Мартиролог. Дневники

Январь 1986

Я в больнице в Париже. Уже пять дней. Мне делали первый курс (пятидневный) радио- и химиотерапии. Впечатление ужасное. Еще через 2–3 недели будет еще пять дней, и так еще четыре раза. Что это даст, никому не известно.

Сейчас позвонила Марина Влади (которая помогает нам вместе с Леоном Шварценбергом — врачом, который меня лечит). Позвонила и сказала, что Воронцов, посол, сказал ей, что Андрюшу выпускают буквально на днях. Неужели нужно смертельно заболеть, чтобы быть вместе! Теперь, Андрей, надо жить!

Ночная нянечка и Али пришли поздравить меня. Али — тоже ночная няня.

Да, вчера забыл важное: Марина дала мне на лечение два чека — на 16 и на 5 тысяч франков. Она просто ангел.

Живем (сейчас Лара) у Занусси. Все помогают. Франция хочет дать нам (очень скоро) паспорта и квартиру (государственную) и оплачивает лечение (до конца. Звучит грустно). Люси во Флоренции, в квартире, полной дорогой мебели и аппаратуры. В пустом доме. Опасно, кажется.

Чувствую себя плохо — вся брюшина онемела, и анестезия не проходит. Сегодня первую ночь спал без наркоза.

Только что были и ушли двое из советского посольства: Виктор Якович (видел его как-то у Кондрашова), культурный советник, и Александр Аристов, культ, атташе и первый секретарь.

Сегодня переехали и уже ночевали у Марины Влади. Ночью чувствовал себя неважно. Вчера выписался для передышки. Через две-четыре недели меня снова начнут мучить. Но надеюсь, что больница будет получше. То есть подороже.

Завтра из Парижа едет в Москву Наташа, которая зайдет к нам на Мосфильмовский и объяснит, как следует себя вести. Звонил в Москву, но Андрюши не было дома. Разговаривал с Олей, она, бедная, очень грустная.

Ночью было очень плохо: очень болели облученные места. И потом эти собаки!

Сейчас две задачи — дом, где можно было бы встретить наших. И делать это надо как можно быстрее. И потом — если бы я смог на своих ногах встретить их на вокзале. Только боюсь, что это невозможно будет.

Читаю «Колымские рассказы» Шаламова — это невероятно! Гениальный писатель! И не потому, что он пишет, а потому, какие чувства оставляет нам, прочитавшим его. Многие, прочтя, удивляются — откуда после всех этих ужасов это чувство очищения? Очень просто — Шаламов рассказывает о страданиях и своей бескомпромиссной правдой — единственным своим оружием — заставляет сострадать и преклоняться перед человеком, который был в аду. Данте пугались и уважали: он был в аду! Изобретенном им. А Шаламов был в настоящем. И настоящий оказался страшнее.

Андрюша Я[блонский] дозвонился до Москвы. Там уже знают, что они едут в Париж, у них кто-то откуда-то был и сообщил, что они летят в субботу.

Надо переиграть их переезд и устроить поезд. Из-за обысков в Шереметьеве и невозможности взять все необходимые вещи. Как странно — до сих пор ни Анна Семеновна, ни Андрюша не летали на самолете.

Провел совершенно ужасную ночь. Днем тоже — болит спина. Принял лекарство. Дышать стало труднее. Кашель. Поверхностный и болезненный.

Эту войну, которую я веду, надо выиграть. (Вывезти и Ольгу и выздороветь — хотя бы на несколько лет, чтобы сделать несколько картин.) И в том, что я ее выиграю, — нет сомнений, Бог поможет! А моя болезнь — это сотрясение, помогшее вывезти Тяпу и Анну Семеновну. Я выиграю, потому что мне нечего терять, я пойду до конца.

И главное — мне Бог помогает. Да святится Имя Твое!

Целый день лежал, не двигаясь. Страшная боль в спине (в позвонок).

Сегодня легче. Но до сих пор еще не вставал. Боюсь шевелиться.

Андрюша с Анной Семеновной прилетают в воскресенье.

После вчерашнего укола Леона всю ночь спал. И целый день. Опухоль на голове уменьшается, Леон говорит, что по ней можно судить о процессах в легких.

Вечером — поздно — говорили с Андрюшей, Анной Семеновной и Олей.

Утром вставал. И чуть не упал в ванне: потемнело в глазах, в затылке стало горячо, ноги ослабели… Еле добрался до постели. До сих пор трясусь от отвращения.

Сегодня спал. Сны.

Утром, кажется, лучше. Вставал умываться. Лучше.

Сольвейг: Норвегия. Печальные идеи.

Боль туповатая, глухая. Стараюсь не вставать.

Сегодня у Марины и Леона новогодний праздник для детей и их семей.

Разговаривал с Москвой. И с Мариной. Перепугана моей болезнью. Просила написать. Надо, конечно.

Видимо, я останусь дома, не поеду на аэродром. Слишком слаб. Это произвело бы на наших тяжелое впечатление.

Для Анны Семеновны и Андрюши (и для меня, когда смогу) найдено два варианта: квартира и резиденция. Надо выбрать.

Приехал Андрюша и А[нна] С[еменовна].

Анна С[еменовна] совсем не изменилась — только ослабела, конечно. Да и с дороги и от волнений устала. На улице бы я Андрюшу не узнал. Очень вырос — 1 м 80 см. Это в пятнадцать-то лет! Хороший, милый, зубастый мальчик.

Все это из области чудес.

Леон (с Мариной) написал письмо Миттерану, который в свою очередь написал письмо Горбачеву с просьбой. Горбачев приказал выпустить их немедленно. В прошлую субботу я писал (когда уже была достигнута договоренность, видимо) письмо на имя посла, а ровно через неделю они уже здесь. Невероятно.

Крис Маркер встречал и снимал встречу в аэропорте. И у Марины (я не смог встать и ехать на встречу на аэродром). В Шереметьеве над ними, конечно, поиздевались, отменили их полет из-за, якобы, неверно оформленных виз, но тем не менее отправили в последний момент. В результате потерялась сумка с вещами Андрея.

Выходил на двор. Но устал. К вечеру снова боль.

Вечером разговаривал с Мариной и Леоном, вернувшимся с ужина у посла Воронцова. На прощание Воронцов сказал: «Передайте Тарковскому, что он всегда может вернуться…» и т. д.

Тяпус — длинный, молчаливый. Испугал я его немного вчера, когда стало больно. Он спросил у Ларисы: «Мам, а это опасно?» Милый мой сынок.

Сегодня надо попробовать переехать в город. 24-го уже Марины здесь не будет.

Звонил Макс[им] Шостакович.

На с.569: Отец и сын в день встречи. Париж, 19 января 1986 г.

Переехали от Марины на временную квартиру в Париж ул. Claude Terrasse, 42, кв. 71. Помылся в ванне и очень плохо себя почувствовал: опять боли.

Вечером был Леон. В воскресенье снова в клинику. Вылезают волосы с облученной части головы, большая плешь справа. Опухоль на этом месте уменьшается.

Вечером приехал Михал из Стокгольма.

