Машина лорда Кельвина

ЛОНДОН И ХЭРРОГЕЙТ

Принадлежащий Королевской Академии наук Бейсуотерский клуб находился как раз напротив Кенсингтонского парка, так что посетители клуба имели прекрасную возможность наслаждаться видом тщательно подстриженных газонов, клумб с розами и ухоженных деревьев. Красота, как известно, никого не оставляет равнодушным — вот и профессор Сент—Ив, налюбовавшись прекрасным видом из окна второго этажа, блаженно улыбнулся. Солнце, похожее на натертый воском апельсин на витрине дорогого магазина, было почти в зените — день выдался погожий, несмотря на то, что был еще только апрель месяц. Ленгдон Сент—Ив пребывал в чудесном настроении, которого, к сожалению, не разделял стоявший подле него официант. Поймав его нетерпеливый взгляд, профессор доброжелательно подмигнул ему и шутки ради заказал пиво и вяленую рыбу. Впрочем, судя по непроницаемому лицу официанта, тот не оценил юмора.

Сент—Ив вздохнул — конечно, парк и солнечная погода — дело хорошее, но при мысли, что через неделю парка может уже и вовсе не быть, на душе у него стало грустно. Он допил оставшееся в стакане вино и украдкой посмотрел на сидящего напротив человека. Старик Парсонс, ученый секретарь Академии, с унылым видом хлебал постный бульон. Впрочем, в тарелке плавало нечто, напоминавшее кусочек сушеного гриба. Хотя с такой же уверенностью можно было утверждать, что это — кусочек кожи, случайно попавший в тарелку или, хуже того, какое–нибудь насекомое. Кажется, загадочный предмет в тарелке привлек в конце концов и внимание Парсонса — старик несколько раз недоуменно выталкивал его на край тарелки, но кусок упорно соскальзывал обратно, в бульонную стихию.

— Так вот, возвращаясь к нашему разговору, — ваши опасения абсолютно беспочвенны, — бесцветным голосом обронил Парсонс, вытирая салфеткой подбородок. Он одарил Сент—Ива гордым взглядом пса, принесшего хозяину любимые шлепанцы, умудрившись при этом не прокусить их. — Самые светлые умы бьются сейчас над этой проблемой. Их расчеты сходятся — комета должна пройти мимо. Дело, друг мой, в электромагнитных силах. Разумеется, вашу версию тоже нельзя исключать — комета может притянуться к Земле. Последствия такого столкновения даже невозможно предсказать — они будут ужасны. Отсюда логичный вывод: нам нужно отдалиться от кометы, или отдалить ее от себя. Как это сделать? Мы должны искусственно нейтрализовать магнитное поле Земли.

— Что?! Как это — нейтрализовать?

— Уменьшить его. Снизить излучение магнитной энергии. Тогда комета нам не страшна.

— Снизить излучение магнитной энергии? — недоверчиво переспросил профессор. — Но ведь это чистое безумие! Это просто нереально!

— Напрасно вы столь категоричны, друг мой. Человеческая история знает немало примеров, когда наука доказывала существование самых, казалось бы, нереальных вещей и явлений. И в данном случае не все так… безумно, как вы утверждаете. Современная наука располагает высокоточными приборами. Один наш коллега установил недавно, что магнитные полюса Земли смещались уже несколько раз. А как раз в тот временной промежуток, когда исчезает старый полюс и возникает новый, электромагнитного поля Земли просто не существует — старых полюсов уже недостаточно для его образования, новые еще недостаточно мощны. Мне остается только удивляться, как вы — маститый ученый — до сих пор не слыхали о столь грандиозном открытии. — Парсонс почти сердито смотрел на Сент—Ива, при этом стекла его пенсне недовольно поблескивали. Опустив голову, старик вновь принялся за недоеденный бульон. Через секунду он выловил из него бурый стебелек, от одного вида которого Сент—Ив ощутил легкую тошноту. Перехватив его взгляд, Парсонс снисходительно сообщил: "Морская водоросль, называется ламинария.

Удивительно богата йодом!" — И отправил "дивную" ламинарию в рот.

