Маркиз

Глава 57 Стратег отправляется на войну

Помню, получив известие о вторжении, я в первую очередь порадовался, что мы не открыли второй фронт, и вся моя армия находится под рукой, а не принуждает к миру Чэна Шу. Следом подумал, что в сражении на своей земле есть серьезное преимущество перед вторжением. Хотя бы потому, что дома и стены помогают, не говоря уж о возможностях размещения засадных полков, ловушках и прочих радостей войны. Ну и под конец решил, что любое действие лучше ожидания. Даже вторжение.

Когда все это прокрутилось в моей голове, я понял, что подсел на войну. Как наркоман какой-то! Все мое естество желало вновь парить над полем боя, отдавать приказы, выискивать слабые стороны в построении врага и направлять туда свои войска. А не подписывать бумаги, выслушивать жалобы и разрабатывать экономические реформы. При переносе в этот мир-время я стал Стратегом лишь по названию. Теперь же понял, что сделался им по сути.

Впрочем, нельзя сказать, что я тут один такой был. Большая часть моих соратников, кроме разве что Мытаря и Матушки И, оживились, заблестели глазками и принялись строить предположения, как и где мы встретим врага. Ни капли страха — только здоровое возбуждение профессиональных военных. Сорок тысяч врагов? Ха! Бивали и больше!

Как мы прозевали высадку на нашем берегу двадцати тысяч десанта, я не спрашивал. Глаз на заречных территориях у нас было немного, а те, что имелись, не обладали достаточным уровнем осведомленности — кто бы обсуждал с куртизанками военные планы, логистику и снабжение войск? Это, наверное, только в фильмах про шпионов возможно.

Вместо побивания себя камнями (в переносном смысле) я сосредоточился на решении другой задачи — попытке предсказать действия противников. Куда они двинутся в первую очередь? Пути у них было два: к Юйчжану через узкие дороги и сеть паромных переправ, и к Пояну — по хорошему тракту вдоль Янцзы. До первого города от Чанши было ближе, но чистый километраж далеко не всегда был равен времени в пути. Поян же, с другой стороны, носил статус неофициальной столицы Вэнь и представлял собой более важную цель.

Другими словами, нужно было понять, зачем вороги явились: пограбить и ослабить меня или переломить хребет одним ударом? От ответа на данный вопрос зависела и моя стратегия.

Чтобы это понять, нужна была разведка. Не шпионская сеть, а нормальная полевая разведка. В наших условиях это означило конницу — быстро добраться и при необходимости быстро свалить, и воинов, в достаточной мере наблюдательных, чтобы оценить угрозу.

Таковых у меня было немного. И лучшие среди них из конных стрелков Амазонки. Взяв с собой две сотни, Стрелок отбыла в направлении Чанши в первый же день после известия о вторжении. За ней уже не в такой спешке отправились две тысячи легкой ударной кавалерии — диверсии организовывать, обозы грабить и всячески мешать противнику двигаться быстро.

Небольшому отряду конных добираться до границы было недолго — три, много четыре дня. Голубь с сообщением такое расстояние покроет за несколько часов. Однако шел уже шестой с момента отъезда Амазонки день, армия стояла в полной боевой готовности, а вестей от арбалетчицы не было. Я просто с ума сходил. Не нашла врага? Погибла?

На седьмой день она все-таки откликнулась. Враги встали на границе наших земель, сообщила она, но с места не двигаются. Словно ждут команды. Или действия других игроков на этой шахматной доске. Еще день спустя стало понятно каких. Владетель Лулина собрал все свои восемнадцать тысяч легкой пехоты и двинулся на Юйжчан. В тот же день и Ля Ин прислал голубя с известием, что в устье Янцзы входит крупный флот, принадлежащий, судя по флагам, князю Даньаня. Прежде чем я успел как-то отреагировать на это, прилетела весточка из Южного Цзаньаня о том, что и тесть решил присоединиться к дискотеке. Последний еще не вышел за границы своего уезда, но запустил рекрутинг новобранцев, который мог значить только одно — открытое вторжение.

«Вот и все!»

