Маршал Конев: мастер окружений

Глава пятая Победный год

В середине ноября 1944 года Иван Степанович Конев был вызван в столицу. Верховный Главнокомандующий в присутствии членов ГКО заслушал доклады командующих войсками 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов маршалов И. С. Конева и Г. К. Жукова. После этого Сталин сформулировал цель предстоящей Висло-Одерской операции — полное освобождение Польши от немецких оккупантов. Она достигалась разгромом группы армий «А» противника, насчитывавшей 560 тысяч человек личного состава, около 5 тысяч орудий и минометов, более 1200 танков и штурмовых орудий, более 600 самолетов и прикрывавшей жизненно важные центры Германии. Решение задачи обеспечивалось нанесением ударов войсками 1-го Белорусского фронта в направлении на Познань, а 1-го Украинского фронта — на Бреслау (Вроцлав). Замыслом стратегической операции предусматривался взлом обороны противника на широком фронте, рассечение его на части с одновременным развитием наступления в высоких темпах на оперативно-стратегическую глубину. Решению задач содействовали войска левого крыла 2-го Белорусского и правого крыла 4-го Украинского фронтов.

Немецкое командование придавало большое значение удержанию крупных промышленных районов Польши. Через Польшу проходил кратчайший путь к центру Германии, а Вислу немцы рассматривали как последний, наиболее выгодный естественный рубеж для организации обороны. Все это заставляло командование вермахта спешно проводить мероприятия по подготовке войск к отражению наступления Красной Армии в Польше.

По данным, известным маршалу Коневу, противник в полосе предстоящего наступления фронтов подготовил семь оборонительных рубежей, эшелонированных на глубину 300–500 км. Никогда еще в ходе Второй мировой войны немецкое командование не создавало столь глубокой, насыщенной инженерными сооружениями обороны. Для повышения ее устойчивости, особенно в противотанковом отношении, широко использовались реки Висла, Бзура, Одер, Нида, Пилица, Варта. В систему оборонительных рубежей включались подготовленные к длительной обороне многочисленные города, такие, как Варшава, Радом, Кельце, Краков, Лодзь, Познань, представлявшие мощные опорные пункты и узлы сопротивления.

Плотным насыщением фортификационными сооружениями отличался вислинский рубеж. Он был занят войсками на глубину до 30–70 км и имел густую сеть траншей, ходов сообщения, противотанковых рвов, проволочных и минных заграждений, блиндажей и огневых позиций. Особые надежды командование вермахта возлагало на Померанский вал и Мезеритцкий укрепленный район, подготовленные вдоль польско-германской границы. Достаточно сильным являлся рубеж обороны и по реке Одер, в систему которого входили модернизированные старинные крепости и узлы обороны Кюстрин, Франкфурт-на-Одере, Глогау (Глогувек), Бреслау (Вроцлав), Ратибор. Предполагалось, что в случае вынужденного оставления позиций на Висле отходившие войска и выдвигаемые резервы будут последовательно занимать следующие оборонительные рубежи. Такой метод ведения обороны должен был, по замыслу немецкого командования, обескровить советские войска и надолго затянуть войну.

Отмеченные особенности в обороне противника предопределили решение маршала Конева на применение сил и средств в операции: восьми общевойсковых, двух танковых и воздушной армий, четырех танковых и механизированных, кавалерийского корпусов, нескольких артиллерийских дивизий и корпусов прорыва. Главный удар наносился с сандомирского плацдарма в полосе сорок километров. Его замыслом предусматривалось также два вспомогательных удара. В главную группировку включались 13, 52 и 5-я гвардейская армии, 4-я и 3-я гвардейская танковые армии. Обеспечение правого ее фланга возлагалось на 3-ю гвардейскую и 6-ю армии, левого — на 60-ю армию. Во втором эшелоне находились 59-я и 21-я армии. Они предназначались для наращивания усилий на главном направлении и при освобождении Кракова. В резерве оставались 1-й гвардейский кавалерийский и 7-й гвардейский механизированный корпуса[77]. Большая первоначальная ширина прорыва, как обоснованно считал маршал Конев, позволяла сразу же привести в движение крупные силы.

Готовя наступательную операцию, командующий войсками фронта серьезное внимание уделял тщательной рекогносцировке местности. Бойцы и командиры с большим уважением относились к тому, что маршал Конев вместе с командармами, командирами корпусов и дивизий часто появлялся на переднем крае. В этом они видели залог успеха операции. «Мы, старшие военачальники, перед наступлением должны весь передний край сами ползком обползать, — учил Конев подчиненных командиров… — Нужно все своими глазами увидеть, взвесить, оценить объекты атаки… Иные говорят, такая черновая работа на местности — дело командиров низшего тактического звена. Чепуха, вредная чепуха!.. Визуальная разведка прекрасно сочетается с оперативным искусством»[78].

Другим весьма важным вопросом подготовки операции стала организация огневого поражения противника. Высокая ее эффективность, по глубокому убеждению маршала Конева, в первую очередь создавала условие для достижения цели при прорыве глубоко эшелонированной вражеской обороны. Поэтому после проведенных рекогносцировок Военный совет фронта обстоятельно рассмотрел план артиллерийского наступления. Было решено артиллерийскую подготовку спланировать продолжительностью сто семь минут. За сорок пять минут до ее окончания намечались действия взводов демонстрации атаки, а за пятнадцать минут следовал последний огневой налет. Существенной особенностью графика артиллерийской подготовки стало наличие семиминутного огневого налета, в котором весь огонь обрушивался на артиллерию, минометы и пункты управления противника. Поддержка атаки пехоты и танков предусматривалась двойным огневым валом на глубину до трех километров и сопровождением их последовательным сосредоточением огня на глубину главной полосы обороны. В последующем артиллерия, плотность которой на участках прорыва достигала 230–250 орудий и минометов на 1 километр, должна была обеспечить огнем наступавшие войска на всю глубину операции.

Важные задачи возлагались на авиацию. За два часа до начала наступления она должна была нанести удары по командным и наблюдательным пунктам, а также узлам связи противника с целью нарушения управления его войсками. После этого усилия авиации переключались на поддержку и прикрытие войск при прорыве ими тактической зоны вражеской обороны, обеспечение ввода в сражение танковых армий, сопровождение и поддержку войск при действиях в оперативной глубине. Все вопросы организации авиационного наступления тщательно отрабатывались командующим 2-й воздушной армией генералом С. А. Красовским и его штабом на командно-штабных учениях, штабных тренировках и учениях с боевым бомбометанием.

Исключительно важная задача решалась танковыми объединениями и соединениями фронта. На совещании руководящего состава 3-й гвардейской танковой армии Конев отмечал:

«Командующий армией генерал Рыбалко и начальник штаба генерал Бахметьев уже изложили вам план операции и предполагаемых действий. Вполне согласен с ними… Артиллерию, Павел Семенович, поставьте в голову колонны. Это вопрос принципиальный. Надо, чтобы танки были свободны в своих действиях, а не скованы, не втянуты в бой передовыми силами противника. Если артиллерия будет в голове, она скует действия противника, даст возможность своевременно развернуться нашим танкам, под прикрытием артиллерии они смогут выбрать уязвимый фланг и бить противника по частям. Кроме того, артиллерия, будучи ближе к голове, сможет лучше поддержать своим огнем атаку танков…».

«— Мы с вами стоим на пороге… Германии. Необходим еще один прыжок на пути к полной победе. Нам выпала большая честь одними из первых ворваться в пределы этой страны. Чем ближе к заветной цели, тем ожесточеннее будет борьба. Задача эта нам по плечу. Наш 1-й Украинский фронт располагает огромной ударной и огневой силой. Танковые армии… механизированные и танковые корпуса… нацелены на запад. Им предстоит вырваться вперед, с ходу захватить водные преграды Ниду, Пилицу, Вислу и Одер, овладеть оборонительными рубежами, крупными железнодорожными узлами Кельце, Радомско, Ченстохова, Краков, парализовать тылы врага, расстроить управление войсками…

— Не ввязывайтесь в мелкие стычки, обходите узлы сопротивления, не задерживайтесь в городах, выходите на оперативные просторы, не оглядывайтесь по сторонам… Танковые войска — это стальная стрела, которая должна успешно проникнуть в глубь Германии»[79].

