Марийон, Зима в Венесшале

5

По утру Мари стоило больших усилий встать со своей далеко не пуховой постели. Они с Эллой разделились, первая пошла растапливать печь на кухне и заводить тесто на булки, а Мари достался камин в обеденной. Снабженная подробными инструкциями по порядку действий, она, как опытная хозяйка, сделала это без труда.

— Эл, — Мари заглянула на кухню. — Камин готов, но я забрала последний хворост из подсобки.

— Уф, — Элла озадаченно вздохнула. — Надо бы набрать, если матушка-фурия проснется с нерастопленным камином, нам серьезно влетит. Тебя на веники оштрафуют, а мне и за бесплатно прилетит. Я хотела первый раз с тобой в лес сходить, но, надеюсь, ты не заблудишься? Иди по дороге все время прямо и не сходи с нее, а вдоль дорожки насобираешь сухих веток, их всегда полно.

— Я тоже надеюсь, что не заблужусь. Но не совсем в этом уверена. Дай мне хоть вчерашнюю булку, буду сыпать хлебные крошки позади себя.

— Ты что, — округлила Элла глаза. — Их же птицы склюют. Какой в этом смысл?

— А ты не знаешь этой сказки? Это шутка такая. Ладно, разберусь как-нибудь. На чем это тащить все?

— Санки в сарае!

Мари надела плащ, сапоги и шапку, сунула булку, оставшуюся еще со вчерашнего завтрака, в карман, и отправилась в лес, прихватив по дороге санки и маленький топорик.

Задача выглядела просто: в лес вела всего одна дорога, причем достаточно утоптанная, поэтому Мари решила, что заблудиться будет сложно. Она стала собирать и укладывать на сани хворост. И когда санки уже были почти доверху забиты, взгляд ее привлекло что-то красное чуть в стороне от дорожки, сначала ей показалось, что это веточка рябины, она пригляделась: пятна крови. Осмотревшись получше, она рассмотрела рядом с пятнами следы — как будто от гигантской когтистой курицы. Птичья лапа. Или лапа ящерицы? Ящера? Стало немного не по себе.

— Нет, Мари- сказала она себе. — Сейчас ты возьмешь сани и быстренько уберешься в гостиницу. Это точно не твое дело. Своих забот хватает.

Она чуть продвинулась на обочину. Поодаль виднелся еще след. Она подошла поближе. За ним еще капли крови и следы трехпалых конечностей. Еще след. Еще пара шагов в сторону. Шаг. След. В какой-то момент Мари поняла, что если сейчас повалит снегопад как вчера и скроет ее следы, то она может не вернуться на дорожку. Она процарапала топориком квадратик на коре дерева.

— А вдруг там человек в беде? Гигантская курица ушла по делам, оставив его мариноваться в специях, и помочь бедолаге некому. Я чуть погляжу, и при малейшей опасности — убегу. — Она сделала еще один квадратик. — А вообще разговор с самим собой — признак больного разума. Или высокого ума. Или больного высокого ума?

Еще кровавые капли и следы.

— Эй! Есть кто живой? — Мари не хватило духу, чтобы крикнуть, получился просто громкий вопрос. — Я могу помочь.

Откуда-то послышался вздох. Мари огляделась. «Я здесь» — прозвучало у нее прямиком в голове.

— Где здесь. — подумала Мари.

«Голову поверни. Не туда. Да, сюда. Сделай два шага. Пригнись. Видишь? Вход. Я здесь»

Мари пригляделась к кустам, действительно, за кустами лежал огромный валун, и на нем внизу виднелось темное пятно, которое могло быть ходом в пещеру или нору.

— Так стоп. Ты вообще кто, и почему я тебя слышу в своей голове. Это же точно ловушка.

«Мы с тобой уже виделись не так давно. На корабле.»

— Надеюсь, ты не в шляпе? И не Шогель..

«Ни тот, ни другой».

