Мама, не плачь

Глава 2

— Бацилла, что скажешь?

Медик шагнул чуть ближе, начал загибать пальцы:

— Вот это два пулевых, одно после чего-то серьезного, по касательной. Вот это — рубцы после напалма, он характерные следы оставляет. Тут ножевой вроде. Или нет?

— На колючку напоролась.

— Ага, точно. Ну и еще по мелочи, вроде меток от осколков и прочей дряни… Главное не это. Сюда смотри.

Дымов подался вперед:

— Коды?

— Номера лагерей. Этот завитушками с Гризза, у меня знакомый из второй бригады такой получил под конец драки. Этот — не знаю откуда.

Развернув руку, смотрю на тонкие линии шрамов на предплечье:

— Концентрационный лагерь Штах.

— А звездочка вот эта?

— Попытка побега.

Оборачиваюсь к полочке, где примостились шампунь и мягкая губка. Позади — тишина. Я знаю, почему. Потому что на спине нет живого места, все в рубцах. Да, медики постарались, большую часть омертвевшей ткани убрали, но косметику не делали. Откуда у нищей девчонки с разоренный войной планеты деньги на такое? Поэтому и ношу всегда спортивные кофты с длинными рукавами, чтобы народ не пугать.

Забрав свои принадлежности, иду в предбанник. Народ молча расступается. Одеваюсь, теперь можно и спать ложится. Но не успеваю забраться под одеяло, как рядом снова молчаливой кучей сгребается десантура.

— Пикси, можно спросить?

Не отвяжутся. У парней мир — черно-белый обычно. Здесь свои, там чужие. И если что-то им не понятно — будут башкой бить до момента, когда странный и непонятный факт не ляжет по ту или иную сторону прописанной в мозгах картинки.

— Спрашивай, серж. Постараюсь ответить.

— Штах. Там же восстание было, так?

— Было. Три попытки побега и потом бунт. Из двух тысяч заключенных до космобота охраны добралось меньше пятидесяти. На орбиту выбрались десять. Эсминец “Ревущий” подобрал трех выживших.

— И адмирала Кравчик?

— Госпожу Кравчик с бота сняли уже мертвой. Погибла на спарке, из которой истребители сшибала. Выжили младший пилот Кучера, первый лейтенант Новак и я.

Развернувшись к белобрысому залетчику, штаб-сержант отвесил ему знатного “леща”:

— Густав, вот почему как где дерьмо, так ты рядом? Всегда… Что, так весело было над сестрой постебаться? Без этого — никак?

Ладно, мне спать хочется, а народ явно собирается разбор полетов устроить. Но чужое имя присваивать не хорошо. Десантура своими считает только тех, кто вместе с ними сквозь огонь прошел. Самозванцев терпеть не могут.

— Серж, я гражданская. Погоны не ношу.

Дымов демонстрирует залетчику кулак, потом поворачивается ко мне:

— А это не важно, сестричка. Ты “маме” Кравчик спину прикрывала, ты с ней вместе в лагере выживала назло всему. Поэтому — прости идиотов, мы не знали. А погоны — это не важно.

Может и так. Адмирал Кравчик — одна из икон десанта. Она принимала непосредственное участие в формировании сначала трех бригад усиления, а затем в боях за плацдармы на моей родной планете. Это для большей части политического истеблишмента Кравчик — неудобная фигура, про которую хотят забыть. Для парней, что стоят передо мной — она ангел-хранитель, отдавшая жизнь за их будущее.

— Хорошо, любимые родственники. Давайте тогда сворачиваться. Если что — завтра продолжим. Неделя тяжелая выдалась, хочу отдохнуть.

Народ рассосался по койкам абсолютно бесшумно. Только медик притащил запасной плед и положил рядом с мной — типа, чтобы не замерзла. Хорошо еще, что никто сказку на ночь читать не стал. Я бы тогда точно вызверилась. Мне хоть и четырнадцать, но я — взрослая. На проклятой войне дети не выживают. Это — непреложный закон. Как и многие другие, написанные кровью.

Утром на завтрак пошли большой кучей. Наверное — кто-то хотел вопросы позадавать, но я будущее веселье обрубила сразу:

— Если кому-то хочется насчет моих проблем позубоскалить, то сразу предупреждаю: выведу на шлюзовую палубу и пинком под зад за борт отправлю. По делу — со штаб-сержантом пообщаюсь, он дальше доведет до остальных, если сочтет нужным. На этом — все.