Тяпус до сих пор не видел Парижа.

Звонил Пио Де Берти. Поздравлял с приездом Андрюши и бессловесно сочувствовал моему положению.

Оле передать (через Марину):

1. Марки.

2. Кольца.

3. О Шарле.

4. Первый том «Мифов».

5. Фотографии и слайды.

Вечером стало получше.

Приехал Михал. Был у меня вечером.

Сегодня привезли видео и явились все: Анна-Лена, Свен Нюквист, Михал и Лейла. Работал по поводу печати копии и над монологами.

Потом сократил две сцены: Первый монолог Александра с Малышом — 1 мин. 40 сек и Монолог Отто с цитатой из Монтеня — 40 сек.

Был Леон. Сообщил о хорошем анализе крови. И о том, что поэтому надо как можно скорее ложиться в клинику. В воскресенье. Пока процесс лечения идет хорошо, активно. <…>

Видел сон. Будто я попал в самый центр, в гнездо змей. Выбравшись оттуда, долго не мог освободиться от уже мертвых, безвредных змей, приклеившихся к телу. Работал с Михалом.

Приехал архитектор Бруно и показал чудовищный проект дома на 270 кв. м в плане. Категорически плохо.

Звонил Бруно (архитектор) и сказал, что будет делать новый проект. Я не знаю, можно ли ему доверять… Скорее, нет.

Я снова в клинике Сарсель. Палата лучше — большая. Будут мучить меня неделю.

Прочел статью Чертока в «Континенте» об Эйзенштейне (№ 46). Очень хорошо. Справедливо, хоть и развенчал автор Сергея Михайловича совершенно. И за дело.

(Пишу 28-го — вчера плохо себя чувствовал после новой химии и радиотерапии.) Были Лара с Тяпой (и с Вивьен). Тяпус — я заметил — очень страдает из-за моего положения, бедный. Может быть, лучше ему не приходить часто. Особенно, когда мне плохо.

Лара сказала, что звонил Пио Де Берти из Рима, что он собирается в Париж и хочет, чтобы я с РАИ ставил «Святого Антония».

Св. Антоний: Разговор св. Антония с женщиной (В. Н.) через речку. Тихая, медленная и глубокая вода. Она начинает говорить громко (расстояние), затем вторит ему — тихо. Голоса далеко раздаются по воде. Хочет ребенка от него. Он объясняет невозможность. Она — необходимость. Идея заселить землю людьми, рожденными от святых. Он смеется. Пытается разглядеть ее лицо. Но далеко, плохо видно. Св. Антоний: Финал. Сон св. Антония с приходом В. Н. Любовь, рассвет. Св. Антоний плачет.

Если я действительно смогу работать, то сделать выбор: «Гамлет», «S. Antonio», «Евангелие по Штайнеру».

Ночью плохо спал. Утром 37,2. Болит голова после радиотерапии. Чувствую себя бодрее. Радиотерапию плюс химию на этот раз перенес лучше, чем в первый раз. Тошнило, но не рвало. Посмотрим, что будет дальше. Волосы лезут ужасно, надо бы постричься наголо.

«Голгофа» — Евангелие по Штайнеру. Живописцы во все времена писали «Голгофу», используя родной фон. И это нисколько не уменьшало значения произведения, не искажало его. Подумать о материале, фоне, эпохе…

После сегодняшних процедур не чувствую себя таким утомленным, как в первый цикл.

Сегодня лучше. Правда, рано проснулся и не спал. И грудь болела, но быстро прошла и пока не болит больше. Леон очень доволен процессом лечения, вернее, результатом. После вчерашнего рентгена стало ясно, что опухоль уменьшается. Хотя, когда у Леона спрашивают, сколько еще придется ложиться в больницу на подобные циклы — он отвечает, что не знает. Т. е. процесс этот, видимо, не такой уж управляемый, и что болезнь выкинет в каждый следующий момент знать наперед невозможно.

У Анны Семеновны давление 180/100, а у Ларисы 160/100 — ужасно прямо…

Плохо спал: пекло спину, грудь, ноги не то мерзли, не то пекло. Утром — 37,3. Вчера вечером был Леон.

Марина приехала из Москвы, видела Олега Халимонова, Ольгу. Почему-то не передала Ольге о Шарле. Тянет на себя одеяло. Будто бы сын Любимова переслал через нее письмо (с инструкциями, как отцу себя вести, что писать, чтобы вернуться в Москву).

Какими ошибочными и ложными представлениями о людях мы живем! (О французах, о неграх, да и об отдельных субъектах.) А кто к нам отнесся лучше, чем французы? Дают гражданство, квартиру, Комитет собирает деньги и платит за все и за клинику. А в клинике одна негритянка — просто ангел: улыбается, старается услужить, любезная, милая. Наши представления надо менять. Мы не видим. А Бог видит и учит любить ближнего. Любовь все преодолевает. И в этом Бог. А если нет любви, то все разрушается.

Я совершенно не вижу и не понимаю людей. Отношусь к ним предвзято и заведомо нетерпимо. Это истощает духовно и запутывает. А вот работа в Стокгольме мне очень помогла. <…>

Со снотворным спал. Утром 37,4. Вчера Лариса рассказала, что она позвонила Алле Дувалян, которая предложила жить в их доме (она второй раз вышла замуж за какого-то бизнесмена); но там нет мебели. Так или иначе, если у нас будет квартира в Париже, придется кое-что покупать…

Анна-Лена в Стокгольме беседовала с министром иностранных дел Франции, который сказал, что нам немедленно дадут французское гражданство.

«Видеть сердце, которое бьется, по телевизору»…

Если буду жить. Что:

«Откровение св. Иоанна на Патмосе».

«Гамлет».

«St. Antonio».

«Golgotha»?

Гамлет — чересчур известно и вторично.

«St. Antonio» — интимно и опять вглубь.

Евангелие по Штайнеру — насколько оно мое? Если бы мое! Но смогу ли? А что, если не Евангелие, а эпизод из Евангелия? Слишком лояльно. Ясно только, что если снимать, даст Бог, то самое главное, на что способен. Я обещал. Никаких «Гофманиан». Может быть, «St. Antonio»?

Завтра мне сделают маленькую операцию под общим наркозом. Вставят два аппаратика под кожу для инъекций. В районе горла и груди. Иначе вены на руках заболевают от лекарств.

Февраль 1986

День рождения Ларисы.

Сделали операцию под общим наркозом. Маленькая ли большая — все равно. Очень неприятно. Днем плохо.

Плохо себя чувствую.

Переехали (с трудом) домой. Плохо. Болит место помпы, которую мне поставили. Спал отвратительно. Чувствую себя также. Слабость ужасная и желудок.

Был Слава Ростропович, обещал в марте встретиться с Шираком и все уладить. И с Божанкино во Флоренции. Посмотрим. Настроение ужасное. Лариса помогла.

Утром был Пио Де Берти. Придет еще. Хочет помочь. Надо написать заявку, он продаст ее на телевидение. Мы еще будем говорить об этом.