— Ладно, захожу. — Мари зажмурилась и полезла в отверстие, представляя, что там ужасное нечто сразу откусит ей голову, не дожидаясь, пока тело пролезет вслед.

В норе было ослепляюще темно.

— Господи Единобоже, я ничего не вижу.

«У тебя спички в кармане. Тут полно сухих палок внизу»

Мари чиркнула спичкой, и прежде чем подняла с земли сухую хворостинку, увидела силуэт большого существа со змееподобной головой и крыльями летучей мыши.

— Дракоша!

«Мое имя Имир»

— Мари, очень приятно! Почему там кровь на снегу? Тебя ранили?

«Я сам. Неудачно пролетел через деревья, устал, и потерял бдительность. Зацепил крылом большое дерево. Теперь не могу лететь».

Мари подожгла хворостинку, света стало ненамного больше.

— Что ты тут забыл? Где твои родители? Они есть у тебя? Тебя искал человек в шляпе.

«У меня есть родители. Но я не знаю, как к ним вернуться. Я из другого мира, не из вашего. Я каким-то образом провалился из своего мира в ваш. Меня будто вырвал сюда этот черный человек. Шляпник. И уже который день я от него пытаюсь спрятаться. А без крыла это является совершенно невозможным»

— Дай-ка взгляну. Плохо видно. Ну тут повреждена перепонка, разорвана, но само крыло ничего так. Ты булки ешь?

«Я теперь все ем. Лишь бы есть. Не знаю, что такое булка. Это мелкий зверек с пушистым хвостом?»

— Нет, это немного другое. Вот, понюхай.

«Пахнет странно, но неплохо».

Перед рукой Марийон щелкула солидная пасть.

«Хорошо, но мало. Еще есть?»

— Нет. Но я достану. Мне нужно идти сейчас. Но я достану еще и приду позже. Хорошо?

«Жаль. Иди.»

— Только бы не потерять тебя и твою нору.

«Если что, я позову тебя. Я теперь настроен на тебя».

— Ну все, держи нос по ветру.

«Не понял».

Мари вылезла из норы. Она быстро вернулась на дорожку и отыскала сани, благо, на них никто не позарился, а может, никто мимо и не проходил в столь ранний час. Начинался снегопад. «Ну и к лучшему: не хватало еще, чтобы Гри вышел на лесную прогулку и заинтересовался следами. Давай снежок, давай, сыпь погуще».

— Ооо, Леонор, что так долго? Я уже думала тебя птицы унесли вместе с крошками.

— Заплутала чуток. Сошла с дорожки, там такой хворост хороший был..

— На прямой дорожке заплутать. Ну даешь! Давай скорее к плите, смотри за кофе. Я пока пойду камин Кримхильде топить. Хоть бы не проснулась еще. Смотри, булки подойдут, в печь суй. А хотя нет, я лучше сама. Кофе карауль.

Мари стояла и пристально вглядывалась в кофе в ожидании первой пенки, мысли ее находились в полном разладе. Мари думала об Имире, и поднимающаяся пенка складывалась разными силуэтами, то извиваясь драконом, то собираясь в мрачную фигуру в шляпе, иногда образуя, большой торговый корабль, превращающийся в хлипкое судно с рваным парусом..

— Леонор! Кофе ж кипит! — Мари торопливо сняла бурлящий кофейник.

— Вообще-то ты мне для помощи тут, а не вредительствовать нанималась. — шлепнула ее легонько Элла. — Там сидит уже за столом красавчик, мечом бренчит. Кофия просит.

— Ты ж говорила завтрак в восемь! Пусть сидит еще полтора часа ждет. Нечего тут.

— Собрался куда-то, то ли на охоту, то ли на танцы… Начищает инвентарь. Давай соберем ему уже завтрак на скорую руку, у нашей гостиницы должна быть хорошая репутация. В конце концов, я планирую стать ее хозяйкой.

