Маршал Конев: мастер окружений

Глава четвертая На пути к победе

Новый, 1944 год для 2-го Украинского фронта стал годом крупных наступательных операций, в ходе которых во взаимодействии с другими фронтами юго-западного направления была решена задача освобождения Украины.

Первой операцией наступившего года для войск 2-го Украинского фронта стала Кировоградская, завершившая предшествующие действия войск фронта на правом берегу Днепра по расширению плацдармов и подготовке условий для освобождения Правобережной Украины.

«Командование фронта, — отмечал Конев, — ясно представляло себе, что при дальнейшем развертывании операций в западном направлении серьезным препятствием явится важнейший узел железных и шоссейных дорог, промышленный центр правобережной Украины — город Кировоград. Придавая большое значение его удержанию, противник направлял туда значительные пехотные и танковые резервы. А в последних числах декабря даже предпринял попытку нанести от Кировограда удар против центра нашего фронта в направлении на Знаменку, Новгородку. Но эта попытка наступления успеха не имела»[50].

Исходя из оценки обстановки, командующий войсками фронта принял решение нанести два удара по сходящимся направлениям с целью окружения и уничтожения кировоградской группировки врага. Бить противника в открытом поле — такова суть идеи, заложенной в решении генерала армии И. С. Конева.

С севера эта задача решалась войсками 53-й и 5-й гвардейской армий совместно с 5-м гвардейским и 7-м механизированными корпусами. С юга должны были обойти Кировоград соединения 7-й гвардейской и 5-й гвардейской танковой армий. Сухопутные войска поддерживались авиацией 5-й воздушной армии. Учитывая, что фронт не располагал сколько-нибудь значительным превосходством над противником, Иван Степанович решил в полосе 80 км (общий фронт наступления составлял около 230 км) сосредоточить тридцать стрелковых дивизий, т. е. более 50 процентов общего их числа, а также пять механизированных и танковых корпусов (не считая двух корпусов, находившихся в резерве фронта), около 60 процентов артиллерии.

На участок в 55 км, что составило 25 процентов полосы наступления, были нацелены двадцать одна стрелковая дивизия, четыре танковых и механизированных корпуса, 40 процентов имевшейся во фронте артиллерии. Благодаря этому 5-я гвардейская армия превосходила противника по пехоте в пять раз, по орудиям в два и по минометам в пять раз, а 7-я гвардейская армия — по пехоте в три раза, по орудиям в восемь и по минометам в семь раз.

Операция готовилась в сжатые сроки. Это потребовало большого напряжения в деятельности командования, штабов и войск. Генерал Конев особое внимание уделил плановости подготовки операции, лично отработав календарный план работы основных отделов и управлений фронта. По его указанию штаб фронта под руководством генерала М. В. Захарова составил комплексный план контроля подготовки войск и штабов к предстоящим действиям.

Готовя войска к предстоящим боям, генерал Конев, штаб и политуправление фронта стремились максимально использовать полученный боевой опыт в предшествовавших операциях. Исходя из практики Белгородско-Харьковской операции, внимание командиров соединений и частей привлекалось к подготовке передовых отрядов. С личным составом проводились занятия по теме «Бой ночью». Политическое управление фронта издало памятку-инструкцию по организации взаимодействия пехоты, артиллерии, танков и авиации на период атаки и боя в глубине вражеской обороны.

Были намечены мероприятия по оперативной маскировке. Перегруппировку танков и артиллерии решено было осуществлять только ночью, тщательно укрывать и маскировать войска и технику в новом районе. Особое внимание Конев обратил на скрытие марша и района сосредоточения 5-й гвардейской танковой армии. По его указанию ее штаб определил районы ложного сосредоточения, разработал мероприятия по их созданию и «оживлению». В районе имитации устанавливалось около ста пятидесяти макетов различных образцов техники, готовились ложные огневые позиции, склады горючего и боеприпасов. Как показали последующие события, демонстративные мероприятия по имитации направления главного удара фронта вполне себя оправдали.

Начало операции планировалось на 5 января 1944 года. В директиве, отданной генералом И. С. Коневым за три дня до наступления, войскам ударной группировки приказывалось:

«1. Исходное положение передовыми батальонами и артиллерией занять в ночь с 3 на 4 января. Провести самоокапывание пехоты, установить связь и организовать наблюдательные пункты. С 4 на 5 января занять исходное положение всем боевым порядком.

2. День 4 января полностью использовать для организации взаимодействия в звене рота, батарея, батальон, артиллерийский дивизион. Отработать на местности направления и объекты атаки, взаимодействие с соседями, установить характер обороны противника и его укреплений, особенно командирам рот и батальонов, командирам батарей и командирам дивизионов.

3. Провести общую разведку для окончательного уточнения переднего края, системы огня противника и характера инженерных укреплений»[51].

Наступал холодный рассвет 5 января. Густой туман плотной пеленой стлался над землей. С наблюдательного пункта командующего войсками фронта едва просматривались ближние траншеи и ходы сообщения. Туман и радовал и огорчал Ивана Степановича и его ближайших помощников. Радовал потому, что противник не мог вести прицельный огонь с дальних дистанций. Огорчал и вызывал озабоченность тем, что авиация в этих условиях не сможет выполнить в полном объеме свои задачи, а танкистам генерала П. А. Ротмистрова будет трудно ориентироваться на местности и выдерживать заданное направление.

В 8 часов 10 минут тонны металла и взрывчатки обрушились на немецкие позиции. 50 минут бушевал шквал огня над вражеской обороной, после чего войска устремились в атаку. Противник оказал им ожесточенное сопротивление. В 12 часов генерал Конев, учитывая относительно низкие темпы прорыва, отдал приказ на ввод в сражение главных сил танковой армии[52]. Сам командующий с группой офицеров и генералов полевого управления фронта выехал на командный пункт 5-й гвардейской танковой армии, откуда продолжал руководить операцией.

К исходу первого дня северная ударная группировка прорвала оборону противника в полосе более чем двадцать километров и продвинулась на глубину от четырех до двадцати четырех километров. В тактической зоне обороны врага образовалась брешь. К югу от Кировограда достичь успеха в тот день не удалось. Введенная в сражение 5-я гвардейская танковая армия отражала сильные контрудары противника и несла большие потери в технике. Требовались решительные меры для достижения перелома в создавшейся обстановке. В 21 час 5 января генерал И. С. Конев отдал боевое распоряжение на перегруппировку войск фронта. В нем говорилось:

«Командующему 5-й гвардейской танковой армией к 8.00 6 января передать 8-й мехкорпус в подчинение командующего 5-й гвардейской армией, а командарму 5-й гвардейской армии развить энергичное наступление 7-м и 8-м механизированными корпусами в обход Кировограда с северо-запада и запада… с целью перерезать пути, ведущие из Кировограда на запад и северо-запад, и во взаимодействии с войсками 5-й гвардейской танковой армии овладеть Кировоградом»[53].

Последующие события подтвердили своевременность и правильность решения командующего о переносе основных усилий в полосу, где обозначился успех наступления, — к исходу второго дня участок прорыва расширился до 70 км. Утром 7 января группировка противника в составе двух дивизий была окружена соединениями 7-го и 8-го механизированных и 18-го танкового корпусов. На следующий день войска фронта освободили Кировоград, продвинувшись на запад еще на 15–20 км. Командующий группой армий «Юг» генерал Веллер, опасаясь глубокого охвата своей группировки с юга, удерживавшей каневский выступ на Днепре, перегруппировал в полосу 2-го Украинского фронта три танковые дивизии. Для отражения контрудара противника войска левого крыла 2-го Украинского фронта по приказу Конева перешли к обороне, одновременно приступив к подготовке нового удара на Корсунь-Шевченковский с севера.

