Маргарет Тэтчер

Шансы и решительность: один день из жизни премьер-министра Великобритании (3 апреля 1982 года)

Глубокий экономический кризис. Инфляция. Безработица. Огромные государственные расходы. Отсталая промышленность. Нерентабельная энергетика. Множество убыточных государственных компаний, требующих бюджетных денег. Высокие налоги. Социальная и политическая нестабильность внутри страны. Кризис системы образования. Неработающая система здравоохранения. Забастовки, забастовки, забастовки. Волна ирландского терроризма, захлестнувшая Великобританию.

Стать главой страны в такое время — удовольствие сомнительное. Это как получить в наследство огромный дом с обрушивающейся крышей, выбитыми окнами, проломленными полами и падающими на голову кусками штукатурки, почти не имея денег на ремонт. При этом вокруг «дома» не было даже забора — Великобритания вступала в общий рынок с ЕС, мир подошел к пику противостояния между капиталистической и социалистической системами и очередному витку гонки вооружений, войны сотрясали арабский мир, ось от Афганистана до Индии, Южную Америку, Африку…

Маргарет, при всей ее начитаности и тонком уме, всегда отличалась способностью смотреть на окружающий ее бардак просто и системно, и столь же ясно говорить об этом. «Когда домохозяйке не хватает денег на запланированное, она должна достать свои счета и искать в них ошибку», — объясняла она свой подход к самой болезненной теме — наведению порядка в государственных финансах.

И она искала — известные и самые невероятные способы удержания денег граждан в экономике страны, методы привлечения иностранных инвестиций, очищения налоговой системы. Пытаясь повысить доходы бюджета, она жестко резала расходную часть, с которой уже несколько ее предшественников обращались весьма вольно. Когда ей принесли счет за ремонт и обустройство ее государственной квартиры на Даунинг-стрит, она возмутилась: «Нет таких цен! Я отлично знаю, сколько стоит постельное белье и стройматериалы! А гладильную доску за 20 фунтов верните в магазин — я привезу свою из дому!». Ее обвиняли в крахоборстве и смеялись над попытками контроля подобных «мелочей», а она отрезала: «Нет никаких государственных денег — есть деньги налогоплательщиков».

Два с половиной года энергичных усилий — а результат пока был минимальным. Равно как и рейтинг Маргарет — 28 % среди избирателей, всего 44 % — среди членов ее же собственной партии. После «зимы недовольства» в 1979 году и победы консерваторов на выборах, люди ожидали от Мэгги чуда — создания дворца из руин за одну ночь. Вместо этого все получили приказ выметать горы мусора, оставленного предыдущими правительствами, приобретая метлу за собственные средства. «Ведьма, ведьма! Вот твоя метла!» — кричали ей вслед.

Но все эти два с половиной года и особенно с Рождества 1981 года Маргарет чувствовала: она права, и должно, обязано случиться нечто такое, что продемонстрирует ее правоту — партии, английскому народу, всему миру. И это нечто — произошло.

События развивались в 13 тысячах километров от Даунинг-стрит, где находился кабинет министров, — возле Аргентины, на маленьком архипелаге Фолкленды, входящем в состав Британского содружества.

Две недели назад около сорока аргентинцев высадались на один из островов, населенном 1800 людьми, 750 тысячами овец и миллионами пингвинов. Они представились изумленным британским гражданам сборщиками металлолома и сообщили о своем намерении демонтировать заброшенную китобойную базу. Жители острова спокойно вернулись было к своим мирным занятиям, однако, заслышав незнакомый гимн и завидев флаг Аргентины на флагштоке, послали сообщение в Лондон.

Великобритания ответила требованием к аргентинцам покинуть территорию до получения официального разрешения на сбор металлолома. Все еще надеялись, что это какое-то недоразумение. Однако официальный Буэнос-Айрес, чувствуя безнаказанность, отказался выполнить предприсание официального Лондона

Человека, рискнувшего бросить вызов Маргарет Тэтчер, звали Леопольдо Фортунато Галтьери, он был генералом и президентом Аргентины. И уровень его поддержки был сопоставим с уровнем поддержки Маргарет. Галтьери также позарез була нужна авантюра, способная взвинтить его рейтинг. Но, в отличии от Маргарет, он сделал ставку не чистку авгиевых конюшен в своей стране, а на «маленькую победоносную войну» — и высадил на лежащие рядом Фолкленды десант в гражданской одежде.

