Marvel/DC. Мы - Павук

Цветы и шрамы ч. 2

Ограниченные зомби не могли понять его мотивов и целей. Они боязливо называли его психопатом, ибо краем подсознания, затянутого пеленой отчаяния, они понимали, что он такое, кто он такой.

Они боялись спасения.

Жалкие зомби... Виктор не злился за это на них. Как можно злится на кого-то за то, над чем он не властен? Они погрязли в грязи смерти наяву, захлебываются ею, она глубоко въелась в них, настолько, что протянутая рука помощи воспринимается, как злая насмешка.

В их глазах нет мыслей. Они зомби, животные...

Дом - работа - дом.

Набор бессмысленных действий, которые они проворачивают раз за разом, снова и снова в надежде получить иной результат. Какой? Они сами понятия не имеют. Безнадежность и отчаяние пропитывает их сердца, изливаясь потоками густого дыма из зрачков и лживых ртов. Пустота разъедает их нутро, а они даже не могут этого понять.

Быть Спасителем - неблагодарная работа, даже не работа, а призвание. Но Зас не жаловался. Он спасет всех, до кого только сможет дотянуться.

Его пытались остановить. Стены Аркхэма буквально сочатся пустотой рода людского. Когда-нибудь он освободит это место, очистит его в пламени взрыва, ибо только смерть способна сделать человека...

Настоящая и живая.

Когда он посмотрел в ее глаза привычный мир рухнул.

Вой сирены.

Несомненный плюс нахождения в психиатрической лечебнице - свободное время. Тратить его было ровно два способа, тренироваться и пересчитывать шрамы. Виктор помнил сколько на нем рубцов и мог воскресить в памяти лицо каждого убитого, но их пересчитывание... это напоминало безмолвную молитву с которой ветераны перебирают жетоны павших сослуживцев. Зас освободил их от бессмысленности жизни. Даровал истинную награду - блаженство смерти, которое испепелило пустоту ходячих мертвецов. Двести семьдесят девять. По сравнению с миллиардами населения планеты Земля - это ничто. Капля в бесконечности, которая к тому же восполнилась меньше чем за сутки - какая там рождаемость? Это немного, но это честная работа. Он делал все что мог.

Охрана отвлеклась на сигнал тревоги. Фатальная ошибка.

Тело Виктора за сотни часов тренировок приобрело невероятную гибкость. Сила, ловкость, интеллект и мотивация - у него нет суперспособностей так что пришлось сломать прежнего себя, жалкого и бессмысленного, слепого и глухого, как остальные люди миллионера, проигравшего все состояние в казино Пингвина, и стать машиной смерти. Неумолимым оружием, воплощенным в тугих жгутах мышц и сухожилий. С его пиком физической формы, разработанными суставами и полным игнорированием болевых ощущений перевести скованные наручниками руки из положения за спиной в положение перед собой дело пары секунд.

Первый, его вроде бы звали Джимми или Лоуренс, потянулся к шокеру. Не успел. Тело Заса вбивает его в стену. Эти глаза... кого бы Виктор не убивал, женщин, детей, стариков, мужчин, негров, латиносов, белых, азиатов, метисов, мулатов, он видел лишь пустоту в их глазницах. Тотальное и абсолютное ничто. И это страшно. Страшно, что они существуют с этим и не способны этого даже осознать. Заблудшие глупцы...

У него мощные челюсти. Рывок головой вперед, вгоняя переднюю часть черепа в шею зомби, раскрывая рот. Нитка слюны пачкает воротник тюремной робы. Зубы впиваются в участок кожи чуть выше воротника бронежилета. Стиснуть зубы, чувствуя вкус кожи. Сильнее сдавить, пока в рот не хлынет кровь. И дернуться в сторону, вырывая шматок мышц и сонной артерии. Кровь пачкает лицо и одежду. Неровным потоком хлещет на пол и стену. Куски кожи застревают между зубов, забиваются в глотку, пытаясь спровоцировать приступ мертворожденного кашля, выворачивающего тело наизнанку. Двести восемьдесят. Двести восемьдесят спасенных - он запомнит это число и потом сделает новую зарубку на своем теле, своем трактате о искоренении пустоты, о безвозмездной помощи слепым дуракам, не желающим принимать эту самую помощь.