Командующий войсками фронта, решив дезинформировать противника в отношении действительного сосредоточения войск и направления нанесения главного удара еще 21 декабря 1944 года, приказал «до начала активных действий… создать ложные сосредоточения танковой армии и танкового корпуса на левом крыле фронта, на участке 60-й армии… Силами армии оперативную маскировку провести в самые короткие сроки (не более 5–7 дней), для чего на 2–3 дня привлечь 4-й гвардейский танковый корпус с последующей рокировкой его в район действительного сосредоточения, а также оставлением макетов танков и артиллерии в районах временного расположения этого танкового корпуса. Оперативные маскировочные мероприятия должны отличаться исключительной правдоподобностью, для чего требуется привлечение на короткие сроки танковых соединений, используя попутное их движение. Демонстрация ложных сосредоточений должна быть комбинированной и непосредственно связанной с действительным сосредоточением»[80]. Эти указания маршала Конева легли в основу плана оперативной маскировки фронта, отработанного штабом совместно с командующими родами войск (специальных войск) и начальниками служб.

Прорыв глубоко эшелонированной вражеской обороны предполагал тщательную организацию инженерного обеспечения предстоящих действий. Первостепенная роль в решении этой задачи отводилась начальнику инженерных войск фронта генералу И. П. Галицкому. Строились колонные пути и дороги, оборудовались переправы через Вислу и исходные районы на плацдармах. Готовились подвижные отряды заграждения. Осуществлялись мероприятия по маскировке.

Командующий и штаб фронта много внимания уделяли разведке противника. С этой целью широко применялись ночные поиски, засады, организовывалось круглосуточное наблюдение и подслушивание. В результате на всем участке будущего прорыва для каждого командира батареи и командира роты впервые были изготовлены карты-бланковки с нанесенными на них инженерными сооружениями противника, системой огня и объектами атаки. Разведка в оперативной глубине осуществлялась авиацией и агентурой. Чтобы исключить проведение артиллерийской и авиационной подготовки по оставленным или слабо укрепленным позициям противника, было решено перед атакой главных сил осуществить разведку боем передовыми батальонами.

«Разведка боем — дело известное и не новое, — подчеркивал Иван Степанович. — Однако мы учитывали, что уже сложился известный шаблон, к которому противник привык и против которого нашел «противоядие». Шаблон заключался в том, что разведку боем проводили обычно за сутки до наступления… На этот раз мы решили поступить иначе… Нанести по неприятелю короткий сильный артиллерийский удар, сразу вслед за этим бросить в разведку боем передовые батальоны и, если обнаружится, что противник остался на месте, не оттянул свои войска, тут же обрушиться всей мощью артиллерии на неприятельские позиции»[81].

В итоге напряженной работы командования, военных советов и штабов, объединений, соединений и частей наступление было тщательно спланировано и подготовлено. «Создается полная уверенность, — докладывал маршал Конев в Ставку ВГК, — что боевые задачи войсками будут успешно решены»[82].

По плану Ставки ВГК переход фронтов в наступление был определен на 20 января. Учитывая, однако, сложное положение союзников на Западе, где немецкое командование проводило Арденнскую наступательную операцию с целью нанести поражение американо-английским войскам и изменить обстановку в Западной Европе, советское Верховное Главнокомандование по просьбе Уинстона Черчилля дало указание фронтам ускорить подготовку операции.

«…Пришло и 12 января 1945 года. С ночи я выехал на плацдарм, на наблюдательный пункт фронта, — вспоминал спустя годы командующий. — Помимо естественного желания видеть своими глазами начало наступления я приехал на наблюдательный пункт фронта и для того, чтобы на месте принять необходимые решения… Могла возникнуть ситуация, при которой мне, как командующему фронтом, пришлось бы принимать срочные решения, желательно с проверкой на местности, чтобы тут же… дать соответствующие указания»[83].

В 5 часов передовые батальоны стрелковых дивизий после 15-минутного огневого налета внезапно атаковали противника. Они уничтожили его боевое охранение и овладели первой, а в некоторых местах и второй траншеей. Встретив упорное сопротивление вражеских войск, батальоны закрепились. Свою задачу они выполнили: уточнили расположение основных опорных пунктов и артиллерийские позиции противника, что позволило внести коррективы в план артиллерийской подготовки. В 10 часов по вражеским войскам и укреплениям тысячи орудий и минометов открыли ураганный огонь, который продолжался около двух часов. Из-за ограниченной видимости авиацию использовать не удалось. Артиллерийская же подготовка атаки главных сил фронта отличалась высокой эффективностью. Противник понес огромные потери. Управление его войсками нарушилось. Захваченный в плен командир полка 304-й пехотной дивизии на допросе показал: «Я был поражен тем, как точно русские знали расположение штабов, командных и наблюдательных пунктов. Мой полк был полностью парализован»[84].

Перешедшие в наступление соединения ударной группировки фронта, поддержанные двойным огневым валом, к середине дня овладели двумя позициями главной полосы обороны. Однако в дальнейшем темп наступления замедлился. Противник оказывал отчаянное сопротивление. Чтобы быстрее завершить прорыв вражеской обороны, маршал Конев решил ввести в сражение 4-ю и 3-ю гвардейскую танковые армии, а также 25, 31 и 4-й гвардейский танковые корпуса. Танковые армии и корпуса, имевшие более двух тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок, увеличили силу удара. Сломив сопротивление врага, войска фронта прорвали его оборону на 35-километровом участке и к исходу дня продвинулись в глубину до двадцати километров. По мере улучшения погоды вступала в сражение 2-я воздушная армия. В этот день она совершила почти пятьсот самолетовылетов.

Командование вермахта, стремясь не допустить продвижения советских войск, предприняло контрудар силами 24-го танкового корпуса из района севернее Хмельника. Маршал Конев возложил задачу его отражения на 4-ю танковую и 13-ю армии. С утра 13 января развернулось ожесточенное встречное сражение. В напряженных боях соединения двух армий, действуя согласованно и решительно, нанесли поражение танковым дивизиям противника, отбросив их к исходу дня в район Кельце. Утром следующего дня главные силы ударной группировки при активной поддержке фронтовой авиации развернули преследование противника.

Глубокий прорыв советских войск на направлении действий соединений 1-го Украинского фронта и начавшееся 14 января наступление войск 1-го Белорусского фронта поставили немецкие войска, оборонявшиеся вдоль Вислы, перед угрозой окружения. Командующий 4-й танковой армией генерал Ф. Грезер отдал приказ об отводе 42-го армейского корпуса, усилив сопротивление в районе Кельце с целью прикрытия его отхода. Разгадав замысел противника, маршал Конев приказал генералу Д. Д. Лелюшенко, совершив марш, обойти Кельце с юго-запада. Крупный промышленный и административный центр Польши был освобожден, противник разбит и обращен в бегство. Особенно отличились в этих боях 62-я гвардейская танковая бригада под командованием полковника С. А. Денисова, сформированная в 1943 году из добровольцев Пермской области, и 200-я легкая артиллерийская бригада, которой командовал со дня ее формирования и до конца войны полковник И. Н. Козубенко. Командирам обеих бригад здесь же, на поле боя, командующий войсками фронта И. С. Конев вручил награды — ордена Красного Знамени.

Вместе с 4-й танковой армией 13-я армия, совершив за два дня наступления сорокакилометровый бросок, к исходу 17 января форсировала Пилицу — заранее подготовленный рубеж, где противник пытался остановить наступление советских войск. Используя успешные действия 3-й гвардейской танковой армии, 52-я и 5-я гвардейская армии освободили Радомско и Ченстохову. Быстрое продвижение наступавших войск зачастую не оставляло немцам времени разрушать города, заводы и фабрики — в Ченстохове продолжали работать электростанции и водопровод. Сохранился благодаря своевременно принятым мерам саперами фронта и знаменитый Ясногурский монастырь. Польское население в целом приветливо относилось к своим освободителям. В Ченстохове встреча даже переросла в митинг, на котором присутствовало до 20 тысяч жителей[85].

3-я гвардейская и 6-я армии, преследуя 42-й армейский корпус противника, 18 января соединились с войсками 1-го Белорусского фронта. Учитывая возможность выхода противника из островецкого выступа на реку Пилица, маршал Конев приказал командующему 4-й танковой армией одним корпусом отрезать врагу пути отхода. К 4 часам приказ был выполнен. Разгромив штаб вражеского корпуса, советские танкисты пленили многих его офицеров, в том числе начальника штаба, а польские партизаны во взаимодействии с советскими войсками взяли в плен командира корпуса генерала пехоты Германа Рекнагеля. Полному разгрому подверглась также 10-я немецкая моторизованная дивизия.

