Марбу

ВОЛКИ ТУНДРЫ

Медведи, кроме людей, не имеют врагов, потому что они самые сильные звери в этих местах. Ни один зверь не рискнет приблизиться к ним и не противится, когда почувствует на своем загривке тяжелую лапу. Поэтому медведи стали неограниченными властелинами своей округи и, вероятно, могли бы широко распространиться и произвести большие опустошения среди животного мира, если бы человек предоставил им свободу действий. Только человек может заставить их покинуть привычные места и унести свою шкуру. Они обладают тонким чутьем и избегают мест, где за ними могут охотиться. Мужчинам они по возможности уступают дорогу, женщинам же и детям едва ли. Поэтому не случайно во время созревания ягод медведей чаще видят женщины, чем мужчины.

Еще осторожнее медведей серые собаки тундры - волки. Они почти невидимы и исчезают, не уходя далеко - будто проваливаясь сквозь землю. Здесь, на Севере, они безопасны для человека. Чтобы утолить голод, волку не нужно нападать на человека, а иначе зачем ему это делать?

В тихом согласии живут волки и медведи, так как они не беспокоят друг друга. Собственно мне не нужно было бы упоминать о волках, потому что они не принимали никакого участия в жизни Марбу, и все же они имеют отношение к ней, как часть тундры. Я хочу упомянуть обо всем, что имело отношение к жизни Марбу, что он видел и с какими зверями, возможно, сходился. Играл-то он с волками вряд ли, но видеть и слышать их ему приходилось довольно часто.

Тщетно искал я летом волков, хотя они должны где-то выращивать своих детенышей. Были люди, которые находили волчат, приносили их домой и продавали, однако едва ли они при этом дожидались возвращения волков с охоты. Волк, который видит своих детенышей в опасности, становится свирепым. Кое-кто, проходя зимой на лыжах по болотам, заметив волка, привязывал нож к лыжной палке и закалывал зверя, но никто еще не нападал на защищавшую своих детенышей волчицу.

Хотя волк очень вредный хищник и уничтожает очень много зверей, на него редко охотятся. Его стреляют больше при случайной встрече. Если же волки собираются в стаи и нападают на оленьи стада или вламываются к поселенцам и задирают овец и коров, то на них устраивают большие облавы. Для уничтожения волчьих стай применяют даже войска. После второй мировой войны волков в тундре разыскивали с самолетов, потому что эти хищники ужасно размножились.

Летом волки, Живущие большей частью в одиночку, довольствуются мелким зверьем - мышами и леммингами, однако большой ущерб наносят также и белым куропаткам. Так как они пожирают все, в том числе и падаль, Го часто раскапывают зарытое медведями и лисицами мясо и лакомятся им. Быстрое пищеварение понуждает их к постоянной охоте.

Редкий зверь хитер так, как волк. Даже лису легче отравить, чем волка. Сколько раз они подшучивали надо мной и другими охотниками, заметая следы и уходя почти от верного выстрела. Даже загнанные в тупик волки находят выход.

Если несколько волков собираются вместе, что может произойти осенью, они окружают загнанную дичь и разрывают ее. Оленьи стада они преследуют целыми часами, а то и днями, пока не отстанет одно животное, на которое они могут напасть, не остерегаясь собак. Пока пастух находится при стаде, волк не трогает оленей: стоит ему повернуться спиной, как они уже здесь и наносят урон.

Места, которые считались свободными от волков, за ночь занимались ими. Мы наблюдали и преследовали стаи, которые бродили по кругу, и возвращались примерно через четыре недели. Где они прошли, там охотнику не нужно ставить свои силки, потому что после волков остается немного дичи.

Если волк удачно охотился поблизости от поселенцев, то очень скоро он приходит опять. Успех лишает его осторожности и приводит тем самым к гибели. Один местный житель, у которого позади дома была задрана лошадь, каждую ночь выжидал у окна, пока хищник, действительно, не пришел опять и не был застрелен.

Не всегда удается влепить свинец так быстро и верно. Иногда волк не раз вламывается в хлев, рвет все, приходит снова и, несмотря на это, остается живым. Выброшенный яд, в большинстве случаев стрихнин, он проглатывает очень редко, обычно тут же выплевывает и уходит живым.