— Чур, ты подаешь и сервируешь. Я к нему не пойду.

— А с удовольствием! Тогда семейство с шестью детьми обслуживаешь ты!

— А и не напугала!

Спустя три часа девушки, уже накормившие постояльцев завтраком, дружно гремели посудой в тазах.

— Эх, все-таки с напарницей гораздо сподручнее! И веселее. — Элла была рада. — Главное, при матушке сделать недовольный вид. А то если я буду слишком радоваться, то она тебя точно выгонит. Поэтому, если что, не обижайся — я для отвода глаз.

— Элс, есть важное дело. Обещай, ничего не спрашивать. Обещаешь?

— Обещаю.

— Где взять много еды?

— Ты голодная что ль? Иди кофейку попей, если не наелась, без проблем. Там вон яичница еще есть. Я прикрою.

— Нет, Элс, ты не поняла. Мне нужно очень МНОГО еды. Булок, там. Молока. Кстати, где взять ведро молока?

— Эээ, Элеонор, это звучит странновато. Ты часом не в положении? Что за странные идеи.

— Нет, нет, нет. Я же говорю, без вопросов. Вот представь, что я нашла в лесу теленка. Большого такого, нет, олененка. Точно олененка. И он ранен. И очень голоден.

— Бедняжечка-олененок! Это объясняет, почему тебя так долго не было. — у Эллы заблестели слезы в глазах.

— И вот мне нужно принести ему еды. Но стакана молока ему явно не хватит же, да. Тут бы ведро. А лучше два. И булок, хлеба. Может, мяса.

— Ну мясо-то олененку вряд ли..

— Да, ты права. Без мяса.

— А чем болен?

— Поранился.

— Ну это легко, тут я тебе дам мазь для лошадей, оленю тоже должна подойти. Хорошая, на местных травах, и заразу уберет, и заживление ускорит. А вот с молоком… Только купить, если деньги есть. Ну и сама понимаешь, нужно в тайне от Кримхильды все сохранить… Если она увидит, что ты вместо работы ведро молока в лес везешь, опять расскандалится. Я один раз щеночка больного принесла сюда к печке, а она обнаружила. Чуть не убила меня, в натуральном смысле, сковородкой лупила со всей дури.

Элла подумала, с силой потерла сковородку жесткой губкой, и продолжила:

— Но. Мы берем молоко у Сильды, они с Кримхильдушкой любят языками почесать. А есть еще неподалеку Берта, тоже держит коров, так она нашу «матушку» на дух не переносит. Поэтому болтать с ней точно не будет. Так и быть сбегай к ней. Ведро молока стоит где-то четверть веника. Кримхильда сегодня с дочкой поедет к портному, платье для бала мерить, вот мы дело и обстряпаем.

— Элс, ты лучший человек, который мог повстречаться мне в Венесшале.

Как только сани с хозяйкой гостиницы и ее дочкой покинули переулок, Марийон тут же приступила к выполнению плана. Она уже помогла Элле сделать заготовки к обеду, и погрузив уже на знакомые саночки топорик, пустое ведро, кое-чего из еды и заживляющую мазь, отправилась к местной фермерше, которая, видя перед собой неместную, запросила за ведро молока аж полвеника. Марийон не стала настаивать и заплатила всю сумму., тут же опрометью помчавшись к лесу по известной дороге. Снегом засыпало изрядно, но Мари без труда нашла большой камень с норой.

— Эй, ты еще тут?

«Тут. Жду.»

— Я принесла тебе кое-чего!

Она пробралась в нору, зажгла пару припасенных свечей, Имир лежал, свернувшись кольцом.

— Тебе холодно здесь? Может, костер развести?

«Мне не может быть холодно, смешной ты человек. Внутри меня всегда живет огонь. Пока дракон жив — живет и огонь. Умрет дракон — умрет огонь».

