Маркиз

Глава 52 Военачальник осаждает Куайцзю

Моя армия добралась до Куайцзю к тому времени, когда первое столкновение корейцев с войсками Бешеной Цань уже закончилось. Битва не была особенно масштабна, так как являлась, по сути, не более чем пробой сил обеими сторонами. Крови тем не менее пролилось достаточно.

Случилось это за три дня до нашего прихода. Обустроив лагерь, корейцы решили прощупать оборону армии Цань и немного помочь своим союзникам за стенами. Бешеная Цань, однако, чего-то подобного ждала, и врасплох ее застать не удалось.

Джонки когурё вышли в море, а затем приблизились к берегу со стороны осажденного города. Встали на рейде на дистанции предельной дальности стрельбы из корабельных орудий и обрушили на войска Цань град копий из аркбаллист.

Разумеется, Бешеная тут же отвела свои войска подальше от береговой линии, но потери все же понесла. Ответная стрельба по кораблям особого успеха не принесла: корейцы имели палубные щиты для этого дела и постоянно маневрировали. Однако с отходом войск на берегу были вынуждены приблизиться, чтобы иметь возможность продолжить стрельбу.

В то же время, окончательно доказывая связь между ними и корейцами, защитники Куайцзи предприняли вылазку. Около двух тысяч пехоты высыпало из города, но далеко от стен отступать не стали, пользуясь прикрытием стоящих на них стрелков.

Чтобы не оказаться зажатой между фронтом и флангом, Цань предпочла отступить. Естественно, бросив осадные машины и уже построенные штурмовые башни — не тащить же такие громоздкие сооружения под обстрелом с двух сторон. Видя это, защитники города очень обрадовались и бросились уничтожать стационарную артиллерию, тараны и уже построенные штурмовые башни. Даже связки лестниц, которые были заготовлены и лежали неподалеку массивными стеллажами, не пожалели и подожгли.

В процессе, к слову, забыв, что союзники-корейцы, вообще-то, нуждаются в их поддержке. А морские разбойники отсутствия давления на фронт войск Цань вовремя не заметили. На чем последняя их и подловила.

Когда корабли когурё подошли к берегу слишком близко, по ним начали стрелять лучники и замаскированные до поры аркбаллисты. Простые стрелы, как и зажигательные, особого вреда военным судам нанести не могли, а вот массивные копья не просто сносили с палуб укрывшихся за щитами воинов, но и дырявили корпуса.

Осознав, что сами себя загнали в ловушку, корейцы решили отступить. А Цань превратила свое отступление в контратаку и обрушилась на вышедших за стены защитников города. Те, увлеченно поджигая плохо горящие деревянные механизмы, новую угрозу заметили не сразу. Уйти-то ушли — большая часть. Но сотни три тел, утыканных стрелами, в поле под стенами оставили.

Итогом этого короткого, продлившегося около трех часов столкновения стала частичная потеря осадных машин с нашей стороны, восемь затонувших вблизи берега кораблей корейцев (плюс где-то полторы или две сотни моряков), а также три сотни защитников Куайцзю.

Когурё вернулись в свой лагерь, откуда до сих пор носа не показывали. Они продолжали держали суда в готовности к выходу, а пара-тройка джонок всегда торчала на рейде вне досягаемости стрелкового оружия Бешеной. Но на какие-то более серьезные действия противники больше не решались.

Как и гарнизон осажденного города. Вылазка дала им возможность лишь на время отложить штурм, но Цань уже почти закончила ремонт поврежденного полевого снаряжения.

Обо всем этом она мне и доложила, когда я, не дожидаясь подхода к лагерю основных сил, вместе со свитой прибыл в ее ставку.

— Наши потери незначительны, — закончила Бешеная доклад. — Меньше трех десятков человек, большей частью те, кто не сумел вовремя отойти от берега.

— Хорошо, — сказал я, хотя ничего хорошего в ситуации не видел.

