Марьград (СИ)

Глава 16. На-Всё-Про-Всё. Дата: неопределенность

В старых-престарых фильмах про войну бывают такие эпизоды: перед началом какой-нибудь важной операции — боевой ли, разведывательной, или, например, перед тем, как крикнуть: «От винта!» и улететь на решающее задание, — командир говорит: «Сверим часы, товарищи!»

Игорь вспомнил это — чисто схематично, — собираясь на уровень «нуль». Сверять часы ему было не с кем, но он все же сверил — с самим собой. Швейцарская механика показывала относительно точное марьградское время — половина седьмого (очевидно, вечера) с несколькими минутами. Решил оставить эти часы у Федюни: там, наверху, они опять пошли бы нормальным темпом, рассинхронизировались бы со здешним быстрым временем, высчитывай потом… Снял их — на запястье ощутилась непривычная пустота, — сунул в кармашек рюкзака.

На японском приборе было 12:38 десятого уже июня. Десятого! А по Москве, согласно подсчетам Игоря, только начинался вечер седьмого числа… Сплю тут какими-то урывками, подумал он, ем-пью когда попало… образ жизни веду нездоровый, поизносился за сутки с небольшим, ха-ха. Шутка, заверил он неведомого слушателя. Опять несмешная? Ну, чем богаты…

Переоделся в камуфляж, на пояс добавил миноискатель и второй фонарь. Вперед.

Зафиксировав знакомый щелчок, остановился на площадке перед ведущими наверх ступенями. Еще раз сверил часы — засек показания на правом запястье. Дисплей сообщил: десятое июня, 14:06. Секундочки сменяли одна другую степенно и правильно. Во всех отношениях по-московски, улыбнулся Игорь.

Поднялся на уровень «нуль». Ручной фонарь закрепил на поясе в боевом положении — лучом вперед. Включил его. Включил и налобник. Развернул миноискатель. Двинулся в непонятное пространство, шутовски названное кем-то слободкой. Кем-то… да наверняка все тот же Шушулька балуется…

На усеянном неопознаваемым хламом полу выбрал траекторию типа «волна»: к правой стене, потом по плавной дуге к левой, опять к правой, опять к левой… Казалось, так меньше шансов пропустить что-нибудь существенное. Оно, существенное, таки встретилось: минут через сорок пути пискнул миноискатель, и Игорь увидел слабо блеснувшую среди обломков тонюсенькую проволочку. Еще через полтора часа обнаружилась вторая, она оказалась надорванной. Никаких следов разрушительного взрыва не было — похоже, подтверждалась гипотеза об «импотенции» боеприпасов внутри периметра Завода. Но Игорь все равно похвалил себя за бдительность, а растяжки аккуратно обошел.

Время от времени он оборачивался; преодоленное пространство неумолимо окутывалось густым молочно-белым туманом. А то, что ждало впереди, вполне просматривалось, хотя и в полутьме. Только смотреть было до поры не на что: гладкие стены, гладкий потолок, не дающие света квадратные окошки — может, этот корпус находится внутри другого, более крупного? — вот же бред, — заваленный черт знает чем пол. И все это — сколько глаз хватало.

Пора смотреть настала на исходе четвертого часа пути, когда Игорь уже подумывал поворачивать обратно. Казалось, края этому убожеству не будет, и все сильнее раздражало ощущение бессмысленной ирреальности — за четыре часа он преодолел больше восьми километров по своей «волне», а по прямой, ну хорошо, пусть шесть; да не бывает таких заводских корпусов! И граница Завода, проклятая оболочка объекта 31, должна бы остаться уже далеко позади, а никаких признаков! Но впереди, наконец, появился свет.

Игорь пошел к нему, теперь по прямой, хотя по-прежнему предельно осторожно, контролируя каждый шаг. Утомительное занятие, а ничего не поделаешь.

Идти до цели пришлось еще минут сорок. Унылое пространство закончилось такой же унылой бетонной стеной, но в ней, посередине, красовалась мощная дверь, явно бронированная, почему-то зеленая, а в двери, на уровне глаз — маленькое, сантиметров тридцать на тридцать, окно, забранное частой решеткой из толстой арматуры. Вид из окна был что надо: знакомая цепь вагонеток. Стояли они не на рельсах, а прямо на земле — значит, понял Игорь, это те вагонетки, которых быть не должно, да их и нет, они морок, на второй сторона периметра, и если пойти направо вдоль их ряда, придешь почти к Заливу. И казались эти вагонетки целыми и невредимыми, так же, как там, где он накануне — что, правда накануне? да правда, правда! — проникал на Завод. Снаружи — насквозь изрешечены, а изнутри — лишь немного коррозией приголублены.

Он внимательно осмотрел дверь. Ни ручек, ни замочных скважин; но все-таки это дверь, потому что петли есть, три штуки, только потайные, не добраться до них. Саму дверь резачок не возьмет, мало каши ел… Оконную решетку? Ее, может, и возьмет, да только в это окно разве что кошке пролезть…

Вагонетки заслоняли вид на внешний мир. Ну и нечего сейчас на него пялиться. Тем более — обманку показывают, скорее всего. Иллюзию. Фуфло гонят. Кто гонит, зачем гонит — неизвестно, но факт, что гонит.

Так. До упора здесь добрался? Добрался. Вот и будь доволен. Этот пункт программы вычеркиваем: выполнено.

Игорь тронулся обратно. Двигался немного быстрее, причем по прямой, по оси этой идиотской «слободки». Действовал в режиме автомата, был собран, зафиксировал еще три растяжки, из них две надорванные. У выхода из корпуса снял показания: пройденный путь — семнадцать с чем-то километров, затраченное время — около восьми с половиной часов.

Вышел наружу, все так же осторожно прошагал направо, до угла здания и еще немного дальше, остановился, повернулся, посмотрел — да нет ничего похожего на километры и километры! Ну, метров триста, может, этот корпус в длину… Собственно, того и ожидал.

Вернулся внутрь, спустился к входу на уровень «раз-раз». Еще раз проверил время — на дисплее одиннадцатый час вечера. Подсчитал, поздравил себя: по Москве уже следующее число, восьмое, где-то четыре утра. А в секторах и «ужинны́е» сутки закончились, и «гладны́е», и новые «завтрашны́е» начались, там подъем скоро.

Привел инвентарь из боевого положения в походное, скупо глотнул из фляжки, выкурил сигарету. Дойти до Федюни, поесть, поспать немного. И потом — системно обшаривать уровень за уровнем вниз.

***

На столике валялись три нетронутые «желёзки», стояли кружка с водой на донышке и плошка с кислотой. Бр-р-р. Игорь сбросил амуницию, заглянул в отхожее место. Федюни там не было. Пришлось посетить «фатерку». Тоже пусто.

Осмотрелся. Прежде он здесь не бывал, а сейчас, в отсутствие хозяина, чувствовал себя и правда шпионом. Ничего-ничего, не замышляючи же худого… Поймал себя на заразности Федюниной манеры изъясняться, тряхнул головой, сосредоточился.

Обстановка была спартанской. Пыльная лампочка под потолком; узкая койка, кое-как застеленная одеялом типа армейского; низкие столик и табуретка; по стенам несколько полочек: две баночки из-под кофе, скудная стопочка «желёзок», явно не из тех, что Игорь приносил, баклажка зеленого стекла — вероятно, кислота; на полочке в ногах койки — две старательно сложенные и на вид относительно чистые хламидки из серой мешковины; на полочке в головах койки — журнал «Работница», августовский номер 1956 года.

На полу, в углу — еще одна хламидка, вполне грязная.

Что ж… похоже, совет да любовь все же состоялись. Судя по всему, сидел Федюня, горевал, железяки жевал, потом встрепенулся, переоделся в чистое, сгреб «укусно́е», да и ходу к зазнобе своей. А она, значит, его приняла. Теперь милуются…

Интересно, она его со свету сживет или он ее словоблудием доконает?

Ну и мысли, устыдился Игорь. Никому такого не желаю! Просто шучу… опять по-дурацки…

Ладно. Дальше — как планировал: перекусить, поспать, все это — понемногу. И — в разведку, она же поиск наобум, по нижним уровням, которые у аборигенов числятся верхними.

Подкрепился следующей порцией спецпайка; мельком отметил, что запасы почти уполовинились, этак скоро придется направленно искать нормальное человеческое пропитание; поставил в супергаджете побудку на четыре часа вперед — своего времени, стало быть, час себе отвел, ну и хватит. Авось, Федюня раньше срока не потревожит — не до того ему: счастливые — они, известное дело, чего не наблюдают.

Вернул на руку механику, глянул вскользь — все верно, в Марьграде десятый час утра. Переоблачаться не стал — прилег в чем был.

***

Отправляться на «поиск наобум», однако, не пришлось. Игорь очнулся не от сигнала с правого запястья, а от еще не слышанного здесь стрекота — впрочем, очень даже знакомого по прошлой жизни. Мотор! Двигатель внутреннего сгорания! Не особенно мощный, но зато, похоже, без глушителя! Приближается! Вспыхнуло в мозгу: «самоедка с фурчалкой да светилкой». С противоположной стороны сектора отдаленно, но отчетливо донеслось знакомое: «Ребзя, тикаем!»

Он рывком сел на скамье, вскочил с нее, кинулся к выходу. Не успел: мимо него довольно быстро проехало нечто двухколесное, похожее на мотороллер, с чуть пригнувшимся человеком на сиденье. Пускаться вдогонку было бессмысленно; ничего, ничего, возбужденно сказал себе Игорь, он укатил-то туда, к концу сектора, там тупик, вернется рано или поздно. Стоять, ждать!

Всмотрелся в ту сторону, вслушался. Легкое облачко выхлопа оседало, звук удалялся, потом вовсе затих. Человека и его транспортное средство было толком не различить: еще и ракурс — прямо в спину. Ждать, ждать! И спокойнее!

Мазнул взглядом часы, пересчитал на нормальный ход времени. Получилось — минут сорок ухо давил. Нормально. Не до сна.

Закурил. Подумал: реквизировать у Федюни одну мою баночку, приспособить под пепельницу… Цыкнул на себя: стой-жди!

В коридоре — ни души. Попрятались местные: известное дело, боязно́ им — один мудан стоит столбом посреди, другой мотается туда-сюда, да на моторе, жуть… Сюда? Ничего-ничего, раз туда мотнулся, значит, и сюда мотнется!

Опять застрекотало. Е-еду-ут! — непрошенно вспомнилось из еще какого-то старого фильма.

Игорь отступил чуть в сторону, поднял руку — будто такси ловит. Ездок стал хорошо виден. Потертый синий комбинезон, на ногах короткие боты, на голове обычная кепка. Притормозил, совсем остановился, спрыгнул со своего — точно, мотороллера, допотопного какого-то, но, вроде, заботливо ухоженного. Спереди фара, она же, ясное дело, «светилка»; перед ней и чуть ниже хитроумно закреплена проволочная корзина, вроде тех, какими в супермаркетах пользуются; в корзине сумка из черного кожзама, плотно набитая, явно инструментальная.

Человек ростом с Игоря, а возрастом, такое впечатление, постарше лет на пятнадцать. На вид — типичный квалифицированный рабочий. Глазки маленькие, умные, с хитринкой; нос смешной уточкой; седина, морщины; руки в меру заскорузлые, но наверняка умелые; худощав; даже, можно сказать, тощ.

Реликт, оценил Игорь. Осколок прошлого, очень даже стыкуется с древним номером «Работницы» в Федюниной «фатерке». Однако чувствует себя здесь этот осколок более чем на своем месте. Как было бы в том мире, что остался за периметром, — сказать трудно, а здесь — нормально.

— Здрасьте, — произнес реликт.

Было неясно — то ли это приветствие, то ли удивленный возглас.

— Здравствуйте, — вежливо отозвался Игорь.

Ездок протянул руку, Игорь отреагировал как водится между людьми, не имеющими причин не уважать друг друга. Рукопожатие оказалось взаимно крепким.

— Какими судьбами? — спросил ездок. — Вы кто и откуда?

Потянуло было схулиганить — назваться Маньяком Путником. Сдержал дурацкий порыв, сообщил полные свои фамилию, имя, отчество. Добавил:

— А насчет «откуда» — верьте-не верьте, но оттуда, — он неопределенно махнул рукой и пояснил: — Из-за периметра.

Его собеседник присвистнул.

— Ну и ну… И давно? Да, я — Речицын Александр Васильевич, будем знакомы. Так давно ли? И вообще… не шутите?

— Давно ли? Как посмотреть… По-настоящему, наверное, с позавчерашнего дня… Да никаких шуток, что вы! И тайн никаких! Все расскажу, как на духу. Может, присядем? — Игорь сделал приглашающий жест в сторону Федюниного отсека.

— Нет, — сказал Речицын после короткой паузы. — Давайте, Игорь Юрьевич…

— Давайте лучше просто Игорь, а?

— Ага. А я просто Александр. Так я что предлагаю: давайте по-другому сделаем. Я же не один, там же еще мужики, — он посмотрел на пол. — А вам зачем два раза повторять? Мне-то любопытно, аж чешется, но потерплю. Потому давайте так: я сейчас вроде как на обходе… лампочки поменять, то да се… управлюсь быстро, потом спущусь… Вот где вам дорога есть, а где нет, это ж мы не знаем… Вы-то спускались?

— До уровня «три», — ответил Игорь.

— На третий-то и здешние свободно… Конечно, если вы из-за самого периметра, так, верно, всюду пройдете… Ну да что гадать? Часы у вас, вижу, есть. Бегут, небось, как угорелые?

— Не то слово, — подтвердил Игорь. — Вчетверо быстрее, чем положено.

— Ага. Три девяносто восемь коэффициент, умники вычислили. Короче, мне нужно минут сорок пять моих личных, быстрых это будет три часа. Только я-то на колесах, а вам-то — ножками… — Александр пошевелил губами. — Через семь часов быстрых я вас ждать буду на седьмом уровне, у спуска на восьмой. Схемы спуска — все однотипные, что с первого на второй, что дальше. Договорились?

— Конечно! — сказал Игорь. — Я пока тут хозяину моему записку, что ли, напишу: мол, отлучился по-английски, но вернусь обязательно. А то неудобно как-то… он странный, но хороший.

— Федюня-то? — Речицын засмеялся. — Он тут, пожалуй что, один такой. А куда ж он запропастился?

— Брачные игры у него, — скупо объяснил Игорь. И спросил: — Кстати, то и дело упоминает Шушульку. Это, простите, Александр, не о вас?

— А то о ком же… А вот девчата мне другое погоняло прилепили, повеселее: На-Всё-Про-Всё. Ну, Игорь, погнал я. До встречи.

Самое главное выяснять — про «Мерюльку-лека́рку» — потом, потом, решил Игорь. На десять тыщ, как на пятьсот, — ни к чему это.