Пио был вечером, придет и завтра. Будет говорить с сестрой Даниэль Миттеран (она продюсер) насчет «St. Antonio». Сам же Пио предложил написать что-нибудь для его канала (для денег). Пока заявки.

Устал. Было много народу.

Почему-то сегодня вспомнил (листал иллюстрированную [энциклопедию] «Мифы»), что Рембрандт очень плохо компоновал свою живопись. Композиции, как правило, его картин ужасны.

На с. 573: Андрей в Париже, ул. Пюви де Шаванн, 10

Сегодня снова заходил Пио. Потом они вместе с Ларисой и Андрюшей сходили обедать куда-то. Пио просит написать заявку, по которой он мог бы мне заплатить деньги, никогда не делая фильма по ней. Pio De Berti Gambini.

Сегодня Андрюша первый день занимался французским.

Немеют внутренности, и желудок плохо действует от этого. Леон утверждает, что это результат от лекарств, которыми меня лечат.

Комитет вместе с Синематекой организует ретроспективу моих фильмов в пользу Комитета.

Вечером долго и хорошо разговаривали с Андрюшей.

Сегодня долго снился Саша Мишарин. Не случилось ли чего с ним?

Болит и не подживает помпа и швы.

Надо попросить Пио Де Берти сделать еще одну копию на видео «Ностальгии».

Вечером был Леон Шварценберг, он едет в Америку на днях. Там есть что-то новое в смысле борьбы с раком, кажется.

Устал.

Видел во сне грустного и больного Н. Гринько. Машку Чугунову.

Беспокоит меня мой живот и ноги немного.

Вечером Крис привозил 16-миллиметровый материал встречи Андрюшки и Анны Семеновны. Я выгляжу чудовищно. Как, наверное, я перепугал их! Лариса неестественна: произносит какие-то монологи вроде тостов, хотя никто их не требует, и непрерывно гремит костяными запястьями так, что очень мешает звуку. Запястья в смысле браслеты.

Крис передал, что у Домана есть какая-то квартира для нас. Трехкомнатная.

Сегодня не очень хорошо — живот и спина, да и ноги чужие.

Сегодня звонил Норман из Рима.

Устал я сегодня.

Сюжет для Пио: Некто любит совсем юную девушку. Чтобы добиться ее любви и чтобы сделать ее заведомо счастливой, он реализует «предсказанное» ей и тем самым заставляет, вернее, организует счастье на двоих. Она узнает об этом (о тайне «алых парусов») и, оскорбленная, разрушает эфемерный замок их счастья. Ибо он лишил ее права осуществить свободу воли. Как бы детектив, но не материальный, но на уровне высоких чувств. Кстати, это совсем не плохо. И раскручиваться сюжет должен по принципу детективного романа.

Сегодня до трех дня был все время на ногах. Устал. Вечером был Леон Ш[варценберг]. Сказал, что с онемением, будто бы, все в порядке (в смысле так и должно быть)… Ха-ха-ха…

Надо немедленно писать заявку Пио и для фильма «St. Antonio».

Не очень хорошо.

Вечером был Леон: сделал укол каким-то лекарством и уехал в Америку. Интересно, действительно там есть новости по поводу лечения рака?

Сегодня плохо себя чувствовал. Все болит.

Андрюша с Ларой смотрели квартиру Домана. Очень хорошая, но без мебели, даже без плиты на кухне. Тяпе очень понравилось.

Убили бывшего sindaco Флоренции. Того самого, кто подарил нам квартиру. «Кр[асные] Бригады». Итальянцы выселяют из Флоренции всех иностранцев.

Болят, зябнут ноги.

Читаю гениальную «Анну Каренину».

Сегодня день рождения Анны Семеновны.

Есть запрос от Ширака на имя Алена (Мальро) по поводу квартиры — сколько народу и т. д. Это хороший знак.

Вечером был Крис Маркер. Привез подарок от Домана — наушники для прослушивания музыки. Что он хочет от меня?

Сложности с паспортами и квартирой: до сих пор неясно — что это? Будет или нет?

Приехал Кшиштоф Занусси: Андрюша ходил с ним на выставку «Париж — Вена» и на фильм Феллини.

Завтра — написать заявку для Пио — Кора.

Вернулся из Америки Леон. Был сегодня и сделал укол. Рассказывал о новом американском способе лечения рака — о том, что говорил Слава Ростропович. Леон говорит, что это очень мучительный курс и что к раку легких они его не применяли. Американцы, в свою очередь, очень заинтересовались методом Леона: химиотерапия одновременно с радиотерапией, о чем американцы ничего до сих пор не знали.

Был Леон. В воскресенье, видимо, я снова отправляюсь в клинику.

Сегодня был Брессон. Очень мило поговорили. Он был очарователен. Обещал прийти еще как-нибудь.

Тоска. Болит голова.

Тоска, тоска!

Звонил Володя Максимов. <…>

Звонил Михал. Боится, что слишком медленно идет перезапись. (Надо позвонить Доману и сказать ему, что если он хочет иметь фильм к Каннам, то он должен нажать на Анну-Лену, которая ничего не делает, чтобы успеть вовремя.)

Утром разговаривал с Софией из Стокгольма.

Из Москвы приехал Никита Михалков и хочет меня видеть. Я не хочу.

Тут как-то Отар Иоселиани объявился. Написал письмо. Я не хочу никого видеть.

Кажется, Слава Ростропович дал согласие Комитету дать концерт в мою пользу.

Завтра — снова в клинику.

Снова в больницу.

Слава Ростропович дал согласие Комитету дать концерт в его пользу.

Ужасный день. Страшная реакция на химиотерапию. Не смог даже сделать ни рентгена, ни облучения.

Звонил Анджей Вайда и хочет меня видеть. Он на неделю в Париже.

25 февраля Сегодня лучше. Сделали рентген и облучение. Врач сказал (д-р Бенбунан), что опухоль и на голове и в груди сократилась на три четверти. Он очень доволен. Хотя вчера! Это тошнота, отчаяние, не боль, а страх, животный ужас, и отсутствие надежды — непередаваемы, как страшные сны. А это не было сном.

Не забыть сказать Ларисе о необходимости Анне Семеновне и Тяпе пойти с паспортами в консульство.

Очень плохо.

Очень плохо.

Март 1986

Переезд домой, в Claude Terrasse. На этот раз было хуже, чем всегда. Один раз — вчера — ездил на процедуры на каталке. Кажется, Леон дал мне чересчур много всего, понадеявшись, что я хорошо переношу лечение. Но на этот раз было хуже, чем всегда, во много раз. В 1.30 уезжаю домой. Надолго ли?

Сегодня на ночь принял два снотворных — и ничего. Проснулся среди ночи — ужасно болит грудь. И уже не мог заснуть больше. А до этого снилось, что кто-то, вернее, много разных людей демонстрируют (как по телевидению) какие-то предметы, посуду и черт-те что. Без конца. Вроде телевизионного каталога продажи какой-то бытовой ерунды. Ужас…

Немыслимо болело все после процедур. Ночью не сомкнул глаз. Вечером пришел Леон, мой ангел-хранитель. Сказал, что на этот раз были очень сильные дозы и химии, и радиотерапии. Выписал мне болеутоляющее и снотворное. Слава Богу, удачно. Я и поспал, и боль уменьшилась почти совсем.

