Машины Старого мира

Глава 10

— Я слышал, что Манис Викъянко — наша цель номер один — летит сюда.

Ние Трана коротко кивнул, а про себя подумал: «Всё-то ты знаешь, старик, тогда зачем здесь я».

В этот раз Верховный маг развалился по центру личных апартаментов в громоздком кресле, обитом багровой из-за полумрака обивкой. В руке он сжимал ножку бокала, наполненного таким же багровым вином.

— Сегодня же допросите её по всей строгости. Нужно, чтобы имена людей вылезли из её гадкого ротика как можно скорее. Я хочу приурочить её казнь и казнь того оппозиционера ко Дню континентального мира. Прибудут главы со всех городов, и показательная казнь одновременно вселит страх в трусливые семьи людей внутреннего круга и покажет власть магов. Конечно, если бы вы нашли остальных диверсантов…

— Мои люди работают над этим, но выделить среди обычных бедняков тех, кто сотрудничает с оппозицией, очень сложно.

— А почему вы ищете только во внешнем круге? Неужели думаете, что это они затеяли переворот? Ищите связь и среди знатных, и среди рабочего класса. Вам нужны учителя, профессора, техники, инженеры. Особенно те, кто мало посещает наши рауты, но много читает и думает. Разве глупый бедняк без образования знал бы, как взорвать бомбу на заводе? Разве бедняк смог бы так виртуозно сжечь посевы, чтобы не пострадали близлежащие дома? Разве бедняк додумался бы до того, чтобы сбросить всю вину на нас, магов? Работайте, Трана. Вы расслабились. Или, может, мне следует вас заменить?

Трана сжал зубы так, что скулы его заострились, будто углы деревянного стола, а в челюсти что-то щёлкнуло.

«А то я сам не знаю, что искать нужно во внутреннем круге, глупый старик», — подумал главный контролёр, а вслух сказал:

— Как только у меня в руках будет Викъянко, уверен, я узнаю больше. Вы можете на меня положиться.

— Надеюсь, — фыркнул Верховный маг и осушил бокал до последней капли. Старик облизал губы, от чего у Трана к горлу подкатила тошнота. Верховный маг напомнил ему дикое животное, прячущееся в тени лесных деревьев. Картина двух горящих белых глаз и испачканных вином губ ещё долго стояла в его памяти, вызывая озноб.

Вернувшись в офис, Трана получил сообщение о том, что Феса и Викъянко везут в офис магической безопасности. Потребовалось всего десять минут, чтобы спуститься на лифте в подвал и миновать длинный коридор, ведущий к комнате дознания и тюремным камерам.

Впервые за несколько месяцев он испытывал приятное волнение. Предвкушая пытки Манис Викъянко, Трана погружался в подобие блаженного транса, и только одна мысль вторгалась в сознание, прекращая сладостное смакование момента — магические силы, над которыми он однажды потерял контроль. Испытает ли он снова нечто подобное? Подчинённые уже начали подозревать неладное. Раньше Трана сам производил пытки потенциальных информаторов, делал это с удовольствием и великим мастерством, а в последние несколько недель истязанием жертв занимались обычные стражи.

Трана просто боялся повторить ошибку, боялся, что в очередной раз и вовсе потеряет контроль. И что тогда с ним станет? Кому нужен контролёр без магии? Да кому вообще нужны обычные люди?

В освещаемую лишь одной лампой комнату допроса открылась тяжёлая дверь. Двое магов вели связанных по рукам разнанцев. Трана сразу удивил их внешний вид. Оба загоревшие, сухие. Манис сильно похудела, её плечи и подбородок заострились. Вирта перестал походить на фарфоровую куклу. Глаза его приняли привычный для эсийцев цвет, на руках виднелись мозоли.

— Что с ними стряслось? — не сдержался Трана, подавшись вперёд.

— Такими их встретили в Чимеки, господин, — ответил один из магов. — Начнёте допрос?

— Да… да, садите их. Один из вас пусть не отходит от двери.

Манис Викъянко даже не пыталась скрыть презрение на своём лице. Она смотрела в глаза контролёра вызывающе и бесстрашно, ни капли не переживая о последствиях. И оттого Трана чувствовал ещё большее удовлетворение. Заставить такую как она говорить — всё равно, что плюнуть в лицо Верховному магу и напиться до одури. Трана широко улыбнулся.

Но что же господин Феса. Он почему-то прячет взгляд и выглядит подавленным. Что же произошло за эти долгие несколько месяцев?

— Я хочу послушать вашу историю, — начал контролёр. — Кто будет первым?

— А я хочу увидеть свою семью! — вдруг вскрикнул Вирта. — И чтобы эту мерзавку отсадили от меня как можно дальше! Ненавижу! Тварь!

Губы парня дрожали, грудь, заключённая в просторную бедняцкую рубаху, тяжело вздымалась. Трана был готов поклясться, что увидел блеск слёз в его глазах.

— Тише-тише. Какая муха вас укусила, господин Феса. Расскажите, что стряслось, и я постараюсь вам помочь.