Ожесточенные бои шли и на краковском направлении. Командование вермахта предпринимало все меры для организации обороны Кракова, прикрывавшего пути в Силезский промышленный район. 59-я и 60-я армии, отражая контратаки противника, к исходу 17 января вышли на дальние подступы к городу. Еще 15 января южнее Ясло перешли в наступление войска 4-го Украинского фронта. Противник оказал упорное сопротивление, но соединения 38-й армии под командованием генерала К. С. Москаленко прорвали его оборону и начали охватывать правый фланг 17-й армии. Под ударами двух фронтов, опасаясь окружения, противник вынужден был отойти.

За первые шесть дней наступления войска 1-го Украинского фронта разгромили основные силы 4-й немецкой танковой армии и во взаимодействии с 4-м Украинским фронтом нанесли серьезное поражение 17-й армии врага. На направлении главного удара ближайшая задача была выполнена на четыре-пять дней раньше намеченного срока.

18 января войска ударной группировки 1-го Украинского фронта продолжали стремительное преследование противника. Маршал Конев потребовал от них помешать врагу закрепиться на польско-германской границе, форсировать реку Одер северо-западнее Бреслау. К исходу следующего дня 3-я гвардейская танковая, 5-я гвардейская и 52-я армии передовыми частями пересекли границу. Тем временем командование вермахта перегруппировало сюда часть свежих сил. Из Карпат прибыли две дивизии, а из Германии — одна пехотная. С западного фронта двигались две пехотные дивизии.

Германское командование стремилось во что бы то ни стало удержать Силезию — мощную военно-промышленную базу. Здесь было сосредоточено до двенадцати пехотных и танковых дивизий. На подступах к Силезскому промышленному району разгорелись напряженные бои, в результате чего продвижение армий левого крыла 1-го Украинского фронта резко замедлилось. В создавшейся обстановке командующий фронтом решил ударом 3-й гвардейской танковой армии в тыл силезской группировки сломить ее сопротивление. В ночь на 21 января армия была повернута на юг в направлении на Оппельн (Ополе), чтобы во взаимодействии с 5-й гвардейской армией уничтожить противника между Одером и Ченстоховой, обеспечить выход советских войск на левый берег Одера. Нанеся стремительный удар вдоль его правого берега, 3-я гвардейская танковая армия 23 января овладела Оппельном. Появление советских танков в глубоком тылу ошеломило противника, и он начал поспешно отходить. 5-я гвардейская армия вышла на Одер южнее Бреслау. К реке выдвинулась и 52-я армия. На следующий день передовые отряды 4-й танковой армии тоже вырвались к Одеру и приступили к его форсированию севернее Бреслау. Тем временем соединения 59-й и 60-й армий подходили к Кракову. С наблюдательного пункта командующего 59-й армией генерала И. Т. Коровникова маршалу Коневу открывался вид на этот древний, красивейший город Польши. Оценив вместе с командующим армией обстановку, он принял решение направить 4-й гвардейский танковый корпус в обход Кракова с запада. В сочетании с действиями 60-й армии, выходившей в это время к юго-восточным и южным окраинам города, этот маневр грозил вражескому гарнизону окружением.

«Для нас было самым важным добиться стремительности действий войск, — отмечал на разборе проведенной операции Конев. — Мы хотели освободить Краков, не допустив разрушения его зданий и улиц. Поэтому командование фронта отказалось от ударов артиллерии и авиации по городу, но укрепленные подступы к городу, на которые опиралась вражеская оборона, в то утро подверглись сильному артиллерийскому огню».

Угроза окружения, созданная стремительными действиями 4-го гвардейского танкового корпуса, надежное огневое поражение вражеской обороны парализовали решимость противника удерживать город. Он начал отход по единственной дороге на юг, в горы. Здесь его встретили огнем танкисты генерала П. П. Полубоярова. Летом 1942 года он руководил бронетанковыми и механизированными войсками Калининского фронта, а с августа того же года возглавлял 17-й танковый корпус, в январе 1943 года ставший гвардейским. Корпус участвовал в контрнаступлении под Сталинградом, в битве под Курском, в Житомирско-Бердичевской, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской и Карпатско-Дуклинской операциях. Пришел день, когда танкисты — герои Сталинграда вступали в древнюю столицу Польши.

Освобождение Кракова открыло путь в Верхнюю Силезию. Продолжая наступление, 59-я и 60-я армии охватили Силезский промышленный район с юга, 21-я армия совместно с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом обходила его с севера. 27 января над силезской группировкой противника нависла успешно перегруппировавшаяся 3-я гвардейская танковая армия.

Конев выехал в тот же день на командный пункт генерала Рыбалко. Сейчас создавалась реальная возможность завершить окружение врага и уничтожить его в очередном котле. Но указание Ставки было ясным — взять Силезский промышленный район, не допустив его разрушения, т. е. придется выпустить немецкие войска из полуокружения и добить их в открытом поле. Нелегко было ему, профессиональному военному, отказаться от того, к чему стремится любой военачальник и командир, — окружить и уничтожить врага. Это было трудное психологическое состояние. Положение усугублялось тем, что 3-ю гвардейскую танковую армию необходимо было еще раз поворачивать на новое направление, изменяя ей боевую задачу. И Конев принял решение для сохранения Силезского промышленного района выпустить из него немецкую группировку. Тогда же командующему 3-й гвардейской танковой армией был отдан приказ изменить направление удара. Под сильным натиском советских войск с фронта немцы были вынуждены поспешно отходить. Преследуя противника, соединения фронта 28 января овладели центром Верхней Силезии городом Катовице, а затем в лесах уничтожили отошедшие вражеские войска. «Второй Рур», «кочегарка и кузница фатерланда», как его именовали в Германии, Силезский промышленный район был в руках русских воинов.

Выходом войск к Одеру, овладением оперативными плацдармами на этой крупнейшей водной преграде Европы севернее и южнее Бреслау 3 февраля завершилась Сандомирско-Силезская наступательная операция 1-го Украинского фронта — составная часть Висло-Одерской стратегической наступательной операции, ходе которой тридцать пять вражеских дивизий были уничтожены, а двадцать пять потеряли от 50 до 70 процентов своего состава. В плен были взяты 147 400 немецких солдат и офицеров, захвачено около 14 тысяч орудий и минометов, до 1400 танков и штурмовых орудий.

Противник вынужден был перегруппирован Польшу около 40 дивизий с Запада, из глубины Германии и с других участков советско-германского фронта. «В этом наступлении в Польше… русское командование особенно искусно использовало имеющиеся силы», — отмечал верховный главнокомандующий экспедиционными силами союзников в Европе Дуайт Эйзенхауэр[86]. Премьер-министр Великобритании в послании Сталину писал: «Мы восхищены вашими славными победами над общим врагом и мощными силами, которые Вы выставили против него. Примите нашу самую горячую благодарность и поздравление по случаю исторических подвигов»[87]. Особую признательность Красной Армии выражал польский народ. На митинге в освобожденном Катовице И. С. Конев говорил: «Мы, воины 1-го Украинского фронта, стали участниками исторических событий возрождения Польши».

В первых числах февраля, когда на правом крыле фронта шли ожесточенные бои по уничтожению окруженной двадцатитысячной группировки противника южнее Рюттцена, Военный совет 1-го Украинского фронта приступил к подготовке Нижне-Силезской наступательной операции. Ее цель — выход на рубеж реки Нейсе, чтобы занять выгодные исходные позиции для последующих ударов на берлинском, дрезденском и пражском направлениях. Командующий понимал, конечно, что войска фронта, ослабленные в предшествовавших боях, испытывали значительные трудности — коммуникации оказались растянутыми более чем на пятьсот километров. Однако обстановка настоятельно требовала продолжения активных боевых действий — нельзя было допустить, как отмечал И. С. Конев, выступая на Военном совете, чтобы отходящие войска 4-й танковой и 17-й полевой армий, а также армейской группы «Хейнрици», насчитывавшие в общей сложности более тридцати дивизий, создали подготовленную в инженерном отношении оборону.

