратно на тарелку, задумалась. Когда все прочла, задала единственный вопрос:

— Два урода, которые меня тестировали… Они сейчас никак с «бурильщиками» не связаны?

— Временно прикомандированы, а что?

— Я помню, когда они мне в личном деле топтались и гадости писали, про «торпеды» разговор вели. Если я правильно понимаю, для всяких очень важных случаев террористов-одиночек как раз смежники и готовят. Или я не права?

Пододвинув свое кресло поближе, фрау Лаубе покрутила по экрану текст и задумалась:

— Очень даже может быть.

— Просто вы хотели, чтобы я новый личностный портрет бывшей подруги оценила. Так вот, он кривой. Как там ваш друг Мориц говорил? Не верю… Герти Зайдель отличается на удивление крепкой психикой и релаксировать по дурацким поводам не станет. Я не готова поспорить на желание, но сто кредитов поставлю, что вывезли ее после работы на корпоратов. Вполне возможно, что она каким-то образом участвовала в разгроме Сопротивления.

— Ты ведь не читала ее личное дело.

— Я ее знаю. И в лагере она точно не сидела. Ни в одном из восемнадцати, где крошили народ на Трау… Поэтому — если вдруг здесь записан какой-то мутный сигнал о подготовке террористической ячейки к громкой акции… Я бы сказала, что ее сунули куда-то провокатором, теперь собираются засветить перед будущей карьерой в качестве бомбиста. И доклад этот оформили, чтобы липу под придуманную историю подогнать… Но у нас вроде серьезного подполья на Варгаве нет.

— Подполья нет, но методички есть. Вот поэтому я тебя и выдернула… Не нравится мне, когда за спиной соседние отделы начинают внеочередные звания зарабатывать. У нас и без того проблем по маковку, так еще и липовых террористов готовят.

Сижу, скребу затылок. Потому что мелькнуло что-то на грани подсознания. Наконец сообразила:

— Мне один кадр билеты на благотворительный вечер сватал. С губернатором во главе. Когда это намечается?

— Через час начало, уже съезжаться должны, — Лаубе даже встала после моего вопроса.

— Вот это финт… А придурки, которые хотят вместе с «бурильщиками» отличиться, где сейчас?

— Надо список в табеле рабочих часов смотреть. Если не при делах, то дома сидят или умотали куда за город. Если авралят, повышенные суточные увидим, у меня в эту папку допуск есть.

Запрос был. Как и у двух групп быстрого реагирования, подготовленных для разного рода задержаний и штурма помещений с активным вооруженным сопротивлением.

— Знаете, фрау Эльза. Мне губернатор как-то по боку. У нас там готовых кандидатов на замену штук двадцать рядом с креслом тусуется. Просто если кто-то захочет в самом деле шоу с пальбой устроить, то вряд ли холостые ряженым подбросят. Будут боевыми от пуза поливать. А на вечер студенты придут и ребят из оцепления жалко. Они люди подневольные, им первым пули ловить.

Мы вдвоем бегло потрошили оружейку, цепляя на себя все, что под руку попадалось.

— Если нам померещилось, получим по строгачу, не меньше. Но если ты права…

— Герти Зайдель пробивная и целеустремленная стерва. Спрыгнуть с уничтоженной Трау и потом в политике «баламутов» организовывать — надо иметь серьезную лапу. Боюсь, в этот раз ее решили разменять на что-то крупное. Уничтоженная террористическая группа на балу губернатора — это серьезно. За это и орден, и внеочередное звание. Неужели у смежников так все паршиво, что решили столь бодро выступить?

— У них начальство прижали за растрату. Там не о повышении думать надо, а новое место работы искать. И куда они в случае сокращения? Поэтому — верю. Много разного мелкими фактами мелькало то здесь, то там. Я просто никак не могла твою бывшую подругу в пазл вписать. Думала, с чего бы ей за автомат браться.

— Пообещать ей прощение всех грехов, чистые документы и работу в другой системе — она губернатора на бис раз двадцать подряд израсходует.

— Вы там на Трау все долбанутые, — хрипит Лаубе, влетая следом за мной в мобиль. Я за рулем, капитан разгребает прихваченное железо, снаряжая запасные магазины.

— Ремешок бы набросили, я хочу порадовать инструктора по вождению.