Плохо. Принимал болеутоляющее.

Наташа прислала Флобера — «Искушение св. Антония».

Появилась возможность на три месяца получить бесплатно квартиру в Версале (домик). Это дом матери подруги Криса Маркера. Но — далеко. Как будет ездить Леон и учительница к Андрюше?

Утром вернулся Андрюша. Ездил с Шарлем к нему в имение (150–200 км). Говорит, очень красиво.

Кажется и В. Н. получил квартиру.

Плохо.

Плохо. Думал, что от лекарств болит селезенка, а сейчас мне кажется, что это нижняя доля левого легкого. После облучения?

Звонил Боровский Витя. Собираются с Джудит приехать в Париж.

Доман якобы сказал Маргаретте фон Тротта, что я живу у него в доме, за лечение мне платит правительство Франции и что я ни в чем не нуждаюсь. С тем она и уехала в Америку. Какая-то здесь путаница. Завтра в пять надо позвонить Крису, который приедет поговорить об этом.

Звонил Максимову. Поговорили. Он собирается в Италию.

Плохо: левый бок. Пожалуй, не стоит больше писать о болезни.

Давно не писал. Все время дома. Неважно.

Позавчера должны были приехать Свен с Лейлой и с кем-то из лаборатории — говорить о печати и смотреть полкартины в зале. Я отказался — чувствовал себя нехорошо.

Андрюшка с Ларой — которая страдает из-за сына-маньяка — ходят на фестиваль фантастики, здесь в Париже. И смотрят кошмарную чушь.

(Св. Антоний,

родился 17 января, [см.] Четьи-Минеи;

[о св. Антонии см.] Св. Афанасий Великий — сочинения, том 3.)

Вчера был концерт, данный в мою честь, и прошел с успехом: были Лара и Андрюша. Был Брессон. Передал мне кассету с концертом Баха. Галя Вишневская, обещавшая быть, конечно же не была.

Материальна и жизнь общества: устройство ее прагматично и эмпирично. Плоды же духовной жизни не всегда видимы, неспешны и устремлены вглубь человека. Материальная жизнь развивается случайно, вернее, ощупью: как у червя в земле. Духовная же — сознательно и целеустремленно. А все, что требует усилия, ныне в пренебрежении.

Вчера приехала Кристиана. Хочет, чтобы я надиктовал ей последнюю главу для переиздания книги. Надо также продиктовать ей заявку для Пио, чтобы она перевела ее на итальянский.

Вчера вечером хотел прийти Максим Шостакович, но не пришел.

Гулял целых два часа. Устал. Понял, что не ходил более двух с половиной месяцев.

Был Бруно (архитектор) и предложил еще один ужасный проект. Я ему дал свой и предложил «доработать».

Работал с Кристианой над последней главой книги для немецкого 2-го издания. Надо выпустить книгу к Каннскому фестивалю, где будет и «Sacrificio».

Вот эта статья, где подписи стоят не под тем, что было обещано. Э. Тейлор возмутилась, и был скандал. Жена Миттерана устроила эту инсинуацию. А ведь Леон просил меня отозваться лишь о Жаке Ланге.

[Перевод вырезки из «Le Monde» от 26 февраля, 1986 г., см. Приложение^{14}]

Сегодня смотрел перезапись: надо многое переделать. Шаги ужасные.

Вчера со Свеном смотрел печать — нулевая копия: плохо.

Работал с Уве и Михалом над будущей перезаписью. Как они успеют?

Сегодня был Кшиштоф Занусси с женой Елизаветой.

«Стигматы», «Мартиролог» — названия для фильма.

Был Андрюша Яблонский (вполне сносный).

Сегодня был Михал утром. Вечером был Андрюша. Он несколько дней тому назад вернулся из Стокгольма. (Фильм об Абеляре и Элоизе.) Анна-Лена тянет меня в Канн, а мне не хочется. Скорее всего, я не поеду.

Третий день плохо себя чувствую. Немеет спина, живот, бока, ноги. Как будто кожа содрана: холодно. И хожу плохо. Должен был сегодня написать заявку для Пио и не написал.

Сегодня хуже, чем раньше: немеет спина, поясница, живот, ходить труднее. Был Леон. В понедельник снова в больницу. Это будет последний (на этот раз) курс радиотерапии вместе с химиотерапией. Затем только химиотерапия, что будет переноситься легче (в смысле реакции на облучение).

Анна-Лена все время говорит о Каннах. Уже снята комната на троих и плюс одна кровать может быть в гостиной. Я очень не хочу…

Прочел «Святого Антония» Флобера: головно, вторично (после первоисточников), иллюстративно и очень пышно. Замечательную экранизацию этого сделал бы Сережа Параджанов.

Лара с Андрюшей должны будут поехать во Флоренцию — навести порядок в доме и съездить в Роккальбенью. Я сделал план-проект. Ларисе надо его утвердить (трудно будет).

До конца недели надо написать заявку для Пио, которую Лариса отвезет в Италию.

А. Куросава проездом в Лос-Анджелес прислал письмо и цветы.

(История Клейста и его возлюбленной.)

Сегодня видел во сне отца, беседующего с Пастернаком. Нехороший сон. Надо позвонить в Москву.

Вчера почувствовал себя хуже. Сегодня стало ясно, что у меня грипп. Мне-то это совсем ни к чему.

Ездили в больницу. Но для меня не оказалось места: прозевали из-за Пасхи. Доктора не было на месте.

Вернулся домой. Чувствую себя плохо, болят грудь и спина.

Я знаю, что впереди у меня медленное (пока не скоротечное) умирание. В лучшем случае. И лечение моя отсрочка. <…>

Апрель 1986

Все эти дни плохо себя чувствую. Приближается фестиваль в Каннах, а я не знаю, как себя вести по отношению к нему. Вивиан сказала, что фильм Андрона будет в этом году там и в конкурсе. Лариса встречается с Жакобом, и все выяснит.

День рождения. Вечером все свои, кроме Марьяны и Виктора. Андрюша [Яблонский], конечно.

Смотрел последнюю копию со Свеном и слушал перезапись. Перезапись — плохо. Уве — звукооператор — ужасен. И Миша тоже не изобретатель. Дал поправки, чтобы хоть как-то поправить дело. Если позвонит Миша, сказать ему:

1. Передать 300 крон Софии.

2. Сделать фото для паспорта.

3. Поставить на паузу (Ночь) звук проехавшего мотоцикла.

4. Сколько пить лекарство? Узнать у Софии и у Ю. Лины.

Сегодня ложусь в больницу.

Сегодня начали химиотерапию, сделали рентген.

Лариса занята переездом в квартиру А. Домана.

Встал в уборную: было нехорошо — химия.

К «Sant'Antonio». Эпизоды:

— Любовная сцена (не повторить ошибки с ведьмой).

— Разговор с женщиной у реки. Оба на разных берегах.

— Финал. Плач. Рассвет. Красота природы.

— Рассуждения, идеи, темы. Главное: искусство, любовь — проблема греха.