По плану, представленному на утверждение в Ставку ВГК, предусматривалось на направлении главного удара сосредоточить максимум имевшихся сил и средств. Чтобы достичь в столь сложных условиях обстановки сильного первоначального удара, Иван Степанович решил иметь один оперативный эшелон. Все армии, за исключением 13-й, также строились в один эшелон. Одноэшелонный боевой порядок имело большинство стрелковых корпусов. Районы сосредоточения танковых армий назначались за стрелковыми соединениями, в полосах которых они готовились к совместному прорыву вражеской обороны. В последующем на танкистов возлагалась задача развития успеха в оперативной глубине. Наносимый удар севернее и южнее Бреслау преследовал цель окружить этот сильно укрепленный город, в последующем уничтожить его гарнизон.

После произведенной перегруппировки войск утром 8 февраля объединения правого крыла фронта начали операцию. Противник встретил наступавших организованным огнем. Борьба приняла напряженный характер. Соединения 3-й гвардейской армии по приказу Конева обходным маневром окружили город-крепость Глогау (Глогувек), численность гарнизона которого составляла около восемнадцати тысяч человек, Оставив часть сил для его блокады, армия развивала наступление в северо-западном направлении и вышла на правый берег реки Бобер (Бобжа). К этому времени соединения 52-й армии освободили Бунцлау, где в 1813 году скончался М. И. Кутузов, и где на обелиске в центре города была высечена надпись: «До сих мест довел князь Кутузов-Смоленский победоносные российские войска… Он спас отечество свое, он открыл путь к избавлению народов…»

Командующий войсками фронта маршал Конев отдал приказ:

«В ознаменование светлой памяти фельдмаршала Кутузова приказываю:

1. Коменданту города Бунцлау учредить почетный караул у памятника фельдмаршалу Кутузову.

2. Всем войсковым частям и отдельным военнослужащим при прохождении мимо памятника фельдмаршалу Кутузову отдавать воинские почести.

3. Приказ зачесть во всех ротах, батареях, эскадронах, эскадрильях, командах»[88].

Продолжая наступать на запад, советские войска оставляли у себя в тылу окруженные группировки противника. Это было новым явлением в советском военном искусстве. В беседе с корреспондентами газет «Правда» и «Красная звезда», встретившими Ивана Степановича на одной из переправ через Одер, маршал так объяснял причины избранной формы борьбы с врагом: «У противника сейчас появилась… новая тактика обороны. Он то ли уже из-за недостатка времени, то ли из-за нехватки сил отказался от строительства укрепленных районов. Даже здесь вот, на Одере, мы не дали ему возможности закончить сплошные, глубоко эшелонированные рубежи. Он теперь, как в средние века, вынужден делать ставку на укрепленные города. На города-крепости с двойными, внутренним и внешним, обводами, и гарнизоны этих городов получают задания ни в коем случае не сдаваться, держаться насмерть. Представляете себе, сколько сил, средств, войск потребовалось бы, чтобы, скажем, штурмовать такой город, как Бреслау?…Так вот на этот яд мы, кажется, нашли хорошее противоядие. Войска обходят эти города, выставив достаточные заслоны, и двигаются дальше. Так гарнизоны выводятся из активной борьбы… Немецкие генералы — люди опытные и хитрые. Атакуя внешнее кольцо, окружающее Бреслау, они делают вид, что хотят выручить его гарнизон. Не в этом, однако, их главная задача. Они хотят связать как можно больше наших войск осадой городов-крепостей, связать нам руки, вымотать нас, а главное — замедлить продвижение в глубь страны. Но мы нынче тоже хитрые. И не пугливого десятка. Мы их блокируем и продвигаемся на запад»[89].

К середине февраля обстановка в полосе наступления, однако, вновь осложнилась. Дело в том, что в связи с поворотом 6-й армии на юго-восток для наступления на Бреслау левый фланг ударной группировки фронта оказался слабо обеспеченным. К тому же нелетная погода сократила возможности использования авиации. Этим воспользовался противник, резко активизировав свои действия. Исходя из создавшихся условий, маршал Конев развернул на юг соединения 52-й армии. Сюда же перегруппировываются 5-я гвардейская армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус. Бросок с разворотом на 180 градусов с запада на восток совершает 3-я гвардейская танковая армия. Способность соединений генерала П. С. Рыбалко к стремительному маневру была известна Коневу по ряду предшествовавших операций, и он был полностью уверен, что за Павлом Семеновичем дело не станет. Действительно, внезапный удар сломил сопротивление немецких соединений. Сорокатысячный гарнизон Бреслау оказался окруженным. Решив эту важную задачу, танковая армия вновь развернулась на запад, начав наступление на герлицком направлении. На 6-ю же армию была возложена блокада и уничтожение окруженной группировки противника[90].

Так благодаря своевременно принятым мерам был достигнут крупный оперативный успех. Наступление в Нижней Силезии завершилось выходом войск к 28 февраля на реку Нейсе. Противник, отброшенный от Одера, лишился важных военно-промышленных районов, снабжавших вермахт боевой техникой, синтетическим горючим и боеприпасами.

16 февраля 1945 года маршал Конев докладывал Верховному Главнокомандующему:

«Первое. Войска фронта, перейдя в наступление, прорвали глубоко эшелонированную оборону немцев, окружили и уничтожили кельце-радомскую группировку противника, овладели Верхне-Силезским промышленным районом, форсировали р. Одер, окружили и блокировали г. Бреслау с его гарнизоном и полевыми войсками… За месяц наступления войска фронта (правое крыло и центр) прошли с напряженными боями до 550 км…

Второе. Учитываем, что:

а) левое крыло фронта сильно отстало, фронт растянулся на 520 км;

б) …войска оторвались от баз снабжения на сотни километров, подвоз боевых видов питания находится на пределе, войскам с большим напряжением подается голодная норма боеприпасов и горючего;

в) войска фронта понесли значительные потери в людях, танках и САУ… стрелковые дивизии в среднем имеют около 4600 человек, танковые войска имеют в строю танков 1289, в среднем и текущем ремонте 529, в капитальном ремонте 597;

г) распутица, лесисто-болотный характер местности стесняют маневр танковых войск;

д) аэродромы раскисли, авиация фронта используется в крайне ограниченных размерах;

е) противник непрерывно усиливается переброской резервов за счет других фронтов.

В связи с этим на ближайший период считаем возможным выполнение фронтом следующих задач:

1. Главной группировкой фронта… выйти на р. Нейсе, овладеть плацдармами на западном берегу и прочно закрепиться; армией Рыбалко овладеть районом Герлиц, подтянуть туда часть армии Жадова и тоже закрепиться.

2. Армиями левого крыла — Гусева, Коровникова, Курочкина, 4 и 31 тк, при содействии части сил армии Жадова, продолжать наступление с целью отбросить противника в Судетские горы…

3. Армией Глуздовского овладеть г. Бреслау.

4. Одновременно подвезти и накопить в войсках боеприпасы, горючее, отремонтировать боевую материальную часть, привести тыл в нормальное состояние…»[91].

Ставка ВГК утвердила план Военного совета фронта. По решению маршала Конева создавались две ударные группировки: оппельнская (северная) и ратиборская (южная). С севера соединения 21-й и 4-й танковой армий получили задачу нанести удар в общем направлении на Нейштадт, где и соединиться с южной группировкой, завершив тем самым окружение противника в оппельнском выступе. 34-й гвардейский корпус 5-й гвардейской армии и 4-й гвардейский танковый корпус должны были наступать в западном направлении. Маршал Конев предусматривал, что с юга соединения 59-й и 60-й армий, а также 7-го гвардейского механизированного корпуса нанесут удар с плацдарма севернее Ратибора навстречу войскам оппельнской группировки и соединятся с последней на третий день операции. 2-я воздушная армия, по замыслу командующего войсками фронта, должна была массированными ударами подавить оборону противника, воспретить подход его резервов, прикрыть наступавшие войска, особенно танковые, с воздуха и обеспечить непрерывную разведку вражеской обороны. В итоге, по решению Конева, в состав ударных группировок включались тридцать одна стрелковая дивизия, более пяти с половиной тысяч орудий и минометов, около тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок. Воздушная армия насчитывала почти 1800 боевых самолетов.