Итак, еще одно сражение, проведенное войсками под руководством генерала И. С. Конева, завершилось победой над сильным, опытным и коварным врагом.

Полководческий талант И. С. Конева с новой силой проявился в операции, развернувшейся в январе — феврале 1944 года в среднем течении Днепра в районе Корсунь-Шевченковского.

Придавая важное стратегическое значение удержанию Правобережной Украины, немецкое командование сосредоточило там наиболее боеспособные соединения — 91 дивизию, в том числе 18 танковых и 4 моторизованные; В Корсунь-Шевченковском выступе, образовавшемся на стыке 1-го и 2-го Украинских фронтов, оборонялась группировка немецких войск, включавшая 9 пехотных, танковую дивизии и моторизованную бригаду с многочисленными средствами усиления из состава 1-й танковой и 8-й армий[54].

Готовясь к упорной обороне, противник тщательно укреплял свои позиции. Ставка ВГК поставила 19 января задачу двум Украинским фронтам встречными ударами под основание Корсунь-Шевченковского выступа «окружить и уничтожить вражескую группировку смыканием левофланговых частей 1-го Украинского фронта и правофланговых частей 2-го Украинского фронта. Такое соединение войск 1-го и 2-го Украинских фронтов, — подчеркивалось в директиве Ставки, — даст им возможность, развить ударную силу для выхода на р. Южный Буг»[55]. Начало операции определялось для войск 1-го Украинского фронта 26 января, для 2-го Украинского — 25 января. Разница в сроках перехода в наступление обусловливалась тем расстоянием, которое должны были преодолеть ударные группировки фронтов до Шполы — района их соединения.

Планируя фронтовую операцию, генерал Конев учитывал прежде всего то, что после завершения Кировоградской операции район западнее и северо-западнее Кировограда был наиболее плотно занят противником. Логично было предположить, что немецкое командование именно здесь ожидает дальнейшего наступления советских войск. Принимая это во внимание, командующий после обмена мнениями с членами Военного совета пришел к выводу о целесообразности нанести главный удар севернее Кировограда смежными флангами 4-й гвардейской и 53-й армий, силами четырнадцати стрелковых дивизий при поддержке авиации фронта. После прорыва обороны противника на 19-километровом участке эти армии должны были, по мысли Конева, развивать наступление на Шполу, Звенигородку. При этом 4-я гвардейская армия под командованием генерала А. И. Рыжова (с 3 февраля в командование армией вступил генерал И. К. Смирнов) нацеливалась на внутренний, а 53-я армия, которой командовал генерал И. В. Галанин, — на внешний фронт окружения; 5-ю гвардейскую танковую армию, имевшую в своем составе 218 танков, 18 самоходно-артиллерийских установок, планировалось ввести в сражение в полосе 53-й армии. Ее задача, по замыслу генерала Конева, — завершить прорыв обороны противника, стремительно развивая наступление, к исходу второго дня выйти в район Шполы, в дальнейшем овладеть Звенигородкой, соединившись с подвижными войсками 1-го Украинского фронта, замкнуть кольцо окружения и вместе с 53-й армией образовать его внешний фронт.

Характерно, что кроме главного удара предполагалось нанести и два вспомогательных. Эта задача решалась частью сил 5-й и 7-й гвардейских армий генералов А. С. Жадова и М. С. Шумилова в районах западнее и юго-западнее Кировограда, а силами 52-й армии, которой командовал генерал К. А. Коротеев, наступлением в направлении на Городище. Делалось это в основном для того, чтобы отвлечь часть сил и средств врага от направления, где сосредоточивались основные усилия фронта.

Подготовка операции осуществлялась в условиях непрекращавшихся боевых действий. Все перегруппировки происходили ночью с жестким регулированием движения, по строго определенным маршрутам и в точном соответствии с графиком, разработанным штабом фронта. Одновременно решалась задача дезинформации противника: создавались ложные районы сосредоточения танков и артиллерии, ложные огневые позиции, имитировались передвижения войск и техники. Отмеченные задачи решались многими отделами и управлениями фронта. Их усилия объединял опытный начальник штаба М. В. Захаров. Судьба свела его с Иваном Степановичем Коневым на Калининском фронте, куда он прибыл начальником штаба в январе 1942 года. Вместе решали задачи они и под Курском в оборонительном сражении, а также в Белгородско-Харьковской наступательной операции. «…Матвей Васильевич относится к той школе оперативных работников, — писал о нем Конев, — которые в совершенстве постигли методы управления войсками крупных объединений»[56].

Наступление началось 24 января. По предложению командующего артиллерией генерала Н. С. Фомина генералом Коневым было решено вначале провести мощный, но короткий артиллерийский налет и сразу же начать наступление передовыми батальонами. В случае их успеха в сражение планировалось ввести главные силы ударной группировки фронта. Такой метод прорыва вражеской обороны оказался эффективным. Атака передовых батальонов, начавшаяся на рассвете, стала внезапной для противника, и они продвинулись на глубину до шести километров. Командующий войсками фронта дал приказ на развитие успеха. За 5–6 часов боя главные силы преодолели первую полосу вражеской обороны. В сражение вступила 5-я гвардейская танковая армия.

Большую выдержку и боевую зрелость, как отмечал Конев, проявил командующий армией генерал-полковник танковых войск П. А. Ротмистров. «Когда я прибыл на его командный пункт, располагавшийся на высоте у Оситняжки, то убедился, что обстановка сложилась не из приятных. Гремела артиллерийская канонада, рядом слышались автоматные и пулеметные очереди, всюду рвались снаряды и свистели пули. И в этой тревожной обстановке он четко руководил действиями подчиненных ему соединений и частей, трезво оценивал ситуацию и принимал обоснованные решения. Ввод в бой второго эшелона (18-й танковый корпус) помог быстро расчистить прорыв, обеспечить фланги и продолжать наступление в направлении Звенигородки. Кроме того, для устранения прорыва противника на флангах мной были введены свежие силы из резерва фронта.

Неоценимую помощь нашим наземным войскам оказала авиация 1 —го штурмового авиационного корпуса генерала В. Г. Рязанова и истребительного авиационного корпуса генерала А. В. Утина»[57].

28 января в районе Звенигородки произошло соединение передовых бригад 5-й гвардейской танковой армии 2-го Украинского и 6-й танковой армии 1-го Украинского фронтов. В Корсунь-Шевченковском котле оказались управления 11-го и 42-го армейских корпусов, семь пехотных и танковая дивизии, моторизованная бригада, отдельные части еще одной пехотной дивизии — около 80 тыс. солдат и офицеров врага. Чтобы выручить окруженные дивизии, командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн начал стягивать крупные танковые силы. Исходя из создавшейся обстановки, танковые армии обоих фронтов по приказу Ставки ВГК перешли к обороне.

Тем временем противник, перегруппировав к внешнему фронту окружения 8 танковых и 6 пехотных дивизий, попытался осуществить прорыв в узкой полосе в направлении на Лисянку. Ценой больших потерь ему удалось вклиниться в оборону на участке 47-го стрелкового корпуса 1-го Украинского фронта. Для локализации кризисной обстановки сюда из резерва Ставки ВГК выдвигается 2-я танковая армия. Ряд дополнительных мер принимает и командующий войсками 1-го Украинского фронта генерал Н. Ф. Ватутин. В результате все атаки врага были отбиты. 8 февраля советское командование во избежание ненужного кровопролития предъявило окруженным войскам противника ультиматум с требованием сложить оружие. Однако немецкие генералы отклонили это предложение. Бои возобновились с новой силой. Германские войска не только не прекратили сопротивление, но и с еще большим ожесточением на отдельных участках стали бросаться в атаки. Немецкие солдаты во что бы то ни стало пытались выбраться из котла. В это же время на внешнем фронте шли тяжелые бои с крупными танковыми силами противника, стремившимися соединиться по кратчайшему направлению с окруженными.