Вчера вечером до полуночи выворачивало наизнанку: химия.

Не забыть —

из Москвы:

Марки.

Рецензии.

Иконы (если через дипломатов).

Гоголь.

Стат[уэтку] [Эрнста] Неизвестного.

Кресты.

Восточн. украшения.

Коньяк (арм[янский]).

[В Париже]:

О. Суркова.

Заявка Пио.

Мальва.

Лекарство (береза).

Взять в Риме коробку из банка.

Страховка (медицинская в связи с книгой).

Во Флоренции:

Камин.

Стиральная машина.

Запор на двери.

Телеантенна.

Кровать Андрюше.

Citofono.

Лифт, газ.

Контракт (кварт.).

В Риме:

Ларисе взять для всех нас удостоверения личности (с фотографиями).

Был Леон Ш[варценберг]. Сказал (он был вместе с Бенбунаном, врачом отсюда), что очень доволен результатами лечения. В пятницу они хотят сделать мне два раза сканнер: один для груди, другой для брюшины.

Спал, дважды приняв снотворное.

С наслаждением читаю Флоренского.

Сегодня великая надежда поселилась у меня в душе: не знаю чего, просто счастья. Надежда возможности счастья. С утра солнце светит в окна больницы. Но счастье не от этого: вот Господь! <…>

Утром был второй сканнер. Вечером (вчера) — первый. Химия кончена. Радиотерапия тоже. Теперь я буду сидеть и ждать, когда меня заберут отсюда. Т. к. Лариса, как всегда, без единого исключения опаздывает. Всегда и во всем.

*Купить приспособления для черчения.

*Сказать А[лё]ше о верхнем этаже плана.

За эти два дня ни Андрюша, ни Анна Семеновна мне не позвонили ни разу. Я сам просил их к телефону. Прошлый раз было иначе.

*Купить клей — крепкий, для дерева, мебели, всего. И для бумаги.

*Рамку для фотографии из фильма.

*Кнопки (белые), и спец. гвоздики для стен.

*Толстые коричневые нитки (нейлоновые) для бумажника.

*Переслать книги из Лондона (от Ирины).

*Медицинский спирт.

*Машинное масло.

Переехал из больницы к Доману. Здесь мы сможем жить, пока не получим новую квартиру от Ширака. Но и здесь очень уютно. Лариса молодец.

Надо немедленно встречаться с Франко насчет работы. Вернее, работ:

1. Фильм обо «мне» (как не стыдно).

2. Документальный о жизни после жизни.

3. «Гофман». Немедленно.

Уже два дня ужасно болит грудь после больницы.

Не спал всю ночь. Чувствую себя ужасно. <…>

Ужасно все болит. Леон (через Марьяну) сказал, что сканнер показал, что на голове у меня ничего нет, на позвоночнике тоже, а остались точки в груди. И если бы все происходило пять лет назад, то мне бы уже сказали, что я здоров и что опухоль рассосалась. Леон сказал также, что за последний цикл облучения (вернее, за время реакции на последнее облучение) могут уйти остатки.

Плохо себя чувствую. Вечером был Леон. Сказал, что у меня немного осталось в груди. Я поздравил его, а он ответил, что еще рано, что еще не все кончилось. Леон почему-то хочет, чтобы я принял Жака Ланга. Я не хочу — после скандальной статейки в газете, под которой оказалась моя фамилия.

Срочно связаться с Ионом в Лондоне и переделать контракт для переиздания и американских изданий. Без Сурковой.

Получше.

Как жаль, что на Андрюшу Яблонского совершенно нельзя положиться. Он никогда не появляется, когда обещает.

Плохо: ужасно болит голова.

Сегодня полегче.

Новости: в Канн с «Борисом Годуновым» едет Бондарчук. Он знает, что я еду тоже, в конкурс, но не боится, следовательно, наверняка знает, что получит. Что делать, совершенно непонятно.

Сегодня на рассвете услышал голос:

— Андрей!

Я: А? И проснулся. Рядом никого.

Лариса купила градусник. Сегодня в 13 ч. — 39 (под мышкой), через час — 15.30–39,3.

1. Береза — 2–3 раза в день (важно утром и вечером). Пропорции — 2 столовых ложки и 10 л. воды. Кипятить 10 мин. Когда остынет, взять два кофейных фильтра и процедить. После всего, взять ½ маленькой ложки витамина С и растворить. Выпить.

2. Mistel — по 2 шт. 2–3 раза в день.

3. Selen — 1 раз в день.

Леон прописал вчера кучу лекарств. И антибиотики. Оказывается, всю прошлую неделю меня трепала очень высокая температура.

[Текст вырезки из газеты о наследии В. С. Высоцкого, см. Приложение^{15}]

Очень слаб: ужасный кашель. Прочел книгу Иова. Господи! Прости меня грешного…

Всю ночь не спал, кашель замучил.

Страшная слабость. Обострение радикулита ко всему прочему. Леон говорит, что в моем положении это нормально.

Не мог никуда дозвониться.

Дела: копия заявки. Андрей (!!??)

До сих пор в постели.

Завтра предполагается просмотр. А я еле ползаю…

Кажется, меня отправляют в Базель до фестиваля.

В 18 часов. Рю Понтуаз, 34. Просмотр. Могу пригласить восемь (важных)? человек. Показывали картину каким-то домановским советникам, журналистам… Говорят, все в диком восторге. Копия не очень хорошая. Продиктовал замечания Михалу на автоответчик.

Сегодня кашлял весь день. Решили с Леоном: если ехать в Базель, то после Канн.

Леон сегодня снова плакал целый день после фильма.

До Канн Леон решил еще полечить меня химиотерапией (уколы).

Кашель.

Лариса с Тяпой уехали во Флоренцию.

Звонил безумный Натан: его ограбили, а потом он еле-еле нашел (вернее, так и не нашел) наш адрес в записной книжке.

Вчера (если не позавчера) обнаружилась катастрофа на атомной станции — Чернобыль (Украина). Там плавятся стержни и горит графит. Эвакуация этого района (на 70 км севернее Киева). Огромное зараженное облако двинулось на север и находилось вчера в Норвегии и Швеции. СССР обратился за помощью к ФРГ и шведам. Сейчас Андрей Яблонский сообщил (узнал через англичан): горит еще одна советская атомная станция неподалеку от первой. Днепр уже заражен и загрязнен совершенно.

Май 1986

Вчера был Натан Федоровский. Привез письмо от Богина, а сценарий, о котором в письме говорится, — нет.

Андрюше ужасно нравится Флоренция, — я разговаривал с ним по телефону.

Был Леон с Мариной. Сделал мне уколы из цикла терапии. Через неделю еще раз.

Видел во сне маму. Как будто она пришла с кладбища. Где ее или похоронили рано, или она зомби. Она прислонилась к косяку двери и тяжело дышала. Я, кажется, обнял ее.

Вчера получил от Анны-Лены хамский телекс и ответил на него как полагается.

Ужасный кашель не проходит.