Я люблю охоту на волка, она напряженная и требует от охотника большой выдержки. Охотятся на него с пулями или с крупной дробью, как придется. Саами закалывают его, потому что они редко носят ружье.

Если одинокий волк видит человека, он с любопытством приближается к нему, но остается вне досягаемости выстрела. Нападать он не отваживается. Может быть, он предполагает вблизи человека найти добычу - внутренности оленя или пойманную в силки и застреленную дичь. Он ведь очень хитер. Если человек идет дальше, то волк иногда следует за ним, сохраняя дистанцию и остерегаясь ее сократить. Кто в таком случае идет без оружия, легко может перепугаться и пуститься сразу наутек.

Меньше всего боятся волков в тех местах, где они водятся. В страшные истории о нападении волков там не верит ни один человек. Кто не труслив, тот не сбежит даже от нескольких волков, хотя их вой и звучит не совсем привлекательно. Дубинкой каждый в состоянии убить нескольких волков. Силы одного зверя недостаточно, чтобы справиться с крепким оленем, на пасущуюся в тундре лошадь волк остерегается нападать. Только перед стаей обречен любой зверь, кроме медведя и росомахи. Росомаха, по словам охотников, может спастись на деревьях.

Я сам с женой некоторое время жил в местности, где водились волки, и охотился, хотя и безуспешно, на этих хитрых зверей. Мы редко выходили тогда без оружия, потому что эти бестии подходили ночью к самой нашей избушке, и по утрам мы находили на снегу их свежие следы. Волков было несколько, и им приписывались нападения на оленей. Наш дом стоял далеко в стороне, а еще дальше жила одна семья поселенцев; их десятилетний ребенок ежедневно ходил в школу за шесть километров через места, в которых водились волки. Малышка их не боялась. Много часов проводила она в пути и всю зиму волки не трогали ее.

Каждый поселенец ненавидит волков и преследует их где только может. Я же не постоянный житель тундры, и мне нечего терять. Поэтому я смотрю на волка иначе и любуюсь им, как любуется охотник всем, что принадлежит природе. Для меня нет ничего прекраснее, чем стоять в тихую зимнюю ночь в тундре, когда все укутано снегом и северное сияние полыхает по небу. Ни один звук не нарушает тишину. Такая полная тишина бывает только на Севере. Местами видны тонкие березки в полусвете, потому что это не ночь и не день, а своеобразные сумерки, рожденные снегом, луной и звездами. Если в это время над безмолвной природой вдруг раздастся волчий вой, то мороз пробегает по коже. Именно так, потому что это не страх, а холодный озноб. Волчий вой неописуем: он ужасен и красив, дик и первобытен. Еще красивее сам волк, когда он стоит на холме и воет в ночь.

Встречаются и воющие собаки, происхождение которых идет по прямой линии от волков. Хотя собак натравливают на волков и потому между ними не существует дружественных отношений, не так уж редко встречаются их помеси, большей частью похожие на волков, но иногда и на собак. Для охраны стад они едва ли пригодны.

Трусость волков сохраняет их от уничтожения. Прежде чем отважиться на нападение, он обеспечивает себя на всякий случай от неожиданностей, всегда готовый к отступлению. Ему не придет в голову перепрыгнуть через забор, если он не может также легко выбраться обратно. Он избегает ловушек, очень недоверчиво относится к привязанным животным и берет их только в крайних случаях. Голодный, он становится безумно смелым, только здесь, на Севере, ему не приходится голодать.

Чтобы распространение волков не стало угрожающим, государством назначены премии за их уничтожение; это побуждает охотников и поселенцев охотиться на волков. Если весной кто-нибудь найдет целый выводок, то это доходное дело, к тому же волчат можно продать в зоологический сад или любителю. Старый же волк приносит охотнику, кроме денег за шкуру, еще премию. Пока у жителей глухих мест есть ружья и они, как всегда, без Особого разрешения будут заниматься охотой, ни о какой угрозе со стороны волков не может быть и речи. Только во время войны, принесшей жителям глуши много зла, так как у них были отобраны ружья и они не могли охотиться, волки чудовищно расплодились. Пройдут еще годы, прежде чем пастухи будут иметь возможность оставлять свои стада пастись без присмотра и прежде чем звери тайги и тундры будут снова до некоторой степени в безопасности от Изегрима.