Больше всего меня удивляло столь своевременное появление корейцев. Да, они могли выступить обычными наемниками (и довольно часто так делали в этой гражданской войне, которая была для них выгодна), но все-таки слишком уж складно все выходило. Только я начал считать своей всю юго-восточную часть за Янцзы своей, как появляется флотилия Когурё и не дает мне захватить важный порт.

Как, интересно, владетель Куайцзю их нанял? Голубем вызвал? А предоплату, без которой ни один наемник с места не сдвинется, тоже почтой передал? Все это попахивало участием третьей стороны, возможно, кого-то из генералов Срединного Китая, который до этого пытался избавиться от меня. Того, кто отправил за мной наемных убийц во главе с мастером Тени.

— Сомневаюсь, — покачала головой Цань. — Одно дело нанять три отряда убийц и другое — оплатить участие сотни боевых джонок когурё. Это слишком затратно для устранения возможной в будущем угрозы. Такие деньги любой владетель из-за реки лучше потратит на усиление собственной армии.

Что тоже звучало разумно. А непонимание того, кто же этот могущественный враг, раздражало. Эдак скоро мне придется безостановочно метаться по своим владениям из края в край. Что однажды закончится — без вариантов — пропущенным настоящим ударом.

— Кто-то очень хорошо осведомлен о твоих действиях, — произнесла Цань.

За минуту до этого к ее уху наклонился Шан Лан — тот самый Волк Песка, ее ближник и капитан — и что-то прошептал. При этом смотрел он мне в глаза, словно рассказывал ей, что у меня ширинка расстегнута.

Волк, кстати, вообще вел себя странно. Едва мы вошли в шатер, он оскалился, будто был готов кинуться на нас с оружием в руках. Но сдержался невероятным усилием и почти все время, пока Цань рассказывала о положении дел, держался на заднем плане. До этого момента.

— Шпионы врага? — я не удивился, такое было вполне возможно, учитывая развитость данного направления в древнем Китае. — Но соглядатаи врага не могут знать моих планов. А в своем ближнем окружении я уверен.

Капитан Бешеной Цань вдруг закашлял. Я не сразу понял, что это он смеется так. Как, блин, шакал. Точно, Волк Песка!

Мои сразу все напряглись — плохо, когда над начальником какой-то тип потешается. Но я поднял руку, требуя ото всех оставаться на местах.

— Ты не пояснишь причины своего веселья, Шан Лан? Мы все посмеемся вместе с тобой.

Этот тип — ох, как же он мне не нравился! — ничего не сказал. Отступил, как какой-то евнух, за спину Цань и снова что-то начал ей в ухо петь.

— Это неуважение! — воскликнул Пират, выступая вперед.

— Неуважением и даже глупостью было привести двух оборотней в шатер командующего! — наконец откликнулся Волк.

Я впервые слышал его голос. Во время нашей первой встречи он, как и сейчас, молчал, только зыркал злым взглядом по сторонам. Да и сейчас предпочитал шептаться со своей госпожой.

Голос у него был неприятный. Высокий, на грани фальцета, такой подошел бы возбужденному подростку, а не опасному воину вроде него. Понятно, почему он предпочитал отмалчиваться. Что-то, однако, заставило его говорить.

Да и то, что он сказал, было… по меньшей мере странным. Как он узнал, что два молоденьких юноши, в качестве ординарцев стоящих за спинами Быка и Пирата, не юноши вовсе, а девочки-лисички? И почему это было неуважением?

Я обернулся к своей свите и заметил, что дочки Хули Цзин тоже изрядно нервничают. Были бы у них хвосты в человеческих обличьях, они бы ими сейчас полы мели.

— Пёс! — буквально прошипела одна из них. Правый или Левый Хвост, я так и не наловчился их различать. Та, которая с Пиратом была, короче.

Волк снова рассмеялся.

— Помет Хули Цзин решил посмотреть большой мир? Думаете, ваши зубки уже достаточно остры?

— Поострее твоих! — выдала теперь любовница Быка.