Чтобы это понять, осознать и разработать какую-то стратегию, правительству Тэтчер понадобилось около десяти дней.

31 марта Маргарет собрала экстренное совещание. Аргентинская армия в количестве двух с половиной тысяч человек осадила столицу Фолклендов — Форт-Стенли. Население города, включая детей, женщин, стариков и больных, было вдвое меньшим. Расстояние от метрополии до колонии было огромным, расходы на военный контингент — сильно урезаны. Министры настаивали на мирном урегулировании и показали документ, который они разработали для передачи островов Аргентине. Возмущенная Маргарет оказалась практически одна — на ее стороне был только первый лорд адмиралтейства, командующий морским флотом Генри Лич. Он предложил за три дня сформировать крупное соединение ВМФ и отправить его на Фолкленды. Маргарет дала согласие.

Однако за три дня произошло еще много всего.

Первого апреля представитель Великобритании в ООН попытался вынести вопрос о вторжении на Фолкленды на рассмотрение. Однако дипломаты большинства стран приняли этот демарш за первоапрельскую шутку и высмеяли англичанина, обвинив в мистификации. В отчаянии Маргарет обратилась за помощью к своему другу — президенту США Рональду Рейгану. Он говорил с Галтьери по телефону более часа, но результата не добился. Второго апреля пал Форт-Стенли, и аргентинцы могли торжествовать, спуская английский «юнион джек» и поднимая свой бело-голубой флаг с «майским солнцем».

Что было делать Маргарет? Посылать войска, которые еще только начали формироваться? Но пока они соберутся и дойдут до островов, пройдет еще месяца два. И потом: каковы гарантии, что война, если она и начнется, будет выиграна? Аргентина возле Фолклендов, а Великобритания не будет в состоянии помочь своим войскам в случае любой неожиданности. И сколько все это будет стоить? Хотят ли британские граждане, чтобы их сыновей вооружили и повели на убой за их собственные налоги? Эти вопросы задавали себе, друг другу и Маргарет журналисты, политики, экономисты, военные — все.

В то же время, Маргарет понимала, что трусость и слабость — это не то, что британцы прощают своему правительству. Особенно когда у руля стоит женщина, претендующая на звание единственного мужчины во власти. Да и все естество Мэгги кричало: это наступление на демократию, на свободу, на мир. И прежде всего — на ее мир и ее правила.

Она понимала, что в западне. Шансов выбраться из нее с достоинством — мало, выскользнуть — еще меньше, победить — вообще один против ста. Но если она сделает ставку на драку — победа будет огромна, и ее плоды позволят ей осуществить куда больше, чем было сделано до сего момента.

Если бы члены Парламента знали, какая старая пиратская песня крутилась в голове у премьер-министра, когда она готовила свое выступление! Но они предпочитали упражнения в остроумии.

— Мы наконец получим пробу сплава, из которого сделана «железная леди», — долетели до Маргарет слова Инока Пауэлла, депутата, несколько лет назад изгнанного с позором из партии тори.

— Считаю своим долгом напомнить, что после неудачных внешнеполитических авантюр главу кабинета министров принято заменять, — с неприкрытым сарказмом напутствовал Маргарет лидер партии либералов Дэвид Стил.

Лейбористы критиковали правительство за то, что оно «довело страну до войны», консерваторы вопили о падении престижа Великобритании и партии. И все были недовольны тем, что впервые за 26 лет их заставили поломать свои планы и прибыть на работу в субботу!

Маргарет вышла на трибуну. Она окинула взглядом зал — все эти кислые, раздраженные, насмешливые, скептичные лица.

— Парламент собрался в этот субботний день, чтобы разобраться в ситуации, представляющей огромную важность. Мы здесь потому, что впервые за много лет британская территория подверглась нападению со стороны другого государства. Уверена, что парламент полностью поддержит меня в презрении к этому акту немотивированной агрессии.

Премьер-министр сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. И она продолжила — четкими, рубленными фразами — доносить до изнеженных джентльменов те смыслы, которые были для нее простыми и непреложными истинами.