— Да что тут рассказывать! Она позвала меня в свою комнату, хотела что-то показать. И знаете, что там было? А? Да чёрта с два догадаетесь! — Вирта нервно рассмеялся. — Самолёт! Настоящий самолёт!

— Вирта! — скривилась в злобе Манис. — Как ты мог! Ты поклялся, что никому не скажешь!

— Иди к праотцам, идиотка! Я больше не твоя марионетка! Слава Вселенной, что я наконец-то вернулся домой.

— Прошу вас, господин Феса, продолжайте, — настаивал Трана.

— Она обманом заставила меня сесть на одно из сидений, сказала, что это макет. Пристегнула меня, и потом я ничего не помню. Может быть, это было какое-то сонное вещество. Не знаю. Помню только полёт над океаном. А потом мы упали на необитаемый остров. Представляете? И жили там… Вселенная, я ел фрукты прямо с веток, как какая-то обезьяна! А мясо! Его там вообще не было. Только долбанная рыба каждый день! Пытка! И всё из-за неё.

Вирта выставил связанные руки вперёд, по его щекам уже текли слёзы.

— Прошу вас, позовите родных. Хочу их увидеть, хочу, чтобы знали — я жив, несмотря на старания этой сумасшедшей. Пошлите за мамой, прошу вас, господин Трана.

Взгляд контролёра перебегал от одного лица к другому. В молодом разнанце он более не сомневался, а вот Манис явно что-то скрывала.

— Отпустите господина Фесу, — приказал контролёр охраннику. — А с вами, Манис, мы побеседуем более основательно.

Когда Вирта вставал, то задел стул Манис и тот покачнулся, ничего особенного, но на секунду выражение лица разнанца изменилось, что не могло ускользнуть от Трана.

— Господин Феса?

— Мне, по-моему, не хорошо.

И мужчина тут же рухнул на пол, увлекая за собой стул и охранника.

— Помогите ему подняться и вызовите лекаря! Давайте же!

Из-за дверей выскочили ещё двое, подхватили Вирту и унесли прочь. Трана остановил последнего и шепнул ему на ухо: «Отпустите его, сообщите семье Феса о случившемся, но оставьте одного мага следить за парнем».

Оставшись один на один с Манис, Трана медленно обошёл стол, намеренно коснувшись рукой плеча девушки.

— А что ты расскажешь мне?

— Ничего, — быстро бросила она.

— Ничего? Как интересно… у нас даже есть свидетель совершённого преступления. А может, и твои родные были в этом замешаны.

— Мои родные здесь совершенно ни при чём!

— Тогда кто помог тебе собрать самолёт, а Манис?

— Так сложно поверить, что я собрала его сама, — губы девушки растянулись в саркастичной улыбке.

— Тебе недолго веселиться, Викъянко. Мне дали указание прибегнуть к пыткам, как можно скорее.

— А вы разве не должны сообщить семье, что я нашлась? Разве не должны уведомить…

— Да ничего я не должен. Кому есть дело до шлюхи из семьи промышленника.

— Шлюхи? Ничего лучше ваша команда прохиндеев не придумала?

— А зачем? Люди и так поверили. Для них ты преступила закон, обманула и опозорила родных и вела распутный образ жизни. Они не будут ни защищать тебя, ни искать правды. Ах да, и ещё, твоя родня больше не владеет производством магического транспорта.

Трана заметил сжавшиеся добела кулаки Манис, и от этого жеста у него по всему телу разлилось приятное тепло.

— Теперь ты понимаешь, что целиком и полностью оказалась в моей власти. Помнишь нашу ссору на том званом вечере у твоих родителей. Что ты там мне сказала?

Манис молчала.

— «Ничто не вечно, господин Трана, ни магия, ни деньги, ни власть». Помнишь?

— Вы можете найти лучшего истязателя, можете отрезать мне пальцы на руках и ногах, но я ничего не скажу. И пусть Верховный маг уничтожит тебя за провал.

«Вот же гадина».

Трана обратился к магии, и та отозвалась. Манис охнула и тяжело задышала. Жилы на её шее напряглись, словно стебли лианы.

— Я придумал для тебя нечто более подходящее, чем отрезание пальцев. Ты у нас девушка гордая, а значит, именно сохранение гордости для тебя дороже всего. Магов не любишь, а им ты должна понравиться. Как насчёт мужчин из безопасности, а из Центральной башни? Уверен, советники будут в восторге от такой возможности.

Манис кряхтела и брыкалась, обтирая связанными руками шею. Ноги скрипели сандалиями по бетонному полу, рубаха промокла от пота.

— Сегодня в твоей камере будет людно.

Последнее, что увидела Манис перед тем, как в глазах у неё потемнело, была лампа с перетекающей в ней магической энергией.

***

Не прошло и трех часов после возвращения Вирты в семью, как Мускиль уже готовила для сына новомодный костюм, параллельно созваниваясь с новостными офисами Башни. Ей не терпелось снова привлечь внимание к семье Феса, ведь за последние несколько месяцев они с мужем умудрились промотать почти всё состояние сына.