— Проверим?

— Хватит!

Тут я своими глазами увидел, как так получается, что женщина управляет мужчинами, и те ее слушаются. Бешеная Цань вроде даже голоса не повысила. Отчеканила слово, будто в металле. И все замолчали.

— Шан Лан — мой капитан, — сказала она в наступившей тишине. — Я ему верю как себе. Он спас мне жизнь уже больше десяти раз, и я точно знаю, что, стоит мне сказать ему «умри», он это сделает. И да. Он из народа Фу.

По шатру сразу же пронесся слитный выдох, словно все сразу же все поняли. Некоторые даже закивали, тот же Бык. У Пирата было такое выражение лица, которое можно было интерпретировать как: «Ну, это все объясняет!»

И только я стоял дурак дураком и ничего не понимал. Народ Фу какой-то! Что это вообще должно значить?

Мытарь, видя мое недоумение, пристроился за плечом и тихим голосом, но не шепотом, заговорил:

— Народ Фу живет за страной Фузань. Это остров, где обитают первые творения бога Фу Кси. Туда он послал их, чтобы те жили отдельно от настоящих людей. Они кровожадны и свирепы, их тела подобны человеческим, но головы похожи на собачьи.

Гноллы, что ли? Вот уж не знал, что в Китае есть эти, как мне казалось, чисто европейские собакоголовые чудовища. Но у Шан Лана башка вроде человеческая, только черты плюс-минус волчьи.

— Народ Фу исторически враждует с народом Хули, — продолжал меж тем Мытарь. Никто, что характерно, не мешал ему объяснять господину прописные для всех прочих истины. — В прошлом лисы истребили много волкоголовых. Причина вражды кроется в ревности лис, ведь они были хоть и более совершенным, но вторым творением Фу Кси.

Боже ж мой! Это не Китай, а какой-то заповедник гоблинов! В кого ни плюнь, все сплошь мифические существа! Лисы-оборотни, гноллы, колдуны-призыватели и заклинатели, воины-маги и сервера на ножках, вроде моего Мытаря, который помнит и знает все, что когда-либо прочитал. Только, кажется, к этому привыкнешь, а действительность тебе — бац под дых!

— И что? — голос мой тем не менее оставался спокойным, а тон — подобающим Стратегу. — Подождем, пока они подерутся, а потом продолжим военный совет?

Бешеная Цань неуловимо улыбнулась.

— Тигр-тигр… Ты по-прежнему остер на язык.

Она повернулась к своему капитану и что-то ему сказала — я не расслышал. Шан Лан тут же поклонился, сделал два шага назад и замер у стены шатра. Цань вскинула бровь, мол, так пойдет? Я, действуя по наитию, обернулся на Быка с Пиратом, и те, не сговариваясь, отдали приказ своим ординарцам выйти наружу.

— И заметь, я не интересуюсь, каким образом в твоей свите оказались эти двуликие твари, — продолжая улыбаться, произнесла Бешеная. — Я даже не буду давать тебе советы из разряда: «Будь осторожен, это коварные существа, которые думают только о своих интересах». Просто продолжим обсуждение нашей стратегии.

Я кивнул, сделав себе пометку в голове про «коварных» существ, и мы продолжили. Обсуждение затянулось на пару часов, но в итоге мы родили вполне рабочий план.

В принципе, корейцы нам были неинтересны — сами по себе. Викинги Желтого моря выступали не более чем наемниками и нашим объединенным силам помешать не могли. Да, у них были корабли, которые обеспечивали мобильность в переброске войск, но по кругу их пять тысяч человек и порядка двенадцати тысяч запертых в городе не плясали против моих тридцати и почти двадцати воинов Бешеной.

Мои воины сменили ее спешенную конницу, которой у Цань было почти половина армии, и продолжили подготовку к штурму. Кавалерия же, соединившись с подразделениями Амазонки и Пирата, оцепила окрестности Куайцзи, делая невозможной высадку десанта. К вечеру уже заработала полевая артиллерия, расширяя проломы в стенах, сделанные ранее. Оставалось лишь ждать.