Здесь главное — говорить на их языке. Используя знакомую терминологию, привычные стандарты и правила. Это моментально укладывается в привычную матрицу “упал-отжался” и не вызывает отторжения. Само собой — дураков среди десантуры нет, дураков даже в пехоту теперь стараются не брать. Просто стиль мышления у них — специфический. И желательно про это не забывать.

Ближе к обеду я вернулась после прогулки по местным закоулкам и подсела к Дымову.

— Серж, кое-что уточнить хочу.

— Давай, сэ-а[3].

— Как твой взвод смотрит на то, чтобы чуть-чуть подзаработать и не лезть на стенку от скуки всю неделю полета?

— Что надо делать?

— Не “надо”, а “можно”. Я с технарями поговорила, у них на нижней палубе аврал. Когда грузились, капитан прихватил шабашку до Сатарда. И теперь в грузовых трюмах бардак, все понапихали через одно место, только бы не сорвать вылет. Поэтому надо устроить “тетрис” — сначала часть в коридор выгрести, затем перекантовать и к стенам ближе “долгие” грузы[4] загнать, а затем остаток на место вернуть.

— Круглое тащить, квадратное катать? Привычно.

— Ага. Главное — нежно и без дурнины. Экзоскелетами народ поделится. У них даже минимальная ставка грузчика есть для каждого, кто захочет попотеть. Десять кредитов в час.

Деньги — так себе, за такую ставку сейчас даже уборщика в уличное кафе найти сложно. Фишка в том, что бойцы будут заняты и хоть что-то в карман смогут положить. Более чем уверена, что во время отпуска спустили все до последней монеты. Еще один плюс — это выплачивают из расходных капитанских фондов, без налоговых отчислений. Поэтому очень может быть, что я помогу и технарям, и воякам. По доброте душевной.

— Я в деле. Сейчас остальных спрошу. Только у Вилли спина не долечена, ему лучше тяжелое не ворочать.

Вилли — это капрал, который надо мной спит. Я после завтрака заметила, как он аккуратно передвигается и даже предложила поменяться местами. За что получила обиженный взгляд и просьбу не делать из него инвалида.

— Вилли может мне помогать. У них погрузчик есть, будет меня возить. На мне — вся логистика и прочая дурацкая акробатика. Кстати, ставка для него будет та же.

Так двадцать обитателей одной из кают лайнера упоролись по физкультуре. Подобно муравьям мы таскали, волочили, кантовали и материли непослушное тяжелое железо. Команда корабля помогала, одновременно с этим занимаясь кучей других дел. Но в итоге за сутки до прилета все было закончено, народ получил наличные и теперь отдыхал, расплывшись уставшими амебами по койкам. За столом сидели только мы с Дымовым, чаи гоняли.

— Пикси, мне тут птичка принесла на хвосте, что ты вообще работала “за спасибо”. Это как понимать?

— Наврали тебе, серж. Посмотри на мою честную рожу — как я могла о себе, любимой, не позаботиться?

— И? Что я не знаю?

Вот ведь упрямый. И если не рассказать правду, обязательно постарается деньги всучить. Кстати, не удивлюсь, если часть истории он знает. Настырный, чертяка.

— Я в Академии буду на всем готовом. Жилье оплачено, форму выдадут, кормят-поят за счет заведения. Поэтому наличные особо не нужны. Зато корочки разные и поощрения не помешают. Поэтому вы изображали титанов, пахали как проклятые. А я в системе числилась младшим карго. И эти часы мне заверили и выдали сертификат, что допущена к управлению группой класса “два-ди”.

— Малая механизация, до полуроты включительно?

— Ага. И эту бумажку мне никто бы за денежку не подарил, даже если бы очень-очень просила. Зато теперь плюсик заработала и связями чуть обросла. Как на точку лайнер встанет, надо будет к дальнобойщикам подойти. У них шурин местного поммеха там баранку крутит. Подбросит до места. Если буду первой на распределении — смогу выбирать, что понравится.

— Что, остальные студенты борзые, затоптать могут?

— Затоптать вряд ли, а вот подгадить из-за пустоголовок запросто. Там блатные через одного. С ними бодаться — только карму портить.

Вот за такими разговорами последний спокойный вечер и прошел. Уже когда спать собиралась, нарисовался Густав и протянул тонкий черный клинок в потертых ножнах:

— Сестричка, извиниться еще раз хочу. Спасибо, что не стала гнобить за дурнину.