Военный совет фронта имел в виду и определенные сложности предстоящего наступления. Численный состав многих стрелковых дивизий был невысок. Обеспеченность войск боеприпасами по отдельным видам артиллерийского вооружения составляла менее одного боекомплекта. В полосе предстоявших боевых действий оборонялась крупная вражеская группировка в составе до 15 дивизий, имевших около полутора тысяч орудий и минометов, ста танков и штурмовых орудий. Здесь же располагались основные оперативные резервы армейской группы «Хейнрици» и группы армий «Центр». Они насчитывали пять дивизий и до 60 отдельных батальонов. Эти силы представляли серьезную опасность при ведении войсками фронта боевых действий в оперативной глубине.

Планируя Верхне-Силезскую операцию, маршал Конев определил направление главного удара северной группировки по наиболее уязвимому месту противника — стыку 17-й армии и армейской группы «Хейнрици». Для достижения быстрого успеха при взломе вражеской обороны он решил сосредоточить в ударных группировках армий большую часть сил и средств; на участки прорыва, составлявшие менее 9 процентов полосы наступления, нацеливалось более половины стрелковых войск, 60 процентов артиллерии, 90 процентов танков и самоходно-артиллерийских установок. Такое распределение сил и средств позволяло на километр участка прорыва иметь в среднем одну стрелковую дивизию, почти 200 орудий и минометов, более 40 танков. На второстепенных же направлениях на дивизию приходилось в среднем до 45 км.

Наступление фронта началось утром 15 марта. Оно развивалось сравнительно медленно. Одной из причин этого явилось массированное применение противником относительно нового и эффективного противотанкового средства — фаустпатронов. Из-за начавшейся распутицы советские танки не могли свободно маневрировать, и вынуждены были продвигаться лишь по дорогам с твердым покрытием. Противник перегруппировал на этот участок фронта моторизованную и танковую дивизии, непрерывно контратакуя соединения фронта. В этих условиях маршал Конев отдал приказ на активизацию ночных действий и поставил задачу командующему воздушной армией с утра 17 марта нанести массированный авиационный удар. В результате к исходу третьего дня операции тактическая зона обороны противника была прорвана.

Днем 18 марта 10-й гвардейский танковый корпус 4-й танковой армии, которым командовал генерал Е. Е. Белов, в районе Нейштадта соединился с 7-м гвардейским механизированным корпусом под командованием генерала П. П. Корчагина. Тем самым был реализован замысел командующего войсками фронта на окружение четырех пехотных дивизий, части сил моторизованной дивизии, нескольких отдельных полков и батальонов врага. Вечером следующего дня, будучи на наблюдательном пункте командующего 21-й армией генерала Д. Н. Гусева, маршал Конев отдал приказ:

«…комбатам, командирам полков и дивизий 21-й армии. Окруженный противник пытается прорваться в направлении Штейнау… До ночи выходящие группы противника уничтожить или пленить. Всем сержантам и офицерам дерзко и смело атаковать врага…»[92]. В итоге 20 марта оппельнская группировка противника была ликвидирована: немцы потеряли убитыми около 30 тысяч человек, 15 тысяч солдат и офицеров сдались в плен. Чтобы ускорить продвижение войск, действовавших против ратиборской группировки, Иван Степанович перегруппировал на это направление часть сил 4-й танковой армии, к этому времени ставшей гвардейской. Ввод в сражение больших масс танков положительно сказался на темпах наступления соединений 60-й армии. Они овладели крупнейшим промышленным центром Верхней Силезии — Ратибором. Противник был отброшен в предгорья Судет. Угроза флангового удара по войскам 1-го Украинского фронта была предотвращена. Германия испытала и крупное экономическое потрясение. С потерей Верхней Силезии она, по заявлению министра вооружения Альберта Шпеера, лишилась четвертой части военного производства.

Силезские операции войск 1-го Украинского фронта стали примером проведения последовательных операций в сложной обстановке несколькими группировками одного фронта после кратковременных оперативных пауз. Фронтовое командование осуществляло крупные перегруппировки соединений и объединений на большие расстояния, а в ходе боевых действий — смелый маневр 5-й гвардейской, 6-й и 3-й гвардейской танковой армиями для окружения немецких войск в Бреслау, 4-й гвардейской танковой армией — для ликвидации войск противника в районе Ратибора.

1 апреля 1945 года командующие войсками 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов были вызваны в Ставку ВГК. На ее заседании присутствовали члены Государственного Комитета Обороны, начальник Генерального штаба и начальник Главного оперативного управления. Дав оценку сложившейся военно-политической обстановке на театрах войны, Верховный Главнокомандующий сделал вывод о необходимости начать в ближайшее время наступление на Берлин. Он потребовал от Г. К. Жукова и И. С. Конева подготовить планы действий войск на берлинском направлении и доложить о них Ставке ВГК.

«Работали мы в Генштабе, — рассказывал Конев, — работал каждый отдельно, но некоторые возникшие и требовавшие согласования вопросы обсуждали вместе с руководящими работниками Генштаба… 2 апреля утром мы явились в Ставку с готовыми для доклада планами. Начальник Генерального штаба А. И. Антонов доложил стратегический замысел Берлинской операции, в соответствии с которым задача разгрома берлинской группировки противника возлагалась на войска 1-го и 2-го Белорусских, 1-го Украинского фронтов во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом и авиацией Дальнего действия. После этого был рассмотрен план 1-го Белорусского фронта. Никаких существенных замечаний Сталин не высказал. Потом я доложил план операции 1-го Украинского фронта. По нему тоже не было особых замечаний. Окончательным сроком начала операции было установлено 16 апреля».

Как отмечал Г. К. Жуков, Верховный Главнокомандующий не согласился с одним — разграничительной линией между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами, обозначенной на карте Генштаба. Он затушевал границу от Нейсе до Потсдама и прочертил линию только до Люббена, что 60 км юго-восточнее Берлина. Тут Сталин указал маршалу Коневу:

«В случае упорного сопротивления противника на восточных подступах к Берлину, что наверняка произойдет, и возможной задержки наступления 1-го Белорусского фронта 1-му Украинскому фронту быть готовым нанести удар танковыми армиями с юга на Берлин»[93].

На следующий день состоялось подписание директивы на операцию войск 1-го Украинского фронта.

«Ставка Верховного Главного Командования приказывает:

1. Подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить противника в районе Котбус и южнее Берлина. Не позднее 10–12 дня операции овладеть рубежом Беелитц — Виттенберг и далее по реке Эльба до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг.

2. Главный удар силами пяти общевойсковых армий и двух танковых армий нанести из района Трибель в общем направлении на Шпремберг — Бельциг. На участок прорыва привлечь шесть артиллерийских дивизий прорыва, создав плотность не менее двухсот пятидесяти стволов на один километр.

3. Для обеспечения главной группировки фронта с юга силами 2-й армии Войска Польского и частью сил 52-й армии нанести вспомогательный удар из района Кольфурт в общем направлении Бауцен — Дрезден…»[94].

Оценивая полученные разведывательные данные и мысленно становясь в положение командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Фердинанда Шернера, Иван Степанович приходит к выводу, что наиболее сильное сопротивление противник окажет на двух рубежах, проходящих по рекам Нейсе и Шпрее. Это подтверждалось и тем вниманием, которое уделяло немецкое командование их инженерному оборудованию. Мобилизовав местное население и иностранных рабочих, оно принимало все возможные меры к подготовке трех, а местами и четырех оборонительных полос на каждом из них. На важнейших направлениях устанавливались 75-мм пушки и переносные стальные огневые точки типа «Краб». Траншеи прикрывались проволочными и противотанковыми препятствиями. Густая сеть траншей, большое количество опорных пунктов и узлов сопротивления были серьезным препятствием для наступавших войск.

Вернувшись на фронт и обменявшись мнениями со своими ближайшими помощниками, маршал Конев на заседании Военного совета в присутствии командующих армиями и командиров отдельных корпусов довел замысел на фронтовую наступательную операцию, определив ее целью разгром группировки, сосредоточенной южнее Берлина. Главный удар наносился силами 3-й гвардейской, 13-й и 5-й гвардейской, 3-й и 4-й гвардейских танковых армий в направлении на Шпремберг. Для вспомогательного удара на Дрезден с задачей обеспечить действия ударной группировки с юга привлекались 2-я армия Войска Польского и часть сил 52-й армии. Второй эшелон составляли две армии — 28-я и 31-я, выдвигавшиеся из резерва Ставки ВГК. Подвижная группа фронта — две танковые армии — по решению Конева вводилась в сражение с задачей развития тактического успеха в оперативный и нанесения удара на Берлин с юга. Резерв фронта составлял 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала В. К. Баранова[95].