Но корейцы оказались совершенно упертыми ребятами. То ли им так хорошо заплатили, то ли они вообще собирались отжать город в материковом Китае под базу флота, с которой удобно грабить окрестные земли, не знаю. Но морские разбойники не ушли, как сделали бы любые нормальные пираты. Они тоже разработали свой план.

На третью ночь осады они высадились. Причем приплыли не на кораблях, а на маленьких лодках, которые, вероятно построили в своем лагере, в который и пехоте, и кавалерии добраться было очень сложно. Сразу скажу, что мы обсуждали вариант с выбиванием их с базы, но отказались от этой затеи. Когурё ничего не стоило погрузиться на корабли и уйти в море, а мы бы просто потратили время и силы зря.

Так вот, высадка. Судя по всему, корейцы обернули лопасти весел тканью, что позволило им бесшумно подобраться к берегу. Там они, действуя силами максимум тысячи человек, разбитых на несколько диверсионных отрядов, подобрались к ограждению осадного лагеря и затаились.

В это же время метательные машины на кораблях начали обстрел берега. Как потом выяснилось, морские разбойники использовали очень необычный боеприпас. Прикрепляли к копьям горшки с известью и мышьяком, которые при попадании разбивались и поднимали в воздух ядовитую, мешающую видеть и дышать взвесь.

Как только первые залпы палубной артиллерии обрушились на береговые укрепления, начали действовать и диверсанты. У них с собой имелись горшки с зажигательной смесью — до гранат с пороховым составом тут еще не додумались. Их они принялись бросать в палатки, башни часовых, просто в густые скопления бегающих в панике людей.

Урон был, как казалось, страшным. Мой шатер находился на удалении от берега, но, как только началась вся эта кутерьма, я с телохранителями сразу же рванул к осадному лагерю. Где, окруженный стеной стали и плоти, врубил «Воодушевление».

— Ищите своих командиров! — орал я. — Собирайтесь в подразделение! Враг атакует небольшим числом! Дадим ему отпор!

По пути к лагерю я пролетел над местностью, где развернулась ночная битва, и уже убедился, что десант корейцев был крайне немногочисленным. Они сделали ставку на внезапность, панику и преуспели в этом. Преуспели бы, не окажись здесь меня.

Куда больше меня беспокоили защитники города. Если они сумели договориться о вылазке вместе с когурё, нам придется несладко. Даже пять тысяч воинов, четко понимающих, что они делают, могут тут натворить бед, а если за стены выйдет десять-двенадцать?

Впрочем, осажденные не решились на вылазку, даже если и имели такой договор с наемниками. «Воодушевление» сработало, как надо, и они со стен могли видеть, что паника не охватила все войско, а лишь создала несколько очагов неразберихи. И пусть моя техника не могла накрыть всю армию за раз, ее действия оказалось достаточно, если полководец не стоит на месте, а постоянно перемещается, подбадривая простых воинов и младших командиров.

А потом еще и капитаны подключились. Бык, ринувшийся в одно лицо на несколько десятков воинов тяжелой пехоты противника, проникших за стены лагеря. Амазонка, носившаяся с сотней стрелков между шатров и безжалостно уничтожавшая тех, кто сумел зайти так далеко. Пират, возглавивший вылазку за стены и теперь оттеснявший один из вражеских отрядов к побережью. И, естественно, Юэлян.

Моя нареченная стреляла редко, но каждый ее выстрел стоил жизни сразу нескольким корейцам. Не в том смысле, что она на одну стрелу нанизывала по два-три человека, как какой-нибудь Леголас. Нет, ее способности были куда более реалистичными, но от этого не менее эффективными.

Например, один раз — сам видел — она подбила ногу щитоносцу, который прикрывал несколько своих товарищей-копейщиков. Падая, он мало того, что оставил их без защиты, чем тут же воспользовались мои воины, но и зацепил напарника со щитом, обвалив таким образом строй. Десяток «лазурных драконов» тут же клином врезался в расколотое построение и принялся шуровать алебардами среди лучников и арбалетчиков.

Мое же участие в битве ограничилось в основном наблюдением, периодическим применением «воодушевления» и отдачей приказов усилить одно направление или прекратить преследование на другом. Ну и разочек я пронзил «плащом полководца» одного оборзевшего корейца, который возомнил себя мастером меча и рванул ко мне.

Он, кстати, действительно был крутым бойцом. Срезал двоих моих телохранителей, будто они не лучшими из лучших были, а деревенскими телятами, которых только-только в армию забрили. Обманным движением разминулся с еще двумя — те в результате врезались друг в друга, хорошо хоть, не порезались. А потом стелящимся таким шагом, держа меч на отлете за спиной, побежал ко мне. Наруто, блин!

Я свой клинок доставать не стал. Было понятно, что как фехтовальщик он превосходит меня на две головы. Вместо этого я на короткий срок выставил одно крыло «плаща» прямо на его траектории движения. А когда он в него врезался — невидимое же — и ошалело затряс головой, скрутил второе крыло в веретенообразный копейный наконечник и вогнал ему в грудь. Такой подляны от Стратега, который, как всем известно, вата в ближнем бою, он не ожидал, за что и поплатился.

В общем, за полчаса-час, мы отбросили корейцев обратно к морю. Но преследовать, разумеется, не стали. С кораблей дали еще один залп копьями с горшками у наконечников, которые затянули передний край сражения едкой взвесью, и десант смог спокойно погрузиться на лодки.

Правда, на этом их удача и закончилась. Юлька, которая как лучник ситуацию считывал в мгновение ока, тут же вывела на позиции, до которых аркбаллисты не дотягивались, около сотни арбалетчиков, которые, подчиняясь ее приказам, принялись обстреливать беззащитные лодки.

Будь у нее время собрать побольше стрелков, до кораблей не добрался бы ни один диверсант — все бы легли под обстрелом. А сотня лишь изрядно потрепала улепетывающих врагов, пока они находились в зоне дальности арбалетов и луков.

Защитники Куайцзи так и не решились выходить за стены. То ли с согласованием у них было совсем кисло, то ли перетрусили, помня, чем закончилась предыдущая вылазка. В любом случае для нас это было только в плюс.

После сражения командиры принялись подсчитывать личный состав, чтобы доложить о безвозвратных потерях и временно выбывших из строя. А Пират приволок парочку пленников, которых захватил у самого берега. Один, простой солдат, если судить по доспехам, совсем еще пацан, едва дышал и уже серьезно настроился уходить в земли вечной охоты или куда там правоверные корейцы отходят. Второй был рангом повыше, да и вид имел более товарный. Хотя ненамного — сам идти не мог.

Я сперва не очень понял, зачем ближник притащил эти два полутрупа. Что они могли нам рассказать, чего мы не знали? Да и их ранг не предполагал особо ценной информации — ну что такое могло быть известно младшему комсоставу?

Но Пират заверил, что, по крайней мере, один из двоих корейцев может быть нам полезен. Дескать, у него было для нас предложение, но говорить он согласился только с командующим.

Средних лет мужчина с куцей растительностью на подбородке смотрел на меня без ненависти. Вообще без эмоций — взгляд его был пуст. Видимо, он уже смирился с пленом и близкой смертью, отчего ушел в себя. Но не до конца. Зачем-то же он хотел меня видеть? На случай, если пленник попытается на меня напасть, я окружил себя «плащом».

— Полусотник тяжелой абордажной пехоты Дон Ёчжон, — произнес он, когда Пират, чуть толкнув его в спину, заставил сделать шаг вперед. — Я из простых людей, господин, и за меня некому заплатить выкуп.

— Сражался как тигр, — вставил из-за его спины Ган Нин. — Путь Стража, разряд четвертый. Мы бы не смогли взять его живым, если бы он не прикрывал этого молокососа.