Приехала Наташа; она была в Москве. Говорит, что Ольга серая и очень худая. И, будто бы, она не собирается сюда, к нам, на постоянное жительство. Все это непонятно. Хотя, все, наверное, просто до ужаса: у нее мужик в Москве, вот и все.

Наташа говорит также, что горит никакая не атомная электростанция, а завод, где изготовляют уран для бомбы. А станции там нечего делать: и реки нет, и нецелесообразно, — это объяснил ей ее знакомый физик. Странно, что никто и нигде не сделал анализа пресловутого облака. Тогда можно было бы убедиться научно, что это не станция.

Все дни ужасный кашель. Чувствую себя отвратительно.

Конфликт с Анной-Леной по поводу условий поездки в Канн. Правда, состояние мое позволяет думать о том, что на фестиваль я не поеду. Утром звонил Михал: вчера была замечательная передача о фильме. В Стокгольме 9-го премьера.

Ночью не спал от боли: радикулит отдавал в ногу.

Был Леон с Мариной.

Я решил не ездить в Канн. То есть сегодня стало ясно, что я не только не в форме, но что я очень плохо себя чувствую и, конечно, произведу там впечатление, обратное нужному…

Сегодня утром вернулись из Флоренции Андрюша с Ларисой. Андрюше ужасно понравилась Флоренция, Роккальбенья. Он с удовольствием остался бы там, не возвращаясь в Париж.

Плохо. Начал через силу ходить. В Канн я не еду, чтобы не шокировать журналистов. Картине, может быть, мой приезд был бы полезен, но будущим работам, коль скоро они будут — очень повредит.

Вчера Андрей Яблонский пропал, и я остался без инъекции. Я сам виноват, ведь на Андрея нельзя положиться ни в чем, несмотря на его доброжелательность.

Был Леон. Разговаривал по телефону с Анной-Леной.

Со вторника начнется снова курс (на этот раз домашний) химиотерапии.

Лариса сказала мне, что истратила все деньги, которые я ей дал.

Звонили Лейла, Свен. Поздравляли с премьерой в Стокгольме, которая очень хорошо прошла, и была очень хорошая пресса. Писали о «пророчествах» в связи с атомной катастрофой. Свен возмущался, что Киноинститут не поздравил меня с премьерой.

Опять что-то стянуло живот и бока. Правая нога онемела. Второй день встаю, чтобы понемногу ходить. Но очень устаю.

Сегодня в Каннах «Offret». Утром звонил Михал — сказал, что на просмотре критиков многие плакали. Анна-Лена до сих пор, как оказалось, не выплатила (из последней части) ни копейки. Что за дрянь! Звонил Виктор из Канн и тоже говорил, что фильм прошел хорошо. Важно, как пройдет просмотр в десять вечера — для публики и жюри. Михал будет звонить завтра.

Звонила Анна-Лена, но я ничего не сказал ей о деньгах. Не смог.

Очень ослаб. У меня очень низкий уровень эритроцитов в крови: мне будут переливать кровь.

Звонил Франко. Говорит, что итальянская пресса по поводу Канн потрясающая: «Наибольший успех за всю историю кино». Звонил Зигмунд. Тоже про французскую прессу. Тринадцать международных критиков проголосовали: десять — по три звездочки и три — по две. Три звездочки — это максимум… Жду звонка Михала, хочу узнать, как публика принимала картину вчера вечером.

Мне получше.

Все время звонят из Канн. Сегодня был ужин с Леоном и Мариной.

Опять звонила Анна-Лена и разговаривала с ним (Леоном) на предмет моего приезда в Канн в случае премии. Он был непреклонен. Вчера после ужина устал очень.

<…>

Как-то неудачно сегодня переливали кровь: искололи обе руки и все напрасно: можно было обойтись одним разом — дефект был в капельнице.

Пресса по картине очень хорошая.

Вчера у Ларисы был истерический приступ. Опять. Мама, Тося, проблемы. Анна Семеновна на меня и косым не глядит. Лариса сделала все, чтобы настроить ее против меня.

Сегодня звонила Анна-Лена: в жюри все обстоит неважно: четыре голоса за наш фильм, четыре против и три не имеют своего мнения. Картине уже присуждены:

1. Премия международной критики FIPRESSI.

2. Международная премия журналистов.

3. Экуменическая премия.

Сейчас 6 часов 10 минут вечера, начало объявления о премиях в семь, а еще ничего не известно. Лариса утром «разговаривала» с Анной-Леной и сообщила, что «Пальма» наша. Я же разговаривал с Анной-Леной часа в два — она сказала, что еще ничего не решено.

Итак, никакой «Пальмы», а специальный Гран-при жюри. Говорят, журналисты и критики возмущены и готовят протест. Андрюша получал мой приз, давал интервью и был очень мил.

Много прессы: все возмущаются Каннами, Миттеран выступил по телевидению и ужасно ругал Каннский фестиваль.

Чувствую себя плохо: кашель, онемела правая нога, болит спина.

В Москве сняли Кулиджанова и на его место поставили Климова. (Пропал человек!)

Говорят, что ударили по «блатным», родственным тенденциям. (Бондарчук, у которого сейчас неприятности.)

Последние три дня плохо себя чувствую: оказывается, все болит не только после облучения, но и после химиотерапии тоже.

Позавчера перепил с Андреем Яблонским. Ужасно болит желудок. Леон сказал, что в понедельник мне снова надо ложиться в больницу, чтобы закончить последние дозы облучения. «Почистить» кости в тех местах, где были опухоли.

Был Леон и сказал, что в больницу ложиться не надо, а каждый день ездить на облучение в течение семи дней. (Остались следы на голове и на восьмом (?) позвонке. Раньше они там ничего не заметили.)

Надоело все! <…>

Последние дни все время снится мама. А сегодня — Сталин и Крупская, которая плакала, сидя около вождя народов.

Первый день облучения.

Второй день облучения.

<…> Мои ноги, сказал Бенбунан, — не поправятся, и я буду всегда ходить так, как сейчас. Это еще одна приятная, вдохновляющая новость.

Пауль Сатар (Слава).

9—14-го в Базеле будут концерты Славы Ростроповича.

Последний день облучения.

Видимо, несмотря на то, что лимит облучения исчерпан, не все ушло: остались два места — на четвертом и восьмом позвонке. А как убрать их, Леон пока не знает. Поэтому Бенбунан и сказал Ларисе, что эти места «заморожены». 18-го Леон будет советоваться (консилиум) с Бенбунаном, что делать дальше. Бенбунан же говорил что-то о продолжении химиотерапии. Раз консилиум — значит, что-то врачам неясно.

Последний день химиотерапии.

6-го лечу в Германию, в больницу. Леон сделал мне (последние четыре дня) химиотерапию и уехал отдыхать в Югославию. Чувствую себя ужасно: все болит, сил нет. Леон сказал, что через месяц последует еще химиотерапия.

Отредактировал русский текст книги. Осталась последняя глава.

Июль-август 1986

Купить и взять с собой в Германию:

1. Одежда (купить спортивные туфли).

2. Бумага писчая.

3. «Гофманиана».

4. Конверты — большие и маленькие.

5. Лекарства.

6. Последнюю главу. Перевести.