Сидя на коленях за низким столом, глядя на скомканные бумажки с донесениями с границ моей зарождающейся империи, я отчетливо понял, что главный квест в своей здешней жизни провалил. Не будет никакой династии Вэнь в истории Поднебесной. Не будет столицы в Лояне, свадьбы с Юлькой, счастливых крестьян, выращивающих рис и прославляющих мое мудрое правление. Я не придумаю девиз своему правлению и войду в историю этого мира как один из множества удельных князей, чья свеча сгорела слишком быстро.

Меня ждало несколько небольших сражений на границах, потом генеральное — под Пояном и падение фракции. Все, кто доверился мне (неважно, настоящие или пришлые), погибнут или попадут в плен.

Не получится откупиться или даже принять над собой чью-то руку. Меня шли уничтожать. Слишком сильный, слишком удачливый полководец не был нужен владетелям на юге. Все, кто здесь жил и правил, кроме трусоватого Суня Цэ, объединились, чтобы напасть на меня.

Что бы они ни говорили о величии Китая, как бы ни скорбели о павшей Хань, их устраивала раздробленность государства, ведь каждый из баронов, маркизов и герцогов являлся царем и богом на своих землях. Мог жить в праздности, драть налоги с селян, воевать с соседями, перекидывая из рук в руки какой-нибудь городок, жители которого уже не понимали, к какой фракции принадлежат сегодня, но с каждым годом отмечали снижение количества населения.

Где я допустил ошибку? Когда? Проявил недостаточную жесткость по отношению к тестю? Остановил завоевательные походы и дал соседям целых два месяца передышки? Хотел быть хорошим человеком и забыл, что это не равно хорошему правителю? Во мне было слишком мало звериной жестокости и циничного коварства титульной нации. Я, хотя и смог адаптироваться к эпохе, врасти в нее полностью так и не сумел. Китайская внешность не отменяла мировоззрения русского человека.

— У Ваньнан, — позвал я советника, который, как принес последнее донесение, так и замер в полупоклоне, не желая отрывать меня от грустных дум.

— Здесь, господин!

— Что посоветуешь?

Не то чтобы я надеялся, что сейчас Секретарь даст какой-то совет, который позволит нам выиграть битвы у этих нескольких армий. Просто так спросил, чтобы отвлечься от собственных безрадостных мыслей. И, разумеется, Мытарь никакого спасительного плана мне не предложил. Низко поклонился и произнес:

— Мой господин, я… я не знаю, что делать…

Зато честно! Не стал юлить, выкрикивать «мы будем сражаться!» и вот это вот все. Пират с Быком, например, страшно торопились героически погибнуть, Юлька ходила с таким видом, словно все произошедшее — ее вина, а Мытарь просто озвучил то, что и так было очевидно всем — нам конец.

Хорошо хоть, не заплакал.

Примерно в такой же атмосфере прошел и военный совет. Никто не делился завиральными идеями, не строил планов в стиле «прикинемся мертвыми — может, пройдут мимо». Соратники просто пришли, посидели и выразили готовность исполнить приказ. Что тоже душу грело — все решили остаться со мной до конца. Толку, правда, с этого было чуть.

Но, несмотря на безнадегу, я предавался унынию недолго — около суток. Характер изменился за время, проведенное в должности Стратега. Я больше не умел долго заниматься самоедством. Сколько раз уже должен был погибнуть в десятке безвыходных ситуаций и выгребал только на чистом упрямстве и нежелании сдаваться. А раз так, не стоит себя хоронить раньше, чем в гробницу утащили.

В общем, я велел слугам не беспокоить господина, за исключением случаев доставки свежего чая и легких закусок, дал знать всем остальными, что «Стратег думает», и погрузился в разработку плана спасения фракции. Время у меня еще было — до границ Вэнь врагам топать еще несколько дней.

Это было сродни медитации. Я просто сидел, смотрел в стену перед собой, а перед внутренним взором разворачивались картины вероятного будущего. Не «прощальный подарок» Гуаньинь — воображение и аналитика в чистом виде.

Вариант номер один. Поход на запад, встречный бой с объединенной сорокатысячной армией, который с высокой степенью вероятности закончится моей победой. Их больше, но качеством и выучкой мои войска превосходят их на порядок. Затем рывок обескровленным (скорее всего) войском на Юйчжан — с учетом того, что он сумел продержаться против владетеля Лулина, — и еще одна битва. Если побеждаю, а шансы есть, в финале останется только сражение с Чэн Шу, у которого к тому моменту будет тысяч тридцать-сорок воинов, а у меня останется хорошо если пятнадцать. А ведь еще оставался тот товарищ из-за Янцзы со своим флотом вторжения, но с ним уже придется справляться моему речному генералу и Бешеной Цань.

Этот сценарий был верным, если цель врагов растащить по кускам собранную мной территорию. Но что-то мне говорило, что замысел нападающих в другом. Скорее всего, они шли, чтобы сперва наголову разбить меня, а уж потом захватывать земли. Почему? Да очень просто!

Если Мэн Хи и Пэй Пинг захватят Поян, Юн И — Юйчжан, даньанский князь — Синьду, а мой тесть — Куайцзи, то они тем самым подпишут себе смертный приговор. Территории это друг от друга удаленные, их придется удерживать, значит, прийти друг другу на помощь они не смогут — да и не захотят. А у меня останется самая сильная (да, я гордец!) на юге армия, которая просто раскатает каждого из агрессоров в блин по одному.

Еще один довод в пользу данной версии развития событий — мой тесть. В смысле, именно он за всем стоит. Не кто иной, как он срежиссировал это наступление на Вэнь со всех сторон. Скорее всего, пообещал каждому из князей по городу, но только после того, как будет разбит его главный враг. А если так (а это так!), то выход у меня только один.

— Сыграть свадьбу? — Чэн Юэлян захлопала глазками, как настоящая инста-няшка. Вот чей аккаунт бил бы рекорды посещаемости в мое время, причем без всяких фильтров. — Но как же это, мой господин? Ведь на церемонии должен присутствовать мой отец!

Тут я, признаться, подвис. Ждал возражений в стиле: «Не время сейчас о любви думать, поручик, отечество в опасности!» — но мою будущую супругу волновал только аспект традиций. Согласно им, мы должны были принести друг другу свадебные клятвы в присутствии моей и ее родни.

— Юэ, насколько я знаю — консультировался с У Ваньнанем и Матушкой И, — вполне допустимо заключить брак и без твоего отца. Да, это не совсем традиционный подход, но все равно обстоятельства на нашей стороне. Оспорить брачный договор никто не сможет, а все предсвадебные формальности, в том числе и со стороны твоей родни, уже были соблюдены. Нам осталось лишь подписать документ и сдать его в городской архив.

— Но зачем? — продолжала недоумевать девушка. — Зачем сейчас?

Резонный вопрос. И я ей на него ответил. Во всех подробностях, которые продумал за ночь. Она остолбенела. Прикрыла ладошками рот и долго смотрела на меня во все глаза. Потом последовательно: пустила слезу, прокляла тот день, когда согласилась на брак со мной, сбивчиво объяснилась мне в любви и наконец сказала «да».

Не так, ох не так я представлял этот момент. Но и так нормально… Не до жиру.

Понятно, что ни о каких пышных церемониях речь не шла — у нас попросту не было на них времени. Так, небольшой пир, на котором в полном недоумении собрались все, кого я хотел видеть. Там я толкнул замечательную речь о том, как всех люблю и уважаю, выразил надежду на множество славных побед, которые нас ждут в будущем, и отпустил восвояси в еще большем обалдении, чем то, с которым они на праздник пришли. Раскрывать им свой замысел не стал — слишком рано.

Став моей женой, Юлька неуловимо изменилась. Не в том смысле, что после произнесения клятв она превратилась из прекраснейшей девушки в злобную мегеру, конечно. Но статус ее поменялся, а значит, и поведение стало другим. С окружающими, например, со слугами она сделалась более властной, а со мной наоборот.

В спальне, куда я ее повел после всех церемоний, освящений и омовений, к концу которых я чуть не волком на всех рычал, меня ждала еще одна неожиданность. Нет, не девственность невесты — это-то как раз было вполне ожидаемо. Все в рамках традиций, другого нельзя было и предположить.

А вот собственная неопытность поставила меня в тупик. Я, простите за подробности, решительно не знал, как подступиться к своей супруге, чтобы не напугать ее раз и навсегда. Девиц в прошлом у меня не было — таким же, как я теперь понял, опытом, то есть полным его отсутствием, мог похвастать и оригинальный Вэнь Тай.

Как-то я иначе представлял первую брачную ночь. Мечталось — я был бы лжецом, сказав, что не думал об этом, — как освобожденная от необходимости прятать чувства Юэлян набросится на меня, едва за нами закроется дверь. Как мы примемся срывать друг с друга одежды — та еще задача, учитывая количество слоев ткани, в которые нас задрапировали для церемонии. И как наконец горячие наши тела соединяться в единственно верном принесении супружеской клятвы.

На деле же Юлька вошла в комнату, села на постель и замерла, будто из живого человека мгновенно превратилась в фарфоровую куклу. Я сбросил с себя парадный, расшитый до состояния легкой брони, халат и устроился рядом.

— Поздравляю. Теперь вы стали мужем и женой. Можете поцеловать супругу.

Шутка не зашла. То ли от моего уровня владения китайским языком, то ли от общего повисшего между нами напряжения. Я попробовал снять его, коснувшись девушки, и почувствовал, как она дрожит под всеми этими слоями одежды.

— Юэ… — протянул я, не придумав ничего умнее. — Не бойся меня…

— Мне незачем боятся своего мужа и господина, — голосом, лишенным интонаций, ответила она. — Вам лучше выйти. Сейчас придут служанки и помогут мне раздеться.

— Знаешь, с этой задачей я и сам справлюсь, — буркнул я. Напомнил себе, что в данной ситуации неверно выбранным тоном могу заставить девушку окончательно уйти в себя. Добавил, подпустив в голос интонации глубокой почтительности, смешанной с изрядной долей иронии: — И поверь, ничто не доставит мне большего удовольствия. Госпожа Юэлян, позвольте Стратегу Вэню стать сегодня вашей служанкой.

Впервые за весь вечер она улыбнулась. Робко, но искренне. Это заставило меня поверить, что я на верном пути. Одним движением скользнув на пол, я оказался у ее ног на коленях, взял в свои руки ее узкие, чуть подрагивающие кисти. И начал нести какой-то вздор.

Я прикасался к Юльке так невесомо, словно она была бабочкой, а мои пальцы могли навсегда смахнуть с ее крыльев пыльцу. Я уговаривал — она едва сдерживала слезы. Сидел у нее в ногах, а она рассеянно гладила меня по голове. Ее пальцы то сплетались с моими, то в страхе ускользали. Боги, только на то, чтобы избавить ее от одежды, у меня ушло не меньше часа! Но я не сдавался. Я же был Стратегом, черт меня дери не такие крепости брал. То есть знал, когда нужен лихой штурм, а когда — медленная, неторопливая осада.

И когда последний бастион наконец пал…

В комнате горело несколько ламп, но света было ровно столько, чтобы назвать его интимным. И в этом неверном освещении нагота моей избранницы бритвой ударила по глазам. Я не ослеп, но словно не смог вместить всю красоту девушки разом. Думал, я тут опытный и умелый, а увидев обнаженную Юэ, превратился в мальчишку.

Восприятие мое разбилось на фрагменты. Ее горящие смесью страсти и страха глаза. Дрожащие крылья изящного маленького носика. Губы, приоткрывающие блестящие зубки. Тонкий изгиб шеи, плавно переходящий в узкие, совершенно беззащитные плечи. Небольшая, с дерзкими сосками, грудь. Живот, в который, теряя над собой контроль, я уткнулся лицом.

Она вскрикнула — не от боли, а от неожиданности. Вцепилась тонкими пальцами в мои волосы и замерла на миг, как крохотный зверек, попавший в ловушку. Затем, не отпуская, потянула мою голову выше. Я скользнул губами по бархату кожи, пьянея от ее запаха. Задел губами один из сосков, вырывая из ее груди еще один вздох-стон. И наконец нашел ее губы.

Неумело, но с пылом, который заменяет опыт, мы поцеловались. Второй раз в жизни, но будто впервые. А когда разомкнули объятия спустя часы или даже дни, оказалось, что говорить ни о чем не надо. Два человека сделались одним. До самого рассвета.

А на следующий день я объявил поход на Чэн. Пришло время снова встретиться с тестем лицом к лицу.

Соратники в один голос объявили мой поступок ошибкой. Мол, как можно идти на Чэн, который еще даже мобилизацию не закончил, когда на границах уже присутствуют трое агрессоров?

— Все просто. — сказал я. — Источником наших бед является отец моей жены. Он стержень этой коалиции.

— Но нам потребуется пройти через Юйчжан, чтобы достичь Южного Цзаньаня! — воскликнул Пират.

— Заодно отгоним оттуда Юна И.

— А Мэн Хи и Пэй Пинг в это время ударят по Пояну.

— Не ударят, — говоря это, внутри я молился, чтобы мое предположение оказалось правдой. — Они пойдут за нами.

Я рассказал о том, как, по моему мнению, будут действовать враги, и после недолгих споров большинство ближников согласились с тем, что это самый реалистичный сценарий.

— А если ты ошибся, старший Брат? — прогудел Бык. — Если заречные ударят по столице?

— Стены города крепки, а гарнизон достаточен для того, чтобы враг не взял его сходу. Месяц-другой продержится, а там…

Я неопределенно взмахнул рукой, желая показать, что потом все это не будет иметь значения. Намекая на победу, естественно.

— Господин Лю! — выйдя из-за моего плеча, произнесла Юлька властно. — Стратег принял решение!

Вчерашняя девчонка-сорванец и сегодня была одета в боевой наряд, но выглядела при этом королевой. И вела себя соответственно. Бык сглотнул, сделал маленький шаг назад и резко поклонился.

— Подданный принимает приказ!

— Так! — пришлось сильно хлопнуть ладонью по столу. — Вы, оба! Ну-ка прекратили это! Это военный совет, а не зал приемов. Здесь нет хоу, но есть братья, которые решили объединить Поднебесную.

Говоря это, я пристально смотрел на Воина. Не отводил взгляда до тех пор, пока тот не кивнул.

— Правда, один из братьев со вчерашнего дня женат, — негромко добавил я. — И это нужно учитывать.

Шутка немного разрядила обстановку и заставила Юльку зардеться, как маков цвет. Дальнейшее обсуждение прошло «в теплой и дружественной обстановке». Под завершение я попросил остаться Быка, Пирата и Матушку И.

— Что бы ни случилось в будущем, я прошу вас верить моей жене как мне самому. И еще — Бешеной Цань. Поклянитесь мне в этом.

Цань я еще перед свадьбой вызвал. Вместе с небольшой дружиной она должна была присоединиться к нам на марше.

— Зачем ты говоришь это, старший брат? — удивился Бык.

Всех карт я по-прежнему не раскрывал никому, кроме Юльки и Матушки И. Ей в моем плане отводилась особая роль. И когда он начнет реализоваться, все должно выглядеть максимально убедительно.

— Чтобы ты запомнил мои слова, быкоголовый. И когда придет время, верно их интерпретировал.

Стоило моему войску двинутся на юг, как уже на следующий день я получил от Амазонки донесение, что и соседи снялись с лагеря. В день, по ее словам, они проходили не больше десять-пятнадцать ли и двигались не на Поян, а по направлению к Юйчжану. Что окончательно убедило меня в том, что выводы я все-таки сделал верные. Агрессоры были нацелены не на грабеж, а на уничтожение моей армии.

Амазонка получила приказ немного их притормозить, устраивая налеты на обозы и ловушки для фуражиров. Находящихся в ее распоряжении двух тысяч конницы было для этой задачи вполне достаточно.

Через три дня марша гонец из Юйчжана привез послание, доставленное в веселый дом от коллег в Южном Цзаньане.

«Чэн Шу вышел из города по направлению к Юйчжану», — значилось в нем.

Мой план начал работать. Если я все верно рассчитал, если тесть, кстати, уже уведомленный письмом, что дочка его вышла замуж за ненавистного Стратега, не будет маневрировать, а мы сохраним текущий темп, то встреча наша произойдет где-то в двадцати-тридцати ли о Бегонии. Что даже символично. Где начался наш с ним разлад, там все и закончится.