Пират указал на второго пленника — тот сидел без движения. Только периодически надувающиеся кровавые пузыри под носом сообщали о том, что он еще жив.

— Защищал его. Пропустил удар копьем в бедро, так его и взяли.

Только тогда я обратил внимание, что бронированная юбка с правой стороны пленника срезана, а нога плотно обвязана тканью. Перед тем как притащить корейца ко мне, Пират позаботился о перевязке. Иначе полусотник мог и не дожить до разговора со мной.

— Твой сын? — указав на полумертвого солдата, спросил я раненого. Разница в возрасте между ними подтверждала мою догадку.

— Младший брат, — тускло отозвался он. На ханьском он говорил свободно, получше меня. Что неудивительно — корейские княжества долго находились под протекторатом Поднебесной.

— Расскажи, что ты имеешь сказать, — велел я ему.

— Сперва дайте слово, что сделаете все, чтобы мой брат выжил.

— Ты мне еще редис в мешке продай, ага, — хмыкнул я. — Откуда мне знать, что ты владеешь информацией, которая стоит больше, чем жизнь простого солдата.

Да, со временем я стал значительно более черствым. Полгода назад мне бы и в голову не пришло такое сказать. Сейчас же бросил, и внутри ничего не дернулось. Ну в самом деле! Солдаты мрут каждый день, причем свои, а этот вражеский. Что мне до него?

— Я скажу имя того, кто заплатил нашему князю за помощь защитникам Куайцзю, — ответил полусотник.

— И откуда же младшему командиру знать такое? — скепсис из моей фразы так и сочился.

— Слышал, как это обсуждали старшие командиры. Абордажная пехота часто несет караул у генеральских шатров.

Хм-м. Это может быть правдой. Или нет. В любом случае попытка спасти жизнь этого сосунка мне ничего не стоит. А информация о нанимателе может быть полезной. Хотя пока и непонятно, чем именно.

— Хорошо. Ты получил мое слово. Если жизнь твоего младшего брата можно спасти, мои целители сделают это. Но мы договариваемся не о его свободе, ты это понимаешь?

— Да, господин. Будет жив, а дальше все в руках богов.

— Ган Нин, отправь свою лису к Матушке И. Попроси лично заняться этим пареньком.

— Я уже сделал это, старший брат.

Вот как? Ближний круг уже настолько меня изучил, что предугадывает решения. Я не стал пока сильно погружаться в мысли о том, хорошо это или плохо, просто сделал зарубку в памяти.

— Тогда рассказывай, полусотник. Как имя того, кто нанял морских разбойников?

— Один ханьский ван откуда-то с юга. Его имя не называлось, но старшие командиры были удивлены и много обсуждали его предложение.

— Почему же? Ты знаешь, что происходит в Поднебесной. На севере, юге или в Срединных землях ваны, таны и хоу увлеченно режут друг дружку. В чем необычность предложение, которое получил твой князь?

На каждое слово пленник кивал, а когда я закончил, сказал:

— Удивительно то, что раньше он был твоим союзником. И даже связан с тобой узами родства. Это все, что мне известно, господин.

Я стоял как оглушенный. Мимо меня прошли два солдата с носилками, уложили на них еще живого пацана и понесли его к Матушке И, а я все стоял и не двигался. Связан со мной узами родства. Бывший союзник. Чэн Шу — без вариантов. Больше попросту некому быть этим загадочным нанимателем.

Оглянулся на Юльку — весь разговор она простояла неподалеку, но с ее развитым слухом, слышала каждое слово. Лицо девушки в предрассветных сумерках выглядело как посмертная маска. Ей тоже не составило труда сопоставить факты.

— Я не стану убивать твоего отца, Юэ, — сказал я, подходя. — У нас не будет с тобой жизни, если я это сделаю. Но разговор с ним у нас будет очень неприятным.

Невеста серьезно кивнула и сжала мою руку.