Оценивая создавшуюся обстановку и перспективы развития последующих событий, И. С. Конев 10 февраля принял решение вывести с внешнего фронта окружения в коридор прорыва к району Лисянки 5-ю гвардейскую танковую армию с задачей не допустить выхода окруженной группировки из котла на стыке двух фронтов и соединения ее с танковой группировкой врага, наступавшей с внешнего фронта. Этот маневр был необходимым, но в то же время и рискованным. Дело в том, что к моменту начала вывода войск 5-й гвардейской танковой армии массированные танковые атаки противника на внешнем фронте не ослабевали, а все больше усиливались. Однако командующий войсками фронта учитывал следующие обстоятельства: во-первых, на участке, где действовала танковая армия, были оставлены стрелковые дивизии, усиленные большим количеством артиллерии и средствами инженерных заграждений. Для контроля и оказания необходимой помощи войскам на этот участок по приказу Конева направлялись командующий артиллерией фронта генерал Н. С. Фомин и начальник инженерных войск фронта генерал А. Д. Цирлин. Во-вторых, в ходе предшествующих боев наступавшие танковые дивизии противника достигали темпа продвижения не более четырех километров в сутки. Расчеты, следовательно, показывали, что для соединения с окруженной группировкой в полосе фронта противнику потребовалось бы минимум десять суток напряженных боев, так как расстояние между населенными пунктами Вязовка (котел) и Юрковка (внешний фронт) было в пределах сорока километров. Предполагалось, что за это время советские войска сумеют разбить и пленить окруженную группировку противника.

Ход последующих действий со всей очевидностью показал целесообразность маневра танковой армии, осуществленного по решению генерала И. С. Конева. Это был замысел, сорвавший попытку командующих 1-й танковой и 8-й армиями немецких генералов Хубе и Крейзенга выручить свои соединения.

Кульминационный момент операции наступил утром 12 февраля, когда командующий окруженными войсками генерал Штеммерман, создав ударную группировку, нанес удар на участке 27-й армии 1-го Украинского фронта. Враг, не считаясь с потерями, бросился в бой. Расстояние между окруженной группировкой и войсками противника, наступавшими на внешнем фронте, сократилось до десяти — двенадцати километров. Создалась угроза выхода врага из кольца окружения. В этой обстановке Ставка ВГК возложила на командующего войсками 2-го Украинского фронта полную ответственность за ликвидацию окруженной группировки противника. Фронту передавалась 27-я армия[58].

«Получив директиву, — вспоминал Иван Степанович, — решил… немедленно вылететь на командный пункт 4-й гвардейской армии, который находился в коридоре прорыва, для встречи с ее командующим генералом И. К. Смирновым, чтобы тут же на месте принять необходимые меры и не допустить выхода противника из кольца, а также для того, чтобы связаться с 27-й армией.

…Шел мокрый снег, дороги и поля раскисли, и хотя мой По-2 и стоял на лужайке, готовый к вылету, меня убеждали, что лететь нельзя. Я позвонил командарму Смирнову и передал, что вылетаю к нему не на командный, а на наблюдательный пункт, который в то время находился на окраине села Толстое… и тут же вылетел к нему на двух По-2: на одном — я, на другом — адъютант А. И. Соломахин. В пути адъютант отстал и сделал вынужденную посадку, его атаковали «мессеры». Я продолжал полет. Самолет благополучно сел… И. К. Смирнов встретил меня на машине, на которой мы добрались… до узла связи армии. С этого наблюдательного пункта до конца Корсунь-Шевченковской операции я руководил действиями войск. Отсюда же выезжал в войска, находившиеся в горловине прорыва и на внешнем фронте, — в 5-ю гвардейскую танковую, 4-ю гвардейскую, 53-ю и 52-ю армии»[59].

В селе Толстое организуется передовой командный пункт фронта. На нем развертывался узел связи и все необходимые средства управления. Ближайшим помощником генерала Конева на нем был начальник оперативного управления штаба фронта генерал-майор В. И. Костылев.

К утру 17 февраля с противником было покончено. В ходе боев он потерял 55 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, более 18 тысяч пленными, а также большое количество боевой техники и вооружения. Кроме того, советские войска нанесли поражение еще 15 дивизиям (в том числе 8 танковым), действовавшим против внешнего фронта окружения.

Когда Корсунь-Шевченковская операция пришла к победному концу и по разбитым, раскисшим дорогам двинулись бесконечные вереницы пленных, глубокой ночью в деревне Толстое, где после доклада в Москву командующий прилег отдохнуть, раздался телефонный звонок. Вот отрывок из разговора, который тогда произошел:

«Сталин. Поздравляю с успехом. У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза, Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?

Конев. Благодарю, товарищ Сталин.

Сталин. Ну, хорошо, отдыхайте, устали, наверное?»[60].

Устал! Конев еле держался на ногах. Ведь в решающие моменты сражения он не раз выезжал на те направления, где назревали особенно острые ситуации. И вот теперь, даже как следует и не пережив радостной вести, он тотчас же уснул.

Наутро самолет доставил на фронт свежие газеты.

Там был приказ Верховного Главнокомандующего от 18 февраля, посвященный победному сражению. В нем, в частности, говорилось: «…За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунью, а также лично генералу армии Коневу, руководившему операцией по ликвидации окруженных немецких войск». Когда в войсках читались эти газеты, по радио уже передавали Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении командующему 2-м Украинским фронтом звания Маршала Советского Союза. Этим самым давалась высокая оценка действий воинов фронта, полководческого искусства его командующего, организаторских способностей возглавляемого им коллектива генералов и офицеров.

Вечером из Москвы прилетел самолет. В нем заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков прислал своему коллеге в подарок маршальские погоны. Их вручили Ивану Степановичу Коневу в деревне Моренцы — на родине Тараса Шевченко, — где разместился к тому времени фронтовой командный пункт. Именно сюда прибыли и корреспонденты ряда зарубежных газет. Момент этот весьма выразительно запечатлен в книге С. Дангулова «Кузнецкий мост»:

«Он (Конев. — Р.П.) стоял… чуть сощурив глаза, легко раскачиваясь, охватив кожу ремня большими руками, будто подбоченясь. Широконосый, чуть скуластый, с остро глядящими, улыбчивыми и хитроватыми глазами. Он пребывал в отличном состоянии духа и не хотел скрывать этого — в конце концов, трудных дней и раньше было предостаточно.

— Корсунь даст нам такую силу разбега, какую мы давно не имели, — произнес он и посмотрел в окно, казалось, он видел уже движение армий. — Именно разбега, а это в наступлении важно… — Он протянул руку корреспонденту английской «Тайме». Рука у него была жестковатой, ощутимо твердой, в руке была энергия действия… Да, он так и сказал: «Корсунь даст нам… силу разбега…» — и, надев кожанку, пошел через заснеженный двор к танку, что, казалось, стоял наготове, ожидая его»[61].

Действительно, прошло менее двадцати дней, и вновь войска фронта под командованием Маршала Советского Союза И. С. Конева устремились вперед. Цель — быстрый выход к государственной границе с Румынией. Началась Уманско-Ботошанская наступательная операция с задачей разгрома противостоящей группировки противника в составе 8-й полевой немецкой армии. Операция являлась составной частью стратегического наступления Красной Армии на Правобережной Украине. Ее успешное проведение способствовало также решению войсками соседнего 1-го Украинского фронта задач по разгрому 1-й танковой армии врага.

Директиву Ставки Верховного Главнокомандования на операцию привез Георгий Константинович Жуков. Встреча с ним состоялась на командном пункте 27-й армии в селе Джуренцы, на правом крыле фронта. Сюда же прибыл командующий войсками соседнего фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин. Георгий Константинович ознакомил командующих войсками фронтов с общей стратегической обстановкой на советско-германском фронте, планами Ставки ВГК, замыслом наступления, после чего предложил Н. Ф. Ватутину и И. С. Коневу разработать и представить в Генеральный штаб свои соображения на предстоящие действия войск фронтов.

В тот же день штаб 2-го Украинского фронта приступил к планированию операции по разгрому 8-й и части сил 6-й армии немецких войск, насчитывавших в общей сложности двадцать дивизий, в том числе шесть танковых и моторизованных. Одновременно Конев с командующими армиями, начальниками родов войск, командирами корпусов и дивизий провел рекогносцировку на местности для определения наиболее целесообразного применения сил и средств в наступлении. В ходе проводимой рекогносцировки зрел замысел на фронтовую операцию.

Учитывая, что вражеская оборона в инженерном отношении была подготовлена слабо, а также невысокий моральный дух противника после его поражения под Корсунь-Шевченковским, командующий решил провести наступательную операцию в форме нанесения двух рассекающих ударов, сосредоточивая основные усилия на уманском направлении. Предполагалось, что здесь будут действовать три общевойсковые и три танковые армии, до 60 процентов стрелковых дивизий, до 70 процентов артиллерии, все танковые и механизированные корпуса. В этом столь решительном массировании сил и средств проявлялось искусство полководца маршала Конева, последовательно претворявшего в жизнь тактический принцип неравномерного распределения войск по фронту, принцип, обеспечивающий успех в наступлении с прорывом вражеской обороны в условиях относительного равенства сил и средств[62].

Оригинально был решен в операции вопрос огневого поражения противника. Немалая заслуга в этом принадлежала командующему артиллерией фронта генералу Николаю Сергеевичу Фомину и его штабу. Им было предложено для более надежного подавления противника в его главной оборонительной полосе в период артиллерийской подготовки привлечь на направление главного удара дополнительно артиллерию 40-й и 53-й армий, а также двух танковых армий. Кроме того, для стрельбы прямой наводкой предназначалось выделить до 23 процентов артиллерии, что, вне сомнения, способствовало тесному взаимодействию артиллерии с пехотой и танками с переходом их в атаку. А для того, чтобы противник не разгадал момент ее начала, по предложению Н. С. Фомина и по решению И. С. Конева в отличие от всех предшествующих операций исключалась пауза между атакой и артиллерийской подготовкой, поэтому в графике не предусматривалось традиционного завершающего залпа гвардейских минометов как сигнала перехода войск в наступление. Следует подчеркнуть также, что с учетом особенностей вражеской обороны значительная часть артиллерии (до 32 процентов) использовалась для подавления артиллерийских батарей противника.

В тяжелых условиях при подготовке операции работал тыл фронта под руководством генерала В. И. Вострухова, соратника Конева по Калининскому и Степному фронтам, в период битвы под Москвой командующего 22-й, а затем 31-й армиями. Совсем недавно завершилась Корсунь-Шевченковская операция. Чрезвычайно трудно было выполнить ряд срочных подготовительных работ, особенно связанных с оборудованием дорог и ремонтом автотранспорта. Непролазная грязь на дорогах тормозила перевозки и накопление запасов, подвоз всего необходимого войскам в ходе наступления. Дело осложнилось тем, что во всей полосе фронта не было ни одной шоссейной дороги. И все же тыл сумел обеспечить к началу операции потребность войск в основных материальных средствах и, главное, в боеприпасах. Большую помощь в решении сложных задач оказали тылу работники политуправления фронта во главе с генералом А. Н. Тевченковым.

Постоянное внимание Военный совет уделял политическому обеспечению операции. Войскам фронта предстояло преодолеть ряд рубежей обороны, созданных противником на реках Горный Тикич, Южный Буг и Днестр. Поэтому в период подготовки операции политические органы сосредоточили свои силы на оказании помощи командованию в подготовке личного состава к форсированию рек с ходу. Широко пропагандировался боевой опыт, приобретенный войсками в ходе предыдущих операций, особенно при форсировании Днепра. Политуправление фронта издало листовку-памятку для солдат о форсировании рек. В подразделениях проводились занятия на тему, как использовать подручные средства для переправы, о преимуществах форсирования рек без пауз, об особенностях боевых действий при захвате плацдармов.

5 марта в 7 часов 50 минут началась атака переднего края обороны противника. Ей предшествовала 56-минутная артиллерийская подготовка, оказавшаяся, как и предполагалось, весьма эффективной. В первый же день наступления вражеская оборона была прорвана. По решению маршала Конева в сражение вводятся 2-я и 5-я гвардейская танковые армии, передовые отряды которых с ходу форсировали Горный Тикич. Инженерные части, находившиеся в боевых порядках войск, быстро навели штурмовые мостики из подручных средств, а с захватом плацдармов построили деревянные низководные мосты, обеспечив тем самым переправу главных сил. За три дня операции глубина продвижения наступавших войск составила более пятидесяти километров. 9 марта «Правда» писала по этому поводу: «Какого высочайшего накала должен быть наступательный порыв, чтобы ежедневно в любую погоду, и днем и ночью, без отдыха идти с боями по грязи, преследовать врага, когда он бежит, ломать его оборону, когда он сопротивляется, и гнать его. Гнать прочь с нашей земли до Буга, за Буг, за Днестр. Для такого наступательного порыва одного вдохновения и энтузиазма мало. Надо силу иметь богатырскую!»

25 марта, спустя двадцать дней после начала прорыва обороны противника на уманском направлении, 40, 27 и 52-я армии передовыми отрядами вышли на Государственную границу Советского Союза — реку Прут. На 1009-й день войны пограничную реку форсировала ударная группировка фронта под командованием маршала Конева. Освобожденный участок государственной границы взял под охрану 24-й пограничный полк, подразделения которого приняли здесь бой 22 июня 1941 года.

К 5 апреля соединения фронта подошли к Кишиневу. Однако попытка с ходу освободить столицу Молдавской республики не удалась. Сказалось то, что армии прошли с боями от 300 до 400 километров, войска устали, тылы растянулись. Кроме того, противник, перегруппировав на это направление четыре пехотные и танковую дивизии, нанес ряд сильных контрударов, пытаясь отбросить советские части за Прут. В них участвовали 14, 23, 24-я немецкие танковые дивизии, дивизия СС «Мертвая голова» и моторизованная дивизия «Великая Германия». Исходя из создавшейся обстановки, с разрешения Ставки ВГК маршал Конев отдал приказ на переход к обороне[63].

В результате Уманско-Ботошанской операции была разгромлена 8-я армия, а также частично 1-я танковая армия противника, рассечен фронт группы армий «Юг». Десять вражеских дивизий потеряли от 50 до 75 процентов личного состава и почти все тяжелое вооружение. В ходе наступления с 5 марта по 17 апреля войска фронта продвинулись на 200–250 км, освободили значительную часть территории Правобережной Украины и Молдавии, вышли в северо-восточные районы Румынии.

Спустя месяц решением Государственного Комитета Обороны командующий войсками 1-го Украинского фронта маршал Жуков был отозван в распоряжение Ставки ВГК. В командование войсками этого фронта вступил Иван Степанович Конев.

«Что и говорить, — писал он впоследствии, — трудно было расставаться с моими ближайшими помощниками… с командующими армиями, командирами корпусов и дивизий, которых я хорошо знал и высоко ценил… Мы вместе прошли боевой путь от Белгорода до Румынии и хорошо сработались… Проведение ряда крупнейших операций сплотило нас в единый, дружный и организованный коллектив, способный выполнять любые боевые задачи… Вспоминая все пережитое и совершенное солдатами, командирами и политработниками фронта, я хочу поблагодарить их всех за их ратный труд, мужество и героизм»[64].

Всего сутки потребовались Ивану Степановичу, чтобы, проехав по опаленной войной молдавской и украинской земле, прибыть к месту нового назначения — в штаб 1-го Украинского фронта. Он располагался восточнее города Волочиск. Здесь его ждали боевые соратники. Среди встречавших было много знакомых. Член Военного совета К. В. Крайнюков, находившийся в действующей армии с августа 1941 года, — однополчанин Ивана Степановича по боям в Приуралье в 1919 году. С начальником штаба генералом армии В. Д. Соколовским Конев вместе воевал в годы Гражданской войны, служил в Белорусском и Московском военных округах в 30-е годы. Он близко знал Соколовского и на посту заместителя начальника Генерального штаба в канун войны, начальника штаба Западного фронта и Западного направления летом и осенью 1941 года. Многие годы службы в Красной Армии неоднократно сводили Ивана Степановича и с другими генералами — командующим артиллерией Н. Н. Семеновым, командующим бронетанковыми и механизированными войсками Н. А. Новиковым, начальником связи И. Т. Булычевым, начальником тыла фронта Н. П. Анисимовым.

В тот же день с обстановкой на юго-западном направлении и стоящими перед фронтом задачами нового командующего ознакомил заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков. Он отметил, в частности, что после завершения зимних и весенних наступательных операций войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне в полосе более чем 400 км.

Ныне фронту предстоит подготовить и провести наступательную операцию с целью разгрома группы армий «Северная Украина», насчитывавшей до 40 дивизий. В нее входили 1-я немецкая танковая армия, главные силы 4-й немецкой танковой армии, 1-я венгерская армия.

Важностью стоящей перед фронтом задачи освобождения западных областей Украины и юго-восточной части Польши, а также наличием сильной группировки противника определялся и состав 1-го Украинского фронта: он включал 80 стрелковых и кавалерийских дивизий, 10 танковых и механизированных корпусов, насчитывая 1 млн. 110 тыс. личного состава, более 16 тыс. орудий и минометов, более 2 тыс. танков и САУ, 3250 боевых самолетов.

По своему обыкновению Иван Степанович Конев более детальное знакомство с обстановкой начал с выезда в соединения. Личные встречи с командующими и командирами, солдатами и сержантами, изучение характера обороны противника на местности, по его мнению, давали более полную картину, чем доклады командующих и донесения. Он побывал в армиях генералов В. Н. Гордова, Н. П. Пухова, П. А. Курочкина, А. А. Гречко, К. С. Москаленко, Е. П. Журавлева, а также в танковых объединениях.

Маршал Конев пришел к выводу, что фронт представляет собой мощный войсковой организм. Он способен решать крупные стратегические задачи в общем плане летней кампании 1944 года. Особенно радовали его люди — бойцы и командиры, беседы с ними убеждали командующего в их высоких боевых и моральных качествах. Присутствуя на командирских занятиях, на учениях, командно-штабных тренировках, Иван Степанович внимательно присматривался к стилю работы руководителей.

Со многими командующими армиями, командирами корпусов и дивизий судьба уже сталкивала Ивана Степановича в прошлом. Вместе с Гордовым, к примеру, он учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе, воевал на Восточном фронте в годы Гражданской войны, на Западном фронте в 1941 году. А. А. Гречко был однополчанином Конева по службе в Белоруссии в 30-е годы — они командовали там дивизиями. Начальником штаба Калининского фронта в ноябре 1941 года был активный участник Гражданской войны Е. П. Журавлев. В разные годы сводила его служба с командирами соединений генералами А. И. Гастиловичем, А. И. Родимцевым, СВ. Соколовым, Д. П. Онуприенко, И. И. Анциферовым и многими другими.

Не первой была встреча маршала Конева и с командующими танковыми армиями — 1-й гвардейской танковой армией командовал М. Е. Катуков — умелый, инициативный организатор танкового боя с превосходящими силами противника. Командующим 3-й гвардейской танковой армией был товарищ Конева по учебе в академии П. С. Рыбалко. 4-ю танковую армию возглавлял генерал Д. Д. Лелюшенко.

Итогом знакомства нового командующего войсками фронта с подчиненными войсками стал сбор руководящего состава объединений и отдельных соединений. Он проводился на базе 38-й армии, находившейся в центре оперативного построения фронта. Начали сбор с обсуждения докладов командующих 13-й армией генерала Н. П. Пухова и 38-й армией генерала К. С. Москаленко об итогах проведенных операций. Затем заслушали выводы из оценки обстановки других командующих объединениями, а также командующих родами войск. В результате получился полезный разговор, позволивший четко определить первоочередные задачи, стоящие перед органами управления всех звеньев. Завершилась работа тем, что маршал Конев отдал указания по подготовке войск и штабов. Акцент был сделан на развитие творчества командиров в выборе способов и приемов разгрома противника, в определении наиболее целесообразного, с учетом конкретных условий обстановки, боевого порядка, в организации огневого поражения противника и управления войсками. «Управление боем, особенно при прорыве вражеской обороны, — подчеркнул он, — должно быть до предела централизованным и непрерывным, поэтому штабы должны находиться вблизи войск, ведущих бой»[65].

В начале июня И. С. Конев был вызван в Москву. Состоялся его телефонный разговор с Верховным Главнокомандующим. Коневу было предложено разработать план предстоящей фронтовой наступательной операции с целью разгрома противника в Прикарпатье и освобождения Западной Украины.

Исходя из оценки обстановки, учитывая сильный состав противостоящей фронту группировки противника, а также местность, позволявшую немецкому командованию организовать эшелонированную траншейную оборону, маршал Конев решил прорвать ее на двух участках, удаленных друг от друга на семьдесят километров, сосредоточивая основные усилия на львовском направлении. Тем самым достигалось не только рассечение группировки противника, но и окружение части его сил в районах Бродов и Львова. Успех прорыва, по мнению командующего, обеспечивался сосредоточением до 90 процентов танков и самоходно-артиллерийских установок, свыше 77 процентов артиллерии и 100 процентов авиации на участках, составлявших всего 6 процентов полосы, занимаемой фронтом, а развитие тактического прорыва в оперативный — вводом в сражение сразу трех танковых армий и конно-механизированной группы, т. е. максимальным использованием огневых, ударных и маневренных возможностей бронетанковых и механизированных войск. Чтобы скрыть замысел операции и перегруппировку соединений фронта, штаб по указанию командующего разработал план оперативной маскировки. Им предусматривалось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танкового корпуса на левом крыле[66].

В середине июня И. С. Конев и К. В. Крайнюков были вызваны в Ставку ВГК для доклада плана предстоящих действий.

«Как нам представлялось, — подчеркивал Иван Степанович, — был это обстоятельно подготовленный и продуманный план. Однако он вызвал возражения со стороны Верховного Главнокомандующего, считавшего нанесение фронтом двух ударов нецелесообразным… Я же отстаивал нашу точку зрения, мотивируя тем, что один удар на львовском направлении даст противнику возможность широко маневрировать танковыми и моторизованными дивизиями, другими резервами, а также привлечь для действий по нашей ударной группировке всю свою авиацию. Кроме того, наступление одной ударной группировкой фронта на львовском направлении вынудит войска преодолевать целый ряд сильных оборонительных рубежей, проходящих по высотам, и штурмовать мощные опорные пункты. Это приведет не к прорыву, а прогрызанию обороны… к выталкиванию противника от рубежа к рубежу и не даст больших оперативных выгод… Мои доводы и проявленная настойчивость заставили Сталина в конце концов согласиться с нашим планом. Помню, как он сказал: «Уж очень вы упрямы. Хорошо, проводите свой план и выполняйте его на вашу ответственность»… Скажу откровенно, в данном случае не упрямство владело мною, а убежденность в своей правоте. Мне был вверен фронт, насчитывающий более миллиона человеческих жизней, и я отвечал не только за выполнение плана предстоящей операции, но и за жизнь людей, которых пошлю в бой. Я ставил вопрос открыто и прямо и не мог, не имел права утаивать свои мысли, приспосабливаться к мнению Верховного… Кстати, Сталин понимал людей, которые твердо и открыто отстаивали свое мнение в принципиальных вопросах»[67].

Вечером 12 июля на рава-русском направлении проводилась разведка боем. Она установила, что противник начал отвод войск в глубину, оставив на переднем крае боевое охранение. В связи с этим командующий войсками фронта принял решение немедленно перейти в наступление передовыми батальонами дивизий, находившихся на направлении главного удара 3-й гвардейской и 13-й армий. Вскоре они преодолели главную полосу обороны, продвинувшись на 8-12 км. На львовском направлении прорыв проходил в более напряженной обстановке. 14 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации перешли в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. Но к исходу дня они продвинулись лишь на 3–8 км, непрерывно отражая удары введенных противником в сражение оперативных резервов в составе двух танковых дивизий. Противнику удалось организовать сильное огневое сопротивление на заранее подготовленной и оборудованной второй полосе обороны.

Ночь на 15 июля ушла на уточнение задач, подтягивание артиллерии и планирование ее огня. Усиленные батальоны стрелковых дивизий первого эшелона провели разведку боем с задачей вскрыть систему обороны, состав и группировку вражеских войск. Артиллерия провела пристрелку целей. Возлагая большие надежды на авиацию, маршал Конев вызвал на наблюдательный пункт фронта командующего 2-й воздушной армией С. А. Красовского. Иван Степанович знал генерала еще по совместной службе на Северном Кавказе в 1940 году, где Красовский командовал военно-воздушными силами округа. В дальнейшем их жизненные пути разошлись. Теперь они вновь вместе решали общие боевые задачи.

Удар, нанесенный авиацией утром следующего дня, дал ощутимые результаты. Немецкие танковые дивизии понесли значительные потери, управление вражескими войсками дезорганизовалось. Контрудар противника, таким образом, был отбит. За три дня упорных боев соединения 60-й армии при поддержке передовых бригад 3-й гвардейской танковой армии прорвали вражескую оборону на глубину до 18 км, образовав так называемый колтовский коридор шириной 4–6 км. В него маршал Конев направил 3-ю гвардейскую танковую армию.

Однако опасность повторного вражеского контрудара оставалась. Поэтому из фронтового резерва решением командующего на усиление 38-й и 60-й армий направлялось по одной истребительно-противотанковой бригаде.

16 июля в сражение вступила 3-я гвардейская танковая армия. Вечером генерал Рыбалко донес Коневу, что ее корпуса двинулись на соединение с конно-механизированной группой генерала Баранова. Противник, почувствовав угрозу окружения бродской группировки, с утра 17 июля начал контратаковать, рассчитывая ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии. В этой напряженной обстановке командующий войсками фронта принял необычное и весьма рискованное решение — ввести в сражение через узкую горловину прорыва еще одну, 4-ю танковую армию. Ее командующему генералу Лелюшенко было приказано, не ввязываясь во фронтальные бои за Львов, обойти его с юга и отрезать пути выхода противника на юго-запад и запад[68]. Ввод армии обеспечивался действиями двух штурмовых, двух бомбардировочных и двух истребительных авиационных корпусов. Расширение прорыва возлагалось на 106-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Здесь же развертывался 31-й танковый корпус. Привлекаемые силы и средства стали непреодолимой преградой на пути контратакующего противника.

Своевременные меры, предпринятые по удержанию колтовского коридора, сыграли в последующем решающую роль в отражении попыток противника деблокировать свои войска, окруженные под Бродами. «Три глубоких клина, вбитых войсками Конева в оборону противника на львовском направлении, слились в один и образовали прорыв до 200 километров по фронту и до 50 километров в глубину», — писала 19 июля «Красная звезда».

22 июля бродская группировка врага прекратила свое существование. В плен попали 17 тысяч солдат и офицеров во главе с командиром 13-го армейского корпуса генералом пехоты Артуром Гауффе. Эту замечательную победу войск фронта на первом этапе Львовско-Сандомирской операции трудно переоценить. Восемь вражеских дивизий были исключены из списка группы армий «Северная Украина». Создались условия для более быстрого развертывания наступления на Львов. На это и рассчитывал Конев. Весь богатый боевой опыт, полководческое искусство командующего сейчас были подчинены решению новых боевых задач.

Войска шли на Львов. Как бы ни цеплялись немцы за этот мощный узел обороны, им не устоять перед натиском соединений и частей, направленных сюда волей командующего фронтом.

— Львов! — многозначительно сказал Конев, обращаясь к генералу Соколовскому и задержав карандаш у точки на карте с переплетением многочисленных железных и шоссейных дорог. А затем его взгляд лег на широкую извилистую линию на территории Польши. Красные стрелы, нанесенные на карту, указывали путь движения войск 1-го Украинского фронта к Висле. Это конечная цель. А пока, чтобы отрезать пути отхода противника, командующий войсками фронта принял решение повернуть 1-ю гвардейскую танковую армию на юго-запад, к реке Сан. Командующим двумя другими танковыми армиями были отданы директивы следующего содержания: «Обстановка для стремительных действий сложилась благоприятная. В районе Львова резервов у противника нет… Командарму 3-й танковой не позднее утра 20 июля обходным маневром с севера и северо-запада… Командарму 4-й танковой ударом в обход Львова с юга овладеть Львовом…»[69].

Противник, однако, упредил действия танкистов. Он перегруппировал под Львов из района Станислава три дивизии, и попытка освободить город с ходу не удалась. В течение последующих четырех дней на подступах к Львову шли ожесточенные бои. Ими руководил маршал Конев, находясь на наблюдательном пункте 60-й армии. По его приказу танковые армии совершали глубокий охват города с севера и юга, с востока наносили удар стрелковые соединения 60-й армии.

Вспоминая о событиях тех дней, член Военного совета фронта К. В. Крайнюков подчеркивал:

«И в первые, и в последующие дни наступления я встречал Ивана Степановича чаще всего в войсках, озабоченного, погруженного в раздумье, но всегда бодрого. Меня поражало его глубокое знание обстановки, особенно противника… В ходе наступления, изобиловавшего многими осложнениями и неожиданностями, командующий фронтом не раз обсуждал сложившуюся обстановку с Военным советом фронта. Мы обменивались мнениями и после принятия решения командующим делали все для того, чтобы в срок и полностью его выполнить…»[70].

Много войн повидал Львов с тех давних времен, когда основал его князь Даниил Галицкий как передовой форпост на юго-западной окраине Древней Руси. Но такого сражения, как летом 1944 года, он не помнил. Воины 60-й армии проявили в этих боях героизм, носивший массовый характер.

Бессмертный подвиг совершил экипаж танка «Гвардия», которым командовал гвардии лейтенант А. Н. Додонов. Ему было приказано пробиться в тыл противника. Дорогу экипажу должен был показывать старшина Марченко, который до войны работал во Львове и хорошо знал город.

В ночь на 21 июля отважные танкисты приступили к выполнению задачи. Вместе с ними действовал десант автоматчиков, разместившихся на танке. По холмам и оврагам в темноте танк незаметно приблизился к городу. На рассвете автоматчики обнаружили впереди на дороге вражеские танки и пушки, охраняемые часовыми. Десантники, сняв часовых, автоматным огнем отсекли экипажи врага от их машин. Меткими выстрелами гвардейцы подожгли три танка. Удар был настолько внезапным, что противник не успел оказать сопротивления. Подоспевшие части танковой бригады уничтожили остальные вражеские танки.

Утром 27 июля Львов — областной центр Украины, важный узел дорог, крупный промышленный и культурный центр — был освобожден. На одной из площадей города советские солдаты увидели указатель-столб со стрелками. На них значилось: Краков — 341 километр, Варшава — 392 километра, Москва — 1408 километров, Берлин — 896 километров. Итак, путь протяженностью почти в полторы тысячи километров был пройден, намного меньше оставалось до столицы Германии.

В результате разгрома противника в районе Львова, а также освобождения Перемышля войска группы армий «Северная Украина» оказались расколотыми на две части: 4-я танковая армия откатывалась к Висле, 1-я немецкая танковая армия и 1-я венгерская армия отходили к Карпатам. Разрыв между ними достигал до ста километров. В него по решению маршала Конева устремились конно-механизированная группа генерала СВ. Соколова, соединения 13-й армии. Оценив сложившуюся обстановку, Ставка ВГК отдала указание: сосредоточив основные усилия фронта на сандомирском направлении, стремительно выйти к Висле и форсировать ее[71]. Для реализации этого замысла командующий войсками фронта перегруппировывал на северо-запад 1-ю и 3-ю гвардейские танковые армии. В последних числах июля их соединения совместно с 13-й армией приступили к форсированию одной из крупнейших в Европе водных преград.

Стремительное выдвижение войск правого крыла фронта к Висле, форсирование ее с ходу и захват плацдарма в районе Сандомира имели большое оперативное значение — противник лишился выгодного оборонительного рубежа, а советские войска получили возможность дальнейшего наступления в Польше. Это понимало и немецкое командование. В течение августа находившиеся на плацдарме соединения фронта отразили контрудары четырнадцати дивизий противника, в том числе семи танковых и моторизованных, подбив и уничтожив около трехсот танков и штурмовых орудий врага. Попытка генерала Йозефа Гарпе, командующего группой армий «Северная Украина», остановить продвижение советских войск перегруппировкой на это направление дополнительно трех дивизий и четырех бригад штурмовых орудий парировалась вводом в сражение по решению Конева 5-й гвардейской армии. Кроме того, он отдал указание о перегруппировке на сандомирский плацдарм четырех зенитно-артиллерийских дивизий, до десяти отдельных зенитно-артиллерийских полков, а также о перебазировании двух истребительных авиационных дивизий. В результате резко снизилась активность вражеской авиации.

Введенная в сражение 5-я гвардейская армия генерала А. С. Жадова в течение трех последующих суток разгромила контрударную группировку противника в составе трех танковых и двух пехотных дивизий, отбросила врага от переправ у Баранува и Коло в южном направлении, значительно расширив сандомирский плацдарм[72]. Тем временем соединения центра и левого крыла фронта вышли на рубеж Щецин, Кросно, обеспечив последующее наступление советских войск на Краков и в Карпаты.

29 августа Львовско-Сандомирская операция завершилась. Войска 1-го Украинского фронта освободили западные области Украины и юго-восточные районы Польши. Были возвращены имеющие большое экономическое значение Львовский и Дрогобычский промышленные районы с крупными административными центрами Львов, Дрогобыч и Борислав.

Подводя итоги Львовско-Сандомирской операции на конференции руководящего состава 1-го Украинского фронта в сентябре 1944 года, маршал Конев особо отметил, что в ней участвовали с обеих сторон около 1,8 миллиона человек, свыше 20 тысяч орудий и минометов, 3,1 тысячи танков и самоходных орудий, более 3,5 тысячи самолетов. За время боевых действий советские войска нанесли поражение главным силам группы армий «Северная Украина», в составе которой принимали участие свыше 56 дивизий, в том числе десять танковых и моторизованных и шесть пехотных бригад. Восемь ее дивизий были уничтожены, а тридцать две потеряли от 50 до 70 процентов личного состава. Важнейшим оперативно-стратегическим итогом операции стало сокрушение вражеской обороны на Висле, форсирование этой водной преграды на фронте 75 км и захват крупного плацдарма в районе Сандомира, с образованием которого были созданы предпосылки для нанесения ударов на силезском направлении. Существенная особенность операции заключалась и в том, что цель достигалась усилиями одного фронта.

Подвиг воинов 1-го Украинского фронта был высоко оценен советским правительством. За отличное выполнение задач, проявленное при этом мастерство, доблесть и мужество 325 соединений и частей были награждены боевыми орденами, 228 — получили почетные наименования, более 123 тысяч воинов отмечены орденами и медалями, а 160 — удостоены звания Героя Советского Союза. Среди них был и командующий войсками фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев. Полковники И. И. Якубовский, B. C. Архипов, майор А. В. Ворожейкин были награждены второй медалью «Золотая Звезда», а прославленный летчик полковник А. И. Покрышкин получил эту высокую награду в третий раз.

В последний день августа Иван Степанович Конев получил письмо от Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина. «За образцовое выполнение боевых заданий Верховного Главнокомандования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, проявленные при этом отвагу и геройство, — писал он, — Президиум Верховного Совета СССР Указом от 29 июля 1944 года присвоил Вам звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Успешное завершение Львовско-Сандомирской операции свидетельствовало о возросшем уровне военного искусства командующих и командиров штабов всех степеней. В операции нашли отражение многие черты стиля руководства маршала Конева: массирование сил и средств на избранных для главных ударов направлениях, решительность и целеустремленность в достижении поставленных задач, быстрая реакция на все изменения обстановки, многообразие форм ведения боевых действий с применением широкого маневра, особенно танковыми войсками.

В последних числах августа 1944 года Ставка ВГК дала указания войскам 1-го Украинского и 4-го Украинского фронтов о подготовке и проведении наступательной операции в Чехословакии, нанося главный удар на стыке этих фронтов в общем направлении на г. Прешов с целью прорыва обороны противника в Восточных Карпатах, преодоления перевалов и соединения со словацкими повстанцами. Войскам 2-го Украинского фронта ставилась задача овладеть Трансильванскими Альпами и этим оказать помощь войскам 4-го Украинского фронта в преодолении Карпат, овладении районом Ужгород, Чоп, Мукачево.

Ранним утром 1 сентября командующий войсками 1-го Украинского фронта принял группу офицеров словацкой армии во главе с начальником оперативного отдела штаба Восточно-Словацкого корпуса полковником В. Тальским, который сообщил о начавшемся восстании в Словакии, о плане присоединения к восставшим словацкой регулярной армии. Оценив создавшуюся обстановку и обменявшись мнением с командующим 4-м Украинским фронтом генералом И. Е. Петровым, маршал Конев направил Верховному Главнокомандующему донесение. В нем отмечалось, в частности, что «для соединения со словацкими частями и партизанским движением Словакии, если будет ваше решение, целесообразно было бы провести совместную операцию левым флангом 1-го Украинского фронта и правым флангом 4-го Украинского фронта… 1-й Украинский фронт может привлечь для этого четыре стрелковые дивизии 38-й армии и 1-й гвардейский корпус. Направление удара — Кросно, Дукля, Тылява. На этом же направлении желательно привлечь и 1-й чехословацкий корпус. Операцию можно начать через семь дней»[73].

Ставка ВГК, рассмотрев предложения Военного совета фронта, одобрила их и утвердила отработанный к 3 сентября штабом план наступательной операции. Ее целью определялся выход на словацкую границу и соединение с повстанцами. Основная роль во фронтовой операции отводилась 38-й армии генерала К. С. Москаленко. Членом Военного совета армии был генерал А. А. Епишев, штаб армии возглавлял генерал В. Ф. Воробьев.

Обстановка в связи с восстанием в Словакии требовала подготовить операцию в короткие сроки. В то же время армия нуждалась в отдыхе и пополнении — позади были полтора месяца напряженных боев. Была и еще одна сложность — советским войскам предстояло наступать через Восточные Карпаты, представлявшие собой горную цепь высотой до 700 м, протянувшуюся с северо-запада на юго-восток. Противник подготовил к этому времени две полосы. Первая полоса состояла из двух позиций, включавших систему опорных пунктов, оборудованных на выгодных в тактическом отношении высотах и в населенных пунктах. Ее занимали три пехотные дивизии 1-й немецкой танковой армии. Широко использовались противником минно-взрывные заграждения, «сюрпризы» из мин и фаустпатронов.

Эти особенности наложили существенный отпечаток на работу Военного совета фронта, командующего и штаб 38-й армии. По решению маршала Конева на усиление армии передавались 25-й танковый и 1-й гвардейский кавалерийский корпуса, 1-й Чехословацкий армейский корпус, 17-я артиллерийская дивизия прорыва, несколько отдельных артиллерийских и две танковые бригады. Для поддержки армии выделялись истребительный и штурмовой авиационные корпуса. В каждой дивизии первого эшелона формировалось по два штурмовых батальона. Они усиливались танками непосредственной поддержки пехоты. Большое внимание было уделено организации огневого поражения доведением плотности орудий и минометов до 200 единиц на 1 км участка прорыва и выделением армии почти трех боекомплектов снарядов и мин. Характерно, что основная масса артиллерии сосредоточивалась в полковых и дивизионных артиллерийских группах, что должно было обеспечить самостоятельность действий частей и соединений, столь необходимую при наступлении в горно-лесистой местности.

Огромную по масштабам и содержанию деятельность в короткий период подготовки к операции развернули политсостав, партийные и комсомольские организации под руководством начальника политического управления фронта генерала С. С. Шатилова.

Операция началась 8 сентября. Ранним утром на НП армии выехали И. С. Конев, К. С. Москаленко и А. А. Епишев. Погода благоприятствовала действию авиации и артиллерии. Артиллерийская и авиационная подготовка началась в намеченное время и продолжалась 2 часа 5 минут. Прорыв обороны противника в первый день операции прошел успешно. Войска продвинулись на главном направлении на глубину до 14 км.

В центре наступления были прорваны обе полосы вражеской обороны. Это позволило оценивать результаты боевых действий как положительные и обещающие успех.

Однако никакой информации от группы полковника В. Тальского не поступало. Противник же оказывал упорное сопротивление. По решению Конева в сражение вводится 25-й танковый корпус, на направление главного удара перегруппировывается 1-й Чехословацкий армейский корпус.

Но именно в это время в штаб фронта пришло известие от одного из командиров партизанского отряда о трагедии Восточно-Словацкого корпуса. Когда немецкие войска обрушились на словацких повстанцев, его командир генерал Малар бросил подчиненные войска на произвол судьбы, чем не замедлило воспользоваться германское командование и разоружило словацкие дивизии.

Так противнику удалось устранить из замысла маршала Конева на Восточно-Карпатскую операцию одно из важных звеньев, от которого во многом зависел ее успех. Дело в том, что по согласованию руководителей словацкого восстания с командованием Восточно-Словацкого корпуса он должен был захватить важные горные перевалы и обеспечить проход через них советских войск. Сейчас же для вражеского командования создалась возможность перегруппировать в полосу 38-й армии дополнительные силы. Это были части 78-й пехотной дивизии, отдельный армейский штурмовой полк. На марше находились также 8-я танковая и 101-я горнострелковая дивизии. Завершала сосредоточение 357-я пехотная дивизия. Учитывая происшедшие изменения в обстановке, командующий войсками фронта передал из фронтового резерва 38-й армии 4-й гвардейский танковый корпус. Несмотря на это, противник за счет подходивших соединений уже достиг равенства в силах, а в танках и пулеметах превосходил советские войска более чем в два раза.

Развернулись тяжелые бои. Противник контратаками пытался восстановить утраченные позиции. Темпы наступления резко снизились. Тогда маршал Конев, который, как отмечает К. С. Москаленко, «большую часть времени находился в нашей армии и хорошо видел всю сложность обстановки»[74], принимает смелое решение — он переносит главный удар на левый фланг армии, где оборона противника, по оценке разведки, была слабее. Во исполнение этого решения в армию из резерва фронта включались 31-й танковый корпус, 14-я гвардейская и 359-я стрелковые дивизии, 37-я истребительно-противотанковая бригада. К 18 сентября на левом фланге армии была создана группировка в составе двух танковых и стрелкового корпусов. Она получила задачу прорваться через горный проход южнее Сенява, наступать во фланг и тыл дуклинской группировке врага. Днем раньше Конев и Москаленко выехали в район предстоящих действий, чтобы помочь командирам соединений организовать бой, согласовать их усилия с огнем артиллерии и ударами авиации.

В первый же день наступления на новом направлении оборона врага была прорвана. Танкисты по узкому горному проходу вышли в глубь немецкой обороны, вынудив противника начать отход с дуклинского рубежа. 20 сентября 4-й гвардейский танковый корпус подошел к Дукле. Одновременно перешел в наступление 1-й Чехословацкий армейский корпус, в составе которого вместе с чехами и словаками сражались пятьсот советских офицеров, сержантов и рядовых бойцов. В донесении Военному совету 1-го Украинского фронта начальник политуправления генерал-лейтенант С. С. Шатилов сообщал: «6 октября в 8 часов утра части генерала Свободы совместно с 67-м стрелковым корпусом Красной Армии овладели Дуклинским перевалом и, продвигаясь дальше на юг, заняли село Выжни Комарник…»[75].

Первый этап Восточно-Карпатской операции завершился. Освободив значительную часть Словакии и оттянув на себя около восемнадцати дивизий противника, советские войска оказали прямую помощь Словацкому национальному восстанию. Они нанесли поражение крупной вражеской группировке — многие дивизии армейской группы «Хейнрици» были разбиты, и их остатки сведены в боевые группы. Противник вынужден был ввести в сражение в полосе 38-й армии около 18 дивизий, в том числе те, которые могли быть использованы для подавления восстания. Советско-чехословацкие соединения овладели карпатскими перевалами, лишив немцев стратегического рубежа, прикрывавшего Чехословакию с востока.

В конце октября Иван Степанович Конев убыл на командный пункт фронта для подготовки Висло-Одерской операции. Ставка ВГК передала 38-ю армию в состав 4-го Украинского фронта. В связи с этим ее командующий генерал К. С. Москаленко отмечает: «…жаль было расставаться со ставшим родным 1-м Украинским фронтом… Маршал И. С. Конев — обладатель богатого опыта планирования и проведения крупных, глубоких фронтовых операций с участием огромных войсковых масс, оснащенных первоклассным вооружением и техникой, полководец большого размаха. У него было чему поучиться и в области практики, и по части теории»[76].

Завершался 1944 год — год, зримо приблизивший Победу русского народа в войне против немецких захватчиков. Год 1944-й стал для маршала Конева периодом его окончательного становления как полководца, военного организатора государственного масштаба. В сражениях на Правобережной Украине, в Львовско-Сандомирской и Восточно-Карпатской операциях ярко проявились лучшие его качества военачальника, обладающего знаниями основополагающих принципов военного искусства и умеющего их творчески применять в конкретных условиях ведения вооруженной борьбы.