— Нормально все, баламут. Даже отдариваться не стоит.

— Не, тут дело такое, принципиальное… Вот, мой заговоренный нож. Я с ним две высадки прошел.

— Значит, в нем часть твоей души. Такое отдавать нельзя.

Но десантник уперся:

— Мне за него всю плешь проели, как за неуставное железо. Заставят в казарме положить и не трогать до “ленточки”. Я лучше тебе подарю, на добрую память. Может, когда тебе понадобится. Разрешение на ношение серж в твой айди пропишет, у него право такое есть. Он согласился.

Да, Дымов может. Для некомбатантов на планетах мирного пояса оружие просто так запрещено носить. Кроме наградного и со специальными отметками. Полиция будет коситься, но цепляться не станет. А нож — шикарный. Я помню такие, у нас спецназовцы с подобными щеголяли. Отличный баланс, относительно широкое лезвие, бритвенно острые кромки и рукоять с шершавым пористым пластиком. Из потной руки не выпадет, из-за нулевой плавучести не утонет. Правильный инструмент для понимающего человека.

Подумала, принесла рюкзак. Достала крохотный платочек, который когда-то был белым. Протянула Густаву:

— За нож надо что-то отдать, чтобы честно было. Держи. Это мне от “мамы” Кравчик досталось. Она сказала, чтобы я кому-нибудь на удачу подарила. Тебе это точно не помешает… Вот, ее инициалы здесь вышиты.

Бережно держа платочек на ладони, парень попытался отказаться:

— А ты как? Тебе же дали!

— Мне она ладанку на шею надела, ношу постоянно. В память обо всех, с кем в Штахе была. Поэтому — бери, Густав. И не забывай о тех, кто кровью заплатил за нас. Хотя, ты хороший человек. Ты ничего не забудешь, я в этом уверена…

Кстати, в душевую больше никто не ломился спинку потереть. Одного раза хватило, прониклись.

“Коллег” по практике я услышала сразу же. Староста в очередной раз кого-то строила и мне стоило больших усилий подавить желание развернуться и свалить куда подальше. Но решила не портить себе карму трусливым побегом от возможных неприятностей. Лучше подстраховаться перед стратегическим отступлением, изобразив дуру. Благо, в медицинском центре Флота я в этом изрядно успела попрактиковаться.

— Блютих! Кого я вижу! А что, мое требование о посещении митингов о будущей практике для тебя — пустой звук?!

Вот сподобился боженька, подарил голосину. В оперу вряд ли возьмут, но сцену мыть и вопить “понатоптали тут всякие” — запросто.

— Так меня не пустили, — делаю обиженное лицо и надуваю губки. — Представляешь? Я к лифтам пришла, а там сидит мордастый такой и заявляет, что мне с палубы нельзя… И все. Развернули и еще в спину наорали, чтобы не шлялась…

— В смысле — не пустили? А мне позвонить?! Я бы тебе пропуск выписала!

Это точно, с ее грацией носорога и пропуск, и прочие гадости жизни бы обеспечила.

— Так я ведь даже твою фамилию не знаю, кого спрашивать?.. Поэтому сидела, зубрила всю неделю. Мне же потом практику сдавать, а я в этих штатных расписаниях ни в зуб ногой. — Глазки обиженные, на лице вся скорбь мира и остается чуть добавить для лучшего эффекта: — Может, кого из ребят попросишь, чтобы со мной позанимались?.. Я была бы так рада!

Все, группа начинает броуновское движение, стараясь спрятаться за спинами друг друга. Похоже, про официальные документы остальные тоже ни в зуб ногой. А отказать старосте — это заработать головную боль на год как минимум.

Но не буду обострять, переключаю внимание на другое:

— Слушайте, а вы завтракали? Нас не кормили, сказали, в порту сможем купить что-нибудь. Вон там рыбный ресторанчик видела, а там “КоролевствО”. У них осьминогов подают… Пойдем?

— Мы уже ели, — тут же тормозит ломанувшееся прочь стадо резкий голос. — Так что — я сейчас с ребятами закончу, ты как раз успеешь позавтракать.

— Ага… Да, если что, вы меня не ждите. У вас наверняка билеты на экспресс, а у меня обычный рейсовый до базы. Поэтому ехать часа три, если не больше. Сама доберусь.

Все, теперь делать ноги, пока не перехватили.

— Где мы тебя там опять искать будем?!

— Вроде общежитие одно для студентов, мне в деканате так сказали! Найдемся!..

Фух, отмазалась. В самом деле перекусить чуток, очень уж аппетитно пахнет. И можно будет на грузовой терминал выдвигаться. Дальнобои там паркуются.

Когда я дожевывала от души проперченную порцию говолоногих, за столик приземлился патлатый парень с хитрыми глазами:

— Привет. Значит, рейсовым ехать собралась? Ловко.

— Ты кто, чудо?

— Владек, первый курс, корпоративный менеджмент. Твой однокурсник, между прочим.

Это я уже поняла. Хорошо еще, что не сразу нашел, аппетит испортить не успел. Но вопрос в другом — зачем он мне такой красивый вообще сдался?

— Отлично. Я так рада… Чего хотел, Владек-управленец?

— Думаю с тобой поехать. Ты не представляешь, насколько Катажина с этими бесконечными накачками достала.

— Странно, с чего бы ей со старта так рвать?

Подцепив у меня кусок щупальца, Владек с усмешкой объясняет:

— Ей кто-то напел, что по итогам практики можно на старосту курса подаваться. А это уже — престиж. И потом, когда диплом получит, сможет сразу на должность какого-нибудь зама отдела претендовать.

Прожевав халявное угощение, парень задумывается, потом начинает искать глазами какой-нибудь стакан. А нету, я подобное без воды люблю поглощать, так что сиди и мучайся.

— Ладно, с ней все понятно, как и с тобой. Мне какой интерес тебя рядом три часа терпеть?

— Вдвоем веселее.

— Конечно, кто бы спорил. Кстати, сам чего в старосты не рвешься? У тебя язык отлично подвешен и от скромности не страдаешь.

Поднявшись, Владек изображает трибуна с плаката “Поможем нашим в Плоковском конфликте!”. Кто именно “наши” — почему-то не уточняли.

— Улучшим показатели и перевыполним годовой план досрочно!.. Ну и что там еще обычно надо по методичке… Мне главное не вляпаться во что-то слишком неприятное за время учебы. А место в отцовской фирме всегда найдут… Ты не уходи, я за водой схожу. Как можно такое есть без пива или чего покрепче?

— Воду в автоматах ищи, в кафешках лучше не брать. Я видела, они из-под крана наливали и вряд ли фильтры здесь недавно меняли… Но лучше бы ты, Владек, пилил со всеми, а не искал те самые неприятности на пятую точку.

Заканчивала фразу уже в спину. Ладно, ты сам себе злобный буратино, мне тоже пора. Свалив всю бумажную посуду в ближайшую мусорку, рванула в сторону туалетов. Точно видела там знак “в случае эвакуации”. Значит, вниз смогу по лестнице проскакать. Умник же пусть ищет меня на пассажирском перроне. Не совсем же я на голову больная, чтобы с мажором на перекладных добираться. Пусть ему сопельки староста утирает. Мне надо все задачи выполнить до того, как кодла до места доберется. Благо, экспресс выходит через два часа и фора по времени у меня небольшая есть.

Шурин поммеха мне понравился. Здоровенный бородатый дед, пропеченный до черноты. Мозолистые руки лопаты и густой баритон.

— А что не автобусом?

— Сладкое без меня разберут, дядька Леандро. С тобой я успею раньше всех добраться. Ты же в порту мимо центральной базы будешь идти?

— Да, склады как раз за ней.

— Вот меня и сбросишь где-нибудь у проходной. Пока народ с городской станции до места на такси докатит, я уже постельное получу и место обживать в общаге буду.

— Тогда с тебя — анекдоты. Знаешь?

Интересный способ оплаты. Хотя когда день-деньской мотаешься из точки А в точку Б, любому развлечению будешь рад. Автоматику и ветку пневматики сюда еще долго не проведут, дорого это. Поэтому платить людям и кантовать тысячи тонн грузов по мелким бухточкам для рыбаков в итоге выгоднее, чем вкладываться в магистральное снабжение. Пробовали с подобным играться, окупается только для крупных городов. И все равно — там приходится “последнюю милю” кожаными мешками затыкать. Взял, приволок, груз по декларации сверил, вечером сел пиво пить. Вот и все достижения цивилизации.

Больше всего на базе мне повезло по времени, когда приехала. Солнышко уже поднялось, но народ еще не успел на послеобеденную сиесту разбежаться. Морской город, здесь люди традиции чтут. Если до часу дня не успел кого за хвост отловить — проще на завтра все передвинуть. Потому что фиг два ты кого сможешь откопать по многочисленным кафешкам и ресторанчикам. Это в море приходится вкалывать без перерыва, зачастую вахтовым способом. На берегу — сплошная “маньяна” и “зайдите послезавтра”. Самое смешное — что как ни рыболовный рай, так колония выходцами из Средиземноморья основана, со всеми вытекающими. А вот если где что копать надо или на заводе железки штамповать — так сборная солянка со всей матушки-Земли.

Первым отметилась у кадровика. Передала приветы, презентовала красиво завернутую упаковку чая из “лучших магазинов Варгавы”, получила на выбор ворох возможных вакансий. Обычно студентов стараются засунуть куда-нибудь бумажки перекладывать или в том же порту помогать ящики краской через трафареты маркировать. Но я, мельком просмотрев варианты, зашла с другого конца:

— Господин Конти, а можно меня куда-нибудь на внешнюю базу отправить? На все два месяца? У меня один сертификат уже есть, я бы еще на месте подучилась. Мне для технологического профиля надо с железом возиться и как можно больше. Иначе в сентябре начну учебу и с голым задом без повышенной стипендии.

— А тебе стипендия так важна?

— Я сирота, господин Конти. Это одногруппники через одного сыновья и дочери больших и важных шишек. Мне приходится самой о себе заботиться.

Говорю это между-прочим, не акцентируя лишний раз. Люди не любят, если начинаешь на слезу давить. Но вот если информацией поделился и это важно — примут во внимание.

— Вот как… Тогда, Пикси, есть еще вариант. На полтора месяца, правда, но оставшиеся дни рыболовецкая артель у нас в доках будет стоять, ремонтироваться после вахты. Оставшиеся часы там доберешь. И оформлю я тебя тогда помощником механика. На борту вечная нехватка этих специалистов… Что-нибудь тяжелое в руках держала до этого?

Честно протягиваю ладони. После недели “бери больше, пихай дальше” руки до конца отмыть не удалось, масло и прочие гадости не отшоркала.

— Ага. И допуск у тебя на “два-ди” активный. Отлично. Зарплата по нижней ставке, но в море особо тратить негде.

Допусков у меня много, всяких. Проблема в том, что те допуски обычно идут по графе “военная специализация”, для мирной жизни мало годятся. Да и не все я продемонстрировала, когда на реабилитации держали. Хотя те же “экзоскелеты” и “механизация малых судов” у меня числятся. Без них на младшего карго не пустили бы.

Поэтому я с радостью ухватилась за предложенную вакансию, уточнила список необходимой амуниции для будущей работы и рванула дальше. Турболет до перерабатывающей базы с грузами уходит после обеда, надо успеть. И гидрокостюм получить, и комплекты белья, и теплые свитера на ночные смены. Так что через полтора часа в ангар прикатила целую тележку с выданным барахлом. Сверху сиротливо торчал рюкзак.

Пилота еще не было, а механик попытался меня прогнать с глаз подальше, потому что “ходят тут всякие”. Но я предложила помочь ему закончить замену пробитого дутыша, поэтому, когда на горизонте появился повелитель воздушной стихии, мы уже все ремонтные дела закончили и гоняли чаи. Кстати, надо будет какое-нибудь “спасибо” консьержу мотеля послать в подарок. Это он надоумил перед вылетом чайными коробочками затовариться. Отличный обменный фонд получился. Ты человеку пахучий “Цветок Лотоса”, а он тебе бумажку с именами технарей на будущем месте работы. Чтобы не слепым кутенком тыкаться в случае проблем, а сразу адресно обращаться.

Летуну тоже коробочку подарила, чтобы за возможный лишний груз не бухтел. За это мне разрешили в кабине сидеть и ничего не трогать. Оттуда я увидела нагруженную баулами цепочку одногруппников, которые медленно тащились к проходной. Ле-по-та. Кстати, патлатый в хвосте мелькнул, не потерялся по дороге.

Все, теперь можно выдохнуть. Увижу я их только в конце практики. Очень на это надеюсь. Потому что выковырять не криворукого технаря во время путины с любой производственной цепочки — это из разряда фантастики. Руки же у меня растут откуда надо.

Под гул моторов задремала и глаза открыла, когда на посадку заходили. Безбрежное море, яркие солнечные зайчики на волнах и железная громада, медленно ползущая на запад. Здравствуй, рыбоперерабатывающий комбинат “Рома”. Надеюсь, мы подружимся.