— А Шляпника, выходит, ты не можешь своим огнем испепелить в кучку мусора?

«Увы. Пока не могу. Мои родители могут. А я еще не дорос. Первое пламя еще не вышло из меня. А это для молодого дракона — целое событие. Его празднуют три дня. Поэтому бегу и прячусь. Прячусь и бегу. Пока что»

Имир шумно и очень печально вздохнул.

«Но это не означает, что огня внутри меня нет. Потрогай мой живот».

Мари с любопытством и опаской протянула руку и прикоснулась к телу Имира — сухая кожа на животе была покрыта более светлыми чешуйками — руку пришлось тут же отдернуть.

— Да ты печка! Давай свое крыло, будем лечиться. Эх, жалко, что ты еще не извергаешь пламя. Ты бы задал жару этому Шляпнику. А что ему нужно от тебя?

«Насколько я понял из его мыслей — убить. А зачем — загадка. Кстати. Мы с тобой этим похожи. Во мне есть пламя, но я им не пользуюсь. В тебе есть магия, но ты живешь без нее».

— Ну это очень сложный вопрос, Имир. — сказала Мари, нанося мазь на раненое кожистое крыло. — Понимаешь, когда я спокойна, я не могу эту магию в себе найти. Когда я в какой-то ужасной ситуации, то магия приходит, но я не могу ни контролировать ее, ни как-то управлять. И это уже заканчивалось трагедией. Больше причиной для трагедий я не хочу быть. Вот.

«Я понял. Я вижу иногда твои воспоминания. Жалко его. Хороший человек был, хороший друг. Но это не твоя вина. Так сложилось. Ты научишься. Держи хвост по ветру».

Мари украдкой утерла глаза, и поставила Имиру под нос ведро с молоком.

— Вот. Пей. Лучшее средство восстановить силы.

Имир принюхался и лизнул длинным языком чуть молока.

Затем сунул голову в ведро и жадно выпил все содержимое.

«Еще есть?»

— Нет, еще только завтра смогу добыть.

«Это жаль. Но штука хорошая. Скажу даже преотличная. Возвращает силы. А булка есть?»

— Вот держи все, что умыкнула!

Мари выложила все припасы.

— Ну все, дружочек. Мне пора. Без меня там Элле туго приходится.

«Дружочек. Ты мой дружочек?».

— Безусловно.

Мари была уверена, что увидела на змеиной морде Имира довольную улыбку.

На следующий день покинуть гостиницу незамеченной было сложнее.

Еще во время завтрака к ним на кухню зашла довольная Кримхильда, объявившая:

— Ну что, девчонки, лентяйки-чернавки-пепелюшки! Жрете тут опять мои продукты сидите? А я решила сегодня провести ревизию. Сейчас пойду считать, сверять, что по продуктам осталось. Посмотрю, на сколько вы меня обворовали. Если что, тебе — она ткнула пальцем в Мари — вычту из жалованья. Тебя — тощий палец переместился на Эллу — просто отлуплю. Нет, не просто отлуплю, с особым усердием. Ждите. — И на этих словах торжествующе удалилась в погреб.

— Дело плохо. — уныло сказала Элла. — это она потому такая радостная, потому что предвкушает как лютовать будет сегодня. Смакует.

— Слушай. — Мари разложила ножи на полотенце. — Ну это уже переходит все мыслимые границы. Может, тебе пожаловаться нужно полицмейстеру? Бить людей по пустякам — это запрещено законом любого государства.

— Да. Но не запрещено, если ты двоюродная сестра полицеймейстера. Он ее во всех делах покрывает. Поэтому и надежда на справедливость только там, у короля. У меня есть подозрение, что и отец умер не своей смертью, у него проблем со здоровьем особых не было: мужчина в расцвете лет, крепкий и сильный — вдруг резко занемог. Наверняка, можно было найти какие-то доказательства ее причастности, но никто их не искал.