Боль пронизывает все тело, сводя судорогой каждую мышцу. Но этой боли недостаточно, чтобы вывести из боя инструмент спасения заблудших человеческих душ. Второго звали Николас. Николас Родригес, смуглый, крепкий, широкоплечий. Пинок в колено, он теряет равновесие. Доведенный до автоматизма перехват запястья и предплечья, кратно усложненный наличием наручников. Залом. Хруст сустава. Дубинка выпадает из его руки. В охрану Аркхэма набирают разных людей, с разными судьбами, разным прошлым и разными горячими точками за спиной, объединяло их ровно две вещи - привычная пустота и армейская подготовка. Боль и адреналин застилают разум, вбитые ему в подкорку рефлексы не придумали ничего лучше, как ударить лбом в лицо своему Спасителю. Хруст носовых хрящей. Брызнула кровь. Поднимается. Тесный клинч. Пинок коленом в пах. Боль. Он очень удивился, когда его привычная парадигма бытия дала трещину. Боль - ничто, иллюзия, созданная пустотой, чтобы сдерживать людской скот в рабских загонах и мешать Виктору освобождать их. Он преодолел боль.

Секундная заминка. Ногу вперед и на себя, подцепив пяткой его голеностопный сустав. Он все еще нетвердо стоял на ногах и спарринг моментально переходит в партер. Чье-то тело пролетело над их головами. Смазанный удар, практически тычок кулаком в лицо, обжигает костяшками скулу Виктора. Зомби изворачивается под ним, пытается выскользнуть из хватки, нашаривая на поясе пистолетную кобуру. Он чувствует, что Зас сильнее, быстрее. Шансы сможет уравнять только оружие или везение. Обхватить ладонями выбритый затылок, толчок, лицо охранника вбивается в пол. Кровавые брызги и разводы.

Он делает непонятное телодвижение, будто пытается отжаться. Слишком резко, Виктора частично скидывает с его спины. Нет, ты будешь спасен. Все будут спасены. Руки вперед. Сталь наручников удавкой впивается в его шею точно под нижней челюстью. Его руки обхватывают предплечья Заса, пытается скинуть его, швырнуть вперед. Нет. Ночной кошмар пустоты обвивает ногами его корпус. Зомби поднимается. Спаситель сквозь одежду и бронежилет чувствовал панику его мышц - эта модель наручников не годится для нормального удушающего, но не в руках Виктора, для него любой предмет - это оружие. Однажды он убил человека карандашом*. Обычным. Карандашом.

Родригеса качнуло в сторону. Он попытался вбить спиной Виктора в стену. Не получилось, лишь ободрал кожу. Больно. Он качаясь делает несколько неуверенных шагов пока металл все сильнее входит в его плоть. И наконец Николас не выдерживает, падает лицом в пол даже толком не группируясь. Привычное контрольное движение. Удушение - не самый надежный метод освобождения, сломанная шея дает больше гарантий. Виктор не любил, когда тот кого он освободил внезапно оказывался живым. Это обесценивает нанесенный в его честь шрам, это заставляет шрамы расходится по швам, расползаясь в разные стороны вместе с кусками кожи, обнажая мышцы. Эта боль куда сильнее физической и выдержать уже ее он не способен.

Поднять голову, сканируя местность, взгляд напарывается на толстое стекло чьей-то камеры и... Виктор сбился со счета освобожденных, ибо утонул в этих чистых изумрудах, вплавленных в провалы глазниц. Он не знал как ее звали. Понятия не имел за что она находилась в Аркхэме и почему у нее была зеленая кожа. Да и если честно, это не имело смысла, главное - в ней не было пустоты. Он улыбнулся ей, сам не зная почему. Она улыбнулась в ответ.

Что-то влетело ему в голову, швырнув в жесткие и холодные объятия пола. Кто-то воткнул ему в бок шокер. Электричество зазмеилось по венам и нервам. Но это мелочи, мишура пустого мира, который отошел на второй план, уступая место ее лицу, которое в какой-то момент перегородила рифленая подошва берца. Боль. Темнота. Очнулся он уже в камере.

Она была настоящей, не зомби, человек, второй Спаситель. В ней не было пустоты, которая отравляла все остальное человечество. В ней горел тот же огонь что и в Викторе. Одним взглядом она вскрыла ему грудную клетку и оставила на сердечной мышце кровоточащий шрам.

А Зас любил шрамы.

Примечание автора:

* - Ya ditya Belarusi, bleat