— Зубами за воздух держаться буду.

— Как скажете, — и погнала с места, выбив на улицу остатки полосатого барьера. Не успел он передо мной подняться, бедолага.

До места мы долетели, нарушив кучу правил и создав с десяток аварийных ситуаций. Но никого вроде не угробили, хотя пару чужих бамперов я стесала, прорываясь к центральной ратуше.

За куратором неслась по ступенькам, проклиная больное колено. Оно пока не подводило, но я его уже чувствовала. Заодно восхищалась, как Лаубе походя строит окружающую охрану. Коды экстренной эвакуации, блокада периметра, переподчинение отряда быстрого реагирования. Мы по коридору промчались, словно вихрь. На входе в зал дорогу попытались преградить оба клоуна. Очень им наш решительный настрой не понравился. Левому прикладом автомата в рожу влепила фрау Эльза, правому я. У меня даже лучше получилось — челюсть выхлеснула с гарантией. Внутри притормозили и тут же вводная:

— Смотри, Пикси. Если в самом деле максимально с помпой, то ублюдки где-то в зале должны быть.

Я уже зацепила программу мониторинга на внутренние камеры и теперь набираю спешно дополнительные команды. Не то, не то… Есть.

— Правая балюстрада, четверо парней с ирокезами. Остальные добили официантов в зале у них за спиной и будут выходить. Герти среди них.

— Не промажешь по раскрашенным?

— В две секунды уработаю.

— Вали, я пока по остальной группе народ сориентирую.

Приняла устойчивую стойку, вес перенесла на левую ногу, ствол направлен в сторону целей. Прицел на двоечке, мне их отлично видно. И практически не задерживая дыхания нажимала спусковой крючок, подводя маркер к голове каждого молодого террориста. Хотели? Получите.

— Внимание! — взвыли динамики. — Пожарная тревога! Всем покинуть помещение!

Сверху топот сапог, туда полиция и группа захвата бегут. Внизу двери распахнуты, студентов и прочую приглашенную публику начинают эвакуировать. Губернатора телохранители выдернули из-за стола и волокут в другую сторону. Еще трое на меня внимание обратили, но явно датчики «свой-чужой» на очки пометку дали. Пистолеты на второй этаж направили, ждут, чем заваруха закончится.

Лаубе рванула к лестнице, я решила поступить проще. У меня с собой раскладная «кошка», на поясную подвеску коробочка с тросом зацеплена. Что несчастные шестьдесят пять кило для агрегата — даже не заметит. Поэтому успеваю до перил взлететь каракатицей, попутно открыв огонь, как только первые «мишени» заметила. Двоих сшибла, остальные обратно в банкетный зал рванули, огрызнувшись очередями. С глушителями автоматы, неплохо борцов за революцию кураторы снабдили. Но я главное сделала — самую кровавую часть сорвала. Теперь пусть ребята в брониках стараются. Им тоже надо плюсики в личное дело заработать. За колонну спряталась, три раза еще обозначила «подавление огнем». Все, теперь бы шальную пулю не словить сдуру.

Через полчаса все задние коридоры зачистили. Шестнадцать человек в сумме оприходовали. Двое выживут, остальные «проконтролированы».

— Пикси, иди сюда.

Смотрю на бывшую подругу и не ощущаю ни капли жалости. Насколько надо было низко скатиться, чтобы идти с автоматом студентов отстреливать? Ладно, губернатор. Их везде, как грязи. Но молодые чем виноваты?

Еле шевеля синюшными губами, Герти шепчет, пуская кровавую слюну:

— Нам сказали, что все будет понарошку! Просто напугать! Чтобы не забывали, за чей счет жируют!

— Официантов вы тоже понарошку?

— Это парни, я не знала!

Конечно. Не знала, автомат в руки для фотосессии взяла. А когда в ответ начали стрелять, палила по чужим забралам, чтобы нервное напряжение снять.

— Кто приказы отдавал? Кто на цель навел?

— Без понятия, все контакты у Жулавского были. Мне деньги давали и говорили, кого нанять… Больно…

Мрачным демоном рядом застыла фрау Лаубе. Она успела и в штурме отметиться, сразу за первой линией бойцов шла. Поймав мой взгляд, тихо шепчет:

— Знаю такого. К нему уже выехали. Даже если вздумает в бега податься, перехватят.