— Ясно. Не переживай, мы что-нибудь обязательно придумаем. Пока она там готовит нам казнь, я сбегаю за молоком и в лес.

— Ну и помощница же у меня! Ладно, беги. Хвороста привези назад, чтоб не с пустыми санками.

Имир и в этот раз выдул ведро молока за один заход. Крыло его заживало поразительно быстро, да и сам он выглядел гораздо веселее.

«Знаешь. Я уже почти готов лететь дальше. Здесь больше нельзя оставаться. Чувствую, он близко».

— Брр… Только б не нашел. Тогда давай прощаться.

Мари обняла горячую шею дракона, к горлу подкатил комок.

«Не плачь, Мари, я справлюсь»

— Я очень надеюсь на это. И хочу, чтобы ты нашел дорогу домой.

Слезы покатились градом.

«Послушай меня. Ты думаешь, что твоя сила работает только с водой. Это не так. Ты можешь вообще все. Просто вода — твоя стихия. Ты ее понимаешь лучше. Ты научишься, придет время, придет желание и настойчивость».

Мари крепче обхватила шею Имира.

«И еще. Снег — это тоже вода, не забывай. Иди теперь. Долгие проводы — лишняя вода. Так у вас говорят».

С тяжелым сердцем Мари вышла из норы, ловля себя на мысли, что больше не увидится с Имиром никогда. Предчувствия были самые мрачные. Она чувствовала, что Шляпник рядом, кожей ощущала эту опасность, но не понимала, что может сделать для дракона.

— Слушай, давай мы тебя перепрячем! — сказала она вслух, отойдя от убежища на пару метров.

«Куда. В соседнюю нору? Или к булке в дупло? Какая ему разница.»

— Тогда беги, улетай прямо сейчас. — зашептала Мари тихо, как будто Шляпник уже был рядом и слышал ее.

«Иди уже. Я после тебя».

И она пошла, таща за собой санки с бренчащим пустым ведром. На полпути вдруг вспомнила, что нужно набрать хвороста для прикрытия. За спиной хрустнула ветка. Марийон обернулась. В нескольких метрах, среди елей, стоял огромный белый зверь, и пристально смотрел на нее. Внезапно позади медведя мелькнула черная тень в шляпе и словно растворилась в воздухе.

Тело Мари сковало ужасом. Сердце оглушительно застучало в висках. Бежать было бессмысленно, кричать тоже, медведю до нее — полсекунды в прыжке, кто ж тут добежит?

Медведь оскалил чудовищную пасть с бордовой окантовкой десен и угрожающе встал на задние лапы.

Марийон зажмурилась.

Раздался страшный рев. Затем пыхтение, и удар чего-то тяжелого о землю.

— Ну что жива, или со страху померла?

Мари открыла один глаз, затем второй и взгляд уперся в голубое небо и нависающие верхушки сосен.

— Померла вроде. — пробормотала она.

В фокус зрения попал Гри, с лицом, забрызганным кровью.

— Да жива, давай руку. Убил я твоего мишку-людоеда.

Мари встала, отряхиваясь от снега. Лес из кипельно-белого стал выглядеть тошнотворно. Посреди дороги лежала гигантская туша медведя, залитая кровью. Казалось, что все вокруг окрасилось в багровый.

— Ну не очень чисто вышло. Зато эффективно.

— Это мечом что ли?

— А что. Острая штука. Но даже его хватило перерубить такую толстую шею только до половины. Дальше не пошло, очень крупный зверь.

Марийон затошнило.

— Не смотри туда. Я сейчас голову уже сниму, чтобы было что охотникам предъявить. И санки как раз сгодятся. А ты чего тут делаешь в лесу? — голос Гри был таким спокойным, как будто ничего особенного не случилось.

— Так я за хворостом пошла… А ты ттут чего? — Мари трясло, зубы стучали и язык не слушался.