В те дни, когда уточнялись многие вопросы решения на операцию, маршала Конева часто видели в войсках. Он трижды вызывал командующих армиями — генералов В. Н. Гордова, Н. П. Пухова, А. С. Жадова, П. С. Рыбалко, Д. Д. Лелюшенко, К. А. Коротеева и с каждым из них выезжал на местность. С возвращением в штаб в план вносились коррективы на картах, разыгрывались варианты возможных действий противника и своих войск по этапам предстоящего наступления. Особое внимание уделялось достижению согласованности действий стрелковых войск с артиллерией, танками и авиацией, а также четкости уяснения задач инженерного обеспечения, последовательного форсирования двух водных преград.

С получением боевых задач приступили к подготовке предстоящих боевых действий войск командующие армиями. Штаб фронта, начальником которого вместо убывшего на 1-й Белорусский фронт генерала В. Д. Соколовского стал генерал И. Е. Петров, включился в конкретную организаторскую работу. И хотя Иван Ефимович только что вступил в новую для себя должность, его богатый боевой опыт позволил в короткие сроки успешно решить возложенные на него задачи.

«Иван Ефимович, — отмечал Конев, — был человеком с хорошей военной подготовкой и высокой общей культурой… Сработались мы довольно быстро. У меня было полное доверие к нему, так же как и у Петрова ко мне, я это чувствовал… Опираясь… на очень слаженный, хорошо организованный штабной коллектив, Петров не испытывал в своей работе каких-либо существенных затруднений»[96].

В центре внимания Военного совета и штаба фронта стал вопрос создания сильных ударных группировок. По решению командующего на участке, составлявшем 13 процентов полосы наступления, перегруппировалось около половины стрелковых дивизий, 75 процентов орудий и минометов, 73 процента танков и самоходно-артиллерийских установок. Массирование значительных сил и средств на направлениях главного удара давало возможность достичь существенного превосходства над противником, создавать глубокое оперативное построение войск, что обеспечивало наращивание сил в ходе операции и развитие ее в высоких темпах. Эту задачу нужно было решить в короткие сроки и скрытно от противника.

Не менее важной проблемой, находившейся в центре внимания командующего, являлся вопрос организации эффективного огневого поражения вражеской группировки. Под руководством штаба создавались группировки артиллерии: с 4 по 12 апреля с левого крыла фронта на правое на расстояние 350–400 км совершили марш 7 артиллерийских дивизий прорыва, 4 зенитные артиллерийские дивизии, гвардейская минометная дивизия, 15 отдельных бригад и полков РВГК. Это обеспечило сосредоточение на направлении главного удара до 270 орудий и минометов на километр.

По плану, утвержденному маршалом Коневым, общая продолжительность артиллерийской подготовки предусматривала 145 минут: в течение 40 минут артиллерия обеспечивала выход войск к реке, 60 минут — ее форсирование, 45 минут — атаку пехоты и танков за рекой. Учитывая закрытый характер местности, наличие лесных массивов, И. С. Конев, посоветовавшись с командующим артиллерией, отдал приказ значительную часть артиллерии РВГК, в том числе и 203-мм гаубицы, передать в дивизионные и полковые артиллерийские группы. Кроме того, до 20 процентов орудий выделялось для ведения огня прямой наводкой. Предусматривалось также, что с началом форсирования на восточный берег реки Нейсе выйдут танки и самоходно-артиллерийские установки, поддержат своим огнем действия стрелковых войск.

Весьма искусно планировались мероприятия, направленные на достижение внезапности и организованности атаки переднего края вражеской обороны. Предусматривалось, что 2-я воздушная армия перед форсированием установит дымовую завесу на всем фронте наступления. Подобная же задача возлагалась на артиллерию и Днестровскую речную флотилию. Инженерные войска для стремительного форсирования реки заготовили 2440 деревянных лодок, 750 погонных метров штурмовых мостиков и более ста метров элементов деревянных мостов под грузы от 16 до 60 тонн. За два дня до начала наступления все переправочные средства сосредоточились в ближайших к реке укрытиях. В каждом пункте переправы организовывалась комендантская служба.

С учетом конкретных условий организовывалось и изучение оружия и техники противника. Выпускались листовки, посвященные вопросам борьбы с фаустпатронами, а также использованию этого оружия, взятого в качестве трофеев. Издавались материалы о тактике ночного боя, ведении боевых действий в составе штурмовой группы в крупном городе.

Ранним утром 13 апреля командующий войсками фронта на Военном совете заслушал доклады командующих армиями и начальников родов войск о готовности к операции. С подробной информацией выступил начальник тыла фронта генерал-лейтенант Н. П. Анисимов. Присутствующие на совещании военачальники выразили полную уверенность в успехе предстоящего сражения.

В ночь перед наступлением маршал Конев по своему обыкновению выехал на наблюдательный пункт командующего 13-й армией генерала Н. П. Пухова. Это был небольшой, расположенный на опушке соснового леса, хорошо оборудованный блиндаж и рядом щель, оснащенные приборами наблюдения. Прямо перед ним — крутой обрыв к реке, за обрывом — Нейсе и берег противника, обозреваемый на довольно большое расстояние. Здесь командующий войсками фронта через начальника разведки еще раз уточнил данные о противнике, проверил готовность войск, заслушав по ВЧ доклады командармов, командиров корпусов, начальников родов войск и служб.

Мощная артиллерийская подготовка и мастерски поставленная летчиками и моряками флотилии дымовая завеса создали для противника большие затруднения в управлении войсками, расстроили его систему огня, резко ослабили устойчивость вражеской обороны. В шесть часов пятьдесят пять минут 16 апреля под прикрытием дымов передовые батальоны дивизий первого эшелона начали форсирование Нейсе. Часть артиллерии перетаскивалась через реку на канатах. Основная же ее группировка вела интенсивный огонь по опорным пунктам врага. Продуманное инженерное обеспечение действий войск способствовало тому, что в течение первого часа на плацдармы переправились главные силы соединений. Через четыре-пять часов по наведенным мостам вперед устремились танки. В итоге, несмотря на яростные контратаки противника, прорыв первой оборонительной полосы как на главном, так и на дрезденском направлениях, по оценке Конева, прошел успешно. В сражение вступили передовые бригады танковых армий.

Утром следующего дня войска фронта прорвали вторую оборонительную полосу и устремились к третьей полосе, к реке Шпрее.

Впервые, вероятно, за все время Великой Отечественной войны войскам под командованием маршала Конева пришлось без какой-либо оперативной паузы форсировать крупную водную преграду и вслед за этим прорывать глубоко эшелонированную оборону противника с хорошо развитой системой огня, инженерных сооружений, укреплений и минных полей, затем прорывать вторую полосу обороны и, наконец, третью — опять-таки с форсированием реки. Это требовало искусных действий войск, твердости и гибкости управления ими.

Маршал Конев стремился к личному контакту с подчиненными, требовал этого и от командующих родами войск. Для достижения более согласованных действий с наземными войсками в воздушной армии были созданы три оперативные группы. Офицеры наведения авиации выделялись во все передовые отряды. В ходе боев активно велась партийно-политическая работа. Выпускались листовки-призывы, отличившимся воинам вручались письменные поздравления и благодарности, широко популяризировались героизм и воинское мастерство солдат, сержантов и офицеров, в том числе и в боевых листках, дивизионных и армейских газетах.

Успешное наступление войск фронта создало для противника угрозу глубокого обхода его берлинской группировки с юга. Понимая это, немецкое командование сосредоточивало основные усилия на удержании рубежа реки Шпрее. Сюда направлялись резервы группы армий «Центр» и отходящие соединения 4-й танковой армии. Однако попытка генерал-фельдмаршала Ф. Шернера изменить ход сражения не дала желаемого результата. Произошло это вследствие того, что по указанию Ставки ВГК уже в ночь на 18 апреля маршал Конев поставил задачу командующим 3-й и 4-й гвардейскими танковыми армиями генералам Рыбалко и Лелюшенко с ходу форсировать Шпрее и развивать наступление на Берлин с юга. «На главном направлении танковым кулаком смелее и решительнее пробиваться вперед, — подчеркивалось в директиве командующего войсками фронта. — Города и крупные населенные пункты обходить и не ввязываться в затяжные фронтальные бои»[97]. Тогда же было отдано указание командующему воздушной армией генералу С. А. Красовскому о сосредоточении большей части авиации на обеспечении действий танковых армий. Одновременно штаб фронта получил распоряжение о подготовке передового командного пункта и его развертывании в районе предполагаемой переправы 3-й гвардейской танковой армии. Отсюда маршалом Коневым в последующие дни осуществлялось управление войсками.

Танковые армии немедленно приступили к осуществлению маневра с целью окружения во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта основной вражеской группировки, оборонявшейся на берлинском направлении. 19 апреля соединения 3-й гвардейской танковой армии продвинулись в северо-западном направлении и перерезали коммуникации 9-й немецкой армии. Все попытки противника прорваться к переправам через Шпрее и выйти в тыл войск фронта отражались соединениями 3-й и 5-й гвардейских армий, надежно прикрывавших действия танкистов, которые на следующий день с боями прошли еще 45–60 км. «Мы шли вперед, — писал вскоре после войны П. С. Рыбалко в своих воспоминаниях «Удар с юга», — в то время как позади нас оставались еще недобитые немецкие дивизии. Но мы не боялись за наши коммуникации, так как знали, что фронтовым командованием принимаются все необходимые меры. Фланги и тыл в продолжение всей операции были надежно прикрыты». Этими словами генерал отдавал должное штабу фронта, его командующему, командующим общевойсковыми армиями.

К исходу 20 апреля группа армий «Центр» была отсечена от группы армий «Висла». Вражеские войска в районах Котбуса и Шпремберга оказались в полукольце. В этот день в дневнике верховного главнокомандования вермахта появляется запись: «Для высших командных инстанций начинается последний акт драматической гибели германских вооруженных сил… Все совершается в спешке. Уже слышно, как вдали из пушек ведут огонь русские танки…»[98]. Действительно, воины 3-й гвардейской танковой армии к этому времени подошли к Вюнсдорфу. Оставалось десять километров до Цоссена, где в подземных убежищах размещались штаб оперативного руководства вооруженных сил и генеральный штаб сухопутных войск Германии. Высшее военное руководство вермахта вынуждено было спешно перебраться в Потсдам.

Прошли еще одни сутки крупнейшей операции войны. Продолжая наступление в северо-западном направлении, танковые армии 1-го Украинского фронта вплотную подошли к внешнему обводу Берлинского оборонительного района. Учитывая предстоящий характер боевых действий в таком крупном городе, как Берлин, командующий войсками фронта решил усилить 3-ю гвардейскую танковую армию 10-м артиллерийским корпусом и 25-й артиллерийской дивизией прорыва, а также 23-й зенитной артиллерийской дивизией и 2-м истребительным авиационным корпусом. Кроме того, по решению Конева на автотранспорте в район боевых действий танкистов генерала П. С. Рыбалко перегруппировывались две стрелковые дивизии 28-й армии, введенной в сражение из второго эшелона фронта.

С утра 22 апреля 3-я гвардейская танковая армия, развернув все три корпуса в первом эшелоне, начала атаку вражеских укреплений. Соединения армии прорвали внешний оборонительный обвод Берлинского района и к исходу дня завязали бои в южной части столицы Германии. На северо-восточную ее окраину еще накануне ворвались войска 1-го Белорусского фронта. Действовавшая левее 4-я гвардейская танковая армия также успешно продвигалась вперед. В Трёйенбритцене танкисты вызволили из немецкого плена около 1600 солдат и офицеров — англичан, американцев, датчан и норвежцев, в том числе бывшего командующего норвежской армией генерала О. Рюге. Спустя несколько дней воины этой же армии освободили из концлагеря в пригороде Берлина бывшего премьер-министра Франции Эдуара Эррио. Специальным самолетом Э. Эррио был отправлен в Москву[99].

Используя успех танкистов, войска 13-й и 5-й гвардейской армий быстро продвигались в западном направлении. Стремясь затормозить наступление ударной группировки 1-го Украинского фронта на Берлин, командующий 17-й армией генерал Хассе предпринял контрудар из района Герлица по соединениям 52-й армии. Создав на этом направлении значительное превосходство в силах, противник пытался выйти в тыл ударной группировке фронта. Здесь развернулись ожесточенные бои. Немцам удалось вклиниться в расположение советских, а затем и польских войск на глубину до 20 км. Тогда на помощь 2-й армии Войска Польского и 52-й армии по приказу И. С. Конева были перегруппированы часть сил 5-й гвардейской армии и 4-й гвардейский танковый корпус, перенацелены удары до четырех авиационных корпусов. В результате врагу был нанесен большой урон. К исходу 24 апреля его продвижение было приостановлено.

Активные и высокоманевренные действия войск фронта одновременно на нескольких направлениях создавали большие трудности в их управлении. Продолжались бои за Котбус на севере. В центре войска наступали на Берлин и выходили к Эльбе. Часть сил фронта юго-восточнее Берлина вела бои с 200-тысячной группировкой 9-й армии под командованием генерала пехоты Буссе, пытавшейся выйти на соединение с 12-й армией генерала Вальтера Венка. На левом крыле фронта шла борьба за Дрезден. В глубоком тылу все еще оказывала сопротивление группировка противника, окруженная в Бреслау.

Конев установил порядок, в соответствии с которым к исходу очередных суток каждый командующий армией докладывал обстановку ему лично. Тогда же намечался план последующих действий. Затем штаб фронта дублировал устные указания в соответствующих распоряжениях по телеграфу, по радио, а если эти средства почему-либо отказывали, то самолетами или офицерами связи, отправляемыми на машинах. Неоценимую помощь командующему в управлении войсками оказывали члены Военного совета К. В. Крайнюков и Н. Т. Кальченко, начальник штаба И. Е. Петров, начальник политического управления Ф. В. Яшечкин, командующие родами войск, начальники специальных войск. С командующим постоянно находились начальник оперативного управления генерал В. И. Костылев и начальник разведывательного отдела генерал И. Т. Ленчик. Генерал Костылев, как отмечал И. С. Конев, очень настойчивый в выполнении приказов и всегда превосходно знающий обстановку, кроме того, неоднократно направлялся командующим на дрезденское направление для координации усилий действовавших там войск. Огромную организаторскую работу на протяжении всей операции осуществляли офицеры управления тыла во главе с генералом Н. П. Анисимовым.

Особого ожесточения бои достигли 23 и 24 апреля. Немецкое командование в эти дни предприняло наступление снятой с западного фронта 12-й армией, в штаб которой Гитлер направил фельдмаршала Вильгельма Кейтеля. Однако, хотя темпы продвижения советских войск несколько снизились, немцам не удалось остановить их. Намерение противника предотвратить окружение и расчленение берлинской группировки было сорвано своевременным наращиванием усилий и нанесением массированного авиационного удара. Войска двух фронтов, соединившись юго-восточнее Берлина, отсекли от города главные силы 9-й и часть сил 4-й танковой армий противника. На следующий день завершилось окружение собственно берлинской группировки войск.

26 апреля соединения 3-й гвардейской танковой армии прорвались к центру города. По приказу Конева в оперативное подчинение генерала П. С. Рыбалко передается еще одна стрелковая дивизия 28-й армии. Ее частями усиливались создаваемые в танковых соединениях штурмовые отряды. 4-я гвардейская танковая армия совместно с 47-й армией 1-го Белорусского фронта приступила к ликвидации 20-тысячной группировки противника на острове Ванзее. В последующие два дня 3-я гвардейская танковая армия развернула наступление на район Тиргартена. 6-й гвардейский механизированный корпус 4-й гвардейской танковой армии под командованием полковника С. Ф. Пушкарева к этому времени овладел Потсдамом и нацелился на Бранденбург.

Как и в предшествовавших операциях, советские воины в сражении за Берлин проявляли массовый героизм. Командующий 28-й армией генерал А. А. Лучинский при очередном докладе сообщил И. С. Коневу о подвиге командира орудия 53-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка сержанта К. И. Малинина. Отбивая яростные атаки противника, его расчет уничтожил до 40 солдат врага. Тринадцатую по счету атаку в течение получаса Малинин отбивал один. Уничтожив до десятка немцев, он сам получил тяжелое ранение. Подоспевшие товарищи спасли его, доставив в госпиталь. Вскоре Иван Степанович посетил раненого воина и от души поздравил его с присвоением звания Героя Советского Союза.