— Ты выглядишь иначе, сынок, — заметила Мускиль, подавая Вирте рубашку. — И ведёшь себя как-то странно. Она так сильно тебя напугала, эта Манис? Сумасшедшая маленькая сучка.

— Мама!

— Что? Что не так я сказала? Ты же сам…

— Просто помолчи, ладно.

Вирта нацепил пиджак, застёгивающиеся на позолоченные боковые пуговицы, поправил блестящие нашивки на плечах и груди и уже собрался идти, но Мускиль его остановила.

— Погоди, а косметика? Или ты собираешься выглядеть, как эссийский рабочий?

— Мама, я и есть на половину эссиец и не вижу причин стыдиться этого.

— Но, дорогой, выйти без макияжа в свет — плохой тон.

— Так приведи себя в порядок. Я здесь при чём.

Вирта оставил недоумевающую мать в гардеробной, среди сотен костюмов и платьев, а сам направился прямиком к ожидающему их магомобилю.

— Отец и мать доберутся на следующем, можете ехать, — быстро сообщил он магу-водителю.

В дороге Вирта не мог перестать думать о словах Манис — ему нужно было найти некого Правида, одного из инженеров Ло Викъянко, а это значит, после всех мероприятий он непременно отправится в его дом.

О встрече с прессой Вирта сначала думал, как об очередной пытке, но поразмыслив немного понял, что это его шанс найти среди толпы голодных глаз одни, но рассудительные и холодные. Когда мать говорила по телефону, то сразу по какой-то причине отмела людскую информационную компанию, сказав, что та вот-вот будет обанкрочена.

«Как же она называлась? Дневной свет? Яркий луч? При свете?»

— Прошу прощения, — Вирта обратился к магу, — а вы не знаете новостную компанию с таким названием… Яркий свет или При све…

— «В разгар дня»? Есть одна такая, но я бы не советовал с ними сотрудничать. Они сейчас в самом центре политических склок, ещё месяц и её не станет.

— Интересно. А её агенты ходят на встречи в Башню?

— Да, конечно, хотя их присутствие напоминает предсмертную конвульсию.

— Вот бы не попасться им на глаза, — намерено солгал Вирта, вспомнив о слежке со стороны Трана и его людей.

— Да вы не переживайте, сейчас в Башне утроили охрану, больше дозволенного им говорить не дадут.

— Ну и славно.

Вирта отвернулся. Внутренний круг с выпяченной на всеобщее обозрение роскошью, заставлял снова и снова возвращаться мыслями в Тулсаху. Разнанцы походили на павлинов с их раскрашенными, заискивающими по отношению к магам высшего класса и в то же время высокомерными по отношению к внешнекруговцам лицами. Они стремились усовершенствовать себя внешне, совсем забывая о том, что находится внутри. Они теряли реальную цель своего существования, став жертвой подмены ценностей. Став настолько похожими друг на друга, они чахли от единообразия, погружаясь в затяжные депрессии в облитых золотом домах.

Вирта попросил остановить магомобиль в безлюдном месте, там, откуда он смог бы спокойно и без лишней суеты добраться до основного зала встречи прессы. Наверняка мать хотела устроить шоу из его возвращения, но для него люди с пустыми, ничего не выражающими лицами, стали чужими. В открытых ртах и диких взглядах читался восторг по отношению к внешности, но не деятельности Вирты. Как можно сравнить «это» с семейным теплом людей, ценящих именно твоё искусство и тебя, как конкретную состоявшуюся личность. Для тулсахцев Вирта не был куском мяса, о котором судачат на каждом углу, для них он появлялся только на сцене, когда же спускался с неё, то получал желанное уединение.

Вирта скользнул в служебную дверь, заметив длинную очередь за оградительными перилами, тянущуюся вглубь улицы перед парадными дверьми Башни. В основном молодые особы в жутких платьях. Ждут, надеются увидеть любимого кумира, хотят услышать его историю и поохать перед магическими трансляторами журналистов.

Прикрываясь ладонью, Вирта прошёл мимо помещений с уборщицами и административными служащими, свернул за кухней, где готовились блюда к очередному приёму, а затем, наконец, нашёл личную гримёрку. Там он и спрятался до начала интервью.

Через четверть часа в коридоре послышалась возня — наверняка Мускиль устроила сцену, испытывая обиду на равнодушного сыночка. Она ворвалась в гримёрку взмыленная, с перекосившейся причёской и хотела было уже начать читать мораль, но встретившись с суровым взглядом Вирты, лишь захватила ртом воздух и молча повалилась на замшевое кресло рядом с дверью.

Спустя несколько минут, она позволила себе поинтересоваться здоровьем сына и тактично отметить:

— Не забудь сообщить о роли Викъянко во всей этой истории. Им уже не помочь, а нам следует держаться политики магов.

Вирта не разговаривал с персоналом, молчал за кулисами перед тем, как его объявили, даже с матерью больше не обмолвился и словом. Разъедающая изнутри тоска буквально сковывала язык и челюсть. Вирта понимал, что для следящих за ним магов выглядит подозрительно, но надеялся выкрутиться из ситуации, подобно тому, как он сделал это в камере. То, как сильно он не хотел оставлять Манис наедине с главным контролёром, отпечаталось на нём ярче чёрных букв на белой бумаге. Трана заметил это, отчего Вирте пришлось театрально рухнуть в обморок, скрывая всю скопившуюся злость под маской бессознательности.

— Дамы и господа! Как многие из вас уже знают, известная модель разнанского подиума, звезда популярных шоу и один из самых желанных мужчин планеты несколько месяцев тому назад пропал, чем поверг своих преданных фанатов в ужас и шок! Его искали все, от бедных внешнекруговских сироток, до самих клерков Центральной башни. Более того, как оказалось, во всём этом была замешана ещё одна знатная семья, открывшая своё настоящее лицо благодаря честному расследованию.

Как долго мы страдали! Как долго ждали вестей о дорогом кумире! Но Великая Магия вняла нашим мольбам! И сегодня, Вирта Феса, красавец Разнана, прямо здесь, в этом зале! Встречайте!

Оголтелая публика вызывающе завизжала. Аплодисменты слились с признаниями в любви. Зал буквально ходил ходуном, и только небольшой участок, на котором находились работники прессы, выглядел островком спокойствия.

Вирта отодвинул шторку, отделяющую зал от закулисья, ответил на приглашающий кивок ряженого ведущего, и медленно вышел. Нескончаемые овации проводили его до самого стола, за который тут же поспешила сесть Мускиль и бледный агент семьи Феса.

Спрятав руки под белой скатертью, Вирта приготовился мобилизовать все актёрские таланты, чтобы убедительно солгать самым проницательным жителям Разнана — политикам и журналистам.

Среди серьёзных лиц мужчин и женщин с блокнотами, Вирта выискивал то самое, что пришло на встречу от компании «В разгар дня». И нашёл. Невысокий лысый мужчина в самом обычном жакете и простецких брюках, наблюдал за ним из-за толстых линз круглых очков. Он выглядел расстроенно, нет, даже агрессивно. И именно это искал Вирта — подтверждение преданности «В разгар дня» совсем другим идеям. Шоу, созданное вокруг его персоны, совсем не радовало корреспондента, а только раздражало. Он хотел услышать то, за что может зацепиться, но Вирта не даст ему такой возможности… пока не даст.

Ведущий поднял руки к потолку, и народ притих, хотя несколько особо впечатлительных дамочек продолжали охать и закатывать глаза.

— Итак, Вирта Феса. Наш стильный красавец, — ведущий внимательно посмотрел в лицо разнанца, и едва ли уловимое движение уголков рта напомаженного шоумена выдало смятение — Вирта выглядел иначе. — Что ж… расскажи нам и всему Разнану, что же с тобой произошло в тот злополучный день.

Вирта видел заполненный зал, видел плакаты с изображением бледного зеленоглазого мужчины, так сильно отличающегося от него настоящего, но не испытывал прежнего подъёма.

— Прежде всего, я рад видеть здесь самых преданных фанатов, — тихо произнёс он в тонкий магический рупор, сорвав очередной шквал аплодисментов. — Но должен отметить, что моя мать поторопилась, устроив сегодняшнюю встречу. Я не совсем здоров и не совсем готов говорить о том, что произошло.

Разочарование толпы выразилось в приглушённом ропоте.

— Неужели господин Вирта Феса хоть немного не утолит наше любопытство, — настаивал ведущий, всеми силами стараясь не упустить крупную рыбу.

— Могу только сказать, что произошедшее сильно меня изменило, и возвращение сюда на многое должно открыть глаза жителям Разнана.

— Ты говоришь о семье Викъянко, так?

— Я готов дать основательное интервью завтра. Какой именно компании — сообщу позже.

Из всех корреспондентов, только один, вопреки реакции толпы, хитро улыбнулся, спрятав блокнот в карман.

— Как жаль, как жаль, — пробормотал ведущий, невольно почесав гладко зачёсанный затылок. — Мы не можем удерживать вас насильно. Ответьте хотя бы, что планируете сделать первоочерёдно?

— Разобраться в накопившихся делах.

— Уверен, предложения на участие в шоу посыплются со всех сторон.

— И я обязательно рассмотрю их.

Вирта поднялся с места. Покрасневшая за время недолгого интервью мать попыталась схватить его за рукав, но пальцы соскользнули, и она неловко упёрлась ладонью в подлокотник соседнего стула.

— Вирта…

— Ещё раз прошу меня извинить.

Разнанец поклонился, бросил взгляд на корреспондента «В разгар дня» и вышел из зала. Гвалт не умолкал битый час, и ни ведущий, ни маги-охранники не могли угомонить возмущённую толпу. Кто-то намеревался побежать за Виртой, кто-то уже сейчас требовал пропуск на очередное интервью. Уголок журналистов жужжал от вибраций десятка телефонов, начальники требовали притянуть внимание Вирты к их компаниям всеми доступными способами.

Единственным, кто ни о чём не переживал, был тот самый корреспондент «В разгар дня». Он устало потёр веки, приподняв громоздкие линзы, и так же спокойно, как и Вирта, покинул зал. Что-то подсказывало ему, что эта встреча не будет последней.

***

Постоянные обыски и слежка осложняли передвижение по кругам, поэтому Правид всё чаще прибегал к маскировке. Пришлось даже отказаться от любимой трубки, ведь её демонстрация выдавала пагубную привычку инженера. К тому же рука по-прежнему ныла: то ли из вредности, то ли из-за недостатка компетенций — местный маг-лекарь плохо над ней поработал.

Используя в этот раз подземный тайный ход, Правид выбрался к новой точке встречи с кураторами. В тот день он не соврал Полишу — над планом по вызволению Ниса работали, хотя до получения очередных новостей были уверены в кончине парня.

Проход вёл за пределы города, и неприметный настил, с прикреплёнными ветками и листьями, выполняющий роль двери, скрывался от глаз караульных неровной насыпью. Здесь, практически на берегу океана, вдали от пристани, собралась группа из десяти человек. Кое-кто не смог прибыть в силу объективных причин, но Правид не сильно беспокоился об этом.

Среди кураторов, по приказу главного инженера, стоял Полиш. Так как Нис являлся для него всё равно что братом, он пожелал стать частью группы освобождения.

— По полученным данным казнь Ниса Пакса назначена на День континентального мира. Это наш шанс устроить потасовку и вызволить его.

— Потасовку на крыше Центральной башни? — ужаснулся один из кураторов.

— Именно так.

— Но там же будет куча магов. Как мы это провернём? Вы вообще видели, какое оружие нам прислали из Пустых земель? Самым опасным была та липкая штука, что взорвала опоры завода. В остальном… луки, стрелы, мечи, может быть, парочка пистолетов, но пули в них не настоящие.

— Но там есть ещё духовые трубки и кинжалы для метания. Вы ведь знаете, что большинство огнестрельного оружия маги уничтожили в период укрепления власти. Единицы огнестрела мы оставим до решающей схватки, но вышеперечисленное можно использовать для атаки. Ошибка магов в их самоуверенности, они не ожидают нападения. На крыше Центральной башни соберутся все главы городов и высокородные маги. И это наш шанс отсечь голову змеи.

— Нас всех перебьют, — пессимистично отметил другой куратор.

Правид потянулся к поясу под пончо, чтобы нащупать трубку, но встретил лишь холодную застёжку. Как же ему хотелось закурить. Оглядев всех присутствующих, он снисходительно закивал.

— Я понимаю ваши опасения. Страх помогает нам выживать. Благодаря страху перед худшим будущим мы все здесь. Но позвольте задать один вопрос. На что вы надеялись, когда формировали оппозицию? Неужели вы думали, что придёт некто и разом решит все наши проблемы? Борьба за лучшее будущее — есть жертвенность. Люди жертвуют собой, ради блага остального мира, хотя понимают, что им этого мира уже не увидеть. Именно так поступил Нис Пакса. Он пожертвовал собой, остался позади, чтобы остальные могли убежать. Прошло несколько дней, а нас ещё никто не взял, это значит, что Нис молчит, ценою жизни, покрывая соратников. Его казнь говорит о том, что язык его так и не развязался. Мы должны показать, что важна жизнь каждого члена нашей группы. Кто пойдёт за теми, кто прячется в кустах, ожидая благоприятного разрешения проблемы?

— Предложение, Правид? — низкий голос непосредственного куратора Ниса Пакса раздался позади столпившихся.

— Лучшим бойцам оппозиции я найду дорогие одежды. Оружие спрячем под модными плащами и платьями. Я ещё подумаю над легендой, с помощью которой мы пройдём на крышу. Когда мы попадём наверх, то сразу заблокируем двери, чтобы хоть немного затормозить магов. Замки и крючки их не остановят, но не дадут мгновенно ворваться внутрь. Главное убедиться, что Нис уже будет на крыше. Как только начнётся церемония и Верховный маг даст вступительную речь, мы отсчитаем несколько минут, притупляя всеобщую бдительность и начинаем атаку. Прежде всего, ликвидируем глав городов и высокородных магов. Действовать нужно тихо, исподтишка, чтобы сразу не было понятно, кто это делает. Меняйте позицию в толпе, в случае потасовки, указывайте пальцем на других магов и кричите, что это они. Во время суматохи освободим Ниса. Для него тоже нужна богатая одежда. Когда входные двери отворяться, люди поспешат покинуть крышу, мы двинемся вместе с ними.

— Звучит рискованно, но вполне вероятно.

— И поэтому хорошо, что мы не воспользуемся огнестрельным оружием — оно шумное — духовые трубки с дротиками совсем другое дело. А теперь конкретно к делу. От каждого из вас мне нужен хороший боец с приятной, но не привлекающей внимание внешностью. Если захотите сами участвовать, я препятствовать не буду. У вас есть двое суток на их тренировку. Если есть такие, кто уже умеет стрелять из подобного оружия — ещё лучше. Нам важна точность, неприметность и скорость. Для дротиков понадобится агрессивный яд, этим займётся куратор Фис.

Седовласый Фис кивнул.

— Куратор, маги не должны успеть получить помощь. Помните об этом, когда будете выбирать яд.

Полиш, на тебе Нис. Выбери лучший момент и вытащи его из клетки. Скорее всего, он будет слаб, поэтому защищать его тоже тебе. Вылазка опасная, не спорю, но это наш шанс склонить чашу весов, привести змеиное гнездо в движение. Люди оппозиции должны быть готовы. Не сегодня, так завтра мы дадим решающий бой.

Оставляя позади кураторов, Правид подумал ещё об одном человеке. Буквально сегодня он видел выпуск на проекторах города — Вирта Феса вернулся в Разнан. Но вот о Манис Викъянко все молчали. Где она? Что с ней? Пресса не давала ответов. Следующим своим шагом Правид наметил посещение дома бывшего работодателя. По его указанию Ло и Намрата должны были давно собрать вещи и подготовить к отплытию с таким трудом найденное судно, передвигающееся своим ходом. Правид надеялся, что хотя бы семья знает о судьбе дочери.

Выйдя из подвала заброшенного магического храма, Правид спрятал бедняцкое облачение под замшелым каменным алтарём. Быстро натянув на тело серый камзол и обтягивающие брюки, он медленно вышел на улицу и со знанием дела оглянулся по сторонам. Двойная жизнь научил его осторожности и внимательности. Каждый шорох, кашель и даже резкий вздох вызывали у него подозрение.

Дойдя в камзоле до закрытой лавки портного, ещё одного преданного союзника, Правид снова переоделся, теперь уже в привычный наряд. Любимая трубка оказалась в правой руке, на пояс вернулась трубочная сумка.

От запустелого сада дома Викъянко веяло депрессивной тоской. Ло давно разжаловал домашнего мага, и с тех пор они с женой сидели без коммуникаций. Воду качали вручную из единственного колодца, комнаты освещали свечками. Ло не переживал за очистку выгребной ямы только потому, что планировал в скором времени покинуть поместье. Они в буквальном смысле сидели на чемоданах.

Когда в двери постучали, Намрата и Ло сидели в гостевой. Чита, оставшись единственной прислугой в доме, бросила испуганный взгляд на хозяйку.

— Спроси «кто»? — тихо произнёс Ло, сжав тканевый подлокотник кресла от напряжения.

Чита медленно подошла к двери, выглянула через крохотную стеклянную вставку и осторожно положила ладонь на ручку.

— Кто?

— Вирта Феса.

Чита снова обернулась к хозяевам дома и, прочитав на их лицах неопределённость и даже замешательство, приоткрыла дверцу, оставляя тонкую щель.

— Что вы хотите? Хозяева…

— Мне нужно поговорить с ними, срочно.

Гость толкнул дверь, так что экономка пошатнулась, и оказался внутри.

— Вирта? — Ло вышел вперёд, стараясь разглядеть чёрную фигуру на фоне залитого светом входа. — Ты же пропал… тогда… где Манис?

— Об этом я и хотел с вами поговорить. Но для начала, как я могу найти некого Правида?

Увидев главные двери поместья распахнутыми, Правид ускорил шаг, предполагая худшее. Он ворвался внутрь, будто разгневанный муж, ожидающий увидеть жену в объятьях другого. Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к сумраку гостевой, и тогда-то перед ним выросла знакомая фигура, о которой с самого утра трубит пресса.

— Вирта Феса, — констатировал Правид скорее для себя. — Что стряслось? И куда делась Манис?

Парень, резко обернувшись, сначала замешкал, но поняв, кто перед ним стоит, облегчённо выдохнул.

— Вы-то мне и нужны. Речь пойдёт о Манис. Я уже рассказал её родным о происходящем, вкратце, конечно. Манис держат в офисе магической безопасности, однозначно пытают. Трана пытается узнать, кто помогал ей в конструировании.

Правид нервно закурил, усаживаясь на стул перед впавшей в некое подобие транса Намратой.

— Мы разыграли с ней небольшую сцену, и только поэтому я здесь и свободен. Мне пришлось ходить по району кругами, прежде чем я смог оторваться от слежки. Поэтому времени у меня мало. Можете ли вы как-то помочь вызволить её оттуда?

Правид взглянул Вирте прямо в глаза, пытаясь понять, играет ли он с ним или говорит правдиво.

— Ты так переживаешь за неё… выглядит странно, учитывая ваши отношения до произошедшего.

Вирта отвернулся, но Правид с уверенностью отметил, что парень смутился.

— Между вами… Вирта, Манис тебе не безразлична, так?

— Да.

— Что случилось?

— Сейчас это неважно, а важно то, что мне нужна ваша помощь. Мы должны вытащить её из камеры…

— Невозможно.

— Что?

— Пока невозможно. Ситуация несколько изменилась. Что ж.... Есть планы, в которые я не намерен тебя посвящать, но Манис я помогу. Позже.

Парень нервничал, но Правид хотел однозначно понять, стоит ли доверять этому человеку.

— Позже может и не быть. Они пытают её, слышите!

— А с чего я должен тебе доверять. Семейка Феса то и дело падает магам в ноги. Твоя мать поцеловала не один перстень, а когда шло следствие, поливала семью Викъянко такими отборными помоями, что никому и в страшном сне не приснится.

— Я тоже не в восторге от её политики, но она разница с моим личным мнением.

— И какого же оно?

— Во что бы то ни стало, я должен помочь Манис. Это она сказала обратиться к вам, просто так я бы не пришёл. Но если вы не хотите помогать. Не нужно. Сам что-нибудь придумаю.

Вирта собрался уходить, но Правид его остановил.

— В День континентального мира. Я помогу ей в День континентального мира. Скорее всего, Верховный маг захочет видеть смерть не только оппозиционера, но и государственной изменницы.

— Смерть? О чём вы?

— В День континентального мира состоится казнь, которую будут транслировать по всем экранам и проекторам Разнана. Я знаю об этом, поскольку казнить будут моего человека. Наверняка Манис выведут вместе с ним. Ни Трана, ни Джаду Халнаик не упустят такой возможности. Если я всё правильно понимаю, то показательная казнь выступит этаким жестом запугивания и демонстрации силы.

— И вы позволите Манис пройти через всё это? Я не согласен.

— А какой у тебя есть выбор?

Тихо заплакала Намрата, и побелевший от новостей Ло поспешил протянуть ей платок.

— Неужели ничего нельзя придумать?

— Ты знаешь, сколько магов находится в офисе безопасности? Сначала нужно пройти через главный пост, потом к лестнице на нижние этажи, а затем и в сами тюрьмы.

— Как потерпевшая сторона, я могу попросить встречи с обидчиком…

— Хорошо, ты с ней встретишься, что дальше? Как вы справитесь с магами, охраняющими вход?

— У меня есть огнестрельное оружие. Пистолет, если быть точным.

Правид замолчал, Намрата даже перестала плакать, округлив глаза в изумлении.

— Пистолет? С настоящими пулями? — спросил Правид.

— Да.

— И он рабочий?

— Я не проверял.

— Пользоваться хотя бы умеешь?

Вирта облизал пересохшие губы.

— Знаю как стрелять, в теории. Он достаточно прост в использовании.

— А где ты его взял?

— У вас свои секреты, у меня свои. Так что?

Но в душе Правид уже всё решил. Рисковать раньше времени отличным планом из-за одной переменной было нерационально. Манис. Как он виноват перед ней. Он дал ей дружбу, взамен же захотел сделать из неё символ, распаляя внутри девичьего сердца огонь бунтарства и непокорности.

— Следует дождаться Дня континентального мира, тогда всё и решится.

Вирта горько усмехнулся. Толкнув один из стульев гостиной, он попятился к открытым дверям.

— Я ожидал чего-то подобного. Что ж, попробую разобраться сам.

— Не нужно. Ты только всё испортишь.

— Господин Викъянко, госпожа, — Вирта поклонился хозяевам дома. — Помните то, о чём я вам сказал? Если подождёте, то, возможно, спасёте наши жизни.

Намрата уткнулась в платок, а Ло, не мигая, продолжил смотреть в пустоту. Вирта не стал ждать ответа. Когда его бойкие шаги затихли, Правид спросил:

— Вы рассказали ему о судне? Так?

— Да, Правид.

— Вы верите этому парнишке?

Вдруг Намрата громко вскрикнула и залепила Правиду хлёсткую пощёчину.

— Она наша дочь! Понятно! Наша дочь! Если есть шанс её спасти, мы его используем!

— Правид, мы благодарны за помощь, но на этом наши пути расходятся, — тихо продолжил слова жены Ло. — Мы дождёмся решения Вирты.

***

Манис открыла глаза, но с первого раза не смогла вспомнить, где находится. Только увидев знакомую металлическую дверь камеры, она погрузилась в недавно пережитый ужас. Голова, плечи, спина и самое главное — то, что находилось ниже живота, — нестерпимо болело. Один за другим, вспышками, кусочки воспоминаний складывались в единую картину, которую под конец Манис уже не хотела видеть. Она вспомнила своё сдавленное мычание и рык, вырывающийся из груди, смех десятка магов, столпившихся рядом, спустив штаны. Сальные улыбки, вкупе с издевательским блеском глаз, кружили около неё, словно бестелесные призраки.

Манис медленно поднесла ладонь к щеке, нащупав линии засохших слёз и вязкие кровяные подтёки.

Изнасилование. Что ещё мог придумать Трана?

Она улыбнулась сама себе и тут же охнула — боль пронзила челюсть острой иглой.

«Трана, ты слишком плохо знаешь цену моей гордости».

Не делая резких движений и не вставая, Манис отползла в сторону, где прильнула спиной к холодным камням. Только сейчас она почувствовала, что сидит на голых ягодицах, а порванные штаны, наверняка, валяются в одном из углов камеры. Она не видела своих бёдер, но по ощущениям предполагала, что они сплошь усеяны синяками и ссадинами.