— А я все надеялся голема повстречать, или хотя бы снежного человека. Ну хоть такую пользу принес. Да ладно тебе, чего ты, все ж хорошо. — неуклюже ободрял Гри.

— Ладно? Лладно мне? — Мари скривила губы и сначала беззвучно рыдала, а потом уткнулась в плащ к рыцарю и завыла в голос.

Тот неуклюже постучал варежкой ей по спине, но уткнуться позволил.

— Ах ты ж, етижий северный ветер, это что тут у вас случилося?

На дорожке встала лошадка-тяжеловоз, за ней в санях сидело двое мужиков, по виду лесорубов.

— У нас тут медведь чуть девушку не сожрал. — пояснил Гри, поглаживая Мари по спине.

— И ты его один что ль завалил?

— Ну знаете ли, — рыцарь почти оскорбился. — и не таких заваливали.

— Ну мужик, могешь! — восхищенно сказали лесоруб, который с товарищем уже выпрыгнул из саней и ходил вокруг туши медведя, оценивая габариты.

— Да, надо куда-то это тело девать, — сказал Гри. — Поможете?

— Разберемся, раз такое дело. Щас кликнем товарищей. Это ж он лесорубов на заимке-то и пожрал, правда, это дальше было, но занесло его сюда зачем-то. К людям пошел, значит уже, последний страх потерял.

— Пойдем-ка. — сказал Гри Марийон. — А это что за ведро?

Мари шумно высморкалась и всхлипнула вместо ответа.

— Я не понял. — Гри понюхал ведро. — Ты что тут специально с ведром молока ходила, медведя приманивала?

— Ннет. Оленя, оленя кормила.

— Какого оленя? — Гри поднял темную бровь и посмотрел на девушку вопросительно, выжидая ответа.

— Раненого оленя.

— Ну пойдем.

— Кууда?

— К оленю.

— А зачем?

— А лечить.

— Не пойду. — Мари замотала головой.

— Это почему это?

— Так он вылечился уже, ушел.

— У нас в этой стороне леса оленей отродясь не водится! — вклинился лесоруб, который был свидетелем их диалога.

Мари выстрелила в него из воображаемого арбалета. Прямо в рот.

— Забрел с той стороны леса! Вылечился! И ушел вон туда! Сама видела. — резко сказала она, обращаясь к обоим мужчинам. — И вообще там Кримхильда ревизию устроила. Сейчас Эллу уже сковородкой лупит, а за мое отсутствие вообще как бы не прибила.

— Спокойно. Сейчас пойдем к Кримхильде. Медвежью башку покажем, она забудет про ревизию. — Гри медленно осматривался, пока не увидел следы санок, ведущие к убежищу Имира.

— Ладно, не хочешь оленя показывать, сам найду.

И он спокойно пошел по следу.

— Ой. Квадратик на дереве. — он потрогал пальцем кору. — Ну смешная, заблудиться боялась? В трех соснах. Ну ты даешь.

— Ничего веселого не вижу. — обиженно сказала Мари. — Я по лесам с детства не таскаюсь с мечом на поясе. И вообще это не мой квадратик. Так, на заметочку. Догадался же кто-то деревья портить!

«Имир, Имир, уходи. Если ты еще там, уходи». Но дракон не отвечал. Мари плелась за рыцарем.

— Ага. Значит олень у тебя жил в пещере… Что за запах.. — рыцарь сморщил нос.

Нос Мари также ощутил сильный могильный запах, который она узнала мгновенно.

Снег вокруг норы местами почернел и стал склизким. Гри случайно наступил в одну из таких луж и брезгливо отскочил.

— Ну и мерзость.

— Тут был Шляпник. — прошептала Марийон.

«Имир, Имир, ты жив?». Тишина.

Гри присмотрелся к земле и резко наклонился, красивая половина лица его вдруг стала злой.

— Лучше б я тебя медведю скормил, честное слово.

Он держал в руках блестящую зеленую чешуйку.