Еще 25 апреля, в 13 часов 30 минут, как доложил Коневу командующий 5-й гвардейской армией генерал А. С. Жадов, на Эльбе, в районе Стрела, северо-западнее Ризы, воины 173-го гвардейского стрелкового полка 58-й гвардейской стрелковой дивизии во главе с командиром роты гвардии старшим лейтенантом Г. С. Голобородько встретились с разведгруппой 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. В 23 часа представители советской дивизии прибыли в штаб 69-й дивизии союзников, который находился в 40 км западнее Эльбы[100].

На следующий день произошла встреча советских войск с американскими в районе Презитца. Это событие было отмечено в приказе Верховного Главнокомандующего: «Войска 1-го Украинского фронта и союзные нам англо-американские войска ударом с востока и запада рассекли фронт немецких войск и 25 апреля в 12 часов 30 минут соединились в центре Германии, в районе города Торгау. Тем самым немецкие войска, находящиеся в Северной Германии, отрезаны от немецких войск в южных районах Германии…». Вечером Москва в ознаменование одержанной победы и в честь такого исторического события от имени Родины салютовала войскам 1-го Украинского фронта и союзным нам англо-американским войскам двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий. Спустя сутки в соприкосновение с английскими войсками вошли соединения 2-го Белорусского фронта под командованием маршала К. К. Рокоссовского.

28 апреля на командном пункте 1-го Украинского фронта неподалеку от Торгау маршал Конев встретился с командующим 12-й армейской группой американских войск генералом Омаром Бредли.

1 мая И. С. Конев получил директиву Ставки ВГК. Войскам фронта, который он возглавлял, предписывалось, завершив ликвидацию окруженной вражеской группировки южнее Берлина и передав занимаемую полосу войскам 1-го Белорусского фронта, во взаимодействии со 2-м и 4-м Украинскими фронтами приступить к разгрому девятисоттысячной группировки немецких войск в Чехословакии. Оценив обстановку, командующий определил замысел операции. Его сущность заключалась в том, что «армиям правого крыла фронта перейти в наступление по обоим берегам реки Эльба в общем направлении на Прагу, разгромить дрезденско-герлицкую группировку противника и на шестой день операции овладеть столицей Чехословакии»[101]. Главный удар маршал Конев решил нанести силами 13, 3 и 5-й гвардейских, 3-й и 4-й гвардейских танковых армий, двух танковых и кавалерийского корпусов при поддержке авиации фронта из района Ризы вдоль Эльбы и Влтавы на Прагу. Второй удар с целью рассечь оборону противника по его решению наносили соединения 28-й и 52-й армий, из района северо-западнее Гёрлица в направлении на Циттау, Прагу. Для нанесения третьего удара в обход Дрездена с юго-востока привлекалась 2-я армия Войска Польского с 1-м польским танковым корпусом.

Военный совет 1-го Украинского фронта издал директиву, в которой разъяснялось, что Красная Армия вступила на территорию Чехословакии, чтобы ликвидировать последние очаги сопротивления немцев и помочь полностью освободить страну от оккупантов. Военный совет требовал не допускать вмешательства во внутренние дела Чехословацкой Республики, нетактичного отношения к установившимся в стране национальным, бытовым или религиозным традициям, обрядам. Одновременно директива обращала внимание всего личного состава на необходимость повышения бдительности и ведения беспощадной борьбы с германской агентурой в Чехословакии и коллаборационистами[102].

На следующий день, когда в Москве прозвучал салют трехсот двадцати орудий в честь победителей — воинов 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, завершивших к этому времени разгром гарнизона Берлина, в соответствии с принятым командующим решением войска 1-го Украинского фронта приступили к перегруппировке на новое направление. Она осуществлялась скрытно от противника, только в ночное время. Вместе с танковыми и стрелковыми соединениями эту задачу решали 10-й артиллерийский корпус прорыва, три отдельные артиллерийские дивизии прорыва, целый ряд артиллерийских и минометных бригад (полков). Созданием сильных артиллерийских группировок планировалось обеспечить эффективное огневое поражение противника.

Планомерность подготовки наступательной операции была нарушена сообщением, полученным по радио, о начале 4 мая в Праге вооруженного восстания. В призывах к Красной Армии восставшие жители чехословацкой столицы просили о немедленной помощи в борьбе с немецкими оккупантами. Еще более обострилась обстановка, когда командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Шернер отдал войскам приказ: «Восстание в Праге должно быть подавлено всеми средствами»[103]. В Прагу устремились немецкие войска. Танковая дивизия СС «Дас Райх», мотодивизии «Викинг», «Валленштайн» двигались к городу с трех сторон. Вражеская авиация получила приказ бомбить Прагу.

В этих условиях с выходом главных сил немецкой группы армий «Центр» в район Праги город мог подвергнуться разрушению, а население — истреблению. Учитывая сложившуюся обстановку, маршал Конев решил ввести танковые армии в сражение одновременно с общевойсковыми соединениями, с тем, чтобы как можно быстрее пробить вражескую оборону на всю ее глубину. Такой способ применения танковых войск обеспечивал сокрушительный первоначальный удар и высокие темпы наступления.

«Меня, как командующего фронтом, в эти дни беспокоило не столько сопротивление мощной группировки противника, — отмечал впоследствии Иван Степанович, — и даже не прочность его укреплений, сколько сочетание всего этого с горным рельефом местности. Ведь операция была рассчитана на быстроту… Надо было всерьез подумать о том, как бы не застрять в горах»[104]. Пригодился опыт, полученный в Восточно-Карпатской операции осенью 1944 года. С учетом его в соединениях и частях создавались передовые и обходящие отряды. Их действия обеспечивались на всех направлениях через Рудные горы ударами авиации. На нее возлагалась задача поддержки вырвавшихся через перевалы на оперативный простор танков.

4 мая в штаб фронта на совещание были вызваны командующие армиями и члены военных советов. Указания командующего были лаконичны. Первое — боевые действия организовать с учетом главного фактора — времени. Второе — действовать стремительно и дерзко, учитывая, что штабы немецких войск, морально надломленные падением Берлина, уже не в состоянии оценивать и охватывать взглядом все происходящее с той точностью, с которой обычно они это делали. Третье — танковым армиям, не ввязываясь в бои за города, смело вырваться вперед, общевойсковым армиям в максимальной мере использовать весь наличный автотранспорт. От командиров и штабов требовалось осуществлять управление войсками в основном по радио, находясь ближе к подразделениям, ведущим бой.

6 мая, на сутки раньше намеченного срока, перешли в наступление войска главной ударной группировки фронта. Для преодоления Судетских гор соединения первого эшелона фронта были максимально насыщены инженерными средствами. Это позволило расчистить путь танковым войскам, действовавшим вместе с атакующими частями пехоты.

Несмотря на трудные условия горной местности, наступление развивалось в высоких темпах. Уже 8 мая войска фронта преодолели Рудные горы и вступили на территорию Чехословакии. В этот же день танкисты 5-го гвардейского механизированного корпуса в районе Яромержа разгромили штаб фельдмаршала Шернера. Управление немецкими войсками было нарушено. В ночь на 9 мая танковые армии, совершив стремительный 80-километровый марш, почти одновременно с частями 6-й гвардейской танковой армии 2-го Украинского фронта прорвались к Праге. При активной поддержке боевых дружин восставших они полностью очистили город от оккупантов. В течение 10 и 11 мая советские войска, добивая противника, вошли в соприкосновение с 3-й американской армией. В ходе Пражской операции было взято в плен около 860 тыс. немецких солдат и офицеров, захвачено 9500 орудий и минометов, 1800 танков и штурмовых орудий, 1100 самолетов.

Подписанный 8 мая 1945 года в Берлине Акт о безоговорочной капитуляции Германии положил конец Второй мировой войне. Заканчивался 1480-й день войны с Германией, войны, которая явилась великим уроком для человечества, тяжким испытанием для России. Это была священная народная война, говоря словами поэта Твардовского, «не ради славы, ради жизни на земле».