7. Деньги.

8. Книги от Кристианы.

9. По поводу статьи Горбаневской.

DerAmpt, bitte — линия по немецки.

10. Богину — звонить.

11. В университет USA.

Я уже с вечера 7-го в Антропософской клинике в Германии (под Баден-Баденом). У меня повышенная температура — грипп. Кашель больше, чем раньше. Врачи сказали, что у меня ремиссия и что мне нельзя возвращаться к химиотерапии. Чувствую себя скверно. <…>

Звонила Лариса и Кристиана. Боюсь, что книги я получу к концу моего здесь пребывания. Если вообще получу.

Здесь очень хороший персонал. Особенно сестра Элизабет (она говорит по-итальянски) — милая и добрая. От нее так и веет спокойствием и добротой.

Вчера ходил гулять. И что-то взбрело мне в голову — теперь даже не могу понять — я разулся и ходил по холодной земле. Это при температуре, кашле и радикулите! С ума сошел.

Грустные мысли лезут в голову.

Переехал из немецкой больницы в Анседонию. В больнице ничего интересного.

Почему Гамлет мстит?

Месть — форма выражения семейной, кровной связи, жертвы ради близких, священный долг. Гамлет мстил, как известно, чтобы увязать «разорванную нить времени». Вернее, чтобы воплотить идею самопожертвования. Мы часто проявляем упорство или упрямство в действиях, ему только вредящих. И это искаженная форма жертвоприношения. Самоотрицания, долга. Особые абсурдные моменты долженствования, зависимости, жертвы, то, что материалист Фрейд назвал бы мазохизмом. Религиозный человек — долгом. То, что Достоевский назвал желанием пострадать. Это желание пострадать без организованной религиозной системы может превратиться просто в психозы.

В конечном счете это любовь, не нашедшая формы. Но любовь не фрейдистская, а духовная. Любовь всегда дар себя другим. И хотя жертвенность, слово жертвенность несет в себе как бы негативный, разрушительный внешне смысл (конечно, вульгарно понятый), обращенный на личность, приносящую себя в жертву, — существо этого акта — всегда любовь, т. е. позитивный, творческий, Божественный акт.

Переписать в дневник из блокнота.

Совершенное отвращение к дневнику и записям. <…>

Невозможность в кино выразить единовременные действия иначе, чем в последовательности, символизирует невозможность существования человека и его истории без времени, которое мыслится как последовательность. Такая же условность и примитивно материальная форма времени.

1. Единство места, времени, действия (чтобы доказать, что ограниченное пространство так же бесконечно, как и любое другое, и так же ограничено).

Кафе, из которого видна улица, переулок, уходящий в глубину через противоположную подворотню, и в конце перспективы, замыкая ее, — набережная и причал. Морской залив.

К причалу подходит белый пароход, и вечернее солнце, бьющее в его борт, освещает интерьер кафе.

2. Свет, погода, атмосфера, время дня.

3. Взрыв в соседнем ресторане.

4. Приход Марии с мужчиной, который замечает героя на «их» месте.

5. Анекдот о молитве грешника на тонущем корабле. О неслучайности того, что каждый находится в эту минуту здесь.

6. Монах: разговор с женщиной. Оба сидят на противоположных берегах реки. (Сон?)

7. Любовная сцена. —?

Приснился уголок милого монастырского двора с огромным вековым дубом. Неожиданно замечаю, как в одном месте из-под корней вырывается пламя, и я понимаю, что это результат множества свечей, которые горят под землей, в подземных ходах. Пробегают две перепуганные монашки. Затем пламя вырывается на поверхность, и я вижу, что гасить поздно: почти все корни превратились в раскаленные угли. Я ужасно огорчен и представляю это место без дуба: какое-то ненужное, быссмысленное, ничтожное.

Октябрь 1986

Способен ли человек особым усилием изменять состояние (равновесие) добра и зла? В каких случаях? Способна ли в человеке победить его духовная сущность в тех случаях, когда речь идет не о грехе, а о верности духовному? Если неверность духовная еще не грех. Неужели проблемы, донимающие русскую душу, выйдя за пределы русскости, можно назвать суетными? Бессмысленными? Пустопорожними? Или есть закон, который в определенных условиях из обыкновенного среднего человека делает величественную в духовном смысле фигуру? Мораль тут ни при чем, хотя выразиться все это может и на моральном, и на каком угодно уровне. Может ли великий грешник на какой-то момент хотя бы стать святым? Что такое грех? Действие в пользу унижения человеческого достоинства, духовной высоты. Насилие души… Сольвейг — возможна или нет в наше время? Время слишком материальное для того, чтобы опираться о Веру, как о камень.

«Бермудский треугольник», сюжет для Пио:

Л. А. — замышляет побег с подругой жены. Игра в покер на поездку в Б. Г.

Муж — хочет удрать на Б. Г., чтобы имитировать свою гибель.

Жена — хочет спровоцировать мужа на Б. Г., чтобы отделаться от него при пом[ощи] друга, имитируя исчезновение.

Подруга (жены) — любовница мужа, хочет начать новую жизнь с другом и помогает всем, но проигрывает, т. к. друг ее не хочет.

Друг — орудие жены (любовник), но сознается мужу, будучи благородным человеком. <…>

Переехали от Модуньо к Пио Де Берти

Повтор — совершенно не употребляется в кино (может быть, только как цитатное повторение). Только Бергман в «Персоне» один раз использовал повтор в психологическом смысле.

Снять «Евангелие» и кончить на этом?! Как? Как снять?

Очень поэтически и гармонично изложено «Евангелие от Луки»:

Затмение у Иоанна не упоминается.

Какая невозможно трудная работа!..

Даже не работа, а…

NB. Очень важно: Почему Иуда предал? Мотивы.

Но если «Голгофа», то ведь очень очень сложно постановочно: массовки, костюмы, декорации, спец. эффекты; а сил «нет и неизвестно». И конечно «Г[олгофа]» должна быть поэтичной — с чудесами, ангелами, видениями, голосами, предчувствиями, воспоминаниями, снами, затмениями, землетрясениями, изгнаниями бесов.

* Иисус как бы чувствует себя виноватым в связи с Иудой. (Ла Тур.)

* Иисуса смущает необходимость в предателе (Иуда). Он наблюдает за Иудой исподволь, как к тому приходит идея, как Иуда с удивлением к ней прислушивается, а Иисус с горечью и болью следит за всем этим. Как некто, давший яд, присматривается, ожидая начала его действия.

* Умирает на кресте Иисус. Пауза. Соловей. Иуда камнем запускает в кущу деревьев. Соловей на время замолкает. Кстати, соловей не испугается затмения, т. к. поет и ночью. (Выяснить, что такое пасха (в смысле природы) в Иерусалиме.)

* Как будет вести себя Время во время пребывания Иисуса на кресте?

* Иисус — человек: сомнения, страх: а) Моление о Чаше.

б) На кресте — зачем Ты оставил меня.

Судорога ужаса.

Одиночество.

* Пространство — нарушение маштабов. (Киото. Каменный Сад.)