— А с ней?

— Еще минут пять максимум. Нетранспортабельна, даже возиться никто не станет.

Понятно. Показания дать не можешь, особо не интересна. Ключевых игроков постараются достать, чтобы коробку с компроматом пополнить. Пешек всех в расход спишут.

Достав пистолет, спрашиваю:

— Герти, помнишь, я просила больше на глаза не попадаться? Обещала убить, если снова увижу?

— Помню.

— Слово надо держать.

Пулю всадила в лоб. Мгновенная смерть. Когда с пробитой грудью подыхаешь, ощущения паршивые. Можно сказать, пожалела мерзавку.

Вечером сижу, ковыряюсь в тарелке. В горло ничего не лезет. Но домой идти не могу, этаж народом забит, весь отдел на ушах стоит. У соседей все куда хуже. Руководство сообразило, что за дерьмо им пытались подсунуть ради спасения зашатавшихся кресел, поэтому боссы зверствуют. Кого-то в наручниках увели, все компьютеры заблокированы, личные дела шерстят. Мне грубо приказали сесть в уголочке и не отсвечивать. Что и сделала.

Наконец подходит куратор, устало пристраивается прямо на стол.

— Фух, ну и суббота выдалась… Тебе пока устная благодарность, но губернатор уже в курсе, кому спасенной задницей обязан. Поэтому жди, будет что-то более весомое. Как только волна уляжется. Стрельбу успели заснять, поэтому версия с пожаром посыпалась. Ничего, родят что-нибудь неправдоподобное еще раз.

— Главное, чтобы не наказали за проявленное усердие. Остальное переживем… А что такая грустная? Вроде без серьезных залетов с нашей стороны?

— С нашей вообще все красиво. Вот только кто-то с очень большой высоты приказал двух идиотов «отработать» немедленно. Видимо, слишком много на них всего, могут начать трепать лишнее. И дерьмо это на меня повесили. Должна через час отчитаться.

Тоже мне, проблема. Но я еще не до конца крови нахлебалась за сегодня, поэтому уточняю:

— Их вам как надо будет сдать — струной удавив по-тихому, или показательно по запчастям разобрать?

— Приказали произвести на остальных впечатление. Все три отдела потом прогонят, чтобы прониклись.

— Тогда дайте мне два ножа и можно ту комнату, где я рукопашку сдавала? Будет вам шоу, пальчики оближете… Может, даже удочерять расхотите по итогам.

Перерезала стяжки, болванов в зал втолкнула. Бросила к противоположной стене два ножа. Большие, тяжелые, такими любят в кино злодеев вооружать. По мне, этими тесками разве что щепу колоть на растопку. Но другого на складе ничего не было.

— Слушайте сюда, клоуны. Я вас терпеть не могу, но ничего личного. Вас приказано израсходовать. Чтобы остальные хитрожопые в следующий раз не губернатора пытались завалить, а выбирали цели куда попроще. Поэтому — даю две минуты на разминку. Ножи можете использовать, можете без них отбиваться. Если сможете меня грохнуть, вас тупо пристрелят, быстрая смерть. Не сможете — очень короткий остаток жизни будете проклинать все и всех. Время пошло.

Интересно, это только меня при тестировании проверяли на умение убивать? Эти гаврики учились только красивые отчеты верстать и других подыхать отправляли ради продвижения? Наверное, вряд ли кто даже курицу лично прирезал. У них — другие цели, задачи. Другой путь. Который уже закончился. И они понимают. Хотя ножики схватили. Надеются на что-то. Только зря. Мне сказано «произвести впечатление», я это сделаю. На основе богатого личного опыта…

Половина кадров блевала, когда их через зал прогнали. Неприятное зрелище, согласна. Руки перебила, кишки выпустила и, свинорезом пришпилив, заставила бежать. Вентиляция с трудом вытягивает вонь потрохов и паленого мяса. Человек — скотина вредная, без стимула бежать со вспоротым брюхом не хочет. Приходится заставлять.

Я уляпанную форму в угол свалила, осталась в нижнем белье. Пойду купаться, отмываться и переодеваться. Благо, сменку заранее подобрала вместе с ботинками. Свой любимый клинок вытерла, чистить обстоятельно в общаге буду.

Белая как смерть Лаубе стоит рядом, смотрит расширенными глазами на «художественную композицию».

— Меня этому егеря научили, фрау Эльза. Сначала они детей по джунглям ловили и шинковали. Потом мы их. Поэтому Сопротивление выжигали раз пять. Напалм и бомбы подвозили с орбиты грузовиками без перерыва. Мы даже несколько смогли сбить из захваченных установок. Фейерверк шикарный получился, на все небо… Теперь вы меня лучше знаете. Будет время подумать на досуге до четвертого курса. Нужна ли вам такая дочь.

Пожелала спокойной ночи и побрела в душ. Убирать другие будут, без меня.

Под струями горячей воды думала — дура Герти Зайдель. Какой смысл играть в террор и пытаться хлопнуть завалящего губернатора? Или генерала? Здесь прогнила вся система. Мамочки благословляют детей на грабеж и жалуются, что те мало привозят. Здесь надо как на Трау — грузовик с напалмом и выжигать площадями. Жаль только, на Варгаве нет трансуранидов. А то бы я первая пригласила корпоратов в гости. И флагом махала, отмечая лучшие места для высадки карателей.

Но — не судьба. Вместо гениев тайных операций — клоуны-карьеристы. Вместо специалистов по ликвидации — бывшая подруга. Театр абсурда.

Утром разминала ноющее колено и думала о смысле бытия. После чего мысли неожиданно завернули под углом к накатанной дорожке и меня осенило — а чего это я, маленькая и несчастная, подыхаю за чужие плюшки? Мне — одни неприятности, а остальным похвала из ректората и морду лица на доску почета. Не откладывая дела в долгий ящик, сбросила сообщение:

«У конторских убийц в белых халатах освобождение от физкультуры можно получить? Колено болит»

Через минуту пришел ответ: куда вечером подъехать. Плюс едкая ремарка: «Тебе такую справку с печатями слепят, что даже в случае тотальной мобилизации призвать не смогут».

Отлично. Значит — в бассейн не иду, вечером сдаюсь и конечность демонстрирую.

Медицинский центр у Конвоя совмещен с выделенным этажом для полицейского департамента, секретариата мэрии и кого-то из вояк. Меня на вахте тормознули с воплем «не положено», потом еще на двух турникетах пытались мурыжить. На четвертом сидела Лаубе и тянула требовательно ладошку к грустному детине в камуфляже:

— Гони десятку. Я же сказала, что прорвется.

— У нее заказанного пропуска нет, — бухтит проигравший в ответ, добывая нужную купюру.

— Зато у нее допуск и ожерелье из выдранных зубов.

— Ожерелье?.. А, так это она курсантов на острове закопала? Можно фотку сделать?! Пожалуйста!

— Зубы дома висят. В следующий раз с собой захвачу, — ворчу в ответ, хмуря брови для снимка. Пусть будет побрутальнее.

Пожимаю руку-лопату на прощание и с куратором топаем дальше. Вахтер радостно выводит картинку на панель в будке и орет кому-то в другой конец коридора:

— Эй, лохи, а у меня вон чего есть!

В кабинете залезаю на кушетку, жду врача. Попутно оглядываюсь: богато живут, техника навороченная, все беленькое, накрахмаленное. И запах приятный, не карболкой по носу шибает.

— Фрау Эльза, а чего это мы среди остальных мордой лица мелькаем? Вроде режимный департамент?

— Забыла вывеску? «По связям с общественностью». У нас отстойник, куда всех «сбитых пилотов» сгружают. Как только на серые операции выходить не можешь, все — китель в шкаф, штатское напялила и перед журналистами через день с презентациями маячишь. Ну и не ходят сюда случайные люди. Один вид злых полицейских отпугивает у проходной.

— А почему они злые?

— Потому что им в осмотры колоноскопию добавили, — долетает от дверей. Миловидная женщина «чуть-чуть за полста» в голубой медицинской распашоночке заходит внутрь и сходу начинает распоряжаться: — Раздеваемся донага, вон туда встаем, руки в стороны.

— Щас, разбежалась. Фрау Эльза, пошли отсюда, зачем зря время терять. У девушки допусков нужных нет, так что не дам я ей без спросу в потрохах ковыряться.

— Я сертифицирована для проведения любых видов осмотров Гуманитарного Конвоя, — чуть-чуть теряет апломб докторша.

— И четырнадцать-бис имеете? Включая сертификаты по оружию массового поражения?

— Зачем? — все, загрузила дамочку. Задрав майку, показываю бок:

— Затем, что без специализации на военных заморочках и близко вас не подпущу…

Эльза Лаубе довольная, как слон, восседает на стуле и насмешливо слушает перепалку. Наверное, сама не один раз в унизительной позе была «стоять здесь, мочиться в ту банку немедленно». Поэтому задумчивый вид эскулапа доставляет ей истинное наслаждение. Но просто так медицину не прошибешь.

— Что тогда делать будем?

— Будем смотреть колено. И только его. Может, что из препаратов пропишете или процедуры назначите.

Решив, что пациента можно будет по частям оприходовать, дама соглашается и приглашает на другой пыточный агрегат: кресло как у стоматолога, куча блестящих пластиковых шаров и цилиндров на гибких манипуляторов роится вокруг.

Стянув штаны, в трусах и носках взбираюсь на «трон».

— Нормально, даже не холодно, — ощупываю мягкую белоснежную обивку.

— С подогревом. После того, как один из генералов нам выволочку устроил, все оборудование заменили… Давай посмотрим, что у тебя.

Через час мне сделали два укола, подтвердив застарелое воспаление. Явно беготней на острове разбередила и потом в забеге за террористами. Попутно вручили банку с капсулами и рецепт на хитрую настойку, которую на выходе можно будет забрать в аптеке. За счет конторы выдали бандаж и на комм влили груду рекомендаций по лечебной физкультуре. Общий смысл — лежать больше, ходить меньше, в сексе изображать дохлую селедку и особо не напрягаться. Заодно реквизировала симпатичную тросточку. Увесистую такую.

— Ты же не инвалид, — удивилась Лаубе.

— Думаешь, ректор просто так поверит в травму?

— У тебя освобождение на месяц от любой физкультуры и визиты два раза в неделю на процедуры.

— А им пофиг. Мне еще с физкультурником бодаться на эту тему.

Оценив, как я ковыляю по коридору, куратор забраковала исполнение:

— Так, давай обратно. Точно знаю, здесь отличный дедок есть, ему автобус по лапе разок проехал, пусть поучит правильно хромать. Чтобы убедительно выглядело. И мы тебя с палочкой еще на награждение выпустим, чтобы губернатор еще больше проникся к бойцам невидимого фронта.

Про награждение помню — на выходных запланировали. Будут вручать что-то в пафосной обстановке.

— Дед чего под автобус сунулся? Пытался угонщика остановить?

— Издеваешься? Когда наши предпенсионные кадры на амбразуру кидались? Как обычно — за время митинга литр приговорил с такими же умниками, потом технику парковали в невменяемом состоянии. Ничего, я их потихоньку в порядок приведу, всех трезвенниками сделаю.

Как знала, что физкультурник бухтеть станет. Я к нему со всей душой, бумагу показала с печатями. А он давай нудеть про сорванное мероприятие, подрыв авторитета Академии и несознательных дамочек, на дискотеке здоровье растерявших. Надоел хуже горькой редьки, я в сердцах обложила его и предложила идти к ректору — пусть она решает. Скажет плыть и подыхать в бассейне — выполню. Иначе — сама начну топить всех и каждого.

У ректора было совещание. Поэтому сидели на стульчиках и ждали. Станислав Кински с участием выслушивал монолог «до чего студенты распустились», одновременно подмигивая мне и жалостливо разглядывая тросточку. Я изображала статую, пытаясь не задремать. Все эти микстуры действовали как снотворное. Намешают дряни, сиди, мучайся.

Наконец нам разрешили проследовать к госпоже ректору на экзекуцию.

— В чем ваши претензии, пан Длугош?

И фамилия у физрука противная. Даже запоминать не буду.

— Госпожа Блютих заявлена на спартакиаду через две недели, но отказывается выступать. Она где-то упала, принесла справку. Даже не из местного медицинского центра… А кафедра на нее рассчитывает, как и Академия. У меня и так желающих поддержать спортивную честь альма-матер почти не осталось и теперь вот… Дезертир.

— Могу я посмотреть справку?

Конечно. С трудом поднявшись, кладу бумагу на стол. Это я специально настояла, чтобы мне на принтере копию откатали со всеми необходимыми голографическими печатями. Шесть штук воткнула, когда в редакторе документ оформляла. Особенно в правом верхнем углу понравилась — с завитушками, коронами и сморщенной мордой кого-то из старых королей. Подпись «для внутреннего использования, без выноса из архива» тоже внушала.

— Интересный документ… А сама что думаешь? Не считая полученной травмы, конечно.

— Я сейчас даже старый результат не покажу. Скорее всего, сойду на половине дистанции. Представляете, как это будет выглядеть? Наверняка в этот раз к нам сунут лучшие кадры, чтобы Ядвигу посрамить. И я рядом, в полудохлом виде. Позор на всю Академию.

Подумав, ректор погладила кончиком пальцев вереницу печатей на бумажке и вынесла вердикт:

— Пан Длугош, боюсь, вам придется исключить госпожу Блютих из заявки на соревнования. Потому что, если мы решим нарушить данное предписание, то на нас подадут жалобу. Так?

Киваю. Конечно подам. Я ради этого даже фамилию одного неприятного человека не поленюсь вспомнить. А ведь за нормального принимала, карьериста проклятого.

— И тогда по военному ведомству вас выдернут летом на сборы, на пару месяцев. Полиция будет тормозить каждый раз, как патрулю на глаза попадетесь. И Конвой с удовольствием проверит, нет ли за вами какой крамолы. Можете поинтересоваться у пани Тышки, как оно бывает. Бедняжка даже похудела за полгода бесконечных проверок.

Точно! Можно еще будет налоговую натравить.

Печального физкультурника отправили верстать новую заявку, меня на пару минут задержали.

— Должна сказать тебе спасибо, Пикси. Я ведь тоже была на званном вечере. Когда началась эвакуация, стояла в самом углу, чтобы в толчее кости не переломали. Зато успела посмотреть твое сольное выступление… Внушает…

— У придурков был даже пулемет с собой, — мне совершенно не хочется вспоминать те часы. — И автоматы у каждого. Там бы в бальном зале получился фарш: из всех стволов с балюстрады в упор, по гражданским…

— Как ты спишь после этого? Я до сих пор на ночь горсть успокоительных выпиваю, иначе не заснуть.

Поднявшись, подумала. В самом деле, как? Вроде — на подушку голову уронила и до утра, как бревно.

— Не знаю, госпожа Новак. Может, привыкла. Может, просто не до конца представляю возможные последствия. Опыта жизненного не хватает, по сравнению с вами.

— Забирай свою грозную справку. Не знаю, как тебе разрешили столько печатей прилепить. Вполне могла в местном медпункте освобождение оформить.

— Вряд ли, у наших всех допусков нет. А печати — честные. Каждый из эскулапов по тому или другому ведомству лично заверял и желал как можно быстрее поправиться. Полчаса ходила по кабинетам и кланялась, кланялась…

Ушла, оставив ректора в глубокой задумчивости. Пусть теперь гадает, где именно я числюсь, если три конторы одновременно мне здоровья желают. При этом каждая контора другую мечтает со свету сжить как можно быстрее.

Пофиг. Зато воду я трогать буду только в ванной. Когда стану умываться. Придется Ядвиге в одиночку отдуваться.

Домой так и не добралась. У входа в общагу два хлыща тормознули и показали корочки:

— Пикси Блютих? Вам надо проехать с нами.

Почему клоуны всегда парой ходят? Один бритый налысо, другой с залысинами и дурацким чубчиком. Морды — играть в плохого и совсем плохого полицейского.

Ладно, раз надо, то прокачусь. Мне не трудно. Комм уже заблокировали, но у меня тревожная кнопка в поясе запрятана. Из собачьего трекера переделала, очень уж идея понравилась. Поэтому сбросила куратору «у меня полная задница» и полезла в машину. Палочку рядом пристроила и задремала. Мне волноваться вредно, я на излечении. Исключительно положительные эмоции и диета. Строго по рекомендациям врачей и любимого руководства.