Подняв тяжёлую голову к потолку, она громко вдохнула. Она не собиралась плакать, но стоило ей вспомнить лицо Вирты, слёзы сами побежали из глаз. Трана не сломал её, но хорошо постарался. Стыдливость — побочное явление его стараний. Но любая стыдливость легко перекрывалась злостью, если в человеке она присутствовала с избытком. Злость могла помочь справиться с болью, но в то же время заставляла хозяина действовать необдуманно. И прямо сейчас Манис представляла, как нападёт на следующего, кто решит пожаловать в её камеру.

— Ты как?

Голос показался знакомым.

— Бывало и лучше.

— Ты… очень храбрая девушка… я слышал, как они тебя истязали.

Действительно знакомый. И тут Манис снова вернулась к ужасным часам, проведённым с насильниками. Этот самый голос просил их остановиться и даже пытался угрожать.

— Спасибо, что заступался.

— Здесь я беспомощен, как котёнок.

— Как тебя зовут?

— Нис.

— Как интересно. У нас созвучные имена. Я — Манис.

— Я уже понял. Видел твоё лицо на плакатах.

Манис повернулась к стене и мельком заметила движение в одной из щелок. В соседней камере горел яркий свет, где под самой лампой стоял стул с привязанным к нему человеком, на лице и теле которого не было живого места. Кровавое месиво покрывало каждый участок кожи, а из левой руки торчал костяной осколок.

Мужчина с болезненным хрустом поднял голову и слабо кивнул.

— За что они тебя так?

— Я местный диверсант, — мужчина засмеялся, и слышалось это как болезненный хрип. — Мы взорвали продовольственный завод. Слышала о бунтах во внешнем круге?

— Видела в Чимеки какие-то разборки.

— Значит, мы сумели…

— Вы хотите...

— Да. Я лишь винтик в запущенной машине.

— Вас много?

Парень протянул указательный палец к потолку:

— Не стоит трепаться об этом здесь, кто знает, может, ублюдок Трана сидит прямо под нашими дверями.

Манис устало упёрлась головой в самый кривой, торчащий из стены камень. Похоже, они с Виртой пропустили начало революции. И почему-то мысль, которая должна была согреть ей душу, легко проскочила через всё тело и унеслась далеко-далеко, за пределы камеры, тюрьмы и Башни. Манис думала об одном, как бы скорее встретиться с Виртой, хотя бы одним глазком взглянуть на него. И это безобидное желание не могла заглушить даже ненависть к Трана. Если бы она встретила Ниса Паксу немного раньше, если бы не улетела на остров, то всё сложилось бы иначе.

— А почему ты с ними, Нис?

— Потому что так правильно. Потому что маги отняли у меня самое дорогое.

— О ком речь?

— О матери. Она умерла, пока ленивый маг спал в своём роскошном доме. И она не одна такая. Сколько ещё матерей умерли в постелях от болезней, которые дети не смогли определить из-за необразованности?

Ло и Намрата, а как сложилась их судьба. Манис вдруг захотелось громко закричать, потребовать ответы, возмутиться, какого чёрта её держат здесь, но истерзанное тело не желало даже сделать лишнее движение.

— Они вылечат тебя, частично, а потом начнут заново, — резюмировал Нис. — Так было со мной. Руки ломают уже не в первый раз. Правую только недавно залечили и вот пришёл черёд левой…

Время тянулось невероятно медленно. В темноте камеры, освещённой лишь тонкими лучами магических ламп, пробивающимися сквозь щели из соседних помещений, сложно было определить, наступила ли ночь или улица всё ещё залита солнечным светом.

Несколько раз Манис погружалась в тревожный сон. Урывками всплывали тулсахские пейзажи, винт старого самолёта и корабль, покидающий берега острова. Но даже знакомые места, отдавая тёплые воспоминания, тонули в чём-то чёрном и вязком.

Манис открыла глаза от звонкого щелчка. Нис оказался прав, Трана привёл лекаря.

— Ты думала, этим всё закончится? — ухмыльнулся главный контролёр, присев на корточки перед обессиленной Манис.

Пока маг-лекарь делал свою работу, Трана с интересом рассматривал тело пленницы. Когда он дошёл до лица, то его воодушевление мигом испарилось. Желая разглядеть растерянность, страх и боль, он совсем не ожидал увидеть глаза полные насмешки.

— Чего ухмыляешься? — едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы Трана.

— Ты думал, что такое может сломать меня? Да пришли сюда хоть армию, это ничего не изменит.

Главный контролёр подскочил с места и пхнул лекаря в плечо:

— Достаточно! Ей хватит. А ты, мерзавка, ещё получишь своё. Тебя ждёт незабываемая ночь с советниками Башни.

Дверь камеры с шумом захлопнулась, и в коридоре послышался голос лекаря:

— Второго нужно лечить?

— Не нужно. Послезавтра его казнь, собственно, как и её.