* Достать кассеты: Пазолини, Дзеффирелли. (NB: выяснить, какие фильмы уже сделаны по Евангелию.)

Пазолини восстанавливал события. Надо создать поэзию событий. Миф. С таинственной глубиной. С загадкой.

Глубина не в реалистичности невероятных событий, а в устремлении внутрь.

Надо раскрепоститься, чтобы быть совершенно свободным. Как Бах в «Страстях».

Историческая правда? Нужна ли она?

Что нужно, как натуралистическая материя?

Придется делать много проб приемов.

А почему вообще существует Иуда Искариот? Почему понадобился поцелуй его? Ведь можно было обойтись саддукеями, книжниками, фарисеями? Почему Иуда? Видимо, для того, чтобы объяснить, с кем Он имел дело: т. е. с людьми. Единственный персонаж, несущий невообразимую психологическую нагрузку. Иуда — причина, по которой Иисус должен исполнить свою миссию. Наглядное пособие для изучения степени падения человека. Здесь надо глубже копать!

Бермудский треугольник! Срочно!

Мы по старинке думаем, что война начнется в тот момент, когда будет нажата первая кнопка и первая бомба взорвется, нанося чудовищные разрушения, от которых мы столетия не сможем прийти в себя. Если останемся живы. Но беда в том, что Новая Война, Атомная Война уже началась в тот момент, когда Оппенгеймер взорвал на полигоне свою экспериментальную бомбу. Война идет уже десятилетия, и на последствия ее мы, не привыкшие называть оружием не обрушившийся на нашу голову снаряд, не обращаем внимания. Атомная Война с ужасными ее последствиями уже идет давным-давно. Хиросима, Нагасаки, атолл Бикини, подземные взрывы по обе стороны Океана, взрывы в атмосфере, строительство атомных станций, использование атомной энергии в мирных целях. Человечество не готово морально к безопасному использованию атомной энергии. А пока оно обучится безопасности, мир будет разрушен.

Чернобыль испугал всех только потому, что полугласность ответила и дала возможность оценить размеры катастрофы. А катастрофы с разрешения правительств, продолжающиеся уже 50 лет, остаются в тени и как бы не существуют. 50 лет правительства, осваивающие атомную энергию, совершают перманентное преступление против человечества, ибо мы на этот раз не поняли, что с открытием атомной энергии для науки наступил новый этап, запрещающий ползучий эмпиризм в научной методике. Может быть и не будет никакой атомной войны. Слишком уж глупо. Только ее и не надо. Человечество уже воюет и умирает на поле атомной битвы. Война уже идет. Только дети и безумные не видят этого.

С трудом переехали на поезде из Orbetello в Париж — Леон требует. <…>

Сделал сканнер дважды. Надо еще — для костей. Леон сказал, что у меня воспаление на надпочечниках (от химиотерапии). Ужасный радикулит (если радикулит). И Леон говорит, что что-то еще в правом легком. Вот это хуже всего. Сам он снимков еще не видел. В понедельник — снова сканнер. Как я смогу доехать до клиники? Но главное — это новость на правом легком.

Некто хотел спастись и вдруг почувствовал себя предателем, Великим Грешником, противопоставив себя всем остальным. Себя — жизни.

К Франко: уточнить насчет завещания.

Вчера Леон сказал, что у меня задеты надпочечники (раком) и произнес таинственную фразу: «Так часто бывает». Я уже месяц с лишним не встаю. Ужасно болит спина. Леон меня облучил, и теперь снова химиотерапия.

Декабрь 1986

Сегодня звонила Анна-Лена (!!!?). Она говорит:

1). Что организовала фонд помощи для Андрюшкиного образования. Т. е. США, Англия, Швеция берут на себя любые расходы.

2). Что СССР хочет купить «Жертвоприношение» и права мои. Теперь надо договориться о технике продажи, т. к. советские не должны знать, что права мои.

Новости невероятные. Завтра она будет мне звонить. Вот так Анна-Лена!

Вчера (каждую среду) мне было сделано вливание химии третий раз. Чувствую себя ужасно. Боли. О том, чтобы встать с постели или хотя бы сесть на нее, не может быть и речи. Леон в растерянности, т. к. он не видит причин такой боли.

В Англии с успехом вышла картина. В Америке тоже — с невероятно хорошей прессой.

Японцы тоже организуют какой-то фонд и просят объяснить, почему знаменитый режиссер так беден.

1. Для Пио (срочно) «Жанна д’Арк» (звонить Андрюше [Яблонскому]).

2. Последняя глава [ «Запечатленного времени»] (срочно). (И для Рапетти.)

3. Письмо японцам (тезисы) с фантомом-Яблонским.

4. Письмо Биллу Пенсу и Стелле.

5. Благодарность за розы (Лариса).

6. Узнать цену моих проданных фильмов. Скорее. (У Домана? Нет?) Узнать, что значит продажа копии. Без исходных материалов? И дешевле?

7. Франко. Камин во Флоренции.

8. Срочно. Интерьер в S. Gregorio и начать строить. Гаэтано (?!) говорит — два месяца и 50–60 млн + стена и мостовая + каменная площадка + у дома + лесенки и стенки + глициния.

9. Сухие деревья и дрова (Пачифико).

10. Долг Ане за телефон.

11. Поставить «опель» на место.

12. Андрюше учиться водить машину.

13. В S. Gregorio решить вопрос с водой (бассейн).

14. Поздравительные письма: Антониони, Вернеру и его болгарину с его женой, Анне-Лене, Михалу, Томмази.

15. а) С адвокатом составить документ, запрещающий печатать и рукописи и отрывки где бы то ни было без специальных переговоров. Опубликовать, б) Может быть, отказаться от других текстов в «Figaro».

16. Не потерять Карло Томмази (Австрия). Порядочнейший человек и мастер, конечно.

Все время в постели без сидения, и даже трудно ходить п/б. Боль в спине и в тазу (нервы). Ноги не двигаются. Леон не понимает — почему здесь боль. Я думаю, старинный радикулит, обострившийся химией. Делает химиотерапию. Болят очень обе руки. Тоже в духе невралгии. Какие-то шишки. Очень я слаб. Умру?

Есть вариант — больница, и быть под наблюдением врача, который меня лечил в Сарселе.

«Гамлет»?

Если бы сейчас избавиться:

1. от болей в спине, а затем

2. в руках —

то можно было говорить о восстановлении после химиотерапии. А сейчас на восстановление нет сил. Вот в чем проблема.

Негатив, разрезанный почему-то во многих случайных местах…

16 декабря Андрей Тарковский поступил в клинику Хартман в Нюи-сюр-Сен, где скончался в ночь с 28 на 29 декабря. Отпевание прошло 3 января 1987 года в соборе Александра Невского на улице Дарю в Париже, в присутствии семьи, друзей, поклонников и представителей правительства Франции. На ступенях церкви Мстислав Ростропович простился с великим режиссером, сыграв сюиту для виолончели И. С. Баха. Вдова Андрея, Лариса, отказалась от предложения советских властей похоронить Тарковского в Москве. По завещанию, прах Андрея Арсеньевича Тарковского покоится на русском православном кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем.