Машина смерти

Глава 21

Ресторан назвали «Эскарпа», что в переводе с португальского означает «вершина скалы». Имя пришлось кстати, поскольку здание, приземистое, широкое, сложенное из местного камня, расположилось на склоне холма в трех четвертях пути к вершине Пико-Альто. Прежде чем добраться до него, Курт и Катерина проделали нелегкий путь в восемь миль по петляющей горной дороге.

Им открывались возделанные поля, грандиозные виды, и даже встретилось заведение, предоставлявшее в распоряжение туристов дельтапланы и ультралайты, сверхлегкие самолеты. За все время их маленький «Фокус» не больше десяти раз выскакивал с асфальта на придорожный гравий при особенно резких поворотах. И всего лишь три из этих случаев грозили верной смертью, поскольку ограждения, то появлявшиеся, то исчезавшие на протяжении всего подъема, именно в этих местах почему-то отсутствовали.

В конце концов, наблюдая за тем, как ловко, именно в нужный момент молодая женщина переключает скорость, тормозит или жмет на газ, Курт пришел к выводу, что она — отличный водитель. Ясно, что дело свое Катерина знала, а на этом подъеме, похоже, просто решила проверить его нервы.

Остин решил не реагировать и, открыв люк в крыше машины, небрежно заметил, что долина смотрится особенно шикарно, когда между ней и ними практически ничего нет.

— Нравится? — спросила Катерина.

— Нет слов. Вы только какую-нибудь корову не сбейте.

Отсутствие желаемой реакции, похоже, лишь еще сильнее ее раззадорило. Курт же едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Теперь, сидя за столом и любуясь скатывающимся за остров и опускающимся в океан солнцем, они получили, наконец, возможность сделать заказ. Катерина уступила это право Курту, и он выбрал фирменное здешнее блюдо: Bacalhau — Gomes de S, соленую португальскую треску с ароматным кассеролем[10] и свежими, выращенными здесь же, на острове, овощами.

Остин пробежал глазами перечень вин и, хотя в нем значились названия отличных французских и испанских напитков, подумал, что к местному блюду лучше всего подойдет местное же вино. Его производили на Азорах с шестнадцатого века, и некоторые сорта считались очень хорошими. Большую часть винограда, как ему говорили, здесь до сих пор собирали вручную. Не оценить столь нелегкий труд было бы непростительно.

— Мы возьмем бутылку «Террас де Лава», — сказал он, останавливаясь на белом — к рыбе.

Сидевшая напротив Катерина одобрительно кивнула.

— А вот с десертом определюсь я, — сказала она с хитроватой улыбкой торговца, получившего лучшую часть сделки.

Курт улыбнулся в ответ.

— Вполне справедливо.

Предположив, что узнает ее секрет не раньше, чем к концу десерта, он счел за лучшее сменить тему.

— Так вы здесь по поручению вашего правительства.

Катерина посмотрела на него немного раздраженно.

— Вы так говорите, словно в этом скрывается что-то плохое. Как будто вы сами здесь не по поручению вашего правительства.

— Вообще-то нет. Мы с Джо здесь ради участия в состязаниях. По просьбе испанских и португальских властей. Так сказать, ради сохранения мира между ними.

— Большая разница, — сказала Катерина, пробуя закуску. — По-моему, когда у них случился последний спор, папе римскому, чтобы его урегулировать, пришлось проводить линию раздела через весь мир.

Курт рассмеялся:

— У нас, к сожалению, такой власти нет.

Принесли вино. Он сделал глоток и одобрительно кивнул.

— Так зачем вас сюда отправили?

— Думала, вы будете потактичнее.

— Это не мой стиль.

— Я работаю на Академию наук, — объяснила Катерина. — Разумеется, они заинтересованы в этом открытии. У здешней скалы мощное магнитное поле. Полагают, что здесь затонули десятки судов. Кто бы не заинтересовался?

Объяснение звучало достаточно правдиво, хотя объясняло далеко не все ее поступки.

— Предположений о том, что все эти обломки утащило на дно магнитное поле, я не слышал. Другое дело, что после утопления они все постепенно стягивались в одно место под влиянием как течения, так и магнитного поля.

— Да, знаю. Но разве не романтичнее представлять это место как обиталище сирен из древних мифов?

— Романтичнее, конечно. Но и дальше от правды.

В глазах молодой женщины запрыгали чертики.

— Уверены? Как-никак, именно в этой части океана корабли и самолеты терпят бедствие чаще, чем где-либо еще.

Прежде чем Курт успел ответить, она принялась загибать пальцы.

— В 1880 году где-то в этих местах ушло под воду английское военное судно «Аталанта». Выжившие рассказывали о приступах тошноты, головокружении и о странных видениях. Видения впоследствии назвали галлюцинациями, а случившееся объяснили вспышкой желтой лихорадки. Но поскольку шел 1880 год, и диагноз поставили по прошествии некоторого времени, точных обстоятельств случившегося никто не знает.

В 1938 году грузовое судно «Англо-австралиан» исчезло вместе с экипажем уже в пределах визуальной доступности от островной цепи. Обломков так и не нашли. В 1948 году вскоре после взлета там же пропал пассажирский самолет «Стар тайгер». Ни сигнал бедствия, ни аварийный вызов приняты не были. Обломков не нашли. В 1968-м, после возникших внезапно проблем с радиосвязью в том же районе исчезла ваша военная подлодка «Скорпион». Если не ошибаюсь, обломки дают основание предположить, что на субмарине произошел взрыв.

Некоторые из этих историй Курт знал сам. Фактическая сторона дела выглядела так: «Стар тайгер» сгинул на изрядном расстоянии от Азорских островов, примерно в тысяче миль к западу, а на подлодке, судя по всему, имел место критический отказ систем в ходе погружения. Некоторые считали, что «Скорпион» потопила русская торпеда, и это был акт мести за случайный таран русской подлодки в Тихом океане. Излагать эту теорию Остин не стал.

— Это место напоминает Бермудский треугольник, — заметила Катерина. — Пусть оно сохранит, хотя бы ненадолго, ореол тайны, ладно?

— Конечно. Но хочу напомнить, что исследования, проведенные береговой охраной США, не обнаружили какого-либо значительного отличия в статистике исчезновения самолетов и кораблей в Бермудском треугольнике и других местах. Океаны на нашей планете — места весьма опасные.

Разочарованная его словами, Катерина отпила вина.

— Знаете, его ведь называют Вратами Дьявола.

— Кто называет?

— Другие ученые. Может быть, пресса.

А вот об этом Курт услышал впервые.

— Газет я давненько не видел. И не уверен, что понял, в чем тут смысл.

— Обломки здесь. Лежат на массиве клиновидной формы, сужающемся от запада к востоку и указывающем на скалу. В ближнем конце есть узкая щель, где течение ускоряется, а потом изливается в более глубокие воды. В дальнем кольце, в предполагаемой точке входа, более широкая брешь расположена между двумя заметно приподнятыми частями скалы, отдаленно напоминающими колонны.

— И это ворота.

Катерина кивнула.

— «Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель», — процитировала она. — Это из Евангелия от Матфея. Глава седьмая, стих тринадцатый. Теория, слышать которую мне доводилось, звучит так: корабли, самолеты и прочие обломки втягиваются через широкие, кривые ворота и не могут пройти через прямые и узкие. Кладбище проклятых, Врата Дьявола.

Надо признать, звучало это куда звонче, чем Центральноатлантическая магнитная аномалия, или как там ее официально называли.

— Корабли входят, но не выходят.

— Вот именно, — улыбнулась Катерина.

— Но это никак не объясняет, почему вы ныряли к обломкам самолета у входа к воротам.

— Не объясняет, — согласилась Катерина, не пытаясь ни защититься, ни даже предложить причину своих действий. — Как не объясняет и того, почему самолет, сделанный из алюминия — цветного, немагнитного металла, — оказался притянутым этой совершенно определенно магнитной аномалией.

Катерина указала на обстоятельство, о котором Курт раньше не задумывался. Пока он осмысливал только что услышанное, она отпила еще вина.

— Очень хорошее. Прошу извинить. Я только освежусь немного.

Интересно. После примерки трех разных нарядов она полчаса провела в ванной своего номера, приводя в порядок волосы и макияж. Куда уж еще?

Курт вежливо поднялся. Сказать по правде, в простеньком, без затей, черном коктейльном платье и красных туфельках на шпильках она выглядела прекрасно. Особенно по контрасту с его растрепанным видом. Он так и остался в том, в чем был с утра — даже не успел принять душ после погружения.

Провожая ее взглядом, Курт обдумал то, что сообщила Катерина, потом достал телефон и, пользуясь возможностью, отстучал эсэмэску Джо.

Мне нужно, чтобы ты разузнал все, что можно, о Катерине Луцкой. Почему она здесь. На кого работала в прошлом. И побольше о старом самолете, к которому она ныряет. Сделай поскорее.

Ответ пришел через несколько секунд.

Похоже, я умею читать мысли. Уже сделал. Вот несколько ссылок. FYI[11]: самолет указан как пропавший в районе острова Санта-Мария в 1951. В архиве Управления гражданского воздухоплавания есть соответствующий файл и отчет об аварии. Есть также рапорт ЦРУ об этом деле, но я не могу получить допуск к информации.

Рапорт ЦРУ. Собственно, удивляться не приходится. Курт начал просматривать присланные ссылки, то и дело поглядывая в сторону выхода.

В дамской комнате Катерина задержалась перед зеркалом, склонившись над мраморной раковиной. Но ни прическа, ни макияж, ни что-то еще ее не интересовали — только телефон.

— Ну же, — шептала она, следя за медленной загрузкой.

Экран наконец поменялся, и на нем появилось что-то вроде биографии Курта Остина. Объем информации был довольно большим, и прочитать все она не успевала, а потому только пробежала глазами по основным пунктам, отправила в Центр текстовое подтверждение и сунула телефон в сумочку.

Быстренько заглянув в зеркало и убедившись, что прическа в порядке, молодая женщина повернулась и вышла в коридор.

Курт бросил взгляд в сторону дамской комнаты, скосил глаза на телефон и снова посмотрел в сторону дамской комнаты. Увидев, что дверь распахнулась, он прочитал еще одну строчку и опустил аппарат в карман.

Потом поднялся и выдвинул для Катерины стул.

— Вы заметно посвежели, — с улыбкой заметил он.

— Спасибо. Иногда держать марку бывает нелегко.

В ее словах Курт ощутил некую неумышленно выраженную правду. Возможно, подсознательно она имела в виду свою жизнь в спорте. Причем в том виде, где победителя и проигравшего разделяет порой тончайшая грань. Чрезмерный субъективизм ведет к тому, что человек теряет уверенность в себе.

— Вы потрясающе выглядите. Сказать по правде, здесь все удивляются, почему вы обедаете с таким неряхой, как я.

Она улыбнулась и едва заметно покраснела.

Солнце уже скрылось за горизонтом. Они поболтали о том о сем до главного блюда, потом еще немного после второго бокала вина, и лишь затем Курт решился вернуться к прежней теме.

— У меня вопрос. Почему вы ныряли к тому самолету в одиночку? У вас на борту два комплекта баллонов. Разве у вас нет напарника?

— Это уже два вопроса. — Катерина снова улыбнулась. — Я приехала на Санта-Марию с еще одним представителем нашего правительства. Но он не имеет отношения к Академии наук. Все это дело исключительно мое. А баллоны шли в комплекте с лодкой.

Скорее всего, подумал Курт, задача этого второго представителя — присматривать за ней, держать на поводке и оберегать от неприятностей.

— Ваша очередь, — предложил Остин, пробуя рыбу.

— Пожалуй, мне такая игра нравится, — поддержала его Луцкая и тут же выпалила: — Вы, кажется, очень рассердились, когда мы появились. Но почему? Потому что я вторглась в вашу драгоценную «исключительную зону» или потому что я не зарегистрировалась?

— Ни то ни другое. Мне не нравится, когда люди попадают в неприятности. Вы ведь могли погибнуть там, в тех обломках. Еще минут пять, и так бы оно и случилось.

— То есть Курт Остин — человек заботливый?

— Абсолютно, — сказал он с наигранно теплой улыбкой.

— Поэтому вы и занимаетесь этим бизнесом, поиском и подъемом затонувших судов?

— Не вполне вас понимаю.

— Взорвать и отправить лодку на дно может любой дурак. Но чтобы поднять ее, требуются совсем другие умения, верность делу и готовность рискнуть. По-моему, именно потому вы этим и занимаетесь. А еще вам нравится спасать вещи.

Курт никогда не думал об этом, но какая-то правда в сказанном ею определенно присутствовала. В мире полно тех, кто уничтожает и выбрасывает вещи, и он гордился тем, что не только не выбрасывает их, а восстанавливает.

— Я, наверно, должна вас поблагодарить, — добавила она. — Вы ведь отправились за мной, чтобы спасти.

Ныряя, Курт не знал наверняка, что у неизвестного аквалангиста неприятности, но был рад, что вытащил ее живой и здоровой. Почему же она пошла на такой риск?

— Ваша стихия — соперничество, — сказал он, примеряя на себя роль психолога-любителя.

— В этом есть как плюсы, так и минусы.

— Национальные соревнования, мировые чемпионаты, олимпийские игры. Вы всю жизнь старались доказать тренерам, судьям и зрителям, что достойны самых высоких оценок, что ваше место — арена. Даже при том, что у вас случился разрыв связок, вы почти взяли бронзу в Торонто.

— Я почти взяла золото, — поправила Катерина. — Упала на последнем прыжке. Закончила программу на одной ноге.

— Если не ошибаюсь, вы потом пару месяцев не могли ходить, — этот факт он почерпнул из сообщения Джо. — Но факт остается фактом. Другой на вашем месте отступил бы, не стал рисковать, поберег ногу для следующего раза.

— Иногда у тебя нет следующего раза.

— Вас это подтолкнуло?

Она поджала губы, глядя на него и наматывая на вилку пасту «волосы ангела». Потом заговорила.

— Мне медаль не полагалась. Мое место почти отдали другой спортсменке. Скорее всего, другого шанса я бы уже не получила.

— Вам было что доказывать.

Катерина кивнула.

— Это дело, это поручение с командировкой, наверно, оно вам внове, — продолжал Курт. — Дома наверняка остались люди, на которых вы хотите произвести впечатление. Может быть, вы чувствуете, что должны доказать им что-то. Ведь другого шанса может и не быть.

— Возможно.

— В этом нет ничего плохого. Мы все хотим произвести впечатление на наших боссов. Но на земле есть места, где рисковать не стоит. Одно из них — внутри обломков самолета, лежащего на глубине в сто сорок футов.

— Вам никогда не хотелось доказать кому-то, что они в вас ошибаются?

Курт помолчал, а потом ответил полуправдой.

— Я стараюсь не переживать из-за того, что обо мне думают другие.

— Значит, вам некому что-то доказывать?

— Этого я не говорил.

— То есть кто-то есть. И кто же? Женщина? Миссис Остин? Настоящая или будущая? Та, что ждет вас дома?

Курт покачал головой.

— Тогда меня бы здесь не было.

— Так кто же?

Он усмехнулся. Разговор определенно ушел в сторону.

— Расскажите о своем секрете, и тогда я вам отвечу.

Катерина, похоже, снова расстроилась.

— Обед, надо полагать, закончится, как только я его раскрою?

Ему этого не хотелось, но опять-таки…

— Это уж зависит от того, каков секрет.

Она подняла вилку, словно хотела его ненадолго задержать, но потом решительно отложила.

— Вчера вы спасли французского ныряльщика, — сказала она.

— Верно. Парень прицепил на пояс груз в сто фунтов. Вы повели себя опрометчиво, он же был просто идиот.

— Может быть, и нет.

— Что вы имеете в виду?

— Они это подстроили. Пока вы с напарником вытаскивали его из воды, другой член французской команды брал буровую пробу, керн, той самой скалы. Они уже хвастают этим.

Его как будто обожгло волной гнева. Он резко выдохнул, схватил салфетку и, скомкав, бросил на стол.

— Вы правы. Нам пора.

— Черт.

Курт поднялся, положил на стол несколько банкнот, взял спутницу за руку и направился к выходу.

— Так что насчет вашего секрета? — спросила Катерина.

— Потом.

Не выпуская ее руку, Курт толкнул дверь и вышел. В тени что-то шелохнулось. Какой-то предмет вылетел из темноты справа. В оставшееся мгновение он успел лишь собраться, а потом что-то — бейсбольная бита, дубинка или кусок трубы — ударило его в живот.

Удар оказался достаточно сильным, чтобы выбить дух даже из такого сильного человека, как Курт Остин. Он согнулся и упал на колени.