Сдерживая отвращение, Ленгдон кивнул. Он понял, что больше не голоден: даже лежащий среди чуть вялого гарнира жареный цыпленок с темно–золотистой, наверняка хрустящей корочкой, больше не будил в нем аппетита. К сожалению, обеды в Бейсуотерском клубе в обществе Парсонса всегда кончались для него подобным образом. Ученый секретарь, поражавший своей въедливостью всех без исключения коллег, обладал вдобавок и способностью портить им аппетит.

— Так что вы собираетесь делать? — Голос Парсонса вывел Сент—Ива из раздумий. — Насколько я понял, вы не собираетесь отказываться от своей гипотезы?

— Нет, не собираюсь. Но и вы, по всей видимости, тоже не отказываетесь от своей? В таком случае позвольте задать контрвопрос: что собираетесь делать вы?

— О, мы уже позаботились об этом, — с гордостью отозвался ученый секретарь. — В настоящее время мы строим специальную машину. Если хотите, прибор.

— Прибор?

— Да, прибор, который позволит изменить полярность Земли. На некоторое время планета лишится магнитного поля, благодаря чему комета не сможет притянуться к ней. Просто и гениально!

— Но это невозможно, — нахмурился профессор.

— Как сказать! — запальчиво возразил старик, почесывая кончик носа черенком вилки. — Когда за работу берется сам лорд Кельвин, а теоретические разработки принадлежат Джеймсу Клерку Максвеллу, скепсис просто неуместен. Максвелл, да будет вам известно, давно занимается электромагнитным полем. Кроме того, недавно он пришел к выводу, что гравитация не столь зависима от электромагнитного поля, как это было принято считать до сегодняшнего дня. Не побоюсь назвать это открытие одним из наиболее грандиозных достижений науки. Работа Максвелла пока не опубликована, поскольку он, как всякий основательный ученый, намерен заняться проверками и перепроверками. Не исключено, что он сделает какое–нибудь побочное открытие. Возможно, даже не единственное.

Разумеется, его исследования открыты для лорда Кельвина. Как видите, налицо самое плодотворное научное сотрудничество — одно грандиозное открытие поможет состояться другому. И так далее. Так что успокойтесь, сэр, комета нам не грозит. Можете применить свой многосторонний дар для решения более насущных проблем. Благо, их перед человечеством еще немало.

Сент—Ив молча глядел на остывшего цыпленка, соображая, есть ли хотя бы малейшая возможность пробить самоуверенность ученого вегетарианца. Скорее всего, Парсонс останется при своем мнении, но попытка, как известно, не пытка — стоило в последний раз попробовать убедить его. Два дня назад, будучи в Дувре, он заверял друзей, что они с легкостью расстроят планы неуемного Игнасио Нарбондо. Впрочем, два дня назад он не предполагал, с какими трудностями столкнется в Лондоне. Сент—Ив с горечью подумал: неизвестно, что в данный момент страшнее — новое изобретение лорда Кельвина и Максвелла, будто бы способное изменить магнитные полюса Земли, или тупая самоуверенность ученого секретаря. Лучше не думать об этом вовсе. Парсонс же, будто желая нарочно досадить собеседнику, вновь принялся нудным голосом излагать то, что рассказывал уже по меньшей мере три раза — грандиозность последнего открытия и области возможного его применения. В конце концов Парсонс замолк, исчерпав запас красноречия. Сент—Ив сообразил, что его мысленно приглашают согласиться с мнением Королевской Академии наук.

— Этот… прибор, — нехотя процедил Ленгдон, — был, кажется, собран за какие–то несколько недель? Я не ошибся?

У Парсонса был вид, словно кто–то публично дал ему пощечину.

— Такую вещь, — благоговейно прошептал он, — не собирают. Ее… создают! Впрочем, будь на вашем месте кто–либо еще, я мог бы назвать его невеждой. Но вы талантливый ученый.

