Мартиролог II
Сегодня похороны мамы.
(А на выставке 60-летия Сов. Кино из моих фильмов было только «Иваново детство»(?!).)
Похороны мамы. Востряковское кладбище. Теперь я чувствую себя беззащитным. И что никто на свете не будет любить меня так как любила меня мама. Она совсем на себя не похожа в гробу. И зреет уверенность в необходимости менять жизнь. Надо смелее это делать и глядеть в будущее уверенно и с надеждой. Милая, милая мама. Вот увидишь — если даст Бог — я еще многое сделаю: надо начинать сначала! Прощай… нет, не прощай, потому что мы увидимся, я уверен.
Сегодня знаменательный день: вчера выдрал Ольгу собачьим ремнем. Очень крепко. Не выдержал хамства и разгильдяйства. И нисколько об этом не жалею. Она мучает всех уже целых три года.
Фридрих Г[оренштейн] рассказывал об Афанасии Тришкине — якобы, очень интересном актере, который снимался у армянского режиссера (Бабаян?) по его, Фридриха, сценарию.
Энн прочел «Императорского безумца» и сказал, что этот сценарий никогда поставлен не будет. Но, кажется, он не прочь заплатить, если я откажусь переделать сценарий. Если это будет возможно, надо получить деньги и прекращать дело.
Приезжал Араик. Привез из деревни чудовищный план реконструкции: баня-дача и новая дорога к дому. Они с ума сошли. А что думает Лариса?
Мосин рассказал, что Анджело Дженти сказал (Мосину) о том, что Тонино Гуэрра склоняет меня (Тарковского) остаться в Италии. Что это? Правда или сообщение об отношении ко мне? Намек на ситуацию? Что это значит? Подготовка к отказу выпустить в Италию?
Сегодня звонил Аркадий Стругацкий. У него тоже умерла мама (за две недели до смерти моей мамы). Был пьян. Придет в субботу в 4 часа.
Жизнь на вокзале (или на чемоданах) продолжается во всей своей неприглядности. Лариса в деревне больна, с температурой. Больше так жить просто невозможно.
У Ларисы в пакете было 2150 рублей.
1. Анне Семеновне -50 р. (из общих денег)
2. И я -25 р.
3. Продукты -25 р.
Боже! Какая смертная тоска… До тошноты, до петли. Я чувствую себя таким одиноким… И Ларисы нет, да и не понимает она меня, не нужен я никому. Есть у меня один Тяпа, да я ему не буду нужен. Один я. Совсем один. Я чувствую это страшное смертельное одиночество, и это чувство становится еще страшнее, когда начинаешь понимать, что одиночество — это смерть. Меня все предали или предают.
На с. 231: Мария Ивановна Вишнякова, мать Андрея, 1935 г
Я один… Открываются все поры моей души, которая становится беззащитной, потому что в них начинает входить смерть. Мне страшно. Как страшно быть одному. Только Тяпус. Я не хочу жить. Я боюсь мне невыносимо жить.
4. - 50 р. (за обивку дверей — 24.X)
5. - 50 р. (А[нне] С[еменовне] — 25.X)
Выступление в С[оветской] Э[нциклопедии] довольно интересное. Получил +75 р.
6. - 30 р. (А[нне] С[еменовне] — 29.X)
Выступление в Киноклубе: +90 р.
Приезжал из деревни Араик. Лариса просила прислать ей дубленку и сапоги (?). И — 1000 р. денег. Послал. У нас осталось 1150 р. — истраченные нами с А. С. Куда же делись 7000? За «Сталкера»? Араик говорит, что Лариса собиралась приехать 3 ноября.
Выступление в клубе «Кадр» (Волхонка) +100 р.
Отдал Сизову «Ностальгию». Он сказал, что пока нет писем от РАИ. (Это еще что такое?)
Выступление в клубе Института Курчатова (100 р.).
В этом мире возможно все!
Ноябрь-декабрь 1979
1 ноября
Починка г[азовой] плиты: краны и основной кран — 3 р.
Вчера получил телеграмму из Ленинграда:
«Уважаемый Андрей Арсеньевич, на встрече с польскими режиссерами в Репино мы с женой посмотрели „Сталкер“. Нам кажется, что это наиболее крупное произведение мирового кинематографа. С уважением, Алексей и Светлана Германы».
Выступление в НИИ Радио ТВ (100 р.).
А. С. - 25 р.
Вале взаймы — 100 р.
Был в Польше. Варшава, Катовицы, Познань. Видел Беату, Вайду. Б[еата] хочет, чтобы я помог ей со сценарием по Кортасару (Кора). Сюжет прекрасный.
Поездка была ужасной. Формальная галочка в отчете Ермаша. «Десант», как он сказал на одном из ужинов. Поляки содрогнулись. Ездило тридцать (?!) кинематографистов.
Матвеев (!?) получил Государственную премию.
Позавчера (в пятницу) выступление в Институте мировой экономики (100 р.).
До меня дошли слухи о том, что «Сталкер» будет прокатываться третьим экраном, как «Зеркало», безо всякой рекламы. Вчера в Д[оме] К[ино] рассказала Н. Зоркая, которая должна была делать рекламные статейки. Натравил Аркадия Стругацкого, кот. собрался писать Зимянину.
Сегодня было выступление в МФТИ. + 150 р.
Устроилось знакомство с ректором Олегом Мих. Белоцерковским. Разговор зашел об Арсении.
На днях виделся с Сережей Митрофановым. Мы созвонились, и он пришел. Много рассказывал о йоге. Все гадания, спиритизм и проч[ее] он объясняет одним и тем же способом — получением информации при помощи концентрации. Он два раза гадал мне: раньше и вот теперь:
1. Вопрос (раньше): Стоит ли мне круто менять жизнь, начиная ее почти наново, во всяком случае в новых обстоятельствах.
Ответ: Да, стоит. Если все останется по-прежнему, сказал он, то я погрязну в денежных делах и буду иметь много врагов. Если я изменю жизнь, то ко мне придет слава. (Раз слава, то будет и работа, вот что главное.)
2. Вопрос (теперь): Имею ли я моральное право на эти изменения?
Ответ: Да, имею.
3. Вопрос (теперь): Верить ли, что Б. Л. Пастернак сказал мне правду о четырех фильмах?
Ответ: Нет, не верить, это не так.
4. Вопрос (теперь): Смогу ли я взять с собой Андрюшу?
Ответ: Да. И это будет зависеть от женщины.
(От Ларисы? Джанкарлы? Послихи?)
Сценарий, который мы написали с Тонино, мне не нравится. Нет в нем главного. Нет настоящих сцен. Ничего, переделаем. Сейчас жду писем с ТВ из Рима.
Было выступление в НИИ Электрон[ики]. +100 р.
Ездил с Машей в Харьков. Видел Точилиных Олега и Люду, Черн[яховскую] Ир[у]. Было четыре выступления,+550 р. Потом Тбилиси, +70 р. Параджанов. Ужасно. Жалко. Работы не дают. Доходов никаких. Прежних дел боится, видимо.
Милый, внимательный Эльдар Шенгелая, Темико Чиркадзе.
Был у Гии Канчели. Познакомился с Р. Стуруа. Смотрел его «Ричарда». Так себе. Видел Чубчика. До чего милый человек.
Начал отдавать долги.
1. Отдал долг Чубчику: 130 р.
/кольцо 1/ — 8 т[ысяч] Тбилиси
/кольцо 2/ — 8,5 т[ысяч].
2. Отдал Алеше Арт[емьеву]: 1500 р.
На днях, до Харькова, Сизов беседовал со мной по поводу того что я собираюсь снимать после Италии. Намекал на современную тему и на фильм о «диссидентах». Я рассказал, что могу о колхозе. Он понял, что мне нельзя давать современность, и поэтому попросил список возможной классики. Я дал. Вот он. (Будто бы Гришин его допекает из-за меня.)
«Перспективный творческий план работы режиссера А. А. Тарковского на киностудии „Мосфильм“,
Москва, декабрь, 1979 год.
1. „Ностальгия“, сценарий А. Тарковского, Т. Гуэрра. Италия, РАИ, Государственное радио и телевидение.
2. „Идиот“, экранизация романа Ф. М. Достоевского, 2 фильма по 2 часа. Сценарий А. А. Тарковского.
3. „Бегство“ — фильм о последнем годе жизни Льва Николаевича Толстого. Сценарий А. Тарковского.
4. „Смерть Ивана Ильича“ по повести Л. Н. Толстого.
5. „Мастер и Маргарита“ по роману М. А. Булгакова.
6. „Двойник“ — фильм о Федоре Михайловиче Достоевском по мотивам его биографии и художественной прозы.
1. Отдал Маше долг: 4000 р.
2. Отдал о. Сергию: 50 р.
На заказ: 30 р. (до и после Харькова)
Еще заказ: 40 р.
Анна Александровна (?) 25 р.
«Опасный Тибр
Из Рима сообщили, что там скончался известный в Италии деятель кинематографии Джанни Буффарди. Буффарди искупался в реке Тибр, на берегах которой расположен Рим. Вода Тибра настолько загрязнена, что купаться в нем давно запрещено. Случай с Буффарди, умершего от инфекционного заболевания (лепроспирозис), еще раз напоминает о серьезности и важности вопроса об охране природы».
Узнал адрес Евдокии Александровны <…>. Надо отдать 2000 и взять расписку Ларисы. Был Володя Седов. Просил его подсчитать наши ему долги. Кажется, что-то около 500 рублей.
Завтра встреча с Волчичем. Сказать ему (для письма ТВ):
1. На какой срок едем мы с Ларисой (год).
2. Сколько мы будем получать зарплаты, или денег.
3. Кто из актеров нам нужен и на какой срок.
4. Что за постановка. Услуги? Какие?
Москва: 3 с[ъемочных]/д[ня].
Ленинград: 5 сд.
Деревня (декор [ация]): 6 с/д.
14 с/д.
Отдать долги.
Рукописи.
Фотографии.
Пластинки.
Одежда.
Посуда.
Прочее.
Религия и искусство — две стороны одной медали.
На днях на хоз-во -10 р. и сегодня -10 р.
На хоз-во -30 р.
Купил люстру — либерти — 100 р.
Выступление в Архитектурном +100 р.
На хоз-во -100 р.
Был с Машей 3 дня в Казани, где имел 7 выступлений. Видел Рашита. Много народа в зале. Очень плохая проекция, но интерес огромный, как говорят. Получил 1000 р. Некоторые записки от зрителей.
«Какой философской концепции подчинены Ваши фильмы? „Зеркало“, „Андрей Рублев“. Если да, то какой именно? Связано ли это с современным понятием времени?»
«Большое спасибо, что есть Вы и Ваши фильмы. Над чем Вы будете работать?»
«Почему Вы допускаете появления в советских фильмах порнографических сцен?»
«Андрей Арсеньевич, я считаю Вас в самом хорошем смысле продолжателем традиций великого Эйзенштейна. Что Вы думаете по этому поводу?»
«Вы сказали, что не хотите нравиться кому-то больше, кому-то меньше, и вообще это Вас меньше всего волнует. Действительно ли Вас не волнует мнение зрителей? Для кого же Вы создаете свои картины?»
«Почему у Вас во всех фильмах много воды — в прямом смысле этого слова?»
«Какие причины заставляют Вас снимать „не как все“? Ответ дайте, пожалуйста, по существу».
«Верите ли Вы в загробную жизнь?»
«Мне кажется, Вы отдаете предпочтение черно-белому кино. Если да, то в чем его преимущества перед цветным. Ваше мнение?
«Андрей Арсеньевич!
Прошу, если можете, ответить на вопрос: какая главная беда нашего советского общества?
«Что Вас влекло в Казань: стремление донести до непонимающего зрителя суть Вашего искусства или чисто коммерческие цели. Я надеюсь на откровенность».
«Является ли „Андрей Рублев“ попыткой вникнуть в русскую, а „Зеркало“ — в мировую метаисторию. Метаистория здесь-то, что стоит выше истории».
«Мне кажется, что „Зеркало“ вы ставили по стихам своего отца. Если нет, то — почему и в стихах, и в фильме столько воды? Вы баптист?»
«Как Вы — со своей стороны — объясните „запрет“ на фильмы Тарковского? (Т. е. почему они не идут на широком экране?) Ст-ты КГУ».
«Простите за вопрос, относящийся к Вам лишь косвенно: выйдет ли новая книга стихов Арсения Тарковского? Благодарю Вас за Ваши прекрасные талантливые фильмы».
«Вопрос моего друга, который не смог достать билет на Ваше выступление: не считаете ли Вы себя странным?»
«Можете ли Вы сказать, что Вы познали себя? В чем, на Ваш взгляд, человеческое счастье? Как Вы смотрите на последние мысли Циолковского о возможности в далеком будущем некой особой новой формы существования человека, кажется — „лучистой“».
«1. Ваше отношение к Вере и ее значение в развитии общества. 2. Как Вы оцениваете будущее человечества? Оптимистично или наоборот?»
«„Зеркало“ — это Ваш самый лучший, на мой взгляд, фильм, это фильм о жизни, самый правдивый и реалистический фильм о жизни из тех, что мы видели. Откуда в Вас такая удивительная тонкость в понимании всей путаницы, всей сложности и великолепия жизни. Вы гениальны или это память поколений, знаете ли Вы такое понятие? Расскажите, пожалуйста, какую роль в Вашей творческой жизни играет Арсений Тарковский (мне очень нравятся его стихи)».
«Уважаемый Андрей Арсеньевич!
Выслушав Ваши многократные призывы к непосредственному восприятию „Сталкера“, к отказу от поиска в нем всего, что выходит за рамки простых средств, я недоумевал во время сеанса. Да и сейчас не вполне понимаю, чем было вызвано такое Ваше напутствие.
Приходится признать, что или я не отношусь к тем нормальным людям которым адресован фильм, или Вы склонны к явному завышению оценки этой категории зрителей. Естественно, я склоняюсь к последнему, и не только потому что так приятней мне, но и потому, что по 2–3 раза смотрел все Ваши фильмы и Стругацких читаю и чту много лет.
Наверное и хорошо, что Вы не знаете нас, зрителей, наши социологические и психологические характеристики, иначе, возможно, Вы бы, чего доброго в чем-то адаптировали свои фильмы. Но есть и такие, кто старается тянуться и преодолевать свою невольную конформистскую сущность; Ваши фильмы для них и стимул, и повод, и благодарнейший материал. И я за то, чтобы Вы оставались чрезмерно хорошего и высокого мнения о зрителях, чтобы Вы и впредь предлагали: „Смотрите непосредственно, здесь все просто“.
Увы, для меня „Сталкер“ не прост. Я буду смотреть его еще, тогда, надеюсь, охвачу большее. Хотя, думаю, что все-таки „Зеркало“ и те части „Соляриса“, где земля, земное, останутся для меня пока непревзойденными. Что было самым трудным для восприятия „Сталкера“? Пожалуй, одновременная необходимость следить за емким диалогом (триалогом?) и столь же насыщенным изображением. Что-то терялось. Зрительное и слуховое для меня или не совпадали, или были просто сложны для среднего глаза, уха, ума, хоть и не всегда, но часто /а я ведь был подготовлен свежим прочтением Стругацких — „Сталкера“ и „Диких лебедей“/.
Безоговорочно принимается финал — от кровоточащей рыбы и до самой „Оды“ с перестуком колес, хотя музыка должна удивлять — так ничтожно мало радостного предуготовлено всем строем и ходом фильма. Отличны актеры, особенно Солоницын, это уже привычно. И поразителен Кайдановский, даже его чуть высоковатый голос оказывается совершенно уместным, это хорошо, что он не так уж мужествен. А вот сцена у порога Комнаты — не слишком она театральна, при всем накале ее — несколько подмостковая?
Многое, многое хочется сказать, но ценю Ваше время. Спасибо, большое спасибо.
Нормальный зритель.
P.S. Все-таки кажется, что лучше всего у Вас получилось с Рербергом».
«Несколько актеров хотят еще сниматься в Ваших фильмах. Многие мечтают об этом. Большинство, наверное, стараются и не думать, чтоб жить было легче! А что для Вас актер? Что Вы вообще от него хотите?»
«Расскажите, пожалуйста, о Вашем отце. Чем является для Вас его поэзия? Как Вы относитесь к нему как к поэту? Является ли он самым близким Вам поэтом?»
«Так же бесстрашно, как Вы называете Арсения Александровича Тарковского величайшим русским поэтом, мы называем Вас гениальным кинорежиссером. И всегда с гордостью будем думать, что живем с Вами в одно время, и сегодняшнюю встречу назовем детям одним из решающих событий в своей жизни. И это — правда.
P.S. Спасибо Вам, что мы иногда еще думаем»
Художник Рашит Сафиуллин и Андрей Тарковский в музее, г. Казань
«Каким представляется Вам кинематограф будущего?»
«Андрей Арсеньевич!
Спасибо Вам за Ваши фильмы! Думать они заставляют — это, конечно, главное. Это во-первых. 2) Что вы думаете о том, как встречают Ваши работы в соц. странах и за рубежом. 3) Ваше отношение к Никите Михалкову. 4) Любите ли Шукшина? Желаем успехов и благодарим заранее за ответы.
Студенты Университета».
«Тов. Тарковский! За дверями зала осталось несколько человек — Ваших яростных поклонников. Надеемся, что Вы нам поможете».
«Борьба с чиновниками и бюрократами от искусства достаточно трудна. Помогает ли она лично Вашему творчеству? Или только мешает?»
«Как-то Вы сказали, что ожидаете, когда будет изобретен новый способ фиксировать реальность для автора художественного произведения (Икс и автор фильма). Значит ли это, что современные технические средства не могут дать Вам возможности для полного самовыражения?»
«Андрей Арсеньевич, огромное Вам спасибо за Ваше удивительное творчество. Сто лет Вам жизни».
«Насколько автобиографичен фильм „Зеркало“? Был ли Ваш отец в сталинской ссылке?»
«Андрей Арсеньевич, кто Вы по национальности?»
«Как Вы думаете, почему Ваши фильмы так неохотно показывают, несмотря на избыток желающих их увидеть?»
«Андрей Арсеньевич!
Присутствующие здесь зрители очень хорошо к Вам относятся и надеются, что Вам у нас будет легко и просто. Пожалуйста попробуйте в поговорить с этим залом, как со старым другом, который любит Вас давно, понимает вполне и разделяет Ваши взгляды на киноискусство».
«Уважаемый Андрей Арсеньевич!
Известно, что Ваш отец родился в семье народовольца. О чем это? Как Вы определяете место. Сознаете ли Вы свою ответственность в развитии русской (советской) культуры? Как бы Вы его определили? Чем Вы объясняете притягательность Вашего творчества для многих? Творчества камерного и интимного. Не настораживает ли Вас это? Не находите ли Вы некоторый снобизм у Ваших зрителей (или части их)? „Погоня за модой“ и проч.».
«Андрей Арсеньевич!
Постоянно ли Вы поддерживаете творческое сотрудничество с Вашим отцом? Если да, то в какой форме, какое влияние он оказывает на Ваше творчество?..»
«Почему Вы перестали сотрудничать с Вадимом Юсовым?»
«Первый эпизод фильма „Зеркало“ (с мальчиком-заикой) — о том, что Вам не давали говорить, или о том, что Вы в силу внутренних причин не могли говорить?»
«Эпизод в „Зеркале“, когда мальчик читает письмо Пушкина к Чаадаеву, отчасти не в объяснение тем, кому не понравилось Ваше отношение к России?»
«1. Кем бы Вы стали, если бы не было кино?
2. Любите ли Вы своих почитателей-кинозрителей?
3. Как Вы относитесь к тому, что Ваши фильмы считаются элитарными?»
«Спустя несколько лет Ваши фильмы выглядят только что снятыми. Как Вам это удается?»
«Андрей Арсеньевич, судя по Вашим взглядам на русскую живопись. Вы к последним векам истории относитесь несколько скептически (это не значит, что я подозреваю Вас в нигилизме). Так ли это?»
«Н. Бурляев, приезжавший к нам, говорил, что Вы, под влиянием факта „неприятия“ частью кинозрителей фильма „Зеркало“, пересматриваете свой взгляд на форму киноповествования. Не кажется ли Вам, что такой пересмотр обеднит Вашу творческую индивидуальность?»
«Уважаемый Андрей Арсеньевич!
Ваш фильм „Зеркало“ по своему образному строю, по манере оказался для ждущего Ваши новые работы зрителя резко отличным от предыдущих Ваших фильмов. Чем это определилось: естественным процессом развития, совершенствования творческой манеры или содержанием фильма, потребовавшим именно такой формы. Очень хотелось бы, чтобы Вы подробнее рассказали, как замысливался и создавался этот фильм».
«Сознаете ли Вы то влияние, которое оказывает Ваша стилистика на развитие отечественного кинематографа в целом? (В частности, совершенство цветового монтажа, звукового образа.)»
«Это Вы-то ничего не можете понять, почему Вас охаяли, Вы, все творчество которого посвящено проблеме взаимоотношения таланта и бесталанности?»
«Андрей Арсеньевич! Довольны ли Вы своей творческой судьбой?»
«Андрей Арсеньевич, мы много ждали от встречи с Вами, но то, что получилось, — превзошло лучшие наши надежды. Не нужно отвечать. Спасибо Вам за Ваши фильмы и за этот разговор».
«В своих фильмах Вы боретесь за человека: и на экране, и в зрительном зале. А Вы не думали об экранизации „Книги бесед“ Петрарки? Камерность актерского состава, но зато какое поле для мысли?»
«Какие Вам нравятся художники вообще? Какие из современных? (Самые любимые в данный момент.) Мне кажется, что есть какая-то связь между Вами и Виктором Попковым. Может быть, он на Вас оказал влияние? Были ли Вы с ним лично знакомы? Если есть какая-то связь, нельзя ли подробнее об этом рассказать. Мне кажется, что Вы и он — это два больших художника нашего времени. Может быть поэтому и вижу какую-то связь. Оля Б.».
«Вы большой и правдивый художник. Я очень благодарна Вам».
«Андрей Арсеньевич, кто из современных советских и зарубежных писателей и поэтов Вам наиболее близок? Есть ли у Вас настольная книга? Что помогает Вам отвести душу в трудные минуты Вашей жизни?»
«Чем близок Вам Михалков-Кончаловский? (Я имею в виду Ваш общий фильм „Андрей Рублев“.) Ваше отношение к его фильмам».
«Удивительно, как Вы смогли с такой достоверностью представить и воспроизвести на экран такую далекую эпоху XV столетия? Что помогло Вам в этом?»
«Недавно С. Ростоцкий посетовал на то, что картинам наших молодых кинематографистов не хватает эмоциональности, общественного и личного „закала“. Он говорит о том, что собственная позиция режиссеров заменена в их произведениях самолюбованием, „смакованием“ изобразительных средств кинематографа. Согласны ли Вы с этим? В пристрастии к усложненным, самодовлеющим формам изображения он, кажется, обвиняет и вас».
«Поставленный Вами „Гамлет“ — наиболее современный спектакль из того, что я видел, но что побудило Вас обратиться к принципиально иному виду искусства?
Намереваетесь ли еще работать в театре?
Чем отличается Ваша трактовка Гамлета от иных?
Что с Солоницыным?
Может ли быть возобновлена постановка?»
«Уважаемый Андрей Арсеньевич! Убедительно просим посодействовать пропустить в зал многочисленных поклонников Вашего таланта, оказавшихся за дверью. В зале имеются свободные места, очень жаль, что они „пропадают“ Очень просим».
«Как Вы оцениваете роль юмора в искусстве и значение самоиронии в творческой судьбе художника?»
«Чем объяснить тот факт, что работники советской культуры покидают нашу страну. И что Вам известно о Савелии Крамарове?»
«Андрей Арсеньевич!
Когда и как Вам пришла в голову мысль сотрудничать с братьями Стругацкими? Что Вы находите в их творчестве для себя как для кинорежиссера?
Наконец, прав ли был Рерберг, сказавший, что Стругацкие не могут обеспечить уровень прозы, достойный Андрея Тарковского? Ваше мнение о научной фантастике.
Группа студентов КГУ».
«Насколько Вы интересуетесь философией в ее классическом виде. Кто из философов Вам предпочтителен? Какие работы».
«Андрей Арсеньевич! Случается ли у Вас конфликт с самим собой?»
«Считаете ли Вы, что по отношению к художнику нужна позиция кнута и пряника? В чем Вы видите перспективы нашего клуба?»
«Скажите, пожалуйста, сколько Вам лет? Расскажите несколько слов о своей жизни. Вы счастливы?»
«Когда выйдет Ваша книга „Сопоставления“? Она уже печатается?»
«Андрей Арсеньевич, если Вас не затруднит, вкратце выскажите свое мнение по некоторым аспектам культуры:
а) Как Вы относитесь к поэзии декаданса и, в частности, русского декаданса?
б) Ваше отношение к Достоевскому, Леониду Андрееву и другим русским „большим гуманистам“.
в) Читали ли Вы В. Соловьева, Флоренского, Бердяева? Слышали ли Вы о Дмитрии Андрееве? Вообще, как Вы относитесь к русской философии?
г) Как Вы относитесь к религии?»
«Как-то в „Иностранной литературе“ Вы написали, что не признаете, не воспринимаете поэзию как жанр, что поэзией проникнуто все вокруг. Значит ли это, что Вы считаете, что слова не способны выразить суть вещей, тем более иногда мне кажется, что Ваши фильмы — молчаливые и поэтичные — подтверждение этому».
«Посмотрел все спектакли театра Ленсовета с Солоницыным и фильмы с его участием. Осталось загадкой: что Вы цените в этом актере, Вы снимаете его почти во всех своих фильмах».
«В фильме „Андрей Рублев“ татар Вы изображаете узкоглазыми (актеры говорят на казахском языке). Вот у Вас есть возможность посмотреть на татар, чтобы в будущем не ошибиться… в наших предках».
Интересно узнать: каков промежуток между окончанием съемки фильма «Зеркало и выходом его на экран. В чем на Ваш взгляд причина того, что Ваши фильмы многие категорически не принимают? Едва ли это можно объяснить узким кругозором зрителей или недостаточной эстетической подготовленностью».
«Андрей Арсеньевич, расскажите, пожалуйста, о Вашем отце. Арсений Тарковский — замечательный русский поэт. Стихи его удивительны. К сожалению, узнать что-либо о его жизни и творчестве невозможно. Почему его стихи так мало издают? Какую роль сыграл Ваш отец в фильме „Зеркало“ (кроме чтения своих стихов)? Как он относится к Вашему творчеству? Назовите, пожалуйста, любимые Ваши стихи Арс. Тарковского, прочитайте их, если сможете, пожалуйста».
| На хозяйство | — 25 р. | |
| Долги, отданные Володе Седову: | ||
| 1. Май 77 (для Таллина) | — 100 | |
| 2. Август 77 (Таллин) | — 200 | |
| 3. Для Рима 79 (сувениры) | — 280 | |
| 4. Заказы (перед Римом) 79 | — 300 | |
| 5. А. С. (Рим) на хоз-во | — 100 | |
| 6. Для тканей Ларисе (перед поездкой в Рим) | — 200 | |
| 1180 р | ||
| Всего отдал -6860 р. Осталось: | 3300 р. | |
| +150 р. | ||
| 3450 р. |
За квартиру, свет и газ до конца года -164 р.
На хоз-во -20 р.
Приехал Рашит из Казани.
На дворе совсем зима. У нас все больны. Одна Ольга совершенно истаскалась.
Заказ-97 р.
6) Долг Лоре 100 р.
Боже, какая простая, даже примитивная идея-время. Да это простой способ дифференцировать материально и соединить единовременно наши существа, ибо в материальной жизни ценятся синхронные усилия отдельных людей. Время — лишь способ общения, в него завернуты мы словно в кокон, и ничего не стоит сорвать эту вату веков, окутывающую нас, с целью получить общие, единые и единовременные ощущения.
7) Отдал долг Зыряновым (расписка) — 2000 р.
8) Отдал долг (Маше): Гринько 200 р.
Солоницыну + Целиковской 150 р.
Ломбард 300 р.
(Вале Вдовиной) 650 р.
«Господи! Владыка живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми, дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй мне…»
«…Гаррисон пишет, что едва ли Ваша картина будет иметь успех, так как фиаско выставки картин Верещагина отшибло охоту от русских…»
«…Произведение искусства хорошо или дурно оттого, что говорит, как говорит, и насколько от души говорит художник…»
«…Если я допущу, что бешеного можно запереть, то я должен допустить и то, что его должно убить…»
«…Христианское учение тем и отличается от всех других и религиозных и общественных учений, что оно дает благо людям не посредством общих законов для жизни всех людей, но пояснением каждому отдельному человеку смысла его жизни, показывая ему, в чем заключается зло и в чем истинное благо его жизни».
«…Доводы против патриотизма до такой степени ясны и очевидны, что их невозможно опровергнуть и можно только обойти умалчиванием и показанием вида, что в пользу патриотизма существуют весьма признанные, неопровержимые аргументы, а их-то и нет».
«… В последнем номере я прочел рассуждение о том, что патриотизм может быть хорошим. Это грустно».
«Во всем, что я пишу в последние годы о вопросах социальных, я выражаю, как умею, мысль о том, что главное зло, от которого страдает человек, и неустройство жизни происходит от деятельности правительства. Одна из поразительных иллюстраций этого положения есть приготовление и распространение правительством губительного яда — вина, из-за того, что эта продажа дает одну треть бюджета».
«Если кто посылает другому чувство ненависти, то для ясновидца это видимо как тонкое световое облако определенной окраски, и такой ясновидец может оборониться от этого чувства злобы так же, как от физического удара, направленного против него»
«Тщеславие ко всему льнет: тщеславлюсь, когда когда пощусь; но, когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь считая себя мудрым; побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь; стану говорить — побеждаюсь тщеславием; замолчу — опять им же побежден бываю; как ни брось сей трезубец — все он встанет вверх острием».
«Трудно избегать помысла тщеславия, ибо что ни сделаешь к прогнанию его, то становится началом нового движения тщеславия».
9) Отдал Маше деньги для:
Семенова 500 р.
Высоцкого 150 р.
Богоявленского 250 р., 900 р.
На сегодня отдано долгов 10.510 р.
Остался: Лагуткин ≈450? (из 600)
Рыкалов: 1200?
Нам должна Валя: 200 р.
Люда: 250 р. (или ноборот)
Не знаю как относиться к остальным долгам.
Звонили от Сизова. Просил завтра быть у него. Возникли какие-то «трудности». (Видимо, в связи с Андрюшей. Помоги Бог!) Кажется, надо что-то писать куда-то и идти к Ермашу.
«Зла нет в естестве человека, и нет никого злого по естеству, ибо Бог не сотворил ничего злого… Зло прибывает со вне через новых…»
Я знаю, что далек от совершенства, даже более того, — что я погряз в грехах и несовершенстве, я не знаю, как бороться со своим ничтожеством. Я затрудняюсь определить свою дальнейшую жизнь, я слишком запутан теперешней жизнью своей.
Я знаю лишь одно — что так жить, как я жил до сих пор, работая ничтожно мало, испытывая бесконечные отрицательные эмоции, которые не помогают, а наоборот, разрушают ощущение цельности жизни, необходимое для работы — временами хотя бы, нельзя больше. Я боюсь такой жизни. Мне не так много осталось жить, чтобы я мог разбазаривать свое время!
Лара в воскресенье уехала в Мясное «закрывать экспедицию».
Ну вот, кажется, началось: Сизов порекомендовал мне ехать к Ермашу, который делает вид, что поражен, что я хочу выехать с сыном. Если завтра он меня примет, надо будет устроить скандал.
Пытался попасть на прием к Ермашу. Сегодня он занят. Буду звонить к концу дня, с тем, чтобы, может быть, успеть вечером, но сильно сомневаюсь. Позвонил. Безрезультатно. Еще раз позвоню в семь.
В семь мне было сказано, что вторая секретарша позвонит мне в 11 часов завтра, 28, и скажет, когда мне прийти, что Ермаш намерен принять меня до наступления Нового года.
Позвонил сам, не дожидаясь звонка от секретарши. Позвонил в 12 часов. Она (3. Г.) не в курсе дела, никто ничего ей не передавал для меня. 3. Г. обещала все узнать и позвонить мне домой. Поглядим.
Если и дальше жить так, как я живу, и так же работать, — плывя по течению, — ни к чему приплыть нельзя. Моя жизнь устроена так, (да и работа), что если я ничего не делаю, то это оптимальный вариант для меня, самый безопасный, и самый желанный для начальства.
Араик и Лариса должны были приехать еще вчера, но пока еще, конечно, не приехали. Звонила Катя, которая восторгалась баней, домом в Мясном. А я огорчился, да и Анна Семеновна тоже — сожгут обязательно.
Позвонила 3. Г. из Комитета и просила завтра в 10 часов утра звонить в Комитет, где мне скажут, когда быть у Ермаша.
«Тот, кто может сосредоточить все свои способности на одной точке, уподобляется острию. Тупой предмет нельзя протолкнуть сквозь препятствия, его надо заострить, и тогда он легко проникнет сквозь всё».
Звонила Лора. Тонино в Сант-Арканджело. А она и, наверняка, ее мамочка, в Риме. Сказал ей о проблеме с Андрюшкой.
«Йог может войти в мертвое тело и заставить его встать и двигаться даже в то время, как он сам действует в другом теле. Или он может войти в живое тело и удерживать сознание и органы человека в повиновении и временно действовать посредством тела этого человека».
«Будь безумным, чтобы быть мудрым». «Мудрость мира сего есть безумие перед Богом».
Уильям Джемс (амер.) — «Многообразие религиозного опыта».
<…> Мне приказано явиться в Комитет к трем часам тридцати. Помоги, Господи!
Сегодня очень плохо спал. Три раза просыпался. Снилась мертвая женщина, которую несли в поезд по перрону.
МК КПСС послало какое-то полузакрытое письмо на киностудию «Мосфильм», где осуждается низкий художественный уровень фильмов, выпущенных «Мосфильмом», и как пример названы три: «Кот в мешке», «Молодость с нами» и «Сталкер». Картина запланирована на второй квартал 80-го года при 200 с чем-то копий.
Был у Ермаша. Он категорически против того, чтобы Андрюшка ехал с нами. Естественно. Я требовал своих прав. Сказал, что буду добиваться правды в высших инстанциях. «Обсудили» сценарий:
1. Мало советских «воспоминаний». (Перебьются.)
2. Заострить проблемы. (Заострим.)
Я высказал, что думаю в адрес режиссеров — членов коллегии Госкино. Сказал, что не стал бы членом Коллегии, даже если бы меня попросили. Сказал, что их прикормили, что они не имеют права судить мои фильмы и участвовать в разрушении моей судьбы. Крупный был и неприятный разговор. Кроме Ермаша был Сизов, чему я очень рад.
Был на дне рождения у Олега Халимонова, попросил его все разузнать о моих правах (гражданских), в смысле права ехать с Андрюшкой.
Приехала Лара с Араиком из деревни. Там еще не все в порядке: камин и сантехника в бане.
Совершенно непонятно, как вести себя в связи с Ермашом. Все время об этом думаю. Жизнь уклоняется в какую-то нежелательную плоскость. Кто такая эта таинственная женщина, от которой зависит помощь в связи с разрешением выезда Андрюше?
Кончается год, полный незаконченных хлопот, ни к чему не приведших мечтаний и намерений, которые неизвестно чем кончатся.
На с.248: Андрей Тарковский на выступлении, Казань
1980
Январь-февраль 1980
1 января
Встретили Новый год дома. Все больны. Больше всех Тяпа и Лара. С нами праздновал лишь один Наумов. Печальная встреча. Все обещают мне удачу в этот год Обезьяны. А он уже начался для меня неблагополучно: из-за неудачи с Андрюшей. Бедный, лежит сейчас у себя в кроватке в своем шерстяном колпачке (из-за ветра в окно) — больной и несчастный. Храни его, Господь!
3 января
Вчера был у Сизова. Он сказал, что проблема Ермаша не в том, что он боится моего невозвращения (а будто бы даже наоборот — он говорит Сизову, что на меня можно положиться в этом смысле), а в том, что боится неприятностей на пути требований для меня и новых для Госкино: поездки, командировки с семьями, чего еще не было. На это я сказал Сизову, что дело это новое, поэтому и требования расширяются до границ общегосударственного взгляда на такого рода командировки за границу для работы. Сизов сказал, что в любом случае сначала надо обращаться с этим вопросом к Шауре, а если он откажет обсудить это дело, то к Зимянину.
Я дозвонился до Шауры. Вернее, узнав, что я его ищу, он сам позвонил, — так он торопился отмежеваться от вопроса моего семейного выезда. Он заявил, что это не его дело, а Госкино, тех, кто меня командирует. Рассказал это Сизову. Тот сказал, что плохо, что Шауро ушел от решения этой проблемы. И что мне надо проситься на прием к Зимянину. Если же он меня не примет, следует написать письмо. Завтра узнаю телефон приемной Зимянина и буду проситься на прием к нему. А может быть, лучше сразу написать письмо. Да, в любом случае, буду писать письмо.
Решил отправиться завтра к Шкаликову и спросить его, для чего Ермаш толкает меня на борьбу за свои права, которые дает мне советское государство, а он отнимает. А борьба может привести к категорическим и крайним требованиям в связи с невозможностью добиться законных. Неужели, мол, Ермаш хочет, чтобы в ответ на его притеснения я потребовал права на отъезд из СССР.
4 января
Сегодня утром был у Шкаликова. Рассказал о конфликте с Ермашом. Возмущался его ко мне отношением. В двух словах: Шкаликов сказал, что мы оба погорячились. И что Ермаш погорячился по причине того, что еще ни разу не было командировочных Госкино за границу с детьми. Что это дело, «мол, новое», и неожиданность заставила Ермаша погорячиться. Тем не менее я сказал, что я так дела не оставлю и не позволю Ермашу ущемлять мои советские права. Надо подождать. Шауро прав. Все дело теперь за Госкино.
Звонила Лора из Рима. Я просил ее передать TV, чтобы срок-13 мес[яцев] на постановку фильма — остался неизменным.
5 января
Будто бы афганские патриоты в ответ на вторжение советских войск в Афганистан обещали терроризировать советских граждан за границей. Если это так, то вовремя же мы собираемся в Италию! Я, понятно, боюсь не за себя.
8 января
Был у Волчича. Объяснил проблему, возникшую в связи с нашим отъездом. Он пишет письмо от имени TV с тем, чтобы Ермаш скорее командировал меня в Рим в связи с уходящими сроками. <…>
«Все упование мое на тя возлагаю, Мати Божия, сохрани меня под кровом своим!»
«Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, сын Бога живаго…»
Да, забыл написать, что было выступление в НИИ жилища, где я получил 100 р. И заплатил 60 р. за телефон.
Выступление в Сахаровском институте на Ленинском проспекте (+90 р.):
«Какой кинофильм делаете Вы сейчас? (Большое спасибо за Ваш труд. Каждый Ваш фильм для нас праздник!)»
«Можно ли ожидать, что этот Ваш фильм пойдет в прокате без сокращений?»
«Скажите, пожалуйста, выйдет ли этот фильм на широкий экран?»
«Представляете ли Вы актрису А. Фрейндлих в качестве исполнительницы главной роли в фильме по роману „Идиот“? Т. Файзуллов».
«Чем Вы объясняете повышенный интерес публики к Вашим фильмам?»
На студии оформляются выездные дела — мои и Ларисы на два месяца (по приказанию Госкино). Я позвонил Шкаликову и спросил. Он сказал, что ничего не знает. Я сказал, что если это так, то буду требовать свободный выезд из СССР на работу в Италию. Шкаликов испугался. Сказал, что выяснит. Посмотрим. Я отступать не буду. Может получиться так, что Ермаш выживет меня из дому.
10 января
Вчера выступал (+ 80 р.) и был у Сизова, где все поставил на свои места. Сейчас он меня вызывает.
Был у Сизова. На него взвалили проблемы нашей командировки и отъезда в Италию. Посмеялись по этому поводу. Он хочет (или вернее, хотел) оформить нас с Ларисой в Италию, «подготовить контракт». А я боюсь, что затем нам просто продлят командировку и все, и мы останемся без Андрюшки. Если же возвращаться в Москву, то найдут причину не разрешить вернуться за Андрюшкой. А если я поеду один для составления контракта, то не начну работать без того, чтобы не вытащить Ларису и Андрюшку.
Завтра иду советоваться с Волчичем, а 12-го — к Доброхотову.
Звонил Тони из Рима.
Мне прислали текст для отредактирования и перевода в виде субтитров для фестиваля в Канне (?!). Они — просто перепечатанные монтажные листы. Придется объяснить им, что я не собираюсь делать для них эту работу.
Волчич сказал мне, что «Рублев» вошел в число десяти лучших фильмов мира.
11 января
Сегодня приснился сон. Сначала будто я на Северном полюсе, и меня согревает в снегу белый медведь. Потом, что мне крестьяне дарят какую-то хорошую книгу. Утро, огороды после дождя, который шел всю ночь. И в конце — будто я в Риме со съемочной группой и говорю, что это чудо и что я не верил в возможность оказаться снова в Италии для съемок фильма.
Редактирую субтитры, т. к. формально они правы (в смысле качества и длины надписей).
12 января
В понедельник Сизову будет прислана бумага из Рима, что я должен немедленно отправиться в Рим для составления чернового варианта контракта. Затем вернусь сюда с представителем RAI, который и подпишет (в конце обсуждения проекта) контракт со стороны итальянцев. Сценарий же считается юридически принятым II-й программой.
— 170 р. за заказ.
Звонил Тонечка из Рима. Я рассказал ему о делах с контрактом.
15 января
Араик привез из Еревана четыре серебряных пояса (цена 1950 р) Очень красивые:
один — грузинский 600
Другой — персидский (дагестанский) 600
еще — дагестанский 500
армянский 250
1950
Меня (правда почему-то вместе с Ларисой) оформляют для поездки в Рим насчет подготовки контракта. Поеду я один. И постараюсь вернуться как можно скорее.
18 января
— 120 руб. за проф[союзные] взносы.
— 20 — Ларисе на хозяйство.
Выступление в МИФИ. Подарили голографический снимок. <…>
«В этой аудитории огромное количество почитающих Арсения Александровича Тарковского как великого русского поэта. Кланяйтесь ему, пожалуйста»
«Почему Вы так мало снимаете? За 20 лет (с 1961 года) Вы сняли лишь пять фильмов, тогда как Э. Рязанов, например, около пятнадцати».
«Еще Вам больше!
Еще Вам выше!
И… живите побольше!
Прошу Вас!!!»
«Что для Вас бывает самым трудным в работе над фильмом?
В какой степени Вас удовлетворяет результат Вашей работы?
Какой из Ваших фильмов Вам больше всего нравится, дорог?
Как Вы понимаете цель своего творчества?»
19 января
Был Сенька. Перечитывал мамины письма.
20 января
В пятницу с Ларисой и Араиком были в Доме кино и смотрели полторы картины М. Янчо: «Венгерская рапсодия» и «Атлегро барбаро». Не досмотрели и ушли. Что-то чудовищное — безвкусица, претенциозность, многозначительность. Бездарно и пошло. Какой-то взбесившийся бездарный ученик Параджанова.
Мушарапов Вазильян Арифуллович.
Лариса. Подагра:
Диета, лишенная мяса, рыбы: молочное, сыры (бродящее), пиво, дрожжи, орехи, шоколад, зерно, морковь, сахар. Не охлаждаться.
Лекарство Гамамелис (мазь и шарики).
Мазать ноги, низ брюшины и поясницу.
Необходим ровный климат.
Также:
Нельзя овощи.
Нельзя резкие движения.
Мерять температуру.
Морская соль в ванну, температура тела, 1 кг на ванну — 5–6 мин (утром и перед сном).
Нельзя охлаждаться.
Нельзя йодистый калий.
При сердцебиении лежать (больше 90).
Нехватка хлора. Нужно ацедин-пепсин.
Если мясо — то варить 2,5 часа.
Не есть соли.
10 г (1 ч/л соли) на 1 л воды — по 1 ч. ложке (тепл.) 3 раза в день натощак.
Диета:
Нельзя фрукты.
Особенно персики, яблоки, абрикосы.
Тяпа:
Необходим регулярный стул.
Ограничить:
Нельзя соль, овощи, фрукты.
Кислые вещи исключить.
Вит[итамины] пиридоксил-фосфат (драже) по 1 драже в день на ночь (прием в теплое время).
Прямая кишка.
+ Растительные масла.
А. Т. печень, анемия сердца.
ЛИВ-52 (таблетки травяные) (тибетские травы).
1 табл. 3 раза в день (до года).
Глюкоза, по чайной ложке (перед нагрузкой).
Летом три таблетки в день.
Или: Панзинорм-форте (ФРГ).
И: Фестал (ФРГ).
Ацидин-пепсин.
Для чресел:
Гамамелис (мазь).
Шар. пить 1 раз по 1 ш. /3х/ (тройное деление).
Конопляное молоко по ½ стакана в день.
Адрес: Мушарапов.
<…>
Это был у нас врач-генетик из Казани, которого привез Рашит. У Ларисы оказалась вульгарная подагра. Ей надо на 2 недели в Казань — под надзор доктора. У Тяпы слабые аден. вирусные слизистые оболочки (горло и прямая кишка, кот. связаны). У Ольги то же, что у матери + (углекисл, голодание). У меня не было никакого инфаркта, а печень.
22 января
Монтировал с Араиком очерк о «Сталкере».
Звонил Тонино из Рима.
23 января
Пытался сложить идиотский, бессвязный материал, снятый Араиком на съемочной площадке. Материал вполне бредовый и бессмысленный.
Мосин согласился лечиться у Джуны. Сегодня Наумов будет пытаться связаться с Тбилиси.
Вчера был у Юры и Наташи Кочевриных.
Вчера же были на приеме у секретаря райкома — Нины Николаевны (фамилию не помню). Ну и ну…
<…>
24 января
«Поэты выше людей, потому что понимают людей. Нечего и говорить, что многие поэты пишут прозой — Рабле, например, или Диккенс. Снобы же выше людей, потому что не желают их понимать. Для них человеческие вкусы и установления — просто грубые предрассудки. Благодаря снобам люди чувствуют себя глупыми; благодаря поэтам — такими умными, как и подумать не смеем. Однако люди делают из этого не совсем логические выводы. Поэты восхищаются людьми, раскрывают им объятия — и люди их распинают, побивают каменьями Снобы презирают людей; и люди венчают их лаврами…»
Утром заказ на -200 р.
Ларисе на хоз-во и шифон -50 р.
Выступление в МВТУ (+100 р.). Некоторые записки из зала:
«Как Вы думаете, о чем мы должны мечтать?»
«Существует ли для Вас определенный тип Человека, который Вы старались и стараетесь показать в Ваших фильмах? Есть ли нечто общее, что объединяет Ваших героев?»
«Считаете ли Вы, что Ваша творческая жизнь удачна? Считаете ли Вы, что нашли свое „Я“ в жизни?»
«Расскажите о фильме „Зеркало“, и почему он не вышел на экран».
«Андрей! Чем Вам можно помочь? Каким — в этом смысле — Вы видите Вашего зрителя?»
«Ваши фильмы очень тяжело воспринимаются. Они как бы подавляют мозг. Отчасти это объясняется сюжетом. Почему Вы снимаете фильмы в таком подавляющем, тяжелом стиле? И почему Ваши фильмы появляются не так часто, как хотелось бы?»
«Как Вы относитесь к научно-технической революции? Верите ли в прогресс, а если нет, то во что?»
«Как Вы объясните уход Эфроса из „Рублева“?»
Андрей Тарковский на встрече со зрителями
«Вас называют неофашистом, что Вы скажете в оправдание?»
«К сожалению, мы (т. е. относительное большинство кинозрителей) привыкли к тому, что нам подается уже готовая идея, мысль. Не боитесь ли Вы того, что Ваш фильм многие не поймут?»
«В чем заключаются Ваши идеи в „Рублеве“?»
26 января
Ночь. Был у Аарона. Он милый и во многом наивный. Ак[адемика] Сахарова на днях сослали под Горький (Щербинки). Протесты со всего мира. Объявлена мобилизация в США. И у нас.
Мне, кажется, соизволили присудить камер-юнкерский мундир (Народный артист РСФСР). Мне, конечно, одному из последних. Все это неприлично и выглядит оскорбительно.
День: получил от брата Араика из Еревана 1500 р.
В милиции нам наконец обменяли паспорт.
Меня разыскивали из Госкино и просили позвонить Ермашу. Звонил. Он поздравил меня со званием. (Ну и манеры! Мне надо звонить министру, чтобы он меня поздравил!) Интересовался Джуной в отношении Мосина. И сказал, что «нам надо бы еще встретиться». Что он имеет мне сказать? Убедить меня, что начальство относится ко мне хорошо? Мне наплевать на это.
Звонил Лёня Нехорошев. Надо написать на его имя заявление-просьбу о пролонгации срока сдачи сценария «Идиота», в связи с Италией.
Утром в дом ворвался некто Лесовой. Он давал мне прочесть несколько своих рассказов и просил, чтобы я высказался по их поводу. Я обещал сделать это письменно, не желая тратить время на него. Он прочел мое письмо и, ворвавшись в дом (причем мы с Ларой были не одеты), кинув на стол письмо и не сняв даже с головы шапки, заявил чтобы я был мужчиной. Он, бедняжка, решил, видимо, что устно я боюсь высказать ему мнение о его работах. И что у меня куча времени, которым он может распоряжаться, как ему вздумается. Еще один шизофреник. Везет же мне!
Ларисе -25 р. в магазин.
Вот он, камер-юнкерский мундирчик! А в какой компании!
«Почетные звания
За заслуги в развитии советского киноискусства Президиум Верховного Совета РСФСР присвоил почетное звание народного артиста РСФСР режиссерам киностудии „Мосфильм“: Лотяну Эмилю Владимировичу, Михалкову (Кончаловскому) Андрею Сергеевичу, Салтыкову Алексею Александровичу, Тарковскому Андрею Арсеньевичу».
60 р. — Араику на билеты в Казань.
29 января
Вчера было выступление в клубе МАИ (обещали перевести на мой счет 100 р.).
Сегодня решили с Ларисой, что она едет в Казань к своему татарскому лекарю, а я жду паспорта в Рим. (Сизов сказал, что я уеду где-то в первой декаде февраля.)
За это время Лариса успеет подлечиться. Ибо где десять дней, там, по нашим понятиям, и две недели. Видимо, мне есть смысл ехать в Рим, готовить там контракт, потом ТВ итальянское вызовет туда Сурикова подписать контракт, и ждать там Ларису с Андрюшкой, не возвращаясь в Москву. Лариса говорит, что сумеет нажать здесь в связи с их выездом, а я больше буду полезен там, для того, чтобы нажать оттуда.
Было выступление в ЦНИИ уголь (+100 р.).
Завтра позвонить Ермашу, а вечером с Тяпой в «Иллюзион».
30/31 января
Лара и Араик уехали в Казань к врачу. Дал ей 1000 руб. (Взяла для того, чтобы продать, два моих старых костюма и дубленку.) Очень надеюсь, что татарский врач, которому я почему-то верю, очень ей поможет. Дай Бог!
31 января
Звонила Лара. Доехала хорошо и поселилась в том же номере где жил и я. Комната ей понравилась.
Страдание… История одинокого человека, страдавшего от одиночества и оказавшегося неожиданно отнюдь не одиноким (неожиданные родственники) и от этого еще более несчастным. Проблема коммуникабельности. Искаженной коммуникабельности. Проблема добра и зла.
2/3 февраля
Вчера было выступление в «Прогрессе» (+100 р.). Публика хорошая. Был Солоницын, который пришел, чтобы в первый раз посмотреть фильм.
Лара в Казани. Тяпа с теткой уехал на субботу и воскресенье в Нару. Пусто в доме.
Ольга сегодня не пришла ночевать: ночует у Алены будто бы. <…> Звонила Лора, вернее, Тонино из Рима. «А воз и ныне там…» Устал от ожиданий. Бесплодных и изнурительных.
3/4 февраля
Сегодня ездил к отцу в Переделкино. С Арсением и Гариком П[инхасовым], который сделал много фотографий. Я же записал интервью с Арсением Александровичем на магнитофонную пленку о наших семейных истоках.
4 февраля
Утром звонил Ларе по телефону. У нее все по-старому, сегодня она чувствует себя лучше. (Хочу направить приятеля Кочевриных (Сашу?) в Казань со своим сах. диабетом.)
Никак не пойму, что за ситуация с моей поездкой. Радио новостей ужасное. Надо переговорить с Сизовым.
5 февраля
Звонил Ларе — все в порядке, не считая того, что она плохо себя чувствует. Говорил с Сизовым: еще нет никаких новостей в связи с Италией.
Заказ у Св[етланы] — 70 р.
Выступление где-то на Бережковской наб. — по знакомству с Костиными + 150 р.
6 февраля
Послал письмо в «Искусство»:
«Директору издательства „Искусство“ Б. В. Вишнякову
От А. А. Тарковского
Уважаемый Борис Владимирович!
Прежде всего хочу выразить недоумение по поводу того, что издательство вернув нам (мне и О. Е. Сурковой) рукопись на доработку, в течение двух (!) лет не побеспокоилось узнать, согласен ли я с вышесказанными замечаниями, что я по этому поводу думаю и собираюсь ли продолжить дальнейшую работу над рукописью. Это наводит на мысль о том, что редакция видимо, не слишком спешила получить второй вариант книги. О предвзятом отношении к нашей рукописи, несомненно, свидетельствует также выбор рецензентов — ни Д. Орлов, ни В. Муриан не могут считаться серьезными теоретиками кинематографа, которым, с моей точки зрения, следовало бы показать работу. Их отношение к моему творчеству было известно априори, а чрезвычайно низкий теоретический уровень их суждений не создает почвы для продуктивного профессионального разговора.
По сути же вопроса я могу сказать следующее:
Во-первых, единственное замечание, которое я готов принять, связано с тем местом книги, где речь идет о разных категориях зрителей, — их деление представляется мне сейчас не очень удачным. Поэтому я готов сократить этот кусок, расширив и углубив при этом тему взаимоотношения художника и народа.
Во-вторых, я ни в коем случае не могу согласиться с точкой зрения редакции, предлагающей мне исключить из книги общие размышления об эстетике, философии искусства и т. п. „общих“ вопросах, за счет укрупнения профессиональной проблематики. Для меня это совершенно неприемлемо.
Кроме того, я не могу пообещать, что в моей книге будет „больше сказано о советском кинематографе“ и его деятелях: те имена, что возникают по ходу изложения, и есть то необходимое, что подтверждает ход моих собственных рассуждений. Я оставляю за собою право ссылаться на те работы, которые считаю нужным упомянуть в контексте изложения. Кстати сказать, обвинения в „субъективизме“, высказанные мне редакцией вслед за рецензентами, способны поселить только чувство глубокого недоумения. Какие же еще мысли я могу высказывать, как только не субъективные, говоря о своем опыте кинематографической работы?! Я не пишу учебник, обязательный для всех, — я делюсь своими соображениями, своими размышлениями, приглашая читателя принять в них участие. При этом, как справедливо замечают рецензенты, читатель действительно волен сопоставить мою концепцию искусства кинематографа (более того, я предлагаю ему это сделать: недаром наша книга называется „Сопоставления“ — ее структура открыта и не предлагает точно выраженной формулы, ее конечный итог должен возникнуть из сопоставления частей) с десятками других, публиковавшихся нашей прессой, как подтверждавших, так и противоречащих моим идеям. В ряду и контексте других точек зрения кто-то согласится со мною, а кто-то, естественно, нет, — во всяком случае, в мою задачу не входило „устраивать“ всех.
Хочу также еще раз, хотя это подробно оговорено во вступлении к книге, прояснить „драматургическую“ роль комментирующего, О. Е. Сурковой. Как это было задумано мною с самого начала, она призвана углубить, развить, оттенить еще какой-то нюанс развивающихся идей, — а вовсе не „поправлять“ меня и наставлять на „путь истинный“.
В свете всего вышеизложенного прошу издательство в самый короткий срок изложить свою точку зрения на возможность нашей дальнейшей совместной работы. Если она окажется приемлемой для издательства, то мы (с О. Е. Сурковой) готовы представить рукопись в ближайший месяц с некоторыми частными (чаще всего редакционными) доработками.
А до этого было мною получено это письмо, присланное с курьером с надписью «срочно 4/II-80, с курьером»:
«Издательство „Искусство“
тов. Тарковскому А. А.
Уважаемые Андрей Арсеньевич и Ольга Евгеньевна!
30 марта 1978 года вам была возвращена на доработку рукопись „Сопоставления“ и послано редакционное заключение по рукописи. До сих пор мы не получили от вас ответа. Нас интересует, как вы представляете себе дальнейшую работу над рукописью и когда намереваетесь представить ее посте доработки.
Просим Вас не замедлить с ответом, так как в настоящее время утверждаются планы издания 1981–1982 гг.
С уважением,
Они очень не хотят этой книги. Это ясно. Надо отредактировать рукопись и печатать в И [талии].
Лариса в Казани. Лечится. Я жду у моря погоды. Сизову пока ничего не известно по поводу моего выезда.
Тоскливо… Заняться книгой? Уже мелькают мысли о деревне…
Сегодня звонил снова Тонино. Итальянцы, судя по всему, в недоумении.
Бог весть, чем все это кончится. Время смутное, неустойчивое. Что ждет нас? Что ждет Россию?
Спаси, Господь…
8 февраля
Разговаривал с Ларисой. Нужны лекарства.
1. Фосфотиамин.
2. Фестал (табл.), ФРГ.
3. Панзинорм-форте, Юг., ФРГ.
4. Фолин-Флорит.
5. ЛИВ-52 (LIV-52).
На эти лекарства необходимо достать рецепты (Саша Б[огоявленский]) и просить В. Седова достать их в «аптеке».
Звонила Таня Матанцева и просила вернуть деньги (долг 100 р.), которые Лариса занимала на крещение Андрюшки. Я в недоумении, к. я уже отдавал какие-то деньги (и немалые), занятые Ларисой для той же цели.
Об итальянских делах ни слуху ни духу…
Звонил в больницу Мосину поблагодарить его за поздравление, посланное мне в связи с моим камер-юнкерством.
Тонино как-то по телефону интересовался, думаю ли я о «Ностальгии»…
Нет, не думаю: я не могу работать, будучи ни в чем не уверенным.
А работать давно пора! Ах, как пора!
А я верю! Верю в то, что Бог не оставит меня…
Рашит Сафиуллин и Андрей Тарковский в мечети, Казань
10 февраля
Сегодня мы с Тяпусом ходили в кино (на японские мультипликации) и в планетарий на лекцию о внеземных цивилизациях. Тяпус близко к сердцу принял главный тезис, о возможном нашем одиночестве в космосе и о причине появления жизни на Земле. В будни надо будет сходить с ним в Пушкинский музей, куда мы с ним сегодня не попали: очередь была на улице, и я не решился ее выстаивать на таком морозе.
Вечером был у С. Кондрашова. Он милый все же человек.
12 февраля
Звонил Ларисе. Она сказала, что у нее далеко не все в порядке и что ей еще следует пробыть в Казани месяц как минимум. У нее плохо с печенью, скверная кардиограмма и проч. Бедная Ларочка очень расстроена, естественно, а я тем более. Господи! Кончатся когда-нибудь наши беды? <…>
19 февраля
15-го уехал в Казань [Днепропетровск — М. Ч.] с Машей Чугуновой: Бюро пропаганды устроило мне там десять встреч. Но не было фильма, и я был вынужден восполнить отсутствие его (по вине московских барышень из Бюро) более чем двухчасовыми выступлениями. Устал как собака. Заработал = 900 р. Сегодня вернулись самолетом.
Сегодня звонил Богомолов — гл. ред. Госкино. В субботу встреча с редактурой и председателями Госкино республик. И обсуждение. Не хочется. Пахнет какой-то провокацией.
С Италией ничего не слышно. Надо идти к Ермашу.
Звонил Ларе — лечится, бедняжка, и плохо себя чувствует.
25 февраля Казань
В пятницу приехал сюда к Ларе. Живем в молодежном центре. Там же, где я жил (в № 533), когда приезжал сюда на выступления. Мушарапов, без сомнения, замечательный, если не гениальный врач Его едят, как всякую выдающуюся персону ели бы на его месте Добрейший, бескорыстнейший человек. Лариса чувствует себя плохо, но лучше. Фазыл Мушарапов (врач) говорит, что еще бы два месяца, и он не взялся бы лечить Ларису. Надо постараться и остаться здесь Ларисе сколько можно дольше. Научил меня лечить зубы: массаж особых точек. Лариса просит меня побыть здесь с ней, но я не знаю, сколько это может продлиться в связи с московско-итальянскими делами.
Звонили домой. Пока ничего страшного без нас не случилось.
Февраль-март 1980
6 марта
Я уже давно в Москве, Лара в Казани. Дома кошмар. Ольга истаскалась. В институт она перестала ходить. На работу устраиваться не хочет. <…> Анна Семеновна в ужасном состоянии.
Поездка откладывается: нужно подтверждение РАИ о том, что я еще им нужен, так говорит Сизов. Но может быть, это просто повод не отпустить нас в Италию — сказать, по политическим, мол, мотивам, обстановка не позволяет. С другой стороны, было решение ЦК о том, чтобы отпустить меня на картину.
А если уедем в Италию — здесь Ольга уморит Анну Семеновну. Что делать?..
14 марта
Ольга безумствует. Я с Ар. принял ряд жестких мер, но Ольга неисправима и найдет новую помойку, в которой захочет вываляться.
Лара еще в Казани. Вот рекомендации Ларисе, данные Мушараповым:
1. Не переедать. При плохом состоянии — 100 г водки (для снятия дефицита энергии).
2. Два раза в неделю (по утрам) промывать желудок и есть с полудня.
3. Настойка рвотных орешков (чилибуха) по 5 кап. в день на ½ стакана воды для сокращения стенок желудка.
4. Не есть соль.
5. При жаркой погоде купаться и лежать.
6. Массаж.
7- Капли (?) для сосудов.
А вот о лекарствах:
— Фестал: в жару при овощах и фруктах (1 табл. после еды А[ндрею] Т[аковскому], Л[арисе]).
Панзинорм (форте): при мясной и рыбной (белковой) диете в жаркое время года. И всегда при переедании, 1 табл. с едой.
— Папаин (швейцарск.): вместо фестала и панзинорма. 10 г в упаковке. Растворить в 1 л водки, (Универсальное средство.) Сок папайи и сок листьев инжира обладают теми же свойствами. Грипп, восп. легких, бронхит.
— Панкреатин: универсальное противовоспалит. действие. Вместе с едой по 1 г (на кончике ножа). (Вместо папаина.)
— Веноругон (швейцарск. восп. для женщин) (Ларисе): по 6 капель в день в жаркое время и после бани (по 2 шт. после еды).
— Доксум (для мужчин): по 4–6 табл. в день после еды.
— Фосфориолин (при усталости): помогает усваивать глюкозу.
— Тиреондин (Ларисе): до 90 ударов пульса, лежа.
— ЛИВ-52 (печень): по 1 табл. после еды или с фесталом летом по 2 таблетки (2 раза?) при жирной пище.
— Wobe-mugos (лучшее средство, Амер., Австрия; фирма Грюнвальд 8022): по? табл. с едой и при всех болезнях, травмах, дискомфорте.
— Тяпе: перидоксал-фосфат (1 табл. в день); ЛИВ-52 по табл. с едой.
— А. С.: веноругон, мазь; ЛИВ-52.
18 марта
<…> Филипп спровоцировал меня на выступление на Всесоюзном совещании кинематографистов. Я выступил бездарно совершенно. Вот что бывает, когда говоришь безо всякой на то необходимости, а «для дела». Обещаю не выступать «по просьбе начальства». В заключение своего безумного слова я процитировал Энгельса: «Чем больше скрыты взгляды автора, тем лучше для произведения искусства». В зале начался шум — видимо, (как мне говорили после, сам я не мог видеть), реакция присутствовавшего на совещании Зимянина была очень заметна. Они, конечно, не читали Энгельса и подумали, что это провокация с моей стороны. Я вернулся домой с полным ощущением катастрофы. Я и до сих пор боюсь, что мое выступление очень мне повредило или еще повредит.
Сегодня меня разыскал Сизов. А я лежу, болен: грипп или простуда, вчера вечером была температура 38. Просил зайти к нему, как только встану. Кажется, новости по поводу Италии. Дай-то Бог.
20 марта
Выступление в ЦАГИ (Жуковск[ий]), Общ[ество] «Знание» две путевки.
Зрители в большом ажиотаже.
21/22 марта
По телевизору показывали «Гамлета» Козинцева. До чего же это ничтожно! Бедный Григорий Михайлович! Неужели он действительно верил, что сделал нечто стоящее.
Заболел, голос потерял вовсе. Горло, кашель…
Каждый день разговариваем с Ларой. Мучается она, бедненькая.
Январь-февраль 1980
Встретили Новый год дома. Все больны. Больше всех Тяпа и Лара. С нами праздновал лишь один Наумов. Печальная встреча. Все обещают мне удачу в этот год Обезьяны. А он уже начался для меня неблагополучно: из-за неудачи с Андрюшей. Бедный, лежит сейчас у себя в кроватке в своем шерстяном колпачке (из-за ветра в окно) — больной и несчастный. Храни его, Господь!
Вчера был у Сизова. Он сказал, что проблема Ермаша не в том, что он боится моего невозвращения (а будто бы даже наоборот — он говорит Сизову, что на меня можно положиться в этом смысле), а в том, что боится неприятностей на пути требований для меня и новых для Госкино: поездки, командировки с семьями, чего еще не было. На это я сказал Сизову, что дело это новое, поэтому и требования расширяются до границ общегосударственного взгляда на такого рода командировки за границу для работы. Сизов сказал, что в любом случае сначала надо обращаться с этим вопросом к Шауре, а если он откажет обсудить это дело, то к Зимянину.
Я дозвонился до Шауры. Вернее, узнав, что я его ищу, он сам позвонил, — так он торопился отмежеваться от вопроса моего семейного выезда. Он заявил, что это не его дело, а Госкино, тех, кто меня командирует. Рассказал это Сизову. Тот сказал, что плохо, что Шауро ушел от решения этой проблемы. И что мне надо проситься на прием к Зимянину. Если же он меня не примет, следует написать письмо. Завтра узнаю телефон приемной Зимянина и буду проситься на прием к нему. А может быть, лучше сразу написать письмо. Да, в любом случае, буду писать письмо.
Решил отправиться завтра к Шкаликову и спросить его, для чего Ермаш толкает меня на борьбу за свои права, которые дает мне советское государство, а он отнимает. А борьба может привести к категорическим и крайним требованиям в связи с невозможностью добиться законных. Неужели, мол, Ермаш хочет, чтобы в ответ на его притеснения я потребовал права на отъезд из СССР.
Сегодня утром был у Шкаликова. Рассказал о конфликте с Ермашом. Возмущался его ко мне отношением. В двух словах: Шкаликов сказал, что мы оба погорячились. И что Ермаш погорячился по причине того, что еще ни разу не было командировочных Госкино за границу с детьми. Что это дело, «мол, новое», и неожиданность заставила Ермаша погорячиться. Тем не менее я сказал, что я так дела не оставлю и не позволю Ермашу ущемлять мои советские права. Надо подождать. Шауро прав. Все дело теперь за Госкино.
Звонила Лора из Рима. Я просил ее передать TV, чтобы срок-13 мес[яцев] на постановку фильма — остался неизменным.
Будто бы афганские патриоты в ответ на вторжение советских войск в Афганистан обещали терроризировать советских граждан за границей. Если это так, то вовремя же мы собираемся в Италию! Я, понятно, боюсь не за себя.
Был у Волчича. Объяснил проблему, возникшую в связи с нашим отъездом. Он пишет письмо от имени TV с тем, чтобы Ермаш скорее командировал меня в Рим в связи с уходящими сроками. <…>
«Все упование мое на тя возлагаю, Мати Божия, сохрани меня под кровом своим!»
«Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, сын Бога живаго…»
Да, забыл написать, что было выступление в НИИ жилища, где я получил 100 р. И заплатил 60 р. за телефон.
Выступление в Сахаровском институте на Ленинском проспекте (+90 р.):
«Какой кинофильм делаете Вы сейчас? (Большое спасибо за Ваш труд. Каждый Ваш фильм для нас праздник!)»
«Можно ли ожидать, что этот Ваш фильм пойдет в прокате без сокращений?»
«Скажите, пожалуйста, выйдет ли этот фильм на широкий экран?»
«Представляете ли Вы актрису А. Фрейндлих в качестве исполнительницы главной роли в фильме по роману „Идиот“? Т. Файзуллов».
«Чем Вы объясняете повышенный интерес публики к Вашим фильмам?»
На студии оформляются выездные дела — мои и Ларисы на два месяца (по приказанию Госкино). Я позвонил Шкаликову и спросил. Он сказал, что ничего не знает. Я сказал, что если это так, то буду требовать свободный выезд из СССР на работу в Италию. Шкаликов испугался. Сказал, что выяснит. Посмотрим. Я отступать не буду. Может получиться так, что Ермаш выживет меня из дому.
Вчера выступал (+ 80 р.) и был у Сизова, где все поставил на свои места. Сейчас он меня вызывает.
Был у Сизова. На него взвалили проблемы нашей командировки и отъезда в Италию. Посмеялись по этому поводу. Он хочет (или вернее, хотел) оформить нас с Ларисой в Италию, «подготовить контракт». А я боюсь, что затем нам просто продлят командировку и все, и мы останемся без Андрюшки. Если же возвращаться в Москву, то найдут причину не разрешить вернуться за Андрюшкой. А если я поеду один для составления контракта, то не начну работать без того, чтобы не вытащить Ларису и Андрюшку.
Завтра иду советоваться с Волчичем, а 12-го — к Доброхотову.
Звонил Тони из Рима.
Мне прислали текст для отредактирования и перевода в виде субтитров для фестиваля в Канне (?!). Они — просто перепечатанные монтажные листы. Придется объяснить им, что я не собираюсь делать для них эту работу.
Волчич сказал мне, что «Рублев» вошел в число десяти лучших фильмов мира.
Сегодня приснился сон. Сначала будто я на Северном полюсе, и меня согревает в снегу белый медведь. Потом, что мне крестьяне дарят какую-то хорошую книгу. Утро, огороды после дождя, который шел всю ночь. И в конце — будто я в Риме со съемочной группой и говорю, что это чудо и что я не верил в возможность оказаться снова в Италии для съемок фильма.
Редактирую субтитры, т. к. формально они правы (в смысле качества и длины надписей).
В понедельник Сизову будет прислана бумага из Рима, что я должен немедленно отправиться в Рим для составления чернового варианта контракта. Затем вернусь сюда с представителем RAI, который и подпишет (в конце обсуждения проекта) контракт со стороны итальянцев. Сценарий же считается юридически принятым II-й программой.
— 170 р. за заказ.
Звонил Тонечка из Рима. Я рассказал ему о делах с контрактом.
Араик привез из Еревана четыре серебряных пояса (цена 1950 р) Очень красивые:
один — грузинский 600
Другой — персидский (дагестанский) 600
еще — дагестанский 500
армянский 250
1950
Меня (правда почему-то вместе с Ларисой) оформляют для поездки в Рим насчет подготовки контракта. Поеду я один. И постараюсь вернуться как можно скорее.
— 120 руб. за проф[союзные] взносы.
— 20 — Ларисе на хозяйство.
Выступление в МИФИ. Подарили голографический снимок. <…>
«В этой аудитории огромное количество почитающих Арсения Александровича Тарковского как великого русского поэта. Кланяйтесь ему, пожалуйста»
«Почему Вы так мало снимаете? За 20 лет (с 1961 года) Вы сняли лишь пять фильмов, тогда как Э. Рязанов, например, около пятнадцати».
«Еще Вам больше!
Еще Вам выше!
И… живите побольше!
Прошу Вас!!!»
«Что для Вас бывает самым трудным в работе над фильмом?
В какой степени Вас удовлетворяет результат Вашей работы?
Какой из Ваших фильмов Вам больше всего нравится, дорог?
Как Вы понимаете цель своего творчества?»
Был Сенька. Перечитывал мамины письма.
В пятницу с Ларисой и Араиком были в Доме кино и смотрели полторы картины М. Янчо: «Венгерская рапсодия» и «Атлегро барбаро». Не досмотрели и ушли. Что-то чудовищное — безвкусица, претенциозность, многозначительность. Бездарно и пошло. Какой-то взбесившийся бездарный ученик Параджанова.
Мушарапов Вазильян Арифуллович.
Лариса. Подагра:
Диета, лишенная мяса, рыбы: молочное, сыры (бродящее), пиво, дрожжи, орехи, шоколад, зерно, морковь, сахар. Не охлаждаться.
Лекарство Гамамелис (мазь и шарики).
Мазать ноги, низ брюшины и поясницу.
Необходим ровный климат.
Также:
Нельзя овощи.
Нельзя резкие движения.
Мерять температуру.
Морская соль в ванну, температура тела, 1 кг на ванну — 5–6 мин (утром и перед сном).
Нельзя охлаждаться.
Нельзя йодистый калий.
При сердцебиении лежать (больше 90).
Нехватка хлора. Нужно ацедин-пепсин.
Если мясо — то варить 2,5 часа.
Не есть соли.
10 г (1 ч/л соли) на 1 л воды — по 1 ч. ложке (тепл.) 3 раза в день натощак.
Диета:
Нельзя фрукты.
Особенно персики, яблоки, абрикосы.
Тяпа:
Необходим регулярный стул.
Ограничить:
Нельзя соль, овощи, фрукты.
Кислые вещи исключить.
Вит[итамины] пиридоксил-фосфат (драже) по 1 драже в день на ночь (прием в теплое время).
Прямая кишка.
+ Растительные масла.
А. Т. печень, анемия сердца.
ЛИВ-52 (таблетки травяные) (тибетские травы).
1 табл. 3 раза в день (до года).
Глюкоза, по чайной ложке (перед нагрузкой).
Летом три таблетки в день.
Или: Панзинорм-форте (ФРГ).
И: Фестал (ФРГ).
Ацидин-пепсин.
Для чресел:
Гамамелис (мазь).
Шар. пить 1 раз по 1 ш. /3х/ (тройное деление).
Конопляное молоко по ½ стакана в день.
Адрес: Мушарапов.
<…>
Это был у нас врач-генетик из Казани, которого привез Рашит. У Ларисы оказалась вульгарная подагра. Ей надо на 2 недели в Казань — под надзор доктора. У Тяпы слабые аден. вирусные слизистые оболочки (горло и прямая кишка, кот. связаны). У Ольги то же, что у матери + (углекисл, голодание). У меня не было никакого инфаркта, а печень.
Монтировал с Араиком очерк о «Сталкере».
Звонил Тонино из Рима.
Пытался сложить идиотский, бессвязный материал, снятый Араиком на съемочной площадке. Материал вполне бредовый и бессмысленный.
Мосин согласился лечиться у Джуны. Сегодня Наумов будет пытаться связаться с Тбилиси.
Вчера был у Юры и Наташи Кочевриных.
Вчера же были на приеме у секретаря райкома — Нины Николаевны (фамилию не помню). Ну и ну…
<…>
«Поэты выше людей, потому что понимают людей. Нечего и говорить, что многие поэты пишут прозой — Рабле, например, или Диккенс. Снобы же выше людей, потому что не желают их понимать. Для них человеческие вкусы и установления — просто грубые предрассудки. Благодаря снобам люди чувствуют себя глупыми; благодаря поэтам — такими умными, как и подумать не смеем. Однако люди делают из этого не совсем логические выводы. Поэты восхищаются людьми, раскрывают им объятия — и люди их распинают, побивают каменьями Снобы презирают людей; и люди венчают их лаврами…»
Утром заказ на -200 р.
Ларисе на хоз-во и шифон -50 р.
Выступление в МВТУ (+100 р.). Некоторые записки из зала:
«Как Вы думаете, о чем мы должны мечтать?»
«Существует ли для Вас определенный тип Человека, который Вы старались и стараетесь показать в Ваших фильмах? Есть ли нечто общее, что объединяет Ваших героев?»
«Считаете ли Вы, что Ваша творческая жизнь удачна? Считаете ли Вы, что нашли свое „Я“ в жизни?»
«Расскажите о фильме „Зеркало“, и почему он не вышел на экран».
«Андрей! Чем Вам можно помочь? Каким — в этом смысле — Вы видите Вашего зрителя?»
«Ваши фильмы очень тяжело воспринимаются. Они как бы подавляют мозг. Отчасти это объясняется сюжетом. Почему Вы снимаете фильмы в таком подавляющем, тяжелом стиле? И почему Ваши фильмы появляются не так часто, как хотелось бы?»
«Как Вы относитесь к научно-технической революции? Верите ли в прогресс, а если нет, то во что?»
«Как Вы объясните уход Эфроса из „Рублева“?»
Андрей Тарковский на встрече со зрителями
«Вас называют неофашистом, что Вы скажете в оправдание?»
«К сожалению, мы (т. е. относительное большинство кинозрителей) привыкли к тому, что нам подается уже готовая идея, мысль. Не боитесь ли Вы того, что Ваш фильм многие не поймут?»
«В чем заключаются Ваши идеи в „Рублеве“?»
Ночь. Был у Аарона. Он милый и во многом наивный. Ак[адемика] Сахарова на днях сослали под Горький (Щербинки). Протесты со всего мира. Объявлена мобилизация в США. И у нас.
Мне, кажется, соизволили присудить камер-юнкерский мундир (Народный артист РСФСР). Мне, конечно, одному из последних. Все это неприлично и выглядит оскорбительно.
День: получил от брата Араика из Еревана 1500 р.
В милиции нам наконец обменяли паспорт.
Меня разыскивали из Госкино и просили позвонить Ермашу. Звонил. Он поздравил меня со званием. (Ну и манеры! Мне надо звонить министру, чтобы он меня поздравил!) Интересовался Джуной в отношении Мосина. И сказал, что «нам надо бы еще встретиться». Что он имеет мне сказать? Убедить меня, что начальство относится ко мне хорошо? Мне наплевать на это.
Звонил Лёня Нехорошев. Надо написать на его имя заявление-просьбу о пролонгации срока сдачи сценария «Идиота», в связи с Италией.
Утром в дом ворвался некто Лесовой. Он давал мне прочесть несколько своих рассказов и просил, чтобы я высказался по их поводу. Я обещал сделать это письменно, не желая тратить время на него. Он прочел мое письмо и, ворвавшись в дом (причем мы с Ларой были не одеты), кинув на стол письмо и не сняв даже с головы шапки, заявил чтобы я был мужчиной. Он, бедняжка, решил, видимо, что устно я боюсь высказать ему мнение о его работах. И что у меня куча времени, которым он может распоряжаться, как ему вздумается. Еще один шизофреник. Везет же мне!
Ларисе -25 р. в магазин.
Вот он, камер-юнкерский мундирчик! А в какой компании!
«Почетные звания
За заслуги в развитии советского киноискусства Президиум Верховного Совета РСФСР присвоил почетное звание народного артиста РСФСР режиссерам киностудии „Мосфильм“: Лотяну Эмилю Владимировичу, Михалкову (Кончаловскому) Андрею Сергеевичу, Салтыкову Алексею Александровичу, Тарковскому Андрею Арсеньевичу».
60 р. — Араику на билеты в Казань.
Вчера было выступление в клубе МАИ (обещали перевести на мой счет 100 р.).
Сегодня решили с Ларисой, что она едет в Казань к своему татарскому лекарю, а я жду паспорта в Рим. (Сизов сказал, что я уеду где-то в первой декаде февраля.)
За это время Лариса успеет подлечиться. Ибо где десять дней, там, по нашим понятиям, и две недели. Видимо, мне есть смысл ехать в Рим, готовить там контракт, потом ТВ итальянское вызовет туда Сурикова подписать контракт, и ждать там Ларису с Андрюшкой, не возвращаясь в Москву. Лариса говорит, что сумеет нажать здесь в связи с их выездом, а я больше буду полезен там, для того, чтобы нажать оттуда.
Было выступление в ЦНИИ уголь (+100 р.).
Завтра позвонить Ермашу, а вечером с Тяпой в «Иллюзион».
Лара и Араик уехали в Казань к врачу. Дал ей 1000 руб. (Взяла для того, чтобы продать, два моих старых костюма и дубленку.) Очень надеюсь, что татарский врач, которому я почему-то верю, очень ей поможет. Дай Бог!
Звонила Лара. Доехала хорошо и поселилась в том же номере где жил и я. Комната ей понравилась.
Страдание… История одинокого человека, страдавшего от одиночества и оказавшегося неожиданно отнюдь не одиноким (неожиданные родственники) и от этого еще более несчастным. Проблема коммуникабельности. Искаженной коммуникабельности. Проблема добра и зла.
Вчера было выступление в «Прогрессе» (+100 р.). Публика хорошая. Был Солоницын, который пришел, чтобы в первый раз посмотреть фильм.
Лара в Казани. Тяпа с теткой уехал на субботу и воскресенье в Нару. Пусто в доме.
Ольга сегодня не пришла ночевать: ночует у Алены будто бы. <…> Звонила Лора, вернее, Тонино из Рима. «А воз и ныне там…» Устал от ожиданий. Бесплодных и изнурительных.
Сегодня ездил к отцу в Переделкино. С Арсением и Гариком П[инхасовым], который сделал много фотографий. Я же записал интервью с Арсением Александровичем на магнитофонную пленку о наших семейных истоках.
Утром звонил Ларе по телефону. У нее все по-старому, сегодня она чувствует себя лучше. (Хочу направить приятеля Кочевриных (Сашу?) в Казань со своим сах. диабетом.)
Никак не пойму, что за ситуация с моей поездкой. Радио новостей ужасное. Надо переговорить с Сизовым.
Звонил Ларе — все в порядке, не считая того, что она плохо себя чувствует. Говорил с Сизовым: еще нет никаких новостей в связи с Италией.
Заказ у Св[етланы] — 70 р.
Выступление где-то на Бережковской наб. — по знакомству с Костиными + 150 р.
Послал письмо в «Искусство»:
«Директору издательства „Искусство“ Б. В. Вишнякову
От А. А. Тарковского
Уважаемый Борис Владимирович!
Прежде всего хочу выразить недоумение по поводу того, что издательство вернув нам (мне и О. Е. Сурковой) рукопись на доработку, в течение двух (!) лет не побеспокоилось узнать, согласен ли я с вышесказанными замечаниями, что я по этому поводу думаю и собираюсь ли продолжить дальнейшую работу над рукописью. Это наводит на мысль о том, что редакция видимо, не слишком спешила получить второй вариант книги. О предвзятом отношении к нашей рукописи, несомненно, свидетельствует также выбор рецензентов — ни Д. Орлов, ни В. Муриан не могут считаться серьезными теоретиками кинематографа, которым, с моей точки зрения, следовало бы показать работу. Их отношение к моему творчеству было известно априори, а чрезвычайно низкий теоретический уровень их суждений не создает почвы для продуктивного профессионального разговора.
По сути же вопроса я могу сказать следующее:
Во-первых, единственное замечание, которое я готов принять, связано с тем местом книги, где речь идет о разных категориях зрителей, — их деление представляется мне сейчас не очень удачным. Поэтому я готов сократить этот кусок, расширив и углубив при этом тему взаимоотношения художника и народа.
Во-вторых, я ни в коем случае не могу согласиться с точкой зрения редакции, предлагающей мне исключить из книги общие размышления об эстетике, философии искусства и т. п. „общих“ вопросах, за счет укрупнения профессиональной проблематики. Для меня это совершенно неприемлемо.
Кроме того, я не могу пообещать, что в моей книге будет „больше сказано о советском кинематографе“ и его деятелях: те имена, что возникают по ходу изложения, и есть то необходимое, что подтверждает ход моих собственных рассуждений. Я оставляю за собою право ссылаться на те работы, которые считаю нужным упомянуть в контексте изложения. Кстати сказать, обвинения в „субъективизме“, высказанные мне редакцией вслед за рецензентами, способны поселить только чувство глубокого недоумения. Какие же еще мысли я могу высказывать, как только не субъективные, говоря о своем опыте кинематографической работы?! Я не пишу учебник, обязательный для всех, — я делюсь своими соображениями, своими размышлениями, приглашая читателя принять в них участие. При этом, как справедливо замечают рецензенты, читатель действительно волен сопоставить мою концепцию искусства кинематографа (более того, я предлагаю ему это сделать: недаром наша книга называется „Сопоставления“ — ее структура открыта и не предлагает точно выраженной формулы, ее конечный итог должен возникнуть из сопоставления частей) с десятками других, публиковавшихся нашей прессой, как подтверждавших, так и противоречащих моим идеям. В ряду и контексте других точек зрения кто-то согласится со мною, а кто-то, естественно, нет, — во всяком случае, в мою задачу не входило „устраивать“ всех.
Хочу также еще раз, хотя это подробно оговорено во вступлении к книге, прояснить „драматургическую“ роль комментирующего, О. Е. Сурковой. Как это было задумано мною с самого начала, она призвана углубить, развить, оттенить еще какой-то нюанс развивающихся идей, — а вовсе не „поправлять“ меня и наставлять на „путь истинный“.
В свете всего вышеизложенного прошу издательство в самый короткий срок изложить свою точку зрения на возможность нашей дальнейшей совместной работы. Если она окажется приемлемой для издательства, то мы (с О. Е. Сурковой) готовы представить рукопись в ближайший месяц с некоторыми частными (чаще всего редакционными) доработками.
А до этого было мною получено это письмо, присланное с курьером с надписью «срочно 4/II-80, с курьером»:
«Издательство „Искусство“
тов. Тарковскому А. А.
Уважаемые Андрей Арсеньевич и Ольга Евгеньевна!
30 марта 1978 года вам была возвращена на доработку рукопись „Сопоставления“ и послано редакционное заключение по рукописи. До сих пор мы не получили от вас ответа. Нас интересует, как вы представляете себе дальнейшую работу над рукописью и когда намереваетесь представить ее посте доработки.
Просим Вас не замедлить с ответом, так как в настоящее время утверждаются планы издания 1981–1982 гг.
С уважением,
Они очень не хотят этой книги. Это ясно. Надо отредактировать рукопись и печатать в И [талии].
Лариса в Казани. Лечится. Я жду у моря погоды. Сизову пока ничего не известно по поводу моего выезда.
Тоскливо… Заняться книгой? Уже мелькают мысли о деревне…
Сегодня звонил снова Тонино. Итальянцы, судя по всему, в недоумении.
Бог весть, чем все это кончится. Время смутное, неустойчивое. Что ждет нас? Что ждет Россию?
Спаси, Господь…
Разговаривал с Ларисой. Нужны лекарства.
1. Фосфотиамин.
2. Фестал (табл.), ФРГ.
3. Панзинорм-форте, Юг., ФРГ.
4. Фолин-Флорит.
5. ЛИВ-52 (LIV-52).
На эти лекарства необходимо достать рецепты (Саша Б[огоявленский]) и просить В. Седова достать их в «аптеке».
Звонила Таня Матанцева и просила вернуть деньги (долг 100 р.), которые Лариса занимала на крещение Андрюшки. Я в недоумении, к. я уже отдавал какие-то деньги (и немалые), занятые Ларисой для той же цели.
Об итальянских делах ни слуху ни духу…
Звонил в больницу Мосину поблагодарить его за поздравление, посланное мне в связи с моим камер-юнкерством.
Тонино как-то по телефону интересовался, думаю ли я о «Ностальгии»…
Нет, не думаю: я не могу работать, будучи ни в чем не уверенным.
А работать давно пора! Ах, как пора!
А я верю! Верю в то, что Бог не оставит меня…
Рашит Сафиуллин и Андрей Тарковский в мечети, Казань
Сегодня мы с Тяпусом ходили в кино (на японские мультипликации) и в планетарий на лекцию о внеземных цивилизациях. Тяпус близко к сердцу принял главный тезис, о возможном нашем одиночестве в космосе и о причине появления жизни на Земле. В будни надо будет сходить с ним в Пушкинский музей, куда мы с ним сегодня не попали: очередь была на улице, и я не решился ее выстаивать на таком морозе.
Вечером был у С. Кондрашова. Он милый все же человек.
Звонил Ларисе. Она сказала, что у нее далеко не все в порядке и что ей еще следует пробыть в Казани месяц как минимум. У нее плохо с печенью, скверная кардиограмма и проч. Бедная Ларочка очень расстроена, естественно, а я тем более. Господи! Кончатся когда-нибудь наши беды? <…>
15-го уехал в Казань [Днепропетровск — М. Ч.] с Машей Чугуновой: Бюро пропаганды устроило мне там десять встреч. Но не было фильма, и я был вынужден восполнить отсутствие его (по вине московских барышень из Бюро) более чем двухчасовыми выступлениями. Устал как собака. Заработал = 900 р. Сегодня вернулись самолетом.
Сегодня звонил Богомолов — гл. ред. Госкино. В субботу встреча с редактурой и председателями Госкино республик. И обсуждение. Не хочется. Пахнет какой-то провокацией.
С Италией ничего не слышно. Надо идти к Ермашу.
Звонил Ларе — лечится, бедняжка, и плохо себя чувствует.
В пятницу приехал сюда к Ларе. Живем в молодежном центре. Там же, где я жил (в № 533), когда приезжал сюда на выступления. Мушарапов, без сомнения, замечательный, если не гениальный врач Его едят, как всякую выдающуюся персону ели бы на его месте Добрейший, бескорыстнейший человек. Лариса чувствует себя плохо, но лучше. Фазыл Мушарапов (врач) говорит, что еще бы два месяца, и он не взялся бы лечить Ларису. Надо постараться и остаться здесь Ларисе сколько можно дольше. Научил меня лечить зубы: массаж особых точек. Лариса просит меня побыть здесь с ней, но я не знаю, сколько это может продлиться в связи с московско-итальянскими делами.
Звонили домой. Пока ничего страшного без нас не случилось.
Февраль-март 1980
Я уже давно в Москве, Лара в Казани. Дома кошмар. Ольга истаскалась. В институт она перестала ходить. На работу устраиваться не хочет. <…> Анна Семеновна в ужасном состоянии.
Поездка откладывается: нужно подтверждение РАИ о том, что я еще им нужен, так говорит Сизов. Но может быть, это просто повод не отпустить нас в Италию — сказать, по политическим, мол, мотивам, обстановка не позволяет. С другой стороны, было решение ЦК о том, чтобы отпустить меня на картину.
А если уедем в Италию — здесь Ольга уморит Анну Семеновну. Что делать?..
Ольга безумствует. Я с Ар. принял ряд жестких мер, но Ольга неисправима и найдет новую помойку, в которой захочет вываляться.
Лара еще в Казани. Вот рекомендации Ларисе, данные Мушараповым:
1. Не переедать. При плохом состоянии — 100 г водки (для снятия дефицита энергии).
2. Два раза в неделю (по утрам) промывать желудок и есть с полудня.
3. Настойка рвотных орешков (чилибуха) по 5 кап. в день на ½ стакана воды для сокращения стенок желудка.
4. Не есть соль.
5. При жаркой погоде купаться и лежать.
6. Массаж.
7- Капли (?) для сосудов.
А вот о лекарствах:
— Фестал: в жару при овощах и фруктах (1 табл. после еды А[ндрею] Т[аковскому], Л[арисе]).
Панзинорм (форте): при мясной и рыбной (белковой) диете в жаркое время года. И всегда при переедании, 1 табл. с едой.
— Папаин (швейцарск.): вместо фестала и панзинорма. 10 г в упаковке. Растворить в 1 л водки, (Универсальное средство.) Сок папайи и сок листьев инжира обладают теми же свойствами. Грипп, восп. легких, бронхит.
— Панкреатин: универсальное противовоспалит. действие. Вместе с едой по 1 г (на кончике ножа). (Вместо папаина.)
— Веноругон (швейцарск. восп. для женщин) (Ларисе): по 6 капель в день в жаркое время и после бани (по 2 шт. после еды).
— Доксум (для мужчин): по 4–6 табл. в день после еды.
— Фосфориолин (при усталости): помогает усваивать глюкозу.
— Тиреондин (Ларисе): до 90 ударов пульса, лежа.
— ЛИВ-52 (печень): по 1 табл. после еды или с фесталом летом по 2 таблетки (2 раза?) при жирной пище.
— Wobe-mugos (лучшее средство, Амер., Австрия; фирма Грюнвальд 8022): по? табл. с едой и при всех болезнях, травмах, дискомфорте.
— Тяпе: перидоксал-фосфат (1 табл. в день); ЛИВ-52 по табл. с едой.
— А. С.: веноругон, мазь; ЛИВ-52.
<…> Филипп спровоцировал меня на выступление на Всесоюзном совещании кинематографистов. Я выступил бездарно совершенно. Вот что бывает, когда говоришь безо всякой на то необходимости, а «для дела». Обещаю не выступать «по просьбе начальства». В заключение своего безумного слова я процитировал Энгельса: «Чем больше скрыты взгляды автора, тем лучше для произведения искусства». В зале начался шум — видимо, (как мне говорили после, сам я не мог видеть), реакция присутствовавшего на совещании Зимянина была очень заметна. Они, конечно, не читали Энгельса и подумали, что это провокация с моей стороны. Я вернулся домой с полным ощущением катастрофы. Я и до сих пор боюсь, что мое выступление очень мне повредило или еще повредит.
Сегодня меня разыскал Сизов. А я лежу, болен: грипп или простуда, вчера вечером была температура 38. Просил зайти к нему, как только встану. Кажется, новости по поводу Италии. Дай-то Бог.
Выступление в ЦАГИ (Жуковск[ий]), Общ[ество] «Знание» две путевки.
Зрители в большом ажиотаже.
По телевизору показывали «Гамлета» Козинцева. До чего же это ничтожно! Бедный Григорий Михайлович! Неужели он действительно верил, что сделал нечто стоящее.
Заболел, голос потерял вовсе. Горло, кашель…
Каждый день разговариваем с Ларой. Мучается она, бедненькая.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги