Мартовскіе дни 1917 года

[94]

Человѣк иного лагеря, сын члена Гос. Думы Алексѣев, тогда еще студент Петербургскаго университета, в статьѣ «Рожденіе приказа номер первый» (с подзаголовком «из дневника»), напечатанной в 32 г. на столбцах эм. газеты «Возрожденіе», развил противоположный взгляд на происхожденіе этого документа. Он утверждал, что сам присутствовал 28-го в Таврическом дворцѣ, когда «рабочіе и солдатня, представители революціоннаго Петербурга и германскаго ген. штаба создавали «приказ № 1». Алексѣев видѣл отпечатанный на машинкѣ оригинал текста с карандашными и чернильными поправками разными почерками, «заготовленный не в помѣщеніи Думы » принесенный Кливинским. В его присутствіи оригинал текста по использованіи почему-то был иниціаторами передан депутату Караулову, с которым представители революціонной демократіи не были в добрых отношеніях. Глаза Алексѣева вообще в то время видѣли слишком много, а рука его это многое занесла в «дневник». Явившись утром или в ранніе дневные часы в Думу, он застал «необычайное зрѣлище» превращенія Таврическаго дворца в «цитадель» — спѣшно свозилось продовольствіе, заготовляли ручныя гранаты. Вокруг в углах и на балконах говорились рѣчи, «ежеминутно» приводились арестованные и т. д. На этой неудержимой фантастикѣ слишком богатой (памяти очевидца останавливаться, конечно, не стоит. Отмѣчаем ее, как послѣднее (хронологически) выраженіе другой версіи происхожденія «приказа № 1», сдѣлавшейся также общим мѣстом в мемуарах, вышедших из среды представителей «цензовой общественности» 17 г. Там царит на основаніи «внутренняго убѣжденія» вѣра в германское происхожденіе приказа, осуществленного через посредничество особой «подпольной организаціи» (Гучков, Родзянко, Шидловскій и др. — даже отчасти Милюков). У таких «историков» революціи, как Якобій, «приказ № 1», являющій собой выполненіе обязательств перед германским ген. штабом, цѣликом и проредактароваи послѣдним.