Как всякий научный работник, вы имеете право сомневаться. Потому скажу, что данная разработка — итог многолетнего труда лорда Кельвина. Он трудился над созданием этой машины чуть ли не всю жизнь. А все его работы по электричеству, его свойствам и возможностям — так, мелочи, призванные скрасить однообразие и дать отдых голове. Но в этой машине и выкристаллизовался гений лорда Кельвина, извините за высокопарность — он ее вполне заслуживает.

— Вы хотите сказать, что он всю жизнь вынашивал честолюбивый план изменения магнитного поля Земли? Но для чего? Неужели вы станете убеждать меня в том, что этот человек еще сорок лет назад предвидел возможность столкновения нашей планеты с крупным небесным телом?

— По–моему, я не сказал вам ничего подобного. Даже если бы я захотел изложить вам истинную причину, побудившую лорда Кельвина посвятить свои время и интеллект воплощению в жизнь этого замысла, вы все равно не поверили бы мне. Впрочем, я не собираюсь вам ничего рассказывать — к чему напрасно сотрясать воздух? Если вам требуется объяснение, позвольте дать его в такой форме: лорд Кельвин пожертвовал своим честолюбием ради человечества.

Сент—Ив кивнул, пренебрежительно тыкая давно остывшего жареного цыпленка кончиком мизинца. Тушка злополучной птицы давно уже не выглядела аппетитной — как только профессор заметил, с каким наслаждением его коллега поглощает свое отвратительное варево, цыпленок показался ему похожим на пролежавшую несколько часов на солнцепеке и оттого вздутую жабу, обложенную неестественно яркой зеленью — ее наверняка перекормили удобрениями. Итак, амбиции, амбиции… Разумеется, сам он тоже не был лишен честолюбия. Сент—Ив давно подозревал, что лорд Кельвин пытается смастерить нечто подобное тому, о чем он сейчас узнал. Лорд проводил много времени в Хэррогейте, где располагалась его лаборатория. Судя по всему, Парсонс говорил правду — часть его рассказа уж точно была правдой. Сент—Ив прекрасно понимал, что любыми путями должен завладеть чудесным механизмом. Но при этом профессор вел себя так, чтобы ученый секретарь не догадался о его намерениях. Потому–то он и воспринял рассказ Парсонса с преувеличенным недоверием.

В душе Ленгдон Сент—Ив не отрицал возможности создания подобной машины.

Возможности человеческого ума поистине безграничны. А поскольку каждый ум строго индивидуален, ему под силу воплотить в жизнь такое, во что не в состоянии поверить окружающие. Человек не только приспособляется к любой окружающей его действительности, но и, освоившись, начинает постепенно приспособлять ее для себя.

Взять того же Робинзона Крузо, который… Цепочку мыслей профессора уже в который раз оборвало воспоминание об Алисе. Так получилось, что они недолго были вместе, но что это было за время! Тряхнув головой, профессор Ленгдон вновь посмотрел в свою тарелку.

Парсонс скучающе глядел в окно…

Нельзя терять времени, подумал Сент—Ив — когда еще он сможет поговорить с ученым секретарем? Времени в обрез. Итак, нужно попробовать развить тему изменения магнитного поля Земли.

— Скажите, коллега, — обратился он к Парсонсу, — не приходилось ли вам читать работы молодого Резерфорда?

— Не того ли Резерфорда, что из Эдинбурга?

— Нет, я говорю об Эрнесте Резерфорде. Он новозеландец. Я познакомился с ним в Канаде.

Там он проводил весьма интересные исследования световых лучей, если позволите так выразиться. — Не удержавшись, Сент—Ив отрезал от цыпленка кусочек и уже поднес его было ко рту, но, еще раз внимательно оглядев, в конце концов раздумал есть. — Существует предположение, что альфа–лучи и бета–лучи, испускаемые солнцем, скользят вокруг поверхности Земли именно благодаря ее магнитному полю. В конце концов они благополучно поглощаются полюсами. Я считаю, что это предположение не лишено основания. А теперь представьте, что случится, когда магнитное поле исчезнет! Альфа- и бета–излучение затопит Землю, и мы будем купаться в радиации. В организме живых существ — и людей, разумеется, тоже — могут произойти самые ужасные изменения.

Возможно, даже необратимые. Знаете, я в свое время попутно затрагивал и эту проблему — когда занимался магнитными полями. Так вот, я считаю, что населявшие миллионы лет назад нашу планету динозавры вымерли как раз из–за ослабления магнитного поля. А ослабление это возникло именно в результате смещения полюсов. Иными словами, радиация погубила даже таких гигантов. Эта ситуация не напоминает вам ту, которая может возникнуть по вине Академии Наук?

— Все это лишь теоретические выкладки, — пожал плечами Парсонс. — А комета через восемь дней столкнется с Землей, и это уже не теория. Динозавры тут ни при чем. Речь идет о том, что громадный кусок железа превратит всех нас в пыль. Вам, как не занимавшемуся механикой, легко ставить под сомнение возможность изготовления того или иного прибора, способного, без преувеличения, произвести революцию в науке. Думаю, что лорд Кельвин прекрасно обойдется без ваших советов. Во всяком случае, в прошлом это ему удавалось…

— Есть нечто более грандиозное, — спокойно сказал Сент—Ив. Он знал, что переубедить Парсонса невозможно; чтобы добиться своего, лучше хоть немного ему подыграть.

— Простите?

— Полагаю, в какой–то степени вы правы. Давайте вспомним известного нам Игнасио Нарбондо. По–моему, он красноречиво дает понять, что не все нереальное является таковым на самом деле.

Парсонс, подавившись своим отвратительным супом, судорожно закашлялся. Кое–как отдышавшись, старик схватил Сент—Ива за рукав:

— Уверяю — я воспринимаю его угрозы всерьез. Хотя…

— Я тоже отношусь к нему серьезно. Его утверждения — не пустые слова. Вы предлагаете заплатить ему выкуп? — Увы, известные обязательства вынуждают меня удержаться от обсуждения данной темы.

— Нарбондо в состоянии осуществить свою угрозу. Считайте, что первый шаг он уже сделал.

— Сэр, насколько я понимаю, вы и доктор Нарбондо — заклятые враги. Конечно, он — редкостный негодяй, по нему давно петля плачет. Будь моя воля, я давно посадил бы его на скамью подсудимых. К сожалению, я не знаю, где в данный момент скрывается Нарбондо. Но где бы он ни был и чем бы ни занимался, заявляю вам со всей ответственностью: то, что он собирается сделать — вовсе не его личное дело. Надеюсь, вы меня понимаете. Кстати, лорд Кельвин подает нам достойный пример.

Сент—Ив мысленно сосчитал до десяти. Где–то между семью и восемью он понял, что Парсонс весьма близок к истине.

— Позвольте напомнить только что сказанное мной, — подал голос профессор Ленгдон. — Есть нечто более грандиозное.

— Интересно знать, какая связь между этим" грандиозным" и сумасшедшим Нарбондо?

— Если я верно разгадал его намерения, Игнасио собирается вызвать извержения" тлеющих" вулканов в арктической Скандинавии. Нарбондо планирует ввести в кратеры через разломы земной коры специальные катализаторы, благодаря которым и начнется извержение. Извержение нескольких таких вулканов вызовет по цепочке извержение остальных. Вне всякого сомнения, в результате детонирует большое количество вулканически активных гор в Перуанских Андах. Вполне логично предположить, что одновременное извержение стольких вулканов сотрясет Землю, в результате чего она может сойти с орбиты и столкнуться с кометой.

— Но если внимательно посмотреть на внутреннее строение Земли, — возразил Парсонс, отпив минеральной воды, — такое мероприятие кажется по меньшей мере сомнительным.

Возможно…

— Скажите, вы слышали что–нибудь о теории "полой Земли"?

Парсонс, не мигая, смотрел коллеге в глаза. Уголки губ ученого секретаря едва заметно подергивались.

— Я имею в виду гипотезу Мак—Кланга-Джонса из Квебекского института геологической механики. Они выдвинули идею "тонкой земной коры"…

В ответ Парсонс устало покачал головой.

— Возможно, — упрямо продолжал Сент—Ив, — что вызванные Нарбондо извержения повлекут взрыв находящихся в пустой земной коре вулканов. Несомненно, внутри нашей планеты существует очень сильное давление. Так что в возможности извержений сомневаться не приходится. Я абсолютно уверен, что самое мощное извержение случится в определенной Джонсоном точке, где земная кора имеет минимальную толщину.

— Что–то я никогда не слышал о такой точке! — раздраженно воскликнул Парсонс.

— Она находится в Перуанских Андах. Между прочим, Нарбондо уже обратил на нее внимание.

— Интересное предположение, — отозвался ученый секретарь, осторожно промокая губы салфеткой. — Столкнуть Землю с орбиты — это что–то! — Парсонс вновь уставился в окно.

Стекла его пенсне довольно поблескивали — старик словно радовался, что Сент—Ив наконец закончил говорить.

— Я предлагаю следующее, — торопливо заговорил профессор Ленгдон, интуитивно угадывая колебания собеседника. — Мы должны помешать Нарбондо осуществить свою затею. Но мы можем взять его идею на вооружение. С тем только различием, что мы используем извержения вулканов для того, чтобы подтолкнуть Землю не навстречу злосчастной комете, а в обратном направлении. В этом случае мы сможем избежать притяжения кометы к Земле. Если расчеты сделаны правильно — а я нисколько в этом не сомневаюсь — Земля "отъедет" назад на несколько тысяч миль. Для космоса это — сущий пустяк, но все живущее на планете будет таким образом избавлено от ужасной гибели.

Откинувшись на спинку стула, Сент—Ив принялся шарить по карманам в поисках портсигара. Он давно сообразил, что в Королевской Академии Наук боятся Нарбондо и его зловещих угроз. Но если они поверили, что Игнасио может уничтожить Землю посредством нескольких десятков одновременных извержений, они должны поверить также и в то, что он, Ленгдон Сент—Ив, сумеет спасти планету, взяв на вооружение ту же идею. Утопающий, в конце концов, хватается и за соломинку. Лицо Парсонса отражало целую гамму чувств — растерянность, недоверие, смущение, раздражение, страх. Не давая старику опомниться, профессор продолжил: "Существует интересное исследование, сделанное, между прочим, по заказу военного министерства. Автор доказывает, что солдаты, проходящие по платформе или мосту, ни в коем случае не должны шагать в ногу.

На этот счет я выдвигаю собственную теорию, которая перекликается с гипотезой Нарбондо — если собранная воедино большая людская масса начнет ритмично притоптывать, мы получим энергию огромной силы, которая… "

Парсонс, сделав недовольное лицо, медленно покачал головой. Кажется, ученый секретарь твердо решил не обсуждать ничего, что хоть как–то было связано с угрозами зловещего доктора Игнасио. А теории Сент—Ива, хоть и заслуживающие внимания, не могли быть проверены прямо в стенах Академии Наук и, следовательно, были как бы бесполезны.

Конечно, его выкладки можно проверить, устроив специальный парад с тысячами марширующих, но по этому поводу нужно говорить с министром…

И потом этот Джонс! Мак—Кланг-Джонс занимался отвратительными экспериментами над ящерицами в лесах Нью—Гэмпшира.

— Отвратительный, из ряда вон выходящий случай, — буркнул Парсонс. — Кажется, он тоже занимался исследованием пустой земной коры? Кажется, он собрал коллекцию ископаемых пресмыкающихся мезозойского периода, а потом доказывал, будто нашел в лесу вход в глубокую пещеру, в которой до сих пор живут эти самые ископаемые рептилии?

После чего, одарив Сент—Ива ледяным взглядом, Парсонс повернулся к окну, делая вид, будто его чрезвычайно занимают веселящиеся в парке дети. Между тем и ученый секретарь, и его собеседник думали об одном и том же — как лорд Кельвин заканчивает сборку своей чудо–машины, которой суждено перевернуть существующие представления о возможностях механики. Парсонс с раздражением подумал, что Сент—Ив пропустил мимо ушей все его увещевания. Впрочем, это его дело. Парсонс насмешливо подмигнул профессору и поднес к губам фужер с вином: "Ваше здоровье!"

Сент—Ив кивнул и молча наблюдал, как ученый секретарь медленно, с явным наслаждением пьет желтоватую жидкость. Да, такого не переубедишь. Впрочем, он пришел сюда вовсе не спорить. Нужно действовать, иначе будет поздно…

Особняк профессора Сент—Ива, в котором помещалась и его лаборатория, находился в каких–нибудь трех четвертях мили от летнего дома Вильяма Томсона, известного в стенах Королевской Академии Наук под именем лорда Кельвина. Берега реки Нидд густо поросли ивами, закрывавшими и дом лорда. Но лаборатория мистера Томсона, расположенная на холме, великолепно просматривалась из окон дома профессора Ленгдона. Судя по тому, что в мастерскую входили и выходили толпы ассистентов в белых халатах и угрюмых механиках в спецовках, работа по сборке чудо–машины была в самом разгаре. Со стороны Кирк—Хаммертона то и дело подъезжали высокие крытые фуры. У ворот поместья их встречали неразговорчивые люди в военной униформе.

Заняв удобную позицию, Сент—Ив внимательно наблюдал за происходящим через подзорную трубу. Иногда он поворачивался и уныло смотрел на Хасбро, терпеливо ждущего указаний. Повернувшись к ассистенту в очередной раз, профессор мрачно сообщил:

— Хасбро, я принял нелегкое решение.

— Да, сэр.

— Полагаю, нам придется взять на себя неблаговидную роль саботажников — поскольку все остальные способы как–то повлиять на ход работ исчерпаны. Конечно, для меня, как для ученого, было бы постыдно мешать коллеге в работе, но все гораздо серьезнее, чем может показаться со стороны. В общем так… — Набрав в легкие побольше воздуха, Сент—Ив решительно выпалил:

— Мы должны уничтожить машину лорда Кельвина.

— Очень хорошо, сэр.

— Все было с самого начала окружено такой завесой секретности, что я решил, будто лорд конструирует у себя в лаборатории нечто иное, а вовсе не этот аппарат. Но Парсонс просто не способен на такую убедительную ложь. Он придумал бы все, что угодно, но не версию о чудо–машине. Будем исходить из того, что мистер Томсон действительно делает то, над чем бился целых сорок лет.

— В этом не может быть ни малейшего сомнения, сэр.

— Наше намерение уничтожить машину подразумевает, конечно же, не только необходимость управления вулканической активностью. Задумка гораздо шире — мы должны спутать карты одного из самых великих ученых, когда–либо живших на Земле, но, к несчастью, одержимого дьяволом. Мы станем бить врага его же оружием. Только так мы спасем не только себя, но и все население Земли.

— Как вам будет угодно, сэр.

— Хасбро, ставки в игре чрезвычайно высоки. Мы должны собрать всю свою волю, весь опыт и силы. Речь действительно идет о жизни и смерти всего живого на Земле, и это отнюдь не пустые слова.

— Не угодно ли для начала перекусить?

— Спасибо. Что там у тебя? Копченый лосось и корнишоны? Еще раз спасибо — это то, что нужно. Принеси пару бутылок "Двойного Алмаза" — под него рыба пойдет просто изумительно. Да, и захвати бутылку–другую для себя — что хочешь.

— Благодарю вас, сэр, — вежливо отозвался Хасбро. — Вы всегда так щедры ко мне!

— Так, так, продолжим, — забормотал Сент—Ив, вновь поднося к глазам подзорную трубу. В этот момент к воротам поместья лорда Кельвина подъехала очередная фура, из которой техники тут же стали выгружать темно–зеленые ящики. Конечно, смекнул Сент—Ив, в ящиках находится научная аппаратура. Можно даже посмотреть, какая именно. Ничего не стоит напялить на себя белый халат и отправиться к дому Томсона — охрана не обратит на него внимания, поскольку там носятся по меньшей мере три десятка людей, одетых в точно такие же халаты. Другое дело, что нельзя исключать глупую случайность, которая может не то что погубить, но изрядно затруднить проведение его планов в жизнь. Что случится, к примеру, если он столкнется ненароком с самим лордом Кельвином? Мистер Томсон издали чует опасность своим вздернутым носом. Увидев в своих владениях заклятого врага, Кельвин сразу сообразит, что он появился там неспроста. И если в дальнейшем что–то случится с его машиной, во всем обвинят его, Сент—Ива. Разумеется, в обстановке охватившей Академию Наук истерии его упрячут в тюрьму — чтобы не мешал…

Разумеется, можно подать в суд, представить присяжным неопровержимые доказательства. Вызвать Резерфорда, тот подтвердит его правоту. Только суд, как известно, дело весьма долгое. Возможно, он едва успеет начаться, как Земля разлетится в пыль. Нет, это не выход… А если лорд Кельвин все же пустит свою машину, и та оправдает возложенные на нее надежды, то — Сент—Ив позволил себе улыбнуться, в суде придется иметь дело с присяжными–мутантами. Присяжные с двумя головами, а судья — сразу с тремя глазами. Разумеется, доказательства будут налицо, присяжные и судья вынесут вердикт в его пользу. Только к тому времени будет поздно предпринимать какие–либо шаги.

Никогда еще громадная лаборатория лорда Кельвина не видела столь бурной активности. Тут и там сновали ассистенты, техники, слышался звон железа, скрежет завинчиваемых гаек и болтов, свист вырывавшегося из выпускных клапанов пара. Повсюду лежали катушки медного кабеля разной толщины, стояли оплетенные соломой стеклянные емкости с кислотой, лаборанты катили тележки с разноцветными реактивами. В самом центре лаборатории стоял громадный медный ящик, опутанный разноцветными проводами. Это, собственно, и была пресловутая машина — итог многолетних усилий лорда Кельвина. Машина, призванная спасти Землю от страшной участи. Сама машина не поражала размерами — если кто–то решил бы впрячь в нее, как в повозку, большую собаку, пес с легкостью уволок бы механизм. Впрочем, мистер Томсон был преисполнен серьезных намерений и создал свое детище совсем не для потехи пресыщенной публики. Решительно прогнав из головы глупые мысли, лорд Кельвин перенес внимание на трех техников, старательно заклепывавших боковую сторону машины. Не найдя в их работе изъяна, он принялся проверять подсоединение провода.

Пока все шло по графику. Под потолком ярко горели лампы, так что мастерская была отлично освещена. Мистер Томсон мысленно поблагодарил фирму, поставившую лампы — они действительно светили так, как обещал рекламный проспект фирмы. В стороне, внимательно наблюдая за монтажом машины, стоял мистер Парсонс, ученый секретарь Королевской Академии Наук в Лондоне.

И тут в распахнутой настежь двери возник не кто иной, как… Ленгдон Сент—Ив, давний недруг и самый непримиримый оппонент лорда Кельвина. Увидев его, Парсонс уронил свою щегольскую трость. Сент—Ив ободряюще посмотрел на Джека Олсби и Хасбро, стоявших чуть позади него. Только Билла Кракена не было рядом. Понимая, что послужило причиной появления здесь Сент—Ива, Парсонс предостерегающе поднял указательный палец правой руки, давая понять, что научные споры здесь неуместны.

— Доктор Парсонс! — вскричал Сент—Ив, делая вид, что не замечает предупреждения ученого секретаря. — Ваш человек, что стоит в воротах — просто Цербер! Ни за что не хотел пропускать нас, мне пришлось показать ему письмо за подписью самого Принца Уэльского. Разумеется, письмо написано на отвлеченную тему, но вашему человеку подавай просто подпись. Знаете, он даже пытался пожать нам руки. Парсонс, советую вам придирчивее отбирать персонал. Ведь вместо нас сюда мог пробраться кто угодно, не так ли? Вам просто повезло, что мы не злодеи, а ваши коллеги. В общем, мы пришли предложить свои услуги. Уверен, что вы сумеете эффективно воспользоваться нашей помощью…

Сент—Ив умолк, наблюдая, как лицо Парсонса медленно начинает покрываться багровыми пятнами. Профессор Ленгдон опасался, что ученый секретарь сейчас взорвется, точно петарда. Видимо, Парсонс в конце концов сам сообразил, что выставляет себя не умеющим совладать с эмоциями человеком. Через секунду он, кое–как успокоившись, снисходительно кивнул вошедшим, тем не менее шагнув вперед и становясь между гостями и бесценной машиной. Сент—Ив насмешливо подумал, что Парсонс наверняка хочет лишить их возможности разглядеть детище лорда Кельвина получше.

— Или вы объявляете меня персоной нон грата? — улыбнулся Сент—Ив, одаривая секретаря ядовитым взглядом. Впрочем, он сразу пожалел о своем ехидстве — в самом деле, вызывающим поведением все равно ничего не добьешься, только еще больше настроишь Парсонса и Томсона против себя.

— Ума не приложу, как вам удалось обвести охранника вокруг пальца! — воскликнул Парсонс, желая выиграть время и окончательно решить, как обращаться с незваными гостями. — Да будет вам известно, что это мероприятие санкционировано Ее Величеством, и проводить его поручено членам Королевской Академии Наук. Насколько я знаю, вы не состоите в Академии. А потому осмелюсь просить вас и ваших громил уйти. Конечно, благодарю за помощь — желание помочь ближнему достойно похвалы. Тем не менее, уверяю вас, — мы справимся своими силами.

Ученый секретарь повернулся к лорду Кельвину, желая заручиться его моральной поддержкой, но тот как раз придирчиво проверял качество работы мастеров, поставивших на машину очередной ряд поблескивающих заклепок. Не решившись отрывать коллегу от работы, Парсонс повернулся к Сент—Иву и нарочито официальным голосом начал: "Милостивый государь… "Но договорить заранее составленную в уме фразу он не успел — профессор Ленгдон отошел в сторону, явно намереваясь пройти к машине.

— Неужели мне придется поднимать скандал? — возмутился Парсонс, снова становясь на пути профессора и бросая опасливые взгляды на Джека Олсби и Хасбро.

Сент—Ив остановился и смущенно пожал плечами, краем глаза наблюдая, как одетый в замасленную спецовку Билл Кракен отделился от груды ящиков с мотками проволоки.

Билл сразу же направился туда, где сидел на корточках лорд Кельвин, постукивавший по заклепкам крохотным бронзовым молоточком. Нагнувшись к усаженному проводами медному ящику, здоровяк Кракен схватил аппарат в охапку и, сопровождаемый удивленно–восторженным взглядом лорда, направился обратно.

— Ну хорошо, хорошо, — нарочито упавшим голосом промолвил Сент—Ив, видя, что Билл уходит все дальше, — право, мистер Парсонс, я огорчен вашим отказом. Глубоко огорчен. Я искренне хотел помочь, но помощь моя, выходит, не нужна. Что же, пусть так…

Парсонс ошеломленно хлопал глазами — он явно ожидал от коллеги большего сопротивления. Убедившись, что Сент—Ив и в самом деле собирается уходить, ученый секретарь одарил его лучезарной улыбкой: "В самом деле, мы очень благодарны вам за предложенную помощь. Если бы проект находился в стадии разработки, я попросил бы вас участвовать в нем. Для меня было бы большой честью работать совместно с таким маститым ученым, как вы. Впрочем, все давно уже готово и дальнейшее — уже дело квалифицированных механиков. Наша задача лишь обеспечить порядок, не более того". Все еще сияя счастливой улыбкой, ученый секретарь поторопился выпроводить незваных гостей из лаборатории. Лишь окончательно убедившись, что Сент—Ив и его спутники вышли за ворота поместья лорда Кельвина и, значит, опасность миновала, старик позволил себе облегченно вздохнуть. И тут же, опомнившись, он вызвал начальника охраны и велел ему заменить караульного у ворот.

— Нам не нужны такие олухи, — недовольно ворчал Парсонс, — пусть уж лучше патрулирует улицы Дублина — там сразу понятно, кто свой, а кто чужой.