— Я должна сказать, что Фолкленды были и остаются британской территорией. И ничей агрессивный выпад не в состоянии изменить этот факт. Первоочередной задачей правительства является освобождение островов от оккупации и возвращение их под контроль британской администрации в ближайшее время… Чтобы вам было еще понятнее, отмечу: «мы будем работать над скорейшим РЕШЕНИЕМ конфликта, а не над его РАЗРЕШЕНИЕМ, на что многие рассчитывают», — последнее предложение она подчеркнула особым, тем самым «проповедническим голосом», который когда-то отмечала у собственного отца.

Практически все члены парламента, какой бы партии они не принадлежали, ожидали от выступления Маргарет примерно одного: растерянности, проявлений паники, смущения, попыток переложить ответственность и поисков виновного. Вместо этого джентльмены увидели несгибаемого борца с железной волей и поистине британским упрямством. В тот день Маргарет словно сконцентрировала в себе все то, за что англичане обожали своих эпохальных лидеров: принцессу Боудикку, противостоявшую римским захватчикам, Елизавету Тюдор, разгромившую испанскую «Непобедимую армаду», славного победителя Наполеона Веллингтона и еще более славного победителя Гитлера — Черчилля.

Еще там, на трибуне, по реакции зала Маргарет поняла: она выстояла в первой битве. Теперь нужно было выиграть войну.

После выступления состоялась встреча с заместителем министра обороны сэром Фрэнком Купером. Дочь Маргарет Кэрол поставила перед ними на стол холодную ветчину, наспех нарезанный салат и бутылку джина.

— Как вести военные действия? — просто спросила премьер-министр.

— Отдайте приказ об отправке военного контингента и начале военных действий. Только вы имеете право и обязаны это сделать — иначе колеса не закрутятся. Создайте маленький военный совет. Несколько человек с реальным военным опытом, минимум бюрократов. Каждый день проводите встречи, чтобы разрабатывать план и получать отчет. Поменьше рассуждений, требуйте карты и цифры, — ответил Фрэнк, поддевая кусок мяса вилкой.

— Как же быть с королевой? Ведь с ней тоже нужно согласовывать подобные решения!

— Нужно. Но по моим данным, Букингемский дворец не будет чинить вам препятствий. А формальности — предоставьте их помощникам. У вас есть чем заняться, — ответил он уверенно.

— К чьим советам есть смысл прислушиваться, а кого игнорировать? — поинтересовалась Маргарет.

— Четких требований нет — все важные решения принимаете вы. Но самое худшее, что вы можете сделать — позволить кому-то поколебать вашу уверенность и вовлекать вас в бесконечные споры, советы и обсуждения, — парировал Фрэнк.

— Правильно ли я понимаю вас: когда вам или кому-то из будущего совета понадобится какое-то решение, даже жесткое — я должна буду его вам обеспечить, и это будет лучшее, что я смогу сделать? — спросила Маргарет.

Замминистра смутился от такой прямоты, но совладал с собой:

— Откровенно говоря, именно это нам и нужно. Остальное будет зависеть от нашего министерства, генералов и солдат.

— Что ж, — ответила премьер-министр. — Можете на меня рассчитывать и не сомневаться, что я сделаю все от меня зависящее… Я слишом хорошо помню, что за тем столом, за которым сейчас сидим мы, в 1938 году сидел Нэвилл Чемберлен, разглагольствуя о чехах как о каком-то далеком народе, которому мы ничего не должны. А потом началась война, в которой погибло 50 миллионов невинных людей.

Маргарет стукнула кулаком по столу так, что на нем зазвенела посуда. Фрэнк решил воспользоваться неловкостью, чтобы выйти в курильную комнату — Маргарет ненавидела запах табака, и он это знал.

— Мама! — раздался сдавленный голос Кэрол, как только за заместителем министра закрылись двери. — Ты же понимаешь, что… этих ребят могут…

— Что солдаты могут погибнуть за свою страну, ты хочешь сказать? — спросила Маргарет.

— Да! — ответила ей дочь. — Ты к этому готова? Что ты скажешь их родителям, женам, детям?

— Я уже думала об этом, — тихо ответила Мэгги. — В войне не бывает без смертей. И когда… И если… Я решила, что буду писать письма каждой семье. Сама. От руки. Я понимаю, что письма — слабое утешение, но это лучшее, что я смогу сделать в данной ситуации.

— Сколько бы их ни было? — спросила Кэрол.

— Сколько бы их ни было, — эхом ответила Маргарет.

И, надо сказать, она сдержала обещание, написав 